Рождение Героя и сумасшедшие ублюдки

Веселье не стихает до поздней ночи. Все также обнаруживают озвученную ранее правду: ни один из Хенитьюзов не пьянеет. Они пьют наравне и в довольно больших количествах, но кроме того, что их лица приобретают красноватый оттенок, не меняется ничего. Разумеется, не знающий о том, что его правда раскрыта 'Кейл' пытается разыграть собственное пьянство, но, столкнувшись с ухмылками остальных и спокойствием самого себя, понимает, что его поймали, поэтому выдыхает и откидывается на стул, продолжая пить. Взгляды обоих ясны, будто они никогда и не пробовали алкоголь. Это... жутко. Розалин во всю веселится со своей копией и детьми, пока старший Хан присматривает за ними. Однако он также не собирается упускать возможность развлечься с шумной компанией. Альберу же хоть и позволяет себе алкоголь, прекрасно зная, что выдержка тёмного эльфа посильнее людской, но не собирается раскрывать свой секрет, поэтому пьет в меру человеческих возможностей. Оба Молана игнорируют друг друга, но внимательно следят за Хенитьюзами, что иногда о чем-то спокойно переговариваются. 'Чхве Хан' же пьет горячий шоколад, также наблюдая за парой. Он не хочет лезть к ним, но в то же время ему интересно. О чем эти двое так мирно беседуют? Почему так непохожи, но так одинаковы? Что они скрывают? А ещё… может, ему лишь показалось, но этот наследный принц… Ему кажется, или он тоже слишком часто смотрит на Хенитьюза? Зачем? Он точно не догадывается, что принц мечтательно перебирает в голове сценарии, в которых они с Кейлом могли бы провести время фестиваля вместе. Как бы они танцевали под ворчания Хенитьюза, пили вино, пробовали разную еду и целовались везде, где можно и нельзя. Не скрываясь. Кроссман выдыхает и снова смотрит на белые волосы. Не скрываясь ни от кого. Было бы действительно чудесно, будь все так. — Ваше Высочество? — осторожно спрашивает 'Чхве Хан', заметив, как принц тоскливо вздохнул. — У вас все хорошо? — Просто думаю о своём королевстве и о людях, — легко соврал Альберу. — Всем нужно будет успокоиться после той резни, что была. Думаю, фестиваль — это хорошая затея для небольшой разрядки. — Вы правы, Ваше Высочество, — кивает Кейл, слушающий принца вполуха. — Людям нужен небольшой отдых. — А участие Героев укрепит их веру, — неожиданно ухмыляется Кроссман. — Вы, ясное Солнце нашей будущей Империи, всегда мудры и велики, — начинает Хенитьюз, отпивая вино. — Ваши светлые мысли приведут Роан к новому будущему, и ни один правитель не сможет сравниться с величием и силой нашей Звезды, что направляет каждого на путь истинный... — Прекращай, — вздыхает тёмный эльф, пока юноша усмехается, а его копия осторожно изучает говорящих братьев. — Тем не менее, — отвечает Кейл. — Я думаю, что Чхве Хан, мисс Розалин... Да даже драконы и все остальные не откажут Вам в этом. — Кейл, все Герои. Хенитьюз удивлённо поворачивается к нему, поднимая брови. — Вы тоже будете участвовать? Кроссман щурится. — Что из слова «все» тебе непонятно? Они держат зрительный контакт, и никто не собирается проигрывать. — Я не герой, — все же говорит юноша. — Да ну? — И Вы обещали мне спокойную жизнь. — После разрешения всех дел, которые мы должны закончить. — Это все ещё не относит меня к героям. — Хорошо, будешь участвовать как мой названный брат. Хенитьюз фыркает и вздергивает нос. — А если я не хочу? — Это приказ. — Черт возьми. Альберу усмехается, на вырвавшееся ругательство юноши. Дети, измотанные весельем, подходят к опекуну и сразу становятся котятами, запрыгивая в руки Хенитьюза. «Человек, я хочу спать… Я великий и могучий, но сегодня мы устали…» — Сейчас пойдём спать, — ухмыляется Кейл, погладив детей в своих руках. — Вы хорошо отдохнули? — Мне больше нравятся путешествия, — зевает Хонг. — Мы тогда… Вместе… Что-то делаем… Он согласно кивает и поднимает голову, смотря на Хенитьюза. — Кейл, давай найдём ещё много нового? Мы не изучили весь Восточный континент. «Да, человек! Давай много-много путешествовать и спасать людей! Мы великие и могучие!» — Хорошо, но сначала вам все равно нужно поспать. Они кивают и устраиваются удобнее, чувствуя тепло. Раон же ложится на его плечи. Проходит всего пара минут, прежде чем в ухо нынешнего блондина начинают сопеть. — Может, я слишком часто брал их в поездки? — задумчиво спрашивает Кейл. — Они просто бредят путешествиями! — И в кого же у них такая тяга, неизвестно, — ворчит Бикрокс, изо дня в день наблюдающий, как их юный Господин перемещается из одного места в другое или использует экипаж, чтобы разъезжать по всему континенту и притаскивать кучу разных людей (и не только людей) на территорию. Откуда у детей любовь к путешествиям? Серьёзно?! Вся компания думает об одном и том же, но только улыбается аристократу. — Не думаю, что это проблема, Кейл-ним, — тянет Чхве Хан. — Ты и сам любишь путешествия, так что это не трудно. — Кто сказал тебе такую глупость? — тихо фыркает Кейл. — Я люблю лежать дома и ничего не делать. — Юный Господин, не подскажите, когда Вы последний раз вообще были на своей вилле в своей кровати? Или может, мне стоит напомнить, почему на данный момент Вы находитесь под строгим контролем? — улыбается Молан. Энтузиазм Кейла вмиг угасает. — Молодой Мастер, а когда Вы последний раз не вели боевых действий? Кажется, прошло практически три года с нашей первой встречи? — также дразнит его Розалин, видя, как лицо юноши становится задумчивым. — Может, Вы вспомните, когда мы с Вами выпивали вместе за разговорами, как сейчас? Лицо Кейла ничего не выражает, пока он думает над всем сказанным. Выпивали? Они? Разговаривали о чем-то, кроме войны? Путешествовали и виделись для простого общения, а не для спасения жизней других? Такое разве вообще было?! — Ммм, что ж, думаю, наша встреча в резиденции в столице была одной из самых спокойных, по сравнению с остальными обстоятельствами, — наконец отвечает Кейл, под дружный выдох. — Три года прошло. Как летит время. Он действительно удивлён. — Представь себе, — кивает Альберу. — И все это время ты постоянно лез во все, что происходило. — Это было необходимо. — Разумеется. Плеваться кровью тоже входило в это «необходимо»? — У тебя действительно сложная жизнь, — усмехается другой 'Хенитьюз'. — Ты просто ходячее бедствие. — Юный Господин, не Вам говорить о «ходячем бедствии», — выдыхает 'Молан', отчего юноша давится вином. Оба Кейла смотрят друг на друга, и если один видит ребёнка, которому ещё предстоит выстроить свою жизнь, то другой видит в человеке напротив отголоски рода Темз, члены которого уходили во все тяжкие и лезли во все, ища ответы на мучившие их вопросы. Неужели он такой же? Хотя, исходя из того, что он знал о смерти матери и об их ещё одной копии, получается, что любопытная и жертвенная кровь Темз берет вверх над рассчетливостью Хенитьюзов. И перед ним сейчас сидит живое тому доказательство. Человек, который слишком сильно напоминает 'Кейлу' мать, когда эти длинные красные волосы падают на его плечи. 'Хенитьюз' проводит рукой по своим коротким прядям. Может, ему стоит немного отпустить их? Если что, всегда можно отстричь. Он решает серьёзно подумать об этом, пока 'Хан' осторожно наблюдает за юношей, сопоставляя двух людей. Они — один человек, но почему-то ему так не кажется. Будто в Хенитьюзе из другого мира есть что-то, что отличает его от 'Кейла'. Хотя в то же время он может сказать так про каждого. Даже про себя и другого Чхве Хана. Кейл хлопает красноволосого по плечу и встаёт. — Мы пойдём, все устали, — говорит он. — Встретимся позже. — Если что, я отправлю письмо, — кивает второй Хенитьюз. — Но и ты не пропадай. — Волнуешься? Юноша фыркает и, встав, идёт в другую сторону. — До свидания, дамы и господа, — кидает на прощание он, хотя мысленно надеется, что ни с кем из Героев больше не пересечется. Кейла достаточно. Ладно, может еще тех детишек, но не более. 'Рон' тихо выдыхает, заметив вмиг похолодевший взгляд, а потом слегка склоняется перед Альберу и Кейлом. — Прошу прощения и доброй ночи Его Высочеству и Вам, юный Господин, — говорит он и идёт следом за юношей, чувствуя, как другая его версия пилит затылок убийцы взглядом. Кейл же просто встаёт и вместе со всеми идёт в сторону дворца. Как только они минуют ворота, магия краски сползает со всех, отчего Хенитьюз довольно трясёт головой, позволяя красным волосам спадать на лицо. — Отдохните сегодня и завтра утром, — говорит юноша, направляясь к себе. — Невозможно постоянно тренироваться. Дайте себе передышку. — У нас нет дел на завтра? — уточняет Чхве Хан, и Кейл кивает. — Даже странно… Красноволосый только усмехается. В комнате он просто укладывает котят и дракона на свою кровать, а сам садится на диван, откидывая голову и массируя виски. Спать, несмотря на усталость, не хочется. Может, попросить Рона принести ещё алкоголя? Холодные пальцы касаются лба, и Хенитьюз, даже не вздрогнув, подставляется под руку. — Как Вы вошли? — все ещё не открывая глаз, вполголоса спрашивает он. — Через балкон, — отвечает Альберу, рассматривая спокойное лицо юноши. Кейл что-то неразборчиво мычит, и Кроссман слегка улыбается. — Как Вам фестиваль? — продолжает расспрос Хенитьюз. — Было неплохо, — кивает принц и садится рядом с красноволосым, доставая из пространственного мешка бутылку вина и легко открывая её. Кейл довольно хмыкает и идёт к стеклянному шкафчику за парой бокалов. Красная жидкость плавно наполняет их, а потом чистый звон разносится по комнате. Они оба делают пару глотков, прежде чем полностью откинуться на диван. — Было бы лучше, если бы некоторых не было, ну да ладно, — ворчит Кроссман, на что Кейл усмехается. — Всем нужно иногда отдыхать, — говорит он, на что Альберу хмыкает, пододвигаясь ближе. — Вот именно, мне тоже нужно, — кивает он, опаляя неожиданно горячим дыханием ухо Хенитьюза. По телу Кейла пробегают мурашки, и он поворачивается, замирая нос к носу с принцем. — Ваше Высочество… — М? — А Вы не слишком близко? Юноша лукаво улыбается и снова делает пару глотков вина. Альберу внимательно следит за каждым глотком, а потом его мозг подбрасывает идею, от которой принц отказаться уже не может. Он также отпивает вино, задерживая жидкость во рту, и соединяет их губы. Кейл от такого действия удивлённо распахивает глаза, но послушно пьёт предложенное, пусть и таким странным методом, вино, пока по подбородку течёт красная струйка, оставляя на белой рубашке следы. Оба бокала падают на мягкий ковёр, также окрашивая его в красный, но они просто игнорируют это. Альберу сам не знает, что им движет, но ему просто мало Кейла сейчас. Ему хочется больше, и поэтому сейчас он так напорист. Руки Хенитьюза зарываются в его волосы, притягивая ближе, пока сам принц поглаживает острую скулу, второй рукой поддерживая себя, чтобы не упасть на юношу. Как только они отстраняются друг от друга, Кейл глубоко втягивает воздух пытаясь привести в норму сбитое в край дыхание. — Ваше Высочество… Как Вы… — пытается спросить он и откашливается. — Черт возьми, это было действительно хорошо, Ваше Высочество. Альберу самодовольно хмыкает. — Я же говорил тебе, — напоминает Кроссман. — Чем больше у меня практики, тем чаще я смогу тебя удивлять. Они снова целуются, и Кейл даже не пытается отобрать инициативу, отдавая все в руки принца. А Альберу пользуется этим сполна. Языки сплетаются, зубы глухо стукаются, причиняя небольшую боль, что заводит лишь больше. Губы горят, их пощипывает от укусов. У Кроссмана это впервые. Впервые хочется обладать чем-то, кроме короны и власти, а если до конца честно, то ни о короне, ни о власти он даже не думает и не хочет думать. Они отрываются друг от друга с тонкой паутинкой общей слюны, тяжело дыша. Карие глаза Кейла впервые так дрожат, то расширяя зрачок, то снова сужая. Сердце бывшего главнокомандующего быстро стучит за белой рубашкой, ударяя о грудную клетку, что не укрывается от идеального слуха тёмного эльфа. Кто бы мог подумать, что Хенитьюз так разгорится от поцелуев… Альберу скользит большим пальцем по припухшим губам юноши, сам облизываясь. Насколько далеко они могут зайти? Кейл же неожиданно ухмыляется и повторяет жест принца, тем самым задевая языком слегка шершавую от постоянных тренировок с оружием кожу пальцев принца. Кроссмана будто током пробивает. Он оттягивает подбородок красноволосого, призывая открыть рот, и тот повинуется, лишь на секунду, чтобы с наглой ухмылкой прикусить подушечку его пальца, не понимая, по какому тонкому льду ходит. А у Альберу все внутри сжимается, заворачивается в узел внизу живота и давит. Он хочет либо придушить, либо зацеловать этого наглого придурка, что играет с ним сейчас. — Кейл… — наконец выдыхает Кроссман, пока юноша чуть отодвигается, насладившись собственными играми. — Да, Ваше Высочество? — невинно улыбается тот, полностью вернув себе контроль. Принц сглатывает, пытаясь успокоиться. В конце концов здесь пусть и спящие, но все же дети. Но… — Ещё, — требует Альберу, смотря, как Хенитьюз поднимает с пола бокалы и вновь наполняет их вином. — Вы сегодня необычайно напористы, — продолжает с усмешкой юноша, смачивая горло терпким алкоголем. — Расслабьтесь немного. Его бокал ловко забирают, отчего бровь Кейла вопросительно поднимается. Рука будущего Императора быстро перехватывает запястье Хенитьюза, дергая того на себя. Все происходит слишком быстро для уставшего Кейла, и следующее, что он чувствует, — это горячее дыхание в область шеи. Зубы прикусывают и втягивают мягкую, фарфоровую кожу, сразу зализывая и целуя. И чего Альберу уж точно не ожидает в ответ на эти действия, так это тихого, слышного только потому, что они в непозволительной близости, полустона. Он резко отстраняется, поднимая голову, и видит быстро алеющие щеки и распахнутые глаза юноши, что другой рукой закрывает себе рот. — Кейл? — В…В-ваше Высочество, что Вы делаете?.. — голос вечно спокойного юноши дергается, и он поспешно затыкается. — А что? Неприятно? — решает уточнить Кроссман, не ожидавший такой реакции. Кейл только сильнее краснеет. — Вино, видно, сказалось, — быстро говорит он. — Отлипните, мне нужен свежий воздух. Альберу хлопает глазами и плавно поглаживает все ещё удерживаемую им руку Хенитьюза. Голова гудит, а тело слишком ярко отзывается на каждое соприкосновение с чужой кожей. Он подносит запястье к губам и мягко касается выступающих синих вен. — Уже поздно, пожалуй, нужно отдохнуть. Кейл сразу же кивает, поэтому Альберу встаёт, быстро направляясь к окну. — Доброй ночи, — улыбается он, оборачиваясь. — Доброй ночи, Ваше Высочество, — отзывается Кейл, все ещё не способный привести красное лицо в порядок. Принц легко проскальзывает в собственную комнату и опирается рукой о стол, прикрывая глаза и проводя другой ладонью по светлым волосам. Осознание ситуации заставляет горло пересохнуть. Он возбужден. Боже. Лицо обильно краснеет от понимания, что, не уйди он прямо сейчас, все стало бы сложнее. Если Кейл сделает так ещё хоть раз, Кроссман не уверен, что сдержит сам себя. Кажется, его выдержка, которой он гордился все это время, начала давать трещины после стольких лет. Тихий стон прокручивается в его памяти, отчего брюки как никогда хочется снять. Трение ткани в паху доставляет значительное неудобство. — Твою мать, — ругается он, быстро направляясь в ванную. С каждым разом желания Альберу росли. Сначала это было просто детское желание хотя бы дружбы, позже захотелось попробовать быть собой, затем появилось желание лёгкой ответной симпатии, но и этого оказалось мало и захотелось ещё большей близости. Это шло по нарастающей. Захотелось быть в чужих мыслях, захотелось прикосновений, наконец, поцелуев и впервые захотелось попытаться не отпускать от себя. Но сейчас хочется обладать. Хочется Кейла. Всего. Хочется такого, чего бы не видел никто. Только он. Хочется слышать, хочется чувствовать. Альберу крайне жадный человек, и сейчас эта жадность, впервые проснувшаяся по отношению к человеку, достигла своего апогея. Он не отдаст Кейла. Будет ли поставлен под удар этот мир или нет, он просто не отдаст его. Кроссман нашёл свое счастье и не собирается его терять. Прохладная вода не помогает остудить жар тела, как бы принц ни хотел этого, а фантазия, что активизировалась, пока Хенитьюз сводил его с ума своими выходками, начинает подбрасывать новые картинки. Рука сама ложится на стоящий член, пока Альберу прикрывает глаза, судорожно выдыхая от ощущений, и делает первое движение. Стон Кейла в его ухо пронзает мозг. Новое движение. Красные далеко не от вина щеки, впервые растерянные красно-карие глаза и его сине-фиолетовый укус на видном месте. Кроссману стыдно, но он ничего не может поделать. Не сейчас, когда ему так хочется этого. Он помнит тело Кейла. Помнит острые ключицы, худые плечи, тонкую талию, что он практически может обхватить двумя своими ладонями, ровную спину, длинные стройные ноги. Дыхание сбивается, пока принц надрачивает себе, мысленно изучая тело Хенитьюза. Красные волосы, аромат которых хотелось бы неотрывно вдыхать. А ещё хотелось бы их перебирать. И вести рукой по груди с неровным шрамом и живым, колотящимся сердцем. И целовать снова и снова, слушая сбитое дыхание, стоны и собственное имя, а в конце… Альберу выдыхает, смотря на свою руку. Белесые капли семени падают на мокрый пол, заставляя его сглотнуть. Кончать внутрь, забирая себе. — Черт, — вновь ругается принц, тряся головой, в которой повторяется одно и тоже: "Кейл. Кейл. Кейл". — Чёртов извращенец, — тихо фыркает он, не зная, что его «названный брат» сейчас сидит, уставившись в окно, тщетно пытаясь успокоиться и принять последствия собственной выходки, пока Древние Силы делают ставки, сколько эти двое ещё продержатся.