Чудеса и кошмары. Заозерье

Видимо кто-то из деревенских детей уговорил родителей купить ему велосипед как у Ленки: в субботу детвора всей гурьбой оккупировала склон холма, увенчанного хутором Виктора. Борис, таская воду для стирки, наблюдал, как они по очереди въезжали наверх на пониженной передаче, потом скатывались сверху, поднимая клубы пыли и снова возвращались назад, крутя педали до смешного часто. Это продолжалось с утра и почти до обеда, но потом велосипед не выдержал надругательства — под рев еще недавно счастливого обладателя чуда техники и спорящий с ним по громкости — последнего, не очень счастливого, наездника, детей разогнали обедать. Велосипед с покореженными спицами, восьмеркой на переднем колесе и слетевшей цепью, унесли домой и на краю деревни снова установилась тишина. — Ты чой-то, сосед, весь колодец вычерпал? Огород поливать собрался? — съехидничал Пшон, подкравшись к заслушавшемуся расхрабрившихся кузнечиков и пчел Борису, — зря стараешься, ночью дождь пойдет. — Стирку затеял, — рассеянно ответил парень, хотя сосед наверняка и сам видел его возню с тазами, ведрами и веревками на заднем дворе, — чего это он пойдет? На небе ни облачка. — Пойдет-пойдет, — со снисходительностью старожила пообещал Пшон, — ласточки низко летают. Вон мужики уже сено убирать поехали, кто не успел. К вечеру дождь пойдет, а там и лету конец. Местные и правда миновали брод на пустых телегах и теперь живо метали на них маленькие, пока еще, стожки — часть соберут в стога покрупнее, часть увезут домой — в сараи. Борис скорее догадывался, чем видел, что происходит на другом берегу. Дети нашли себе новую забаву — одни сноровисто подгребали потерянные пучки сена за взрослыми, а другие смело прыгали на телегах, принимая и утрамбовывая новые охапки. Вспомнились сразу и колючие травинки, и боевой задор причастности к общему делу и темный сарай, в который взрослые на рогатинах поднимают под потолок все новые и новые кипы, крича детям: «Посторонись!», и пряный запах сена, становившийся в замкнутом пространстве нестерпимо густым и пыльным. И правда — мелкие листики, травинки и семена после такой работы приходилось буквально вытряхивать из волос и одежды, а потом долго полоскаться в реке, смывая с себя сенную труху. — Ильин день скоро, — в такт его мыслям кивнул Пшон, — купаться уже к концу следующей недели нельзя будет. Потом Спас отметим и можно к зиме готовиться. Готовиться к зиме посреди жаркого полдня Борису не хотелось. Он закончил стирку, развесил чистое белье на припеке и выплеснул мыльную воду в лебеду. Лебедой была затянута большая часть огорода. Видимо Савельич ничего не сажал весной, планируя скорый отъезд. Только росшая вдоль символической ограды смородина назло любым сорнякам и засухам красовалась уже багрово-фиолетовыми гроздьями. Через тропинку от нее пышными метелками колосились Пшоновы веники. На хуторском склоне снова брякнул звонок наехавшего на кочку велосипеда. В отличие от деревенских, Ленка сумела и выправиться, и затормозить, так что к крыльцу она подъехала вспотевшая, пыльная, но невредимая. Смущенно поздоровавшись и порывшись в рюкзаке, она протянула Борису три толстых тетради. — Конспекты, как обещала. Это по нашему делу основное, а коровья анатомия и латынь и в учебниках есть. Парень, не вчитываясь, пролистал конспекты — почерк у Ленки был округлый, убористый, с четкими острыми заборчиками из согласных букв и старомодной завитушкой над “т”. Разобрать можно. — Зайдешь на чай? — Нет, спасибо, я в библиотеку еще хотела заскочить, пока она не закрылась, сегодня ж суббота — Ленка торопливо захлопнула клапан рюкзака и вернула его на багажник. — А я теперь официально фельдшер, — похвастал Борис, — так что можешь рассчитывать на практику. Когда она у вас там? — Правда? — обрадовалась девчонка. — В сентябре. — Правда, только надо будет оформиться в Междуреченской СББЖ. Я уточнил. — Уиии! — Ленка победно вздернула руки, забыв про велосипед, тот заскользил по незаметному уклону и больно ударив хозяйку по бедру, свалился на дорогу. — Ох, все время забываю, что за техникой глаз да глаз. Цепь слетела. — Астрологи предсказали неудачное утро для велосипедов, — пошутил Борис, — но цепь — это дело поправимое. — Ты умеешь, да? Я все никак не освоюсь с этими скоростями. Борис перевернул велосипед, Ленка только успела подхватить свой рюкзак, и в пару движений вернул цепь на место. — Да, у меня в школе почти такой же был, пока брат его не разобрал, чтобы сделать из двух велосипедов суперкар на ручном приводе. И даже сделал, правда мы его разбили при испытаниях, даже не успев толком покататься. — Ого! — Ну, хоть живы остались. Борис вернул велосипед в исходное положение, пощелкал тумблером на рукоятке и немного вхолостую покрутил педали. — Держи, только третью скорость пока не включай, там звездочка погнулась, опять соскочит. — Спасибо! До дома доеду, а там Михаил Прокофьевич поправит. Махнув рукой вслед, Борис решил затеять уборку. Раз уж потратил утро на стирку, почему бы не продолжить. Дом Савельича был совсем маленький, разделенный на приемную и жилую половины печкой и символической шторкой. В приемный кабинет вела “парадная” дверь с крошечным тамбуром, на лето настежь открытым. Из жилой, объединившей спальню и кухню, имелся неприметный выход с крутыми ступеньками и низкой притолокой, ведущий во двор через тесные темные сени, где была сложена дровница. Еще одна забота. Борис пользовался запасами деда и понятия не имел, сколько нужно дров на зиму и где их брать. Тьфу на этого Пшона с его приметами! Когда парень домывал пол в приемной, пятясь к двери, с улицы снова раздался звонкий голос Ленки. — Борис! Борис! — она позвонила в звонок велосипеда, видимо не решаясь снова выпустить его из рук на коварном склоне. Борис разогнулся, тяжело вздохнул и выглянул наружу, держа капающую тряпку на отлете. — Оу, все в порядке? — Да. Уборка. — Тебя Настя, библиотекарь, просила их корову, посмотреть. Она не доится. Я обещала что передам. — Библиотечную? Сегодня ж суббота. — Личную. Да, точно, и вечером праздник будет по случаю окончания сенозаготовки. Тебя тоже звали. Борис снова вздохнул и кинул тряпку в ведро. Грязная вода расплескалась, кот, и без того уже переместившийся на печку, зашуршал, скрываясь под еще не разобранным тряпьем и мешками с травами. — Искать то их где, с коровой этой? — Ты прямо в библиотеку поди, у нее сейчас как раз рабочий день закончится. Вместе и дойдете. — А библиотека где? — с почти монашеским терпением уточнил Борис. — Там же где школа, только с другой стороны. Где школа Борис знал. Это было следующий дом (точнее двор) после дома старосты. Большое одноэтажное здание в два крыла, отличавшееся от соседних дворов символической живой оградой из подстриженных кустов черноплодной рябины и вытоптанной лужайкой с несколькими турниками. — Хорошо, дойду. — Спасибо! — еще раз крикнула Ленка и пешком пошла в гору. Повторять подвиги деревенских детишек в экстремальных видах спорта ей, похоже, не хотелось Кое-как домыв оставшийся пятачок пола, Борис поторопился на встречу с библиотекаршей и ее коровой. В конце-концов вчера его целый день не было на рабочем месте — все справедливо. Библиотека и правда оказалась частью школьного здания, но выходила окнами на запад, в противоположную сторону от площадки с турниками. Зайдя с другой стороны Борис сначала принял ее за теплицу. Светлые, еще не успевшие облупиться и посереть рамы обрамляли вполне современные стеклопакеты, а окна в пол как-то слабо вязались с традиционными представлениями о библиотеке, как о пыльном и темном (не просто так, а для сохранности книг!) помещении. Здесь же, помимо обилия света было множество комнатных растений и, почему-то игрушек. — Необычная у вас библиотека. — признал он, наконец найдя в этих джунглях их не менее необычную хозяйку — библиотекаршей оказалась молодая девушка. Не то, чтобы фантастически красивая, но вполне привлекательная и, в отличие от встреченных накануне, одетая и причесанная по современной моде — примерно так одевались сокурсницы Бориса. Разве что юбка была довольно длинной — ниже колена. В руках у нее был пиджак и женская сумочка. Видимо и правда собиралась домой. — О, Борис? Лена обещала передать вам мою просьбу посмотреть нашу корову. — Она передала, — Борис наконец отвел взгляд и притворился, что увлечен разглядыванием лежащего на полу плюшевого зайца с резиновой мордой. Девушка это заметила и присела на корточки, чтобы поднять игрушку. — Ко мне иногда приводят детей, которые еще слишком малы, чтобы гулять с остальными. Детского сада в деревне нет, — пояснила она, пристраивая зайца на одной из книжных полок, — я на воспитателя учусь, а тут просто практику прохожу. — Понятно, я тоже недавно на практике был, недалеко от вас, колхоз «Светлый путь». — Да, я уже в курсе, — улыбнулась девушка, показывая на выход. Парень подчинился. Дверь запирать не стали, просто примкнули на крючок, чтобы ветром не распахнуло. А так — заходи кто хочешь. И зачем им библиотекарь? До дома девушки, оказавшегося крайним в первом от дороги проулке, дошли молча. Новая знакомая похоже не собиралась нарушать молчания, а сам он не знал о чем говорить. — Так что с коровой? — наконец решился он уточнить, когда они уже подошли к невысокой облезлой калитке. — Мама все расскажет, — кивнула девушка на встречающую их пожилую женщину, с копной крупных седых кудрей, собранных в аккуратный пучок. Одета она была в узорчатый халат, сверкавший на солнце, как крылья бронзовки. Карминно-алые губы выделялись на фоне бледной по-старушечьи сухой кожи, как и короткие аккуратно закругленные алые ногти на таких же бледных руках. — Мам, это Борис, ветеринар. Старуха кивнула и скептически прищурилась на новенького. — Чего-то ты молодой больно, — сказала она, и, не давая вставить и слова в ответ, продолжила, — ну пойдем, пойдем. Меня Галина Петровна зовут. Корова у нас занемогла. Точнее как занемогла, — не прекращая монолога она элегантно, шлепая по босым пяткам пушистыми шлепанцами, засеменила к дощатому сараю, такому же серому, как забор вокруг, но вдруг обернулась и остановилась так внезапно, что Борис чуть не столкнулся с ней, — сглазили ее, — пониженным шепотом выдала женщина. — Чего с ней сделали? — Сглазили, — повторила та и уже обычным голосом продолжила, — хорошая корова была. Молока не много, но всегда такое жирное! Сдоишь бидон, полбидона сливок! — Бабка широко оскалилась и щелкнула зубами. Борис моргнул. — И мамка у нее такая же была, тоже Доча, — как ни в чем не бывало продолжила она, все еще не впуская Бориса в сарай. — Они все у меня Дочи. — И снова оскал и щелчок. Зубы (или вставная челюсть?) у дамы были белыми и крепкими. В сочетании с карминными губами это производило неизгладимое впечатление встречи с престарелым упырем. — А что с первой то стало? — осторожно спросил Борис. — Дак также, занемогла да и прирезали. Теленочка оставили. А эта телилась недавно, но бычок случился. Мяснику для собак отдали. — Так может ей того… к быку пора? — Да куда пора, вот только-только женихалась. Стельная она. — Давно стельная? Кто проверял? — Так Любка и проверяла, — щелк! Похоже старуха разволновалась, — молоко брала и в зелья свои капала, сказала стельная. В середине июня к быку водили. — А «Любка» это кто? — уточнил Борис, прикидывая в голове, что сорок-сорок пять дней стельности без УЗИ он не определит, нечего и пытаться. — Так ведьма же! — То есть вы вызывали ведьму, чтобы проверить стельность коровы и она эту корову и сглазила? Женщина стоически сжала челюсти, то ли сдерживая очередной тик, то ли просто не намереваясь объяснять очевидные вещи. В сарай она заходить не стала, чтобы не пачкать халат и не портить маникюр. Чистый сарай, кстати. Просторный, наверное даже излишне, видно на две коровы рассчитан. Боком к жилому дому примыкает, но общего входа нет. Зимой холодно, наверное. Хотя с другой стороны вон какая кипа сена заготовлена. Интересно, кто у них за скотиной ухаживает? Что мама, что дочка, модные, при параде и маникюре. Не в честь визита ветеринара же они так вырядились? Или как? Утром в коровнике, а вместо завтрака маникюр и завивка? — А кто за… — обернулся Борис, чтобы задать вопрос и уже получил на него ответ, но все же закончил, — коровой ходит? С тяжелым ведром воды во двор вошла знакомая по практике на ферме доярка Анюта. Она отличалась от остальных работниц колхоза не только живописной, как с советских полотен внешностью — россыпь веснушек вместо косметики, прозрачные светло-серые глаза, всегда чистый белый платок на голове, выбивающиеся из под него тонкие, чуть рыжеватые волосы, — но и скромностью. Борис никогда не видел, чтобы она курила или материлась И, хоть необычная девушка исправно притягивала внимание, на пошлые шутки скотников она обычно отмалчивалась и отводила взгляд. Впрочем, достоинствами фигуры девушка не щеголяла, а симпатичным личиком этих пройдох не приманишь, так что, как подозревал Борис, шутки так и оставались шутками. — Нюта, ухаживает, — подтвердила его мысли бабка, — младшенькая моя. Раньше муж ходил, а как его не стало… — Я не стала ее сегодня со стадом выгонять, вдруг болеет? — Нюта ловко перехватила полное ведро, так что оно даже не плеснуло, и вошла в сарай, не переставая рассказывать по делу, — но вообще она здоровой выглядит. Только с утра молока совсем нет. С пастбища пришла — было, а утром — как будто досуха выдоили. — Может напугали чем? Аня поставила ведро перед коровой и та начала жадно пить. Борис осторожно потрогал вымя — не горячее ли? Корова переступила как от щекотки, но не напряглась. — Доча, доча, — успокаивала ее девушка, придерживая по храпу и готовая профессионально схватить одной рукой за рог, а другой за нос, если та вздумает брыкаться, но корова стояла спокойно. И когда Борис сдоил пару струек молока, и когда щупал вымя, мерил температуру и стучал по левому боку и даже с усилием вжимал локоть в подвздошную область. Зря только в резиновых сапогах прел — корова была абсолютно здорова, ухожена и стояла в чистом стойле. — Может вы ее просто дважды подлили утром? Например ты пришла, а перед тобой уже успели управиться. — Кто? — неловко усмехнулась девушка, — Настя думаешь в пять утра бы встала? Или мама? Галина Петровна, легка на помине, все также с порога заглянула в сарай. — А нечто было с ведьмой ругаться, я же говорю — сглазили! — щелчок челюстью и оскал подкрепили весомость довода, но дочь только фыркнула — поскорее схватила навозный скребок и спряталась за коровьим задом — занялась делом, чтобы не вступать в спор с матерью. Борис вышел из сарая и переключил внимание женщины на себя: пока мыл руки и вытирал их поданной ветошью, рассказывал, как обследовал скотину и каким отменным здоровьем она отличается. — Да, это все Нюта виновата, — стояла на своем хозяйка подворья, — молчала бы больше, ничего бы и не было, кто ж ее за язык тянул?! Скромная-скромная, да гляди ж, и тут черти водятся. Воспитала на свою голову! — бабка снова огорченно щелкнула зубами. — Хамло! — А что случилось то? — заинтересовался Борис. Назвать тихую, боящуюся кого-нибудь обидеть ненароком, Анюту хамлом у него язык бы не повернулся. — Да, непростой характер у Любки, но на то ж она и ведьма? Ну, что? Аня не выдержала и тоже вышла на улицу, ответно глядя на мать с немым укором. — Она меня коровой обозвала! Первая! — А ты что ей в ответ ляпнула? — Снова напустилась Галина на младшую дочь. — Зачем ты ей в ответ велела за своим курятником следить? Знаешь же, что по больному! — Дочь ее в детстве Курочкой Рябой дразнили, — уже тише пояснила она Борису, ну и там… — страдальческая гримаса, сопровождающая попытку сдержать нервный тик — проблемы… Ты сходи до нее Борь, — совсем перешла на трагический шепот баба, — спроси, может не серчает она уже? Пусть снимет, сглаз то? Я и гостинец уже приготовила. — Я? Удивился Борис, — а чего вы сами не сходите? — Так они не разговаривают, — рассмеялась Нюта, запирая сарай на рогульку, — восемь лет! — Ого! Вот это точность, а кто же тогда ее приглашал? — Так через Настю. Они с Надей немного дружат, в один класс ходили. Это она Курочка Ряба— пояснила Аня в ответ на недоуменный взгляд Бориса, — дочь тети Любы. — Тоже ведьма? — Господь уберёг, — туманно ответила девушка и суеверно перекрестилась. — Да что ж я тут с вами буду! — истерично всплеснула руками Галина Петровна и халат ее засверкал взметнувшийся полами, вслед развернувшейся прочь женщине. — Хорошо -хорошо, — поспешил согласиться Борис, — я схожу, несите ваш гостинец для ведьмы. Посмотреть на такого диковинного персонажа ему было любопытно, хотя чутье подсказывало что бабку с нервным тиком сегодня уже никто не переплюнет.