The autumn garden | Present
12 сентября 2022 г. в 21:25
— Ты плохо играешь, — заявила Ирацибета. — Ты даже держишь фламинго неправильно.
— Ну, прости, — промямлила я, с досадой постукивая пальцем по клюву птицы.
— И ты слишком долго примериваешься. У тебя так ёж скоро убежит, — заметила она, высокомерно глядя на меня поверх своих розовых очков-сердечек.
Носком туфли я подтолкнула уходящего от меня ежа, на что он пискнул и скрылся из виду.
— Я играла в гольф, там, наверху, и то лишь раз, — пожала плечами я, выпрямляя фламинго, и играючи махнув им, словно клюшкой для гольфа.
— В свой гольф играй где хочешь, а здесь поле для крокета, — фыркнула она, отбирая моего фламинго.
Осеннее солнце слепило глаза, и я прищурилась, взглянув на маленький жёлтый шарик. Интересно, откуда здесь Солнце, мы же под землёй. Впрочем, неважно. Это меня сейчас меньше всего интересует.
Ирацибета относилась очень серьёзно к крокету. А ещё злилась, когда я плохо играла в крокет. Ей наскучило постоянно выигрывать, хоть она и не терпела поражений. Забавно, да?
— Зная, как ты относишься к своим проигрышам, хоть ты ни разу и не проигрывала, как тебя может раздражать то, что я терплю фиаско в тот момент, когда ты одерживаешь надо мной победу? — ага, я решила немного позанудствовать.
— Да ну тебя! — вспыхнула она, отбрасывая фламинго.
— Пойдём гулять? — живо воскликнула я.
— Нет, — глухо отрезала она. — Негде гулять, — подчеркнула Ирацибета, возвышая голос.
— Тогда мы можем посидеть здесь и поесть мороженого, — я была полна энтузиазма. Осень радовала меня своими красками, неярким солнцем и своей атмосферой. В Стране Чудес и летом было прохладно, но осенью всё казалось ещё более волшебным, чем обычно.
— Мороженого? — она наморщила лоб, неодобрительно взглянув на меня. — В саду? Осенью?!
— Да, клубничного, — в моём голосе был оттенок нетерпения.
Ирацибета сокрушённо вздохнула.
— Что ж тебе не сидится на месте, почему нельзя просто почитать книгу? Мне править страной когда? Всё с тобой в крокет играю и мороженое ем, — озабоченно буркнула она, отворачиваясь от меня.
— Ещё не ешь, — бодро возразила я, тронув её за руку.
— Ну, давай тогда, — неохотно проговорила она. — Неси своё мороженое, — она кивнула мне к выходу из сада, мрачновато улыбаясь. Я просто сияла. — Отрубить бы тебе голову за твоё ребячество и то, что мешаешь мне править, — рассерженно заметила Королева. Кажется, на фоне моей инфантильности её инфантильность пропадала. Я не обратила на это внимание и сделала вид, что не слышала этого. — Но мне больше нравится, когда она у тебя на плечах! — хмуро добавила она, когда я, подобрав юбки, мчалась из сада в Королевскую кухню за мороженым.
Я поставила на одинокий террасный стол две креманки, наполненные розоватым холодным десертом. В мороженом виднелись маленькие кусочки клубники.
— Тебя очень долго не было. Очень, — констатировала она, фыркая уже тысячный раз за день. У Ирацибеты сегодня было настроение капризничать, видимо.
Я мявкнула что-то нечленораздельное и отодвинула стул, аккуратно присаживаясь на него. Скрип ножек по полу террасы неприятно резал слух.
Черпнув ложечкой мороженого с горкой, она отправила десерт в рот, почти не заботясь о помаде.
Я внимательно смотрю на Ирацибету, и перевожу взгляд то на неё, то на мороженое.
— Что? — возмутилась она. — Что ты так смотришь на меня, будто я не мороженое ем, а ежа?! — вскричала она.
— Да я жду того, когда ты скажешь, что мороженое слишком холодное! — тоже закричала я. — Тебе ж сегодня всё не так!
Она в удивлении широко распахнула глаза, тем самым уменьшая зрачки с тёмной радужкой.
Я насупилась и стала закапывать мороженым видневшийся кусочек клубники. — Ладно-ладно, я тоже что-то сегодня психую, извини. Ты психуешь, я психую… я ненавижу с тобой ругаться.
— От тебя извинения услышать — равнозначно в клубничном мороженом шоколад найти, — фыркает она, и её фырканья за сегодня переваливают за тысячу. Говорю так, будто я подсчитывала. Но точно знаю, что тысячный раз я засчитала. — И мы с тобой ни разу не ругались, только вот так язвили друг другу.
— А что, шоколад в клубничном мороженом — идея не из худших, — запротестовала я, глотая мороженое, даже предварительно не согрев его во рту.
— А что, извинения от тебя — идея не из худших, — дразнит она меня, языком слизывая с губ прилипший кусочек красной ягоды.
— Тебе с твоим сердечком только мороженое и есть, — киваю я.
Она делает задумчивое выражение лица, а мороженое в её креманке всё продолжает уменьшаться.
— До туалетного столика и помады далеко ещё, — заметила я, соскребая со стенок остатки мороженого.
— Да плевать, ты сходишь и принесёшь, — равнодушно и холодно говорит она, но глаза выдают своим смеющимся блеском.
— Твоя правда, — пожимаю я плечами, улыбаясь в открытую. Рукава моего платья обычно облипают плечи, чтобы голова хоть как-то казалась непропорциональной телу. Всё верно, желание в противовес желанию Ирацибеты. — Только как я тебе туалетный столик принесу?
— Не глупи, принесёшь маленькое карманное зеркальце.
— Ой, я и не знаю — где оно у тебя, — вдумчиво произнесла я, перебирая в голове все возможные варианты нахождения зеркальца.
— Ты думаешь, я знаю — куда я его положила? — поджала губы она, расправившись с мороженым. Про меня и говорить нечего, десерт я сожрала через 0,00005 секунд после того, как принесла его. Отец сказал бы, что я неприлично выражаюсь, если услышал бы, как я в мыслях у себя сказала слово «сожрала». Ладно, хоть не при Ирацибете. — Принесёшь тогда туалетный столик, ничего не знаю.
— Какой ужас. Я, конечно, по утрам тренируюсь, но руки-то я не качаю, — пожаловалась я, хлопая ресницами. — Пащидити миня, Вашэ Виличиства, — имитирую я какой-то неизвестный мне акцент и складываю руки в молитвенном жесте. Кое-как не улыбаюсь, мне это обходится просто огромнейшими усилиями.
— Проси лучше, жалкий раб! — ухмыляется она, подхихикивая.
— Што мни здилать, штоби ви ни зоставляле миня тоскат тувалетний столек? — я делаю вид, что хныкаю.
— Ладно, всё, заканчивай свой театр одного актёра, своё мне зеркальце принесёшь, — великодушно разрешает она, и от сердца отлегает, хотя в голове ещё проносятся возможные сцены того, как я без чьей-либо помощи тащу по многочисленным лестницам Ирацибетин туалетный столик.
— Хорошо! — от радости чуть взвизгиваю я, мысленно прибавляя «Если я его найду, конечно».
Красные клёны на фоне жёлтой травы серого неба и блёклого, стремительно гасшего солнца радуют глаз, и Ирацибета вместе со всем этим смотрится как само себе разумеющееся со своей алой копной пушисто-кудрявых волос. Так пушистых или кудрявых? Я ещё не определилась, но мне ужасно нравится то, как выглядит Ирацибета осенью. «Господи, храни Ирацибету, потому что если не будет её — у меня не останется того, ради чего можно было бы жить в этом мире, и не только в этом, а, вообще, в любом мире» — мысленно помолилась я, уповая на ещё долгие годы рядом с моей любовью.
— О чём ты думаешь? У тебя озабоченный вид, — замечает она и встаёт со стула.
— О тебе, — говорю правду я, так же выходя из-за стола.
— Обо мне? — слегка удивлённо моргает она и берёт очки-сердечки со стола, тут же надевая их.
— О тебе. Я думаю о тебе больше, чем ты можешь себе представить, — зеваю я. Что ж, поели мороженого, теперь можно и спать лечь. Меня стало клонить в сон.
— Да нет, я представляю, — махнула рукой она, разглядывая небо в своих очках. У меня были такие же и в Надземье, и тут, поэтому я-то знала, что небо через эти розово-красные стёкла выглядит сиреневым, а облака розовыми.
— Я спать хочу. Пошли? — предложила я, уже зная, что откажет.
— Ты и иди! — возмутилась она, метая глазами молнии, это было видно даже через очки. — Я и так много времени потратила на крокет с тобой и мороженое! — она начинала злиться.
— Тебе разве не понравилось? — не поняла я. — Ни крокет, ни мороженое? Хочешь сказать, ты не получила удовольствие от времяпрепровождения со мной? — уточнила я, уже расстраиваясь.
— Получила, — нехотя соглашается она, запрокидывая голову и рассматривая листики красно-оранжевого клёна. Дерево весело помахивало яркой листвой, словно заигрывая с лёгким осенним ветерком, который взлохмачивал мои короткие волосы.
Меня почему-то начало морозить, а в горле неприятно защекотало, заставляя меня раскашляться.
— Да-а-а, — протянула Ирацибета. — Всё-таки отличной идеей было поесть мороженого в середине осени, — поддела она меня, явно издеваясь.
— Я и не отказываюсь от этой мысли. Можно было бы даже по ещё одной креманке, — не подала я виду, энергично кивая.
Ирацибета нахмурилась. — Ты и зимой меня потащишь в сад мороженым угощаться?
— Хорошая мысль! Шикарно же! В мороз есть мороженое — самое то! — хрипло и отрывисто восклицала я, делая перерывы между фразами из-за кашля.
— Договорились, — хмыкнула она в ответ на мою тавтологию. — Погуляю с тобой как-нибудь в шорьковой шубе, запивая мороженое чаем.