«Ингибитор — общее название веществ, подавляющих или задерживающих течение физиологических и физико-химических процессов».
Дилюк кое-как повернулся на другой бок и нашарил на тумбочке противно звонящий телефон, чтобы выключить будильник. Половина седьмого. Заставив себя сесть в кровати, Рагнвиндр протёр слипающиеся глаза и не задумываясь прошёлся ногтями по немного чешущейся шее, отгоняя лёгкий зуд обратно вглубь мышц. Встав, он быстро умылся и выбрался в коридор буквально через пару минут, так как бриться сейчас было откровенно лень. Вообще, Дилюк на всякий случай брился через день, даже когда не собирался куда-либо ехать, но сегодня это привычное действие отчего-то казалось совершенно ненужным и слишком неуместным. И Дилюк бы удивился, будь у него силы удивляться. Он чувствовал себя непростительно уставшим для человека, который только что встал с кровати после семи или даже восьми часов крепкого сна. Соорудив себе подобие полноценного завтрака с тостом с ветчиной и сыром и даже парой листьев салата, видимо, купленного вчера Аделиндой, Дилюк поставил вариться кофе и сел проверять рабочий почтовый ящик. Пусто — и слава архонтам. Когда он уже почти убрал мобильный в карман, на экране высветилось: Кэйа Прости за вчерашнее. Сейчас все на взводе из-за случившегося. 6:44 Надеюсь, ты себя нормально чувствуешь. 6:45 Под сердцем что-то засвербило, и Дилюк, стиснув челюсти, погасил экран. Шумно, тяжело выдохнув через нос, он закрыл глаза и зарылся пальцами в наспех забранные в хвост волосы, почти роняя голову на ладонь. Нужно придумать, как ответить.Вы
Я в порядке. Спасибо за заботу. 6:48
Это было слишком сухо даже для Дилюка. Он смотрел в экран ещё некоторое время, прежде чем дописал:Взаимно.
Прости за вчерашнее. ||
Сейчас все на взводе из-за случившегося. || 6:50
Кофе убежал.***
Теперь Дилюк ещё и чувствовал себя виноватым, что не давало ему покоя. Монотонно разбирая бумаги в отцовском кабинете, он то и дело мысленно возвращался к утреннему сообщению — и тут же сдвигал брови, поджимал губы и брал в руки какую-нибудь особенно мудрёную записку или документ, стикер с монитора, проклятье, да что угодно! Лишь бы отвлечься. Выписки, счета, подписанные сделки, контракты… Чего здесь только не было. На столе в старой самодельной рамке стояла фотография: два совершенно разных мальчишки сидят у фонтана на одной из площадей Мондштадта и уплетают мороженое. Дилюк спустился на террасу. Голове нужно было проветриться, к чему погода как раз располагала. Он решил основательно заняться вычиткой документов, занимавших отца до его скоропостижной кончины, о которой Рагнвиндр младший тщетно старался не думать. Вынеся на кофейный столик несколько пухлых папок, личный рабочий блокнот и ручку, он некоторое время просто сидел в кресле и смотрел на двор, на резные ворота и раскинувшиеся за ним виноградники, и весь этот безмятежный пейзаж совсем не увязывался с ворочающимся в груди душевным беспокойством. Мысли о смерти отца сплетались с мыслями о Кэйе и образовывали в груди один холодный клубок, ощущаемый почти физически. Желания работать не было совсем. Из дома послышался цокот каблучков. Обернувшись на дверной проём, Дилюк без особого интереса смерил взглядом вышедшую на улицу Аделинду: она была одета в свой привычный костюмчик с коротким пиджаком и юбкой-карандашом. Женщина не выглядела хоть сколько-то удивлённой, скорее всего, она увидела высокий рыжий хвост ещё из кухонного окна. — Доброе утро. — Доброе утро, Дилюк. Тет-а-тет она всегда обращалась к нему так, приставляя к имени официальное «господин» только в особенных случаях или случайно по привычке. — Куда-то уезжаешь? — Да, — она вздохнула и поправила перекинутую через плечо сумку с рабочим ноутбуком, — хочу наведаться к родне в Спрингвейл на пару дней. Ничего, что я оставлю тебя одного?Ах, у неё ведь тоже есть семья, это он останется здесь один.
— Нет, совсем нет. Мне нравится быть наедине с собой,«По тебе ясно только то, что тебе ничего не нравится».
а тебе тоже не помешает развеяться. — Вот как… Ну смотри. Но если вдруг что-то нужно будет по делам или просто — я на связи, рабочий телефон при мне. Произнеся эти слова, она вроде как попыталась одобрительно кивнуть и разбито улыбнулась, пока Дилюк молча откинулся на спинку кресла. Он был абсолютно уверен в том, что, даже не будучи на рабочем месте, Аделинда справится со своими обязанностями на должном уровне. Смерив собеседницу блёклым взглядом, он выдержал паузу и затем спросил: — Могу я задать личный вопрос? — Да, конечно. — Вы с отцом были любовниками? На тебе лица не было на похоронах. Он видел, как исказились её губы и как сощурились глаза: то ли от возмущения, то ли от нахлынувших эмоций; видел, как она снова безмолвно кивнула, и Дилюк отвернулся к пустому газону с другой стороны от себя. Интересно, была ли она такой же хорошей любовницей, какой была секретаршей? Ему стало мерзко от самого себя. — Спасибо за честный ответ. Думаю, я рад, что он не был одинок. — Рагнвиндр снова повернулся к женщине у крыльца и почти искренне приподнял уголки губ в слабой улыбке. — Хорошей тебе поездки. Расскажешь потом, как прошло. — Ох, спасибо… Конечно. Хорошего дня тебе. — Хорошего дня. Проводив идеально выглаженную спинку пиджака взглядом до самых ворот, Дилюк наконец взял со стола принесённые бумаги. Чем быстрее он сосредоточится и отпустит эти дурацкие мысли, тем быстрее сможет освободиться и дать себе немного отдохнуть. Однако стоило ему прочесть пару слов, как телефон противно задребезжал на стеклянной поверхности столика — внезапно раздражённый одним этим звуком, Рагнвиндр не глядя ответил на звонок: — Алло? — резковато бросил он. — Алло, — произнесли в трубке немного удивлённо, и всё внутри вдруг сжалось. — Прости, я, наверное, тебя отвлёк? Могу перезвонить, дело совсем не срочное. — …Нет, всё в порядке. Продолжай. Да ни черта не в порядке. Он только что некрасиво повёл себя с Аделиндой, а теперь огрызнулся без какой-либо внятной причины на единственного человека, который хоть как-то пытался помочь ему делом. — В общем, я вчера был в гостях у Альбедо с Кли,Даже у него есть к кому прийти в гости.
и малышка очень настойчиво спрашивала про отца. Её очень впечатлила прошлогодняя поездка. — И что ты ответил? — Я соврал. «Вот это откровение», — искренне подумал Дилюк. — Я сказал, что он очень надолго в командировке, но оставил ей подарок. Хотел у тебя попросить фирменную коробку с парой бутылок новых соков и лимонада, который тоже новый. Игрушку в комплект и что-нибудь ещё я сам выберу и куплю. — Это в твоём стиле, — после небольшой задержки отозвался Рагнвиндр, — ладно. Я отправлю тебе курьером. — Оу, не утруждай себя, я сам приеду на выходных. Мне нужно кое-что забрать. — Почему не забрал позавчера? — Вспомнил только сейчас. — Понятно. Это всё? — Да. Хорошего дня тебе. — Хорошего дня. День был испорчен окончательно. Ожесточённо черкая в блокноте, он просидел за работой пару часов. Разгоравшаяся в начале дня жара стала тонуть в надвигающихся тучах, и от случайных порывов ветра по спине то и дело проползали лёгкие волны мурашек. Насекомых не было совсем, хотя Дилюка, кажется, всё равно умудрились укусить: то и дело руки сами тянулись к шее и изредка чешущейся спине чуть выше лопаток, но от попыток успокоить кожу желание расчесать себе и спину, и шею, и руки заодно становилось только сильнее. Заставив себя прекратить, молодой человек прервался на горячий душ — это помогло и перезагрузиться, и убрать неприятные ощущения из-под кожи. Вернувшись к бумагам, он собрал их все и переместился в гостиную, желая сменить обстановку и не собираясь простывать из-за глупостей вроде влажной головы на ветру. Чтобы зуд не вернулся снова, он на всякий случай выпил таблетку от аллергии. Процесс наконец пошёл, и к обеду Рагнвиндр перебрал уже довольно увесистую стопку документов. Включившийся в работу, он потерял счёт времени и совсем забыл о голоде, только иногда наведываясь к стойке, чтобы налить себе ещё сока и вернутся на диван с аккуратно разложенными по нему документами, и лишь ещё часа через полтора организм наконец напомнил, что им нужно поесть. Порывшись в морозилке на предмет полуфабрикатов, Дилюк с облегчением выудил оттуда пачку картофельных оладьев, которые можно было растянуть на два оставшихся приёма пищи и освободить себя от готовки хотя бы на сегодня. Пока грелась сковорода, он аккуратно вскрыл упаковку и высыпал её содержимое на тарелку, пересчитывая и мысленно разделяя его на обед и ужин: количество было нечётным, и Рагнвиндр без колебаний отложил счастливый оладушек в форме лапки — такие попадались случайным образом, неплохо поднимая продажи, — на обед. Чувствуя, что организм перестаёт его слушаться, Дилюк решил воспользоваться моментом и насладиться едой хотя бы сейчас. Пока оладьи мерно шкварчали на плите, он порубил себе примитивный салат, чтобы не жевать один картофель в панировке: ягодный соус, как выяснилось, закончился. Увлёкшийся готовкой, молодой человек только лениво перебирал в голове заключённые контракты и договоры, которые дожидались его, и отсутствие других мыслей приносило неосознанное облегчение. Зуд под кожей всё ещё напоминал о себе, но недостаточно сильно, чтобы удостоить себя вниманием. Ему позвонили снова в тот момент, когда Рагнвиндр как раз дожёвывал счастливую картофельную лапку. Номер неизвестный — значит, хотя бы не Кэйа.Почему он вдруг так избегает Кэйю?
— Алло, слушаю. — Дилюк, здравствуй ещё раз. Не отвлекаю? — Он тут же узнал голос Аделинды. — Нет, совсем нет. Что-то случилось? — Да. Я купила новый номер для личного пользования, звоню с него. Во-первых, как ты себя чувствуешь? — Всё в порядке, спасибо. Обедаю, — предупредил он вопрос, который уже слышал один раз за последнюю неделю: после смерти отца он целые сутки пролежал в кровати, отказываясь от всего, кроме воды, от неё хотя бы не тошнило. — Ох, я рада. — И она действительно была. — Приятного аппетита тебе. — Спасибо. Что-то ещё? — Да. Мне только что позвонили из винной ассоциации Лиюэ. Какое-то время назад твой отец вёл с ними деловую переписку насчёт османтусового вина. В голове всплыла одна из бумаг, покоившихся на столе. — Там о выкупе части их производства? — Да, именно. Они выразили соболезнования, — он слышал, как неприятно на мгновение исказился её голос, — спросили об актуальности сделки и пригласили тебя приехать на несколько дней, чтобы ознакомится со всем лично. Я ответила, что пока ничего не ясно, и обещала перезвонить в течение недели. — Спасибо. Я ведь правильно понимаю, что на сегодняшний день дела идут довольно стабильно? — Да, судя по уровням продаж и сделке с партнёрами из Инадзумы, в ближайшие месяцы вряд ли будут поводы для беспокойства. — Хорошо. Дилюк замолчал ненадолго, разглядывая остатки салата на тарелке. Воткнув вилку в последнюю дольку помидора, он добавил: — Перезвони им и скажи, что я готов приехать на следующей неделе.***
Наверное, это было слишком опрометчиво. С другой стороны, почему нет? Это было прекрасным поводом развеяться и хотя бы ненадолго оставить те места, воспоминания о которых были буквально пропитаны образом отца. Дилюк хотел сбежать. Он ненавидел это, но не мог ничего поделать с ноющей болью, стискивающей сердце каждый раз, когда от вида абсолютно привычных вещей в памяти возникали назойливые призраки прошлого. Как избавиться от того, что глубоко внутри тебя? Апогеем отчаяния было то, что никто не мог ему помочь.Почему Кэйа не мог?
Потому что мысли о Кэйе отчего-то вызывали в недрах грудной клетки ещё большую бурю эмоций. Они жгли изнутри, словно тлеющие угли, стоило им неосторожно коснуться впечатанной в память искусной улыбки, внимательного и спокойного взгляда разноцветных глаз или бархатистого отточенного баритона:«Дилюк, поговори со мной».
Зачем ему это? Дилюк заставил себя отложить документы и хотя бы попытаться обдумать этот вопрос, занозой застрявший в рабочем процессе. Почему он так искренне не верил в то, что Кэйа действительно мог… просто переживать за него безо всяких терзаний и эгоистичных подтекстов? Почему любая мысль, которая касалась Кэйи, каждый раз вызывала в нём волну напряжения? Вспомнив об обещании, он поднялся с места и неспешно пошёл к двери в подвал, раздумывая над возможными вариантами. Дилюк старался выцепить то, что отталкивало его от Кэйи, медленно уходя всё глубже в прошлое: сначала он вспоминал, как редко они стали общаться, когда перестали жить в одном доме, постепенно спустился до времён студенчества, но и там не нашёл ничего приметного. Они тогда тоже редко виделись и уж тем более проводили время вместе. Значит, в старшей школе? В подвале было заметно холоднее, отчего по коже пробежала неприятная дрожь. Включив свет, Рагнвиндр нашёл нужные ему ящики, аккуратно стоящие друг на друге, и разложил их в ряд, чтобы взять соки и лимонады сразу нескольких вкусов. Кли была милой девочкой, и отец бы не пожалел для неё нескольких литров элитных напитков — в этом Дилюк был абсолютно уверен. Уже поставив всё обратно и осознав, что не прихватил с собой никакого подобия сумки или пакета, он кое-как взял руками все пять бутылок и направился к выходу, аккуратно щёлкнув выключатель локтём. Мысли о Кли и об отце пятнами разошлись по размышлениям о Кэйе, и молодой человек с явным раздражением помотал головой, продолжая попытки уловить нужную ниточку и параллельно разобраться с подарком. Оставив бутылки на комоде в гостиной, Рагнвиндр позвонил Эрнесту, который заведовал местным складом и поставками, и попросил поискать какую-нибудь фирменную подарочную коробку или, что даже лучше, сделать её самостоятельно. Объяснив все требования и пожелания, он с облегчением положил трубку и уже собирался вернуться к мыслям об отношениях с Кэйей, но остановился, почти опустившись в кресло. В голову ему пришла хорошая, но ужасная идея… Написать Кли поздравление от лица отца. Он даже умел подделывать подпись, чем пользовался исключительно с разрешения, когда нужно было что-то срочно завизировать, например. За час или около того сочинив множество вариантов на черновиках, Дилюк сходил в кабинет за плотной красивой бумагой, которую обычно использовали для печати всяких приглашений, и в меру аккуратно вывел своим слегка небрежным, но уверенным почерком: «Дорогая Кли! Поздравляю тебя с днём рождения. Ты уже совсем взрослая, поэтому желаю тебе побольше приключений в этом году, успехов в грядущей учёбе и удачи! Оставайся такой же жизнерадостной и активной девочкой! Надеюсь, тебе понравится мой подарок. Мне жаль, что в этот раз я не смогу тебя увидеть, но ты всё равно приезжай к нам на винокурню на каникулах. Только, пожалуйста, предупреди, если соберёшься! Мой сын Дилюк совсем не любит сюрпризы :)Всегда твой,
дядя Крепус».
Выведя под именем красивую подпись, увлечённый процессом Дилюк почувствовал облегчение: писать от лица мёртвого близкого человека оказалось довольно… опустошающе. Заправив за ухо выбившиеся из хвоста пряди, он откинулся на спинку кресла и, прижав к губам перьевую ручку, стал вспоминать, в какой именно день родилась именинница. Он помнил, что в прошлом году в тот день Кэйа, кажется, был у неё на праздновании, которое состоялось день в день, как раз тогда, когда Дилюк разбирался на чердаке и выкидывал некоторые из их вещей. В тот раз их переписка была на удивление… оживлённой. Набрав в поисковой строке «день рождения» он уже через минуту нашёл нужные сообщения и поставил дату: день, точка, месяц… Рука поставила вторую точку и дрогнула. Та самая дата на могильной плите. Всё внутри застыло. Медленно отложив бумагу и ручку, Дилюк оперся локтями на колени и спрятал лицо в ладонях, шумно выдыхая в них и стараясь прогнать паразитные мысли. Он был рад, что относительно сытно пообедал, потому что сейчас аппетит пропал мгновенно, заглушенный жжением в пищеводе и тяжестью в желудке. Он заставил себя дописать в дате год, кое-как встал и дошёл до дивана, чтобы прилечь ненадолго. На тело мгновенно навалилась непреодолимая усталость, и Дилюк был рад почувствовать под собой мягкую кожаную обивку, поджимая ноги и крепко стискивая кулаки. Надо было заставить себя расслабиться. Эмоции, с которыми он не справлялся и от того так отчаянно подавлял в себе, казалось, зацепились за возможность и искали любой способ прорваться наружу, дать знать о себе с таким же наплевательским отношением к Дилюку, с каким он сам относился к ним. Рагнвиндр упрямо свалил всё на простое недомогание. Под кожей снова прошёл зуд: сначала он отстал после пары движений туда-сюда, но вскоре вернулся с новой силой. Раздражённый от самого себя, Дилюк постарался глубоко вдохнуть, выдохнуть и игнорировать чесотку в спине, в шее и в предплечьях, чтобы не провоцировать её ещё больше. В то же время он был благодарен за возможность переключиться на невыносимые ощущения в собственном теле с терзающих его воспоминаний. Почувствовав в себе силы встать, он уверенно зашагал в сторону кухни, туда, где лежала аптечка. Сейчас он выпьет ещё антигистаминного, и оно уйдёт. Зуд и впрямь отступил. Остаток вечера Дилюк провёл на диване, вычитывая и сортируя все записи и бумаги по Лиюэ. В самом конце рабочего по этике времени вновь позвонила Аделинда. Дилюк соврал ей насчёт ужина и внимательно выслушал все комментарии по поводу предстоящей поездки, которая была встречена крайним одобрением, таким, что уже через пару дней могли быть названы точные даты приезда. Дилюк уверил, что сам сможет купить себе билеты, и попросил отправить ему на рабочую почту уточняющий список договоров и прочих документов, чтобы точно ничего не упустить. Ещё раз поблагодарив Аделинду за информацию, он пожелал ей хорошего вечера и с заметным облегчением отложил телефон. Стоило стрелкам на часах переползти за девять вечера, как он поднялся с места и, наскоро сложив всё в аккуратные стопки, поднялся к себе с постепенно окутывающим тело желанием заснуть. Забираясь под одеяло прямо в домашней одежде, Рагнвиндр подумал, что лучше бы ему сегодня снова ничего не снилось.***
Утром он проснулся от того, что в горле ужасно першило: настолько, что от желания прокашляться становилось трудно дышать. Дилюк резко перевернулся на живот, уже почти задохнувшийся, и зашёлся сухим кашлем, неприятно царапающим под глоткой, чтобы выбить неприятное ощущение из горла и успокоить его. Только протерев глаза и сев в кровати, он обнаружил, что ночью у него из носа опять шла кровь — теперь и подушка, и простыня, и даже одеяло были испачканы тёмными бордовыми пятнами, которые надо было срочно отстирать в холодной воде, как это обычно делала Аделинда. Не то чтобы у них дома часто пачкались кровью, но Дилюк хорошо помнил пару эпизодов из детства, когда кто-нибудь из мальчишек разбивал коленки или нос. Заставив себя подняться, он наскоро снял всё постельное бельё и с раздражением отметил, что непосредственно подушка и одеяло тоже заляпались. Как стирать такое, Дилюк не имел ни малейшего понятия. Спустив всё грязное со второго этажа, он загрузил сразу всё бельё в стиральную машину уселся на диван, сверля взглядом белые одеяло и подушку с тёмными пятнами: судя по их количеству, кровотечение было довольно сильным, и Дилюк при этом ворочался. Обычно с подобными проблемами разбиралась Аделинда, но он абсолютно не хотел рассказывать ей о состоянии своего здоровья. Вряд ли она стирала такое вручную… Ах, точно. Всё было гораздо проще. Для такого существует химчистка. Он заставил себя доесть то, что осталось со вчерашнего обеда, запил это стаканом виноградного сока и позвонил по номеру из домашней телефонной книги, которую несколько лет назад завела по своей профессиональной привычке Аделинда. Договорившись о вывозе — идти куда-то не было абсолютно никаких сил — и уточнив срок, Рагнвиндр отложил этот вопрос до приезда курьера и, загрузив посудомойку, поднялся в ванную. Только сейчас он вспомнил о том, что остатки запёкшейся крови наскоро вытер ладонью и даже не удосужился почистить зубы перед завтраком… Впрочем, наплевать. Он всё же почистил зубы, умылся как следует и даже побрился. После утренних процедур сознание немного прояснилось, и Дилюк вернулся в гостиную, чтобы продолжить разбирать бумаги, попутно пытаясь собрать в голове расписание на сегодня. У него должна была быть тренировка, но при первой мысли о лишней физической нагрузке в таком состоянии и апатии, продолжавшей давить на плечи, Рагнвиндр отбросил её — но собрался с силами и позвонил в частную клинику, в которую обращался всегда при любом серьёзном недомогании. Записавшись на середину дня, он постарался сосредоточиться на оставшихся документах и собственных заметках, игнорируя периодическое желание откашляться и ослабший после очередной таблетки зуд в верхней части тела. От насильно съеденных оладьев немного мутило, но это чувство постепенно отступало, пока желудок с явной неохотой переваривал в себе панированный картофель. С каждым днём появлялись всё новые симптомы, которые уже плохо походили на простое недомогание. Наверное, он всё-таки поспешил соглашаться на поездку в Лиюэ… С другой стороны, ни одно из проявлений не выглядело неподавляемым. Дилюк был абсолютно уверен в том, что несколько дней в другой стране всё равно могут пойти на пользу его здоровью: это была отличная возможность морально разгрузиться, которую он поддержит физически с помощью приёма заглушающих болезнь препаратов. А там, наверное, и лечение подберётся. Рагнвиндр прекрасно понимал, что это наверняка последствия смерти отца, то есть сильного психологического потрясения, но это не означало, что он хоть немного понимал, что ему с этим делать и отчего у него появился именно такой букет крайне неудобных симптомов. Именно поэтому в пятнадцать часов пятнадцать минут он постучал и, услышав изнутри краткое «войдите», открыл дверь в кабинет терапевта. — Добрый день, — произнесла немного полная женщина, не отрываясь от монитора, — вы Дилюк Рагнвиндр? — Да. — Хорошо, присаживайтесь вот сюда, — она указала на место напротив своего стола, начав печатать, — и рассказывайте, что у вас случилось. Дилюк прошёл внутрь и опустился на указанный стул, пытаясь вспомнить то, что прокручивал в голове в течение всей поездки сюда. — Сначала кровь носом пошла, позавчера утром, сегодня тоже. Чувствую сильную усталость. Сегодня появился кашель… сухой. — Ещё что-нибудь? — Да, вчера меня кто-то укусил, или аллергия на что-то. Зуд в шее, плечах, в верхней части спины тоже, — руками он провёл по тем областям, которые даже сейчас немного гудели под чёрной футболкой, плотно обтягивающей тело. — И аппетита нет. — Что-нибудь принимали? Дилюк назвал препарат, который ещё вчера нашёл в аптечке, и врач ненадолго замолчала, продолжая вносить данные в электронную личную карту. Минуту или две они сидели в тишине, нарушаемой только клацаньем клавиатуры и кликами мыши, потом Рагнвиндру послушали лёгкие и проверили горло, оказавшееся только слегка покрасневшим. — Возможно, горло у вас тоже от аллергии саднит. Скажите пожалуйста, в вашей жизни было в последнее время какое-нибудь психологическое потрясение? Она наверняка знала или догадывалась, кто он, и знала, что случилось с его отцом: последствия аварии с тремя машинами, разбитыми всмятку, показал не один новостной канал, отчего поисковик уже сам предлагал запросы вроде «авария бизнесмен» или «авария рагнвиндр», что невероятно нервировало. Оставалось только кивнуть в знак подтверждения. — Так… — врач задумчиво посмотрела в монитор, пробегаясь глазами по только что записанным жалобам. Немного подумав, она взяла ручку и чистый листок бумаги для заметок. — Я выпишу вам витамины и препарат посильнее от аллергии, чтобы было полегче, от кашля можете купить что-нибудь рассасываемое, чтобы успокоить слизистую. Нужно сдать анализ крови, я выпишу, какие именно пункты. Если у нас будете, то я могу сразу сделать запись на удобное время на кровь и к аллергологу. — Хорошо, мне будет удобно часов в десять-одиннадцать. — Угу-м… — она снова посмотрела в монитор, выбирая и вводя что-то. Принтер под её рукой зашумел и выплюнул два бланка, на которых были поставлены отметки с нужными анализами. — Запишитесь ко мне, когда придут результаты, вас уведомят о готовности. И я настоятельно, очень настоятельно советую посетить психиатра. Наш психоневрологический корпус находится в соседнем здании, могу записать вас либо на сегодня, либо на завтра, как будет угодно. — Давайте на завтра, после остальных врачей. — Тогда вот то, что вы отдадите завтра, остальное можно узнать из электронной карты, специалисты, к которым я вас записала, имеют к ней доступ. Ваш номер телефона в базе уже есть, сейчас должно прийти сообщение с информацией о записях. Это, — она положила поверх распечаток листок с рукописными записями, — рекомендуемые мною препараты, они нерецептурные, продаются почти везде. Пожалуйста, несмотря на потерю аппетита кушайте хотя бы два раза в день, чтобы не истощить организм… Только завтра утром перед сдачей крови ничего не ешьте, сегодня на ужин стоит воздержаться от тяжёлой пищи. — Хорошо. — Тогда на сегодня вы свободны, — окинув пациента немного печальным взглядом, женщина кивнула на лежащие на столе бумаги. — Вам дать файлик? — Нет… У меня есть, куда положить. — Молодой человек похлопал по небольшой сумке через плечо в знак подтверждения своих слов. Поднявшись с места, он раскрыл её и взял со стола бумаги. — Спасибо. — Спасибо скажете, когда поправитесь, — добродушно улыбнулась врач в ответ. — А пока выздоравливайте. Дилюк снова поблагодарил её и вышел из кабинета.***
Ему удалось купить все необходимые лекарства и затолкать в себя сэндвич вместе с кофе в какой-то среднебюджетной спрингвейльской забегаловке, за что организм определённо был благодарен: усилившаяся после еды тошнота постепенно отступила, а зуд окончательно пропал, когда он уже подъезжал к внешним воротам территории. От того, что даже запитая кофе таблетка сработала, Рагнвиндр почувствовал сильное облегчение. У него всё ещё случались приступы кашля, но это было не такой серьёзной проблемой, как бесконечное желание расчёсывать спину, плечи и руки, вернувшееся под вечер, когда всякое желание пытаться работать пропало. Завтра надо будет съездить на анализы, показаться у врачей, завтра вернётся Аделинда, приедут вещи из химчистки, станут известны даты поездки… Молодой человек поморщился от того, насколько насыщенным показался ему завтрашний день. Ему хотелось заснуть и проснуться там, где всё было в порядке. С утра из носа снова пошла кровь. Аллерголог сделал тест реакции на руке, послушал Дилюка и осмотрел его, после чего отправил на ещё какой-то анализ крови и попросил прийти сразу с результатами обоих. Ему выписали рецептурный препарат на основе рассказов о предыдущих лекарствах. Психиатр выслушал Дилюка и сказал, что это типичный депрессивный эпизод и это нормально. Он выписал антидепрессанты и транквилизаторы, обозначил дозировку и объяснил, как и когда их принимать, после чего дал контакты нескольких психотерапевтов и убедительно попросил записаться на приём. — Они специализируются как раз на подобных случаях. Просто приём таблеток может не помочь и, в любом случае, не так эффективен, как сочетание медикаментов и терапии, — пояснил он, поправляя свои аккуратные очки. Дилюк пообещал позвонить и записаться. Стоило, безусловно стоило, но мысленно он отложил эту проблему до конца своей командировки. Пока будет достаточно таблеток. Они нашлись не сразу, но в третьей по счёту аптеке ему удалось купить сразу несколько пачек про запас, то сильное лекарство от воспалений и других аллергических реакций и витамины. Когда он вернулся домой, Аделинда как раз начинала готовить ужин. Отметив его бледность, она с не особо скрываемым волнением поинтересовалась, ел ли он хоть что-то сегодня — Дилюк оправдался сдачей анализов и кофе с сэндвичем, и женщина поумерила своё беспокойство, услышав, что он стал ходить по врачам. Пока они ели ещё горячие стейки, она сообщила ему о том, что уже собрала вместе все необходимые документы для поездки. Дилюка Рагнвиндра ждали в головном офисе в Лиюэ через четыре-пять дней и просили окончательного ответа насчёт точной даты и времени его прибытия, кроме того, Аделинда предложила поехать вместе с ним. Это казалось весьма логичным, потому что состояние Дилюка было, мягко говоря, неважным, и он согласился после нескольких минут уговоров. Лучше уж так, чем вообще никуда не ехать или слечь в разгар поездки без какой-либо подстраховки. Аделинда, казалось, успокоилась окончательно. Поблагодарив её за всё, молодой человек поднялся в свою комнату и больше не показывался на первом этаже в тот вечер.***
У прописанных ему таблеток была одна проблема: при их приёме категорически противопоказано употребление алкоголя. Не то чтобы Дилюка это расстраивало, даже наоборот, но в условиях деловой поездки, наверняка предполагавшей дегустацию вина, он не мог позволить себе начать приём незамедлительно. Зато одна таблетка рецептурного антигистаминного по утрам заметно облегчила и рабочий процесс, и жизнь как таковую, влияя даже на раздражение в горле. Дилюк стабильно покашливал, и потому рассасывал таблетки под языком на ночь. Ему казалось, что всё не так плохо: два дня подряд даже кровь из носа не шла. Однако накануне повторного приёма в клинике, когда пришло уведомление о готовности анализов, ему снова стало хуже. В груди за день скопилась ощутимая неприятная тяжесть, которую то и дело хотелось откашлять или выбить из себя постукиванием по рёбрам, и зуд вернулся ещё до отхода ко сну. Рагнвиндр принял тёплый душ, выпил молока с мёдом, съел ещё половину таблетки на ночь и лёг в постель на полчаса раньше обычного. Только сейчас он вспомнил о Кэйе. Тот определённо собирался приехать на выходных за уже готовой коробкой, дожидающейся в гостиной, но ни разу не напомнил о себе, пока Аделинда всё же сама купила билеты на послезавтрашнее утро, и Рагнвиндр уже не был уверен, что они пересекутся. Он успел приготовить все вещи и с неприличным нетерпением в глубине души ждал отъезда. Желание увидеть сводного брата то отпадало напрочь, то возвращалось с новой силой и муками совести, которые Дилюк продолжал старательно игнорировать. Сон не шёл. В комнате даже при открытом окне становилось душно. Уткнувшись носом в подушку и думая о предстоящей поездке, он почти смог отвлечься, однако каждый раз размышления делали петлю, возвращаясь к прошлому. К отцу. К Кэйе. Он заснул через пару часов, свернувшись калачиком под одеялом.