Blinding Light

В следующий раз, когда Нарцисса пришла c едой, Гермиона не могла говорить. Она попыталась сдвинуться с места, растянувшись на полу, но Нарцисса подняла палец, показывая, что ей следует оставаться неподвижной. Протолкнув поднос через щель, блондинка встала и направила палочку на лежащую на полу Гермиону. Гермиона не могла не вздрогнуть от свежих воспоминаний, которые вызвал этот жест. Однако заклинание Нарциссы не причиняло боли, а вместо этого искупало Гермиону в том теплом ощущении, которое она испытывала раньше. Она почувствовала, как ее судорожные мышцы расслабились, а дыхание стало легче. Это было похоже на успокаивающий пульс или волну тепла, пробегающую по ее измученному телу… Она хотела задать Нарциссе сотню вопросов, но обнаружила, что слишком устала, чтобы оставаться в сознании, и уснула под пристальным взглядом женщины. Нарцисса, казалось, планировала свои посещения, когда знала, что Гермиона будет слишком слаба, чтобы говорить. Она просовывала еду через щель, подогретую и с угощениями, прячущимися внутри, и применяла исцеляющее заклинание, которое почти всегда оставляло Гермиону в мирном сне. Когда Гермиона просыпалась, она ела еду и старалась не спать, ожидая, когда Нарцисса вернется за подносом, но женщине удавалось всегда приходить, когда девушка уже спала. Однажды Гермиона даже попыталась притвориться спящей, но и это не удалось. Она начала думать, что если не будет общаться с Нарциссой, то действительно сойдет с ума. Ее вопросы больше не имели значения — если единственное взаимодействие с другими людьми будет происходить через пытки, тогда она потеряет рассудок. Гермионе стало интересно, могла ли Нарцисса читать ее мысли. Вскоре после того, как пленница сдалась в своих попытках, появилась Нарцисса с ночной (ежедневной? еженедельной? Как часто ее кормили?) едой. Казалось, она была удивлена, обнаружив, что Гермиона проснулась, но опять же, девушка больше не понимала, что означают те или иные выражения на лицах. Она задавалась вопросом, способен ли хоть кто-нибудь на этой войне изобразить выражение, отличное от коматозного страха в глазах Нарциссы прямо сейчас. Гермиона подползла к щели в решетке, а Нарцисса опустилась на колени, чтобы протолкнуть поднос через щель. Она уже собиралась поблагодарить ее, но вместо этого ахнула. — Твоя рука! -На руке Нарциссы и на ее запястье были пересекающиеся порезы. Прежде чем она успела убрать руку обратно под шаль, Гермиона схватила пальцы женщины и крепко сжала их, задыхаясь. — Ты должна остановить это, — отчаянно сказала ей Гермиона. — Ты страдала, — отчаянно прошептала Нарцисса. — Я не смогу исцелить тебя без уважительной причины, если они решат проверить палочку. Пожалуйста, отпусти. — Нарцисса попыталась высвободить руку, и Гермиона внезапно осознала, как давно она не прикасалась к другому человеку. — Я не могу оставаться здесь долго. Гермиона ослабила хватку настолько, что Нарцисса могла легко вырваться, но не отпустила ее руки. — Пожалуйста, не причиняй себе вреда из-за меня, — умоляла Гермиона, отчаянно глядя Нарциссе в глаза. — Можешь нанести на порезы какую-нибудь мазь? Или еще какое-нибудь целительное заклинание? Я уверена, они не заподозрят, если узнают, что ты применяешь сразу много заклинаний. Пожалуйста, пообещай мне, что вылечишь их. — Я попытаюсь, — теперь Нарцисса запаниковала. — Но у Темного Лорда нет запаса лечебных зелий, и мне разрешается только палочка, когда я прихожу к тебе, — быстро объяснила она, коротко сжав ладонь Гермионы, прежде чем встать, натянуть шаль на плечи и спрятать раненую руку за тканью. Девушка наблюдала за ней, не думая ни о чем, кроме безопасности Нарциссы Малфой. Это казалось абсурдным, но, как полагала Гермиона, мир давно перевернулся. Нарцисса выбежала из подземелья в другой мир, а Гермиона медленно ела свою еду, обдумывая тот факт, что в этой ситуации у нее, видимо, был союзник, и пришел он из самого неожиданного места. С тех пор у них выработалась привычка. Когда Нарцисса приносила еду Гермионе, она исцеляла ее, если ей это было нужно. Она также залечивала порезы на собственной руке, показав пленнице, как это делается. Они мало разговаривали. В большинстве случаев Гермиона не могла говорить или даже связно мыслить. По мере того, как Волдеморт отчаянно нуждался в информации, Беллатрикс стала более изобретательна в своих методах. Гермиона была уверена, что единственная причина, по которой она все еще жива и находится в здравом уме, заключалась в том, что информация, которой она обладала, была слишком ценной, чтобы её можно было так глупо растранжирить. Она привыкла к проклятию Круциатус и знала, что выдержит его. И еще знала, что Нарцисса будет рядом, чтобы потом успокоить боль. В тех случаях, когда Гермиона могла говорить, она осматривала руки Нарциссы, чтобы убедиться, что та правильно ухаживает за нанесенными себе ранами. Женщина отказалась перестать лечить ее, и поэтому не могла перестать делать маленькие порезы на собственной коже на случай, если ей понадобится предлог для всех исцеляющих заклинаний, наложенных палочкой Пожирателя Смерти. Строго говоря, это была палочка Нарциссы, но после того, как Волан-де-Морт схватил Люциуса, он принял ее как свою собственную. Нарциссе разрешалось брать ее только тогда, когда она спускалась, чтобы доставить Гермионе еду. Гермиона никогда не спрашивала Нарциссу, почему она решила помочь ей, грязнокровке, пленнице Пожирателей Смерти. У них не было времени на ненужные разговоры, и Гермиона даже не была уверена, что хочет знать ответ. Помощи Нарциссы было достаточно. Гермиона едва ли удивилась, когда поняла, что посещения Нарциссы были тем, чего она больше всего ждала. В конце концов, когда вы заперты в темнице безумцами-расистами, единственный добрый человек, естественно, самый желанный. Мимолетные прикосновения к руке Нарциссы очаровали Гермиону. Вид их кожи вместе выглядел как воплощение сопоставления: рука Гермионы была болезненно бледной и украшена ссадинами и синяками. Ее кожа была грязной, а ногти порваны, в то время как у Нарциссы, несмотря на порезы, они были гладкими как шелк и с элегантным маникюром. Как ей удавалось сохранять свою внешность посреди войны, Гермиона не могла понять. Иногда Нарцисса приходила к ней бледной и дрожащей, ее глаза расширились от страха больше, чем обычно. Гермионе не нравилось, что война сделала ужас эмоцией по умолчанию. В одном из таких случаев Гермиона осмелилась спросить: «Что случилось?» Ее голос был неузнаваем, надломлен и хрипл в тусклом свете подземелья. Нарцисса качала головой и рассказывала фрагмент новостей, например: «Они планируют напасть на семью» или «Он недоволен последними событиями». Ее шепот всегда был расплывчатым и двусмысленным. Гермиона не могла понять, следует ли ей интерпретировать обрывки информации как благо для доброй стороны или нет. С точки зрения Нарциссы, она догадывалась, что все плохо с любой ситуации, как ни крути. Гермионе не потребовалось много времени, чтобы заподозрить, что эта женщина просто хотела, чтобы война закончилась с минимальными потерями. Ей было наплевать на политику. Иногда, когда Гермиона спрашивала, что заставило Нарциссу прийти к ней, дрожа и испугавшись, она не отвечала. Она просто смотрела Гермионе в глаза и уходила. Эти ответы больше всего напугали Гермиону. В этом пристанище Пожирателей Смерти, где прославлялись убийцы, что могло быть настолько ужасным, что об этом нельзя было даже говорить? Гермиону удивило, что ей не снятся кошмары, но она подумала, что это, вероятно, дело рук Нарциссы. Возможно, исцеляющее заклинание, которое женщина использовала, имело какое-то отношение к этому или пища, которую ей дали. Нарцисса сказала ей, что у нее нет доступных зелий, но это не значит, что ее еда не была каким-то образом зачарована. Шоколад, как известно, обладал неотъемлемыми магическими свойствами, и она, конечно же, ела его вдоволь. Гермиона пыталась понять, почему Нарцисса помогает ей. Она сомневалась, что это было из-за личной привязанности. Девушка никогда не делала ничего такого, что оправдывало бы это. По всем подсчетам Нарцисса Малфой должна была плевать ей под ноги и швырять еду на грязный пол, смеясь, когда Гермиона пыталась избавиться от плесени. Что ж, возможно, она никогда не была такой жестокой. У нее определенно был более мягкий характер, чем у кого-либо другого, связанного с Волдемортом. Но это все еще не объясняло, почему женщина изо всех сил старалась заботиться о заключенной, без сомнения подвергая себя большому риску. Гермиона предположила, что это единственное, что по мнению Нарциссы, она могла сделать, чтобы эта война оказалась немного менее ужасной. Если бы она могла улучшить одну жизнь, даже если бы это была жизнь грязнокровки, которая была в списке желаний Пожирателей Смерти с тех пор, как она была ребенком, тогда, возможно, это облегчило бы ее совесть из-за того, что она на стороне тьмы. Смутно Гермиона задавалась вопросом, действительно ли Нарцисса делает ей одолжение, помогая сохранить ей жизнь. Все, что она делала, это гарантировала, что ее можно будет подвергнуть еще большим пыткам, прежде чем от нее избавятся. На самом деле, возможно, ей даже приказали это сделать? Гермиона старалась держаться подальше от этой мысли. Когда Нарцисса пришла следующий раз, она была в худшем состоянии, чем когда-либо видела Гермиона. Ее волосы были растрепаны, а алебастровые черты лица были настолько бледными, что ее можно было принять за привидение. Свет от палочки мерцал, дрожа в руке женщины, и когда она поставила поднос, кубок опрокинулся, разливая жидкость по камню. — Извини, — прошептала Нарцисса, поправляя чашку и снова наполняя ее водой. — Что произошло? — спросила Гермиона, садясь на колени и держась за прутья решетки, чтобы внимательно посмотреть на Нарциссу. Женщина даже не посмотрела ей в глаза, пока возилась с подносом и просовывала его в щель. Гермиона оттолкнула еду. — Что случилось? Что случилось? — Она никогда не видела Нарциссу такой взволнованной, и ее страх нарастал. Нарцисса боролась с собой, решая, признаваться ей или нет, прежде чем прошептать срывающимся голосом: — Они планируют казнить тебя через два дня. Гермиона перестала дышать, ее страх превратился в камешек под ложечкой. Она знала, что это произойдет, но услышать это в таких оглушительных выражениях было не похоже ни на что, что она когда-либо могла себе представить. Теперь Нарцисса смотрела на нее, ее глаза сияли. Она просунула поднос в щель и встала, собираясь с силами. Бросив последний взгляд, она повернулась, чтобы уйти. — Подожди, — выдохнула Гермиона, дергая прутья. — Подожди, пожалуйста, — Нарцисса снова повернулась к ней с глубокой печалью в глазах, и Гермиона выдержала ее взгляд с огненной решимостью. — Помоги мне сбежать. Глаза Нарциссы расширились, и она посмотрела на дверь, прежде чем броситься к решетке, за которую цеплялась Гермиона. — Ты же знаешь, что я не могу этого сделать! Даже не проси меня об этом! — Да, ты можешь! — Гермиона чувствовала себя ужасно из-за того, что попросила ее сделать что-то настолько опасное, но отчаяние и потребность в выживании превзошли все остальное. — Пожалуйста, Нарцисса! Помоги мне сбежать! Пожалуйста! Гермиона заметила, что впервые обратилась к женщине по имени, и Нарцисса, похоже, тоже это заметила. — Гермиона, — тихо прошептала она. — Это невозможно. Пожиратели Смерти ползают здесь, как крысы, — сказала она с немалым отвращением в голосе, и Гермиона была самодовольно удовлетворена, обнаружив, что Нарцисса не любит солдат Волдеморта в своем доме. — Меня бы пытали и убили, как и тебя, — сказала она более мягко. — Моя семья… — Ее голос сорвался, и она начала снова. — Моя семья пострадает. Я не могу быть причиной их боли. Нарцисса попыталась встать, чтобы уйти, но рука Гермионы просунулась сквозь щель в решетке и крепко сжала ладонь Нарциссы. Ее кожа была теплой в холодных пальцах Гермионы. — Беги со мной, — умоляла она. — Мы уйдем вместе. Они поверят, что я похитила тебя. Тебя не будут винить, как и твою семью, — Гермиона знала, что есть всего лишь небольшой шанс, что они посчитают Нарциссу невиновной, если им удастся успешно выбраться, но она не озвучила этот факт. В любом случае, Нарцисса была достаточно умна, чтобы понять это самостоятельно. — Я не могу больше оставаться здесь, — быстро прошептала Нарцисса, пытаясь вырваться из объятий Гермионы. Гермиона восприняла это как хороший знак, поскольку больше не было прямых отказов. Она тоже встала, все еще держа руку Нарциссы сквозь решетку и с отчаянием глядя ей в глаза. — Пожалуйста, помоги мне, Нарцисса, пожалуйста. На глазах Нарциссы выступили слезы, и она покачала головой, вытирая капли пальцами, когда повернулась, чтобы уйти. Гермиона отпустила ее, с отчаянием наблюдая, как Нарцисса поднимается по ступенькам и оставляет Гермиону размышлять о своей судьбе.