«Ана́мнез — совокупность сведений, получаемых при медицинском обследовании путём расспроса самого обследуемого и знающих его лиц».
«In vitro («в стекле») — термин и методика выполнения экспериментов, когда они проводятся «в пробирке», т.е. в искусственных условиях, вне организма или естественной среды».
Кровь пошла во второй раз и почти застала Байчжу врасплох. Не изменившись в лице, он ловким движением извлёк из кармана пиджака упаковку бумажных платков, вскрыл её и приложил к носу аккурат в тот момент, когда красная капля уже почти скользнула дорожкой вниз. В машине было темно, сидящий рядом Гуй давно привык, таксист смотрел на дорогу, а женщина на переднем сидении, Аделинда, разглядывала сумеречное небо сквозь стекло. Если кто-то обратит внимание, то вряд ли придаст значение. «Акклиматизация», — скажет Байчжу, и все вопросы отпадут. Это было правдой: достаточной, чтобы удовлетворить любопытство, но не полной. Объяснять и без того взволнованной и напуганной спутнице, что он уже почти не помнит времён, когда умеренные кровоизлияния и ноющие боли в теле не возникали при любой неосторожности — гиблое дело. Кажется, господин Чжунли называл это эрозией. «Интересно, где он сейчас», — подумал Байчжу, аккуратно промакивая нос салфеткой. В нём, к счастью или к сожалению, было не так много крови, чтобы она лилась рекой при каждом неудобном случае, поэтому к моменту, когда машина замедлила ход, выезжая на парковку отеля, красный бумажный платок уже был аккуратно сложен и зажат в ладони. Пока Гуй помогал таксисту извлекать из багажника чемоданы, мужчина обратился к стоящей рядом Аделинде: — Госпожа, я был предельно серьёзен касательно того пропавшего человека. Поэтому, пожалуйста, не стесняйтесь звонить в любое время, это первостепенно и может сильно повлиять на ситуацию с господином Рагнвиндром. — Хорошо, если вы настаиваете, — она кивнула. — Это взаимно. Если что-то выясните, я всегда на связи с личного номера, он у вас уже имеется. Они разошлись пятью минутами позже на ресепшене, когда Аделинда лично убедилась, что гостям предоставлены комнаты и они уже могут отправляться отдыхать. Проводив её взглядом до полукруглых стеклянных дверей, разделявших залитый тёплым светом холл и тёмную холодную улицу, Байчжу в задумчивости поднялся в номер. С Гуем он распрощался у самой двери: — До завтра, Гуй. — До завтра, сяншен.***
Байчжу сидел в кресле, разглядывая густые кроны за окном, и вертел в руках свой Глаз Бога. Он уже довольно долго размышлял о новом пациенте: смутное интуитивное ощущение подсказывало, что Рагнвиндр сможет перебороть ханахаки, если разберётся со своими чувствами быстрее, чем болезнь убьёт его. Рагнвиндр, Рагнвиндр… Наверное, это было слишком давно, чтобы Байчжу вспомнил хоть что-то. Господин Чжунли был прав. Впрочем, сейчас это не имело особого значения: на закате существования лучшего во всём Лиюэ врача появился совершенно особый случай, который ставил под сомнение многие прошлые заключения и придавал угасающей жизни новый смысл. И он сам, и оставшиеся адепты, и госпожа Кусанали, и некоторые другие существа, чей жизненный срок исчислялся десятками поколений простых смертных, помнили, как останки последнего поражённого ханахаки человека и его жилище были сожжены. Видно, ветер всё же унёс и сохранил семена, а время взрастило их, как и полагалось ему ещё многие тысячи лет назад. Светало. Байчжу не спалось. Он чувствовал, как в хрупкой грудной клетке сердце стучало в такт слабым пульсациям камня в ладони. Он видел, как мягкий зелёный свет то и дело вспыхивал и угасал снова, пытаясь подпевать биению внутри иссыхающего сотнями лет полуживого тела. Время и обстоятельства всё равно превосходят по своей силе падших Богов, и однажды все звёзды угаснут, и угаснет биение внутри камня в руке Байчжу. Эта мысль давно не трогала его, не вселяла ни радости, ни горя. Может, лишь малую толику надежды, потому что он знал наверняка: пока гаснут одни созвездия, на их месте вспыхивают другие, и нет никакого смысла нарушать установленные высшими силами постулаты. Даже воплощению чистоты и мудрости неведомы все до единой тайны этого мира. На то они и тайны, верно? Люди выбрали путь, заложенный на земле справедливости и взрощенный в теплицах страны мудрости, и окружили себя бесчисленным множеством механизмов. Байчжу не винил их, он наблюдал за течением прогресса с любопытством, которое лишь изредка сменялось волнением, но быстро возвращалось в прошлое русло закоренелого флегматизма. Электричество, захватившее мир, пугало его во многом из-за неведения. Когда не знаешь, что внутри, как и почему оно работает, то и это покажется магией, сравнимой с её истинной элементальной формой. Что до технологий… ещё в древней Каэнрии тысячи лет назад были автоматоны, над которыми трудились лучшие смертные умы того времени, просто теперь вместо ядер, хранящих хаос, в них вложены полупроводниковые сердца из мириадов кристаллов, пульсирующие в проводах не светом, но переменными токами. Ах, Байчжу и правда был не силён в понимании новых реалий — и потому они оставались для него таким же чудом, каким оказался бы мягкий зелёный свет в его ладони для них. Таким же непонятным явлением осталась в глубинах истории и легенда о ханахаки. В те времена, когда на землях Тейвата смертные жили рядом с божествами под безмолвным взором высших сил, кости Оробаси и останки его души ещё гнили на поверхности Ясиори бок о бок с грозами Сэйрая и полными скверны корнями Священной сакуры, раскинутыми под землями нескольких островов. В те времена, когда Инадзуму терзали войны, междоусобицы и разбой, влажный воздух востока был пропитан горечью утрат — и из взвеси разлагающего разум и тело отчаяния, из сока повреждённых артерий земли и поверженного духа древнего бога появились первые побеги смертельных цветов. «Ханахаки» — так назвали их жители тогдашней Инадзумы, — что буквально есть извержение цветов, прораставших внутри и снаружи любого, кто был достаточно слаб духом от пережитой утраты и позволил семенам проникнуть дальше своей гортани. Многие исследователи прошлого, ещё чтившие элементальные силы, считали, что явление ханахаки уходит своими метафорическими и реальными корнями в Сумеру, во времена, когда в густых тропических лесах то и дело встречались зоны увядания, но Байчжу относился к подобной теории с большим сомнением. Так или иначе, первая вспышка была зафиксирована на центральных островах Инадзумы, и именно она вылилась в сказку о возлюбленных, разлучённых смертью, в которой юная дева, узнав о гибели суженого, сама вскоре умерла от горя. Любовь её была так сильна, что на свежей могиле выросла из ниоткуда пышная ветвь сакуры — жаль только, не того благородного дерева, что до сих пор обильно цветёт по всему Наруками. Болезням свойственно мутировать. Человечество ищет лекарство, болезнь — новые способы подстроиться под него и выжить. Многие явления покинули мир и угасли, но многие из них хранят память о себе в преемниках: болезнях, стихийных бедствиях, неестественных ландшафтах и страшных сказках, передающихся из поколения в поколение лучше любого учебника истории. В том числе за это госпожа Кусанали, наверное, так любила сказки. В тишине рассвета завибрировал телефон. «Мондштадт: Аделинда», — горели на экране иероглифы Лиюэ. Байчжу поднялся из кресла и взял трубку: — Слушаю Вас, нюйши.***
На парковке у судебно-медицинского морга стоял молодой человек в полицейской форме. Облокотившись на машину с мигалкой на крыше, он то и дело затягивался, задумчиво выпуская в воздух облачка серого дыма — однако стоило дверям такси распахнуться, как он неспешно стряхнул пепел на асфальт в последний раз и направился к ближайшему мусорному баку, чтобы потушить сигарету и избавиться от неё. Педантично. — Доброго утра. Вы — доктор Байчжу, о котором говорила госпожа Аделинда? — начал он диалог, как только поравнялся с уже выбравшимися из машины спутниками, и протянул руку. — Кэйа Рагнвиндр, капитан мондштадской полиции. Приятно познакомиться. — Да. Взаимно, — кивнул в ответ Байчжу, с любопытством улавливая лёгкий акцент в речи собеседника. Столько лет он не покидал Лиюэ… Он был рад, что его просьбу о присутствии на вскрытии до полиции донесло третье, но, судя по всему, доверенное лицо, пока они добирались до Мондштадта. Напрямую вопрос о родственной связи со своим клиентом доктор, правда, решил не задавать: слишком отличаются для родных братьев примерно одного возраста, но, может, двоюродные; может, даже разные поколения, в конце концов, и такое бывает. Интересно. — Привет-привет, — на выдохе поздоровалась с молодым человеком Аделинда, и тот кивнул ей в ответ с мягкой, вполне откровенной улыбкой. — Как ты? Надеюсь, мы вас несильно задержали… — Всё в порядке. Тут уже некуда торопиться, — отозвался полицейский с лёгким смешком. Они проследовали в здание, поднялись на второй этаж и прошли по коридору к ровному ряду дверей с серебристыми табличками, за одной из которых располагался так нужный Байчжу кабинет. Аделинда осталась снаружи. Секретарь выглядела растерянно. Начальник подразделения в следующей комнате — озадаченно. — Вы первый за последние пару лет, кто просит о подобном, — пояснил он, смерив вошедших тяжёлым взглядом. — Герр… — он мельком сверился с нашивкой на форменной куртке, — Рагнвиндр, Вы можете дать мне какие-то комментарии? — Наши криминалисты не смогли установить точную причину смерти на месте, где нашли тело, — отрапортовал Рагнвиндр. — По предварительным данным жертва задохнулась. Пока что есть основания полагать, что это убийство, но полиция допускает гипотезу доктора Байчжу о том, что это некая болезнь, информацией о которой он располагает. Дело международного уровня, поэтому особенно важно установить причину смерти и выяснить, была она насильственной или нет. — У меня нет никакой информации о Вас, герр… — Байчжу. — Герр Байчжу. Мне необходимо подтверждение Вашей квалификации, чтобы дать право присутствовать на судмедэкспертизе, тем более совещаться с нашими специалистами времени нет. У Вас есть все необходимые документы? — Да, конечно. Вот удостоверение о членстве в международной ассоциации врачей, в которую я вхожу, — с этими словами мужчина извлёк из нагрудного кармана пиджака пластиковую карту и приложенное к ней удостоверение. — Вы знакомы с данной организацией? — Немного. Директор нахмурился, но принял протянутые ему документы, раскрывая книжку и разглядывая переливающуюся на свету голограмму. Покрутив в руках карту с идентификационным номером и полным именем, он переместился в кресле поближе к рабочему компьютеру и, видимо, продолжил поиск уже в сети. Минуты через три он протянул и книжку, и карту назад: — Простите, я не могу вот так сразу допустить Вас до вскрытия, просто просмотрев страницу в интернете. Да, информация о Вас есть на официальном сайте ассоциации, и я готов поверить, что вы дипломированный хирург, терапевт общей практики и далее по списку, но я не готов нести ответственность за допуск посторонних ко вскрытию потенциально уголовного дела. — Что мне сделать, чтобы Вас убедить? — Байчжу учтиво, будто даже с пониманием кивнул и поправил очки. — Это дело крайней важности. — Дайте мне немного времени. Пожалуйста, подождите в коридоре, я свяжусь со своим руководством.***
— Ответственность — та ещё штука, — позволил себе усмешку капитан, когда они вышли из кабинета с заветной бумагой, на которой красовался размашистый росчерк. Байчжу ответил ему лёгким кивком и сдержанной улыбкой. Они наконец спустились в морг. Девушка, облачённая в белый халат с фартуком, маску, шапочку и перчатки, подскочила со своего места, за пару шагов добралась до стола с телом погибшего и смерила полицейского беспокойным вопросительным взглядом. Тот лишь приветливо улыбнулся и сделал шаг внутрь комнаты, выпуская в коридор плотный шлейф химической стерильности, в который парой нот вмешивалась смерть. Полицейский жестом пригласил спутников внутрь — взгляд судмедэксперта, проблёскивающий сквозь толстые стёкла очков, стал ещё беспокойнее. — Доброе утро… Это на опознание, да? — скомканно поинтересовалась она, поправляя очки. — Да, но не совсем, — кивнул капитан. — Это — доктор Байчжу из Лиюэ, он утверждает, что знаком с причиной смерти парня на этом столе. Просит о присутствии во время вскрытия. Вот документ, — он помахал листком в своей руке, — который ему это позволяет. — Вы всё ещё полны скепсиса, верно, капитан Рагнвиндр? — Байчжу бесстрастно улыбнулся, изогнув бровь. — Я понимаю Ваши сомнения, но, к сожалению, продолжу настаивать на своём. — Да настаиваете Вы или нет — без разницы, — пожал плечами молодой человек. — Вы уже получили разрешение от руководителя подразделения, а значит, имеете право, моё личное мнение здесь не имеет никакого веса. Но я буду искренне рад продвижению этого дела. — По личным причинам? — Вы очень проницательны, доктор. — Смуглое лицо тронула искусственная улыбка. — Предлагаю начать опознание. Девушка у изголовья аккуратно подхватила края плотной светлой ткани и одним движением открыла тело по плечи. Где-то сбоку госпожа Аделинда судорожно выдохнула, инстинктивно делая шаг назад. — Боги… Белое лицо молодого человека застыло в бездушной посмертной маске, не выражающей ничего. Его шея и плечи были покрыты неровными пятнами и припухлостями, подобными крупным волдырям, впрочем, кое-где успевшими стать язвами и вскрыться: сквозь кожу, очищенную от крови и лимфы, успели проклюнуться тёмные ростки молодых веток с бусинами почек. Погибший явно страдал от чесотки: воспаления расчерчивались множеством полос, слишком напоминающих следы ногтей. Тонкие свежие ветки уходили вглубь тела, вздымая кожу над собой и оставляя только лёгкие намёки на вросшие в окоченевшие мышцы корни. Впрочем, Байчжу всё равно их… чувствовал. Глаз Бога под водолазкой отозвался еле ощутимой вибрацией. — Это он, — нарушила повисшую паузу женщина, прикрывшая рот рукой, — ох, неужели это… — Да, — закончил за неё мужчина, — именно поэтому я так настаиваю и на присутствии здесь, и на скорейшем лечении господина Рагнвиндра. — Вы хотите сказать, что у Дилюка то же самое? — внезапно, но вкрадчиво вклинился тот Рагнвиндр, что находился сейчас в этой комнате. Он сделал шаг в сторону Аделинды, приближаясь сзади, и довольно фамильярно приобнял её за плечи, пока та молча закивала в ответ. «Блять», — отчётливо прочитал Байчжу по его губам. И всё-таки… кем приходится Дилюку этот полицейский?***
Судмедэксперт явно тревожилась. Байчжу, уже облачённый во всё необходимое, молча наблюдал: отказавшаяся от помощи девушка то нервно перебирала уже давно разложенные в нужном порядке инструменты, то искала взглядом фотоаппарат или пакет, заготовленный для вещей погибшего. Наконец, пройдясь туда-сюда вдоль скрытого тканью тела, она подняла на врача растерянный взгляд: — Простите… Мне всегда трудно сосредоточиться при посторонних. — Ничего страшного. Я понимаю, — мужчина кивнул. — Прошу Вас, не переживайте. Я здесь исключительно в роли наблюдателя, и в первую очередь меня интересует причина смерти и ни в коем случае не ревизия вашей работы. Единственное, о чём я попрошу — это дубликаты проб на наш независимый анализ. Разрешение получено. Как я могу к Вам обращаться? Судмедэксперт всё ещё тревожилась, но кивнула: — Хорошо, тогда… Я начну. М-можете звать меня просто… Сахарозой.***
Пусть первичный осмотр и фотосъёмка всех необходимых деталей длились не более часа, время ожидания текло мучительно медленно. Байчжу, однако, не позволял словам девушки, которые она записывала на диктофон для дальнейшей фиксации в протоколе, проскакивать мимо своего внимания; он старался сохранить в памяти все детали, то и дело бесшумной тенью перемещаясь вокруг стола в поисках лучшего ракурса. Ближе к началу вскрытия он с облегчением отметил, что движения судмедэксперта стали гораздо естественнее. Либо она включилась в процесс, либо немного адаптировалась к обществу незнакомца — а может, и всё сразу, что в любом случае пойдёт на руку дальнейшей работе. — Я-я всё ещё не могу поверить… — пробормотала она, внимательно вглядываясь в необычные отростки, — кхм! Гм… На шее, плечах, предплечьях… — тонкие пальцы, обтянутые латексом, аккуратно протиснулись под лопатки уже лишённого одежды тела, — спине, кажется, тоже, смотреть далее по записи, — новообразования, причина возникновения не определена. Возможно, имеют инородный характер, напоминают молодые ветви дерева… — Девушка подцепила один из побегов и потянула на себя — вместе с ним потянулся весь ближайший участок кожи. — Предположительно имеют корневую систему, уходящую в мышечные ткани… В месте прорастания присутствуют воспаления. Она отстранилась, чтобы отрезать две ветви и поместить их в колбы, которые отправились ко всем прочим образцам на одном из рабочих столов. — Пожалуйста, возьмите дополнительный соскоб с кожи вокруг ветви, — попросил Байчжу. Девушка вздрогнула от неожиданности, но активно закивала и тут же принялась искать необходимые инструменты. — Простите, но… Вы… действительно знаете, что это такое? — поинтересовалась она уже сильно позже, когда с помощью пинцета извлекла из вскрытого пищевода покойника плотный окровавленный комок неопознанного происхождения. Байчжу кивнул: — Да, и я знаю, что прямо сейчас в ваших руках находится бутон растения, которое и является причиной смерти этого человека. Судмедэксперт растерянно покачала головой и бережно переложила образец на подготовленное стекло, наконец позволяя себе рассмотреть находку поближе. Тонкие металлические хваты довольно легко отделили скреплённые смесью крови, слюны и слизи лепестки друг от друга, вынуждая девушку убедиться в правдивости сказанного: перед ней действительно лежал бутон нежно-розового цвета. Она неровно вздохнула и продолжила описывать увиденное. К концу осмотра даже у скептично настроенного специалиста не осталось никаких сомнений в том, что загадочный врач из Лиюэ был прав.***
— Я даже не представляла себе, что такое возможно… Ох, — девушка со странным именем, только что в течение нескольких часов проводившая наитщательнейшее вскрытие трупа прямо на глазах Байчжу, смущённо пересчитывала куриные кости у себя на тарелке, — и я уже говорила это несколько раз, простите. — Не переживайте, — Байчжу позволил себе довольно тёплую улыбку, прежде чем сделать пару глотков воды, добытой из автомата в самом углу столовой, где они и сидели. — Думаю, об этой болезни не помнит практически никто, ибо она тесно связана с феноменами, давно ушедшими в небытие. Ваше удивление меня, ха-ха, совершенно не удивляет. — Что вы имеете в виду? Магию?.. — ей явно было неловко спрашивать об этом. — Да. Элементальную энергию, если быть корректнее. Насколько мне известно, сейчас в Тейвате некоторые даже не верят в то, что она существовала. Как Вы относитесь к этому вопросу? — Ум-м… — Прошу Вас, это не допрос, только желание узнать Ваше личное мнение. — Простите, — Сахароза замотала головой, — я теперь чувствую себя слишком некомпетентной в данном вопросе, н-но, если быть честной с самой собой, — она выдержала паузу и сосредоточенно нахмурилась, — меня всегда привлекала тема ма… элементальных сил. И в «глаза богов» мы играли очень часто в моём детстве. Но это не мой профиль. Есть же для этого исторические исследования… — в голосе появился интерес, явно отвлёкший девушку от тревоги. — Но почему тогда люди отказались от применения этих сил? Байчжу не сдержал ещё одной лёгкой улыбки: — О, на эту тему есть целый ряд совершенно разных теорий. Могу порекомендовать несколько особенно интересных научных трудов, если есть желание ознакомиться. Он мельком глянул на электронное табло настенных часов: их обед превратился в очень поздний полдник. По правде говоря, мужчина был поражён тому, как быстро и аккуратно при этом его собеседница провела вскрытие от начала до конца и как быстро она погрузилась в процесс с головой, забыв о смущении. На втором часу в её взгляде пробивалось удивление в смеси с ярким любопытством, на четвёртом — огонёк азарта, до сих пор мерцающий под стеклом линз. Хрупкая девушка напротив него только что больше шести часов провела над мёртвым телом: разрезала скальпелем кожу и мясо, собственноручно пилила кости, пинцетами и пальцами увлечённо копалась внутри того, что меньше суток назад было личностью — и, может, Байчжу не удивляли ни вскрытые тела, ни робкие девушки, но их сочетание оказалось сюрпризом даже для него. Они распрощались часом позже, рассортировав образцы для лабораторий на два одинаковых комплекта: для мондштадских экспертов и для Байчжу. Ему даже показалось, что любопытство к его персоне окончательно перевесило беспокойство новой знакомой, что… пожалуй, даже льстило. На улице витал мягкий ветер: он приятно обдувал лицо, унося из головы напряжение и остатки эфира дезинфицирующих составов в смеси с путаными лишними мыслями — тряхни головой, и, кажется, они развеются окончательно. Всё, что нужно в ближайшие несколько суток, лежит в коробке в его руках. Он понимал, что всё только начиналось.