Перевозчик

Зелёные глаза тем утром искрились восторгом. Антон бегал по ювелирному магазину, впервые получив возможность нацепить на себя не дешевый металл, который оставлял грязно-салатовые следы на коже, а настоящее серебро. Его демон сразу сказал, чтоб он игнорировал ценники и брал то, что действительно хотел, а хотел парень в том магазине почти всё, потому усиленно сдерживался, чтоб не вынести тот полностью. Наконец он в очередной раз подбежал к Арсению с вещицей в руках и сообщил: — Я выбрал! Это последнее. — Антон держал в руках два кольца-печатки. Те, по всей видимости были из одной серии, поскольку на одном была гравировка «i remember», на другом — «you remember». Второй скептически оглядел украшения и покровительственно кивнул кассирам, чтоб начали собирать всё выбранное. — Оно же парное, оба будешь носить, а? — усмехнулся мужчина, трепля рукой русые кудри. Парень смутился и ответил значительно тише: — Нет, одно тебе. — Упаси дьявол! — Бледные пальцы сжали переносицу, выразив негодование. — Ты обещал, Арс! — Антон даже не стеснялся того, как открыто канючил, ведь был уверен, что его несправедливо обделяли. — Я обещал купить тебе, что захочешь, а не носить то, что мне подберёшь. Да и слишком это как-то… — Арсений внимательно оглядывал чужой выбор и мысленно признавал, что кольца и правда красивые. К тому же, лицо у малого было такое обречённо-умоляющее, что спорил он скорее для галочки. — Ты у меня не просто ребёнок, но ещё и барышня, а? Судя по уровню любви ко всяким розовым соплям. Нефилим засиял ещё ярче, когда из рук вытащили пару украшений и передали продавцам. Коротко клюнул перевозчика в щёку, не заботясь, как они выглядели со стороны. Это в России за такое их бы уже били, а в Турции обыватели плевать хотели на туристов с их закидонами. Широко улыбнувшись, он даже нашёл что ответить: — Ну, наполовину я — земная женщина. Прости уж мне такую слабость! И, кстати, всё честно: я люблю розовые сопли, а ты — меня. С каждым днём парнишка становился всё смелее, удивительным образом пока балансируя между состояниями нежного цветочка и достойного преемника Сатаны. Сам демон невольно отмечал, что дерзкий и требовательный Антон ему нравился больше банально в силу привычки — в его мире ты был либо властный, либо мёртвый. Подавившись воздухом от такого заявления, мужчина не успел ответить, так как мальчишка выбежал на улицу и оставил его наедине с нехилой суммой на чеке. Когда он вышел из ювелирного с небольшим, но увесистым пакетом, тот уже дремал в машине, прислонившись к стеклу лбом. Были вещи, которые не менялись. Арсений занял свое место не столько за рулём, сколько у левой руки, которая сразу же сквозь сон нащупала его ладонь, и обречённо вздохнул. Ему предстояли пятнадцать часов вождения в компании музыки и почти не обжигавших пальцев. Непривычно вдруг захотелось, чтоб Антон поскорее вернулся в бодрое состояние и занял его глупой болтовнёй. Проснувшись через пару часов, парень потёр о светлые спортивки воображаемые перчатки пота, которые холодили руки, и, боясь открыть глаза, набрал в грудь побольше воздуха, чтобы заговорить: — Слушай, те турки, что похитили меня… Я тогда жив остался, потому что им нужен был отец. Они спрашивали про него. — И ты им что-то сказал? — демон сглатывал так громко, что юноше захотелось закрыть уши ладонями. — Малой, что ты выдал? — Снова тишина, нарушаемая сосредоточенным пыхтением с правой стороны. Арсений вскинул руку в воздухе и на расстоянии как можно бережнее взял юношу за подбородок, повернув к себе лицом и заставив так распахнуть веки. — Отвечай. — Да ты же рассказал только то, что мы в Грецию едем, но я и про это смолчал на всякий случай. Подумал, ты разочаруешься во мне, — ныл ребёнок, пытаясь вырваться из хватки, потому что та не была похожа на родные пальцы, в которых он готов был плавиться, как маслице на свежем круассане. Это была хватка хищника, лишь имитировавшая бережность. — Правильно подумал. — Воздух снова начал поступать в мозг, говорить стало легче. — Иначе я бы вёз тебя сейчас к отцу, а себя — к смерти. — Но в чём ты виноват был бы, если б я сдался под пытками? — В том, что мы вообще разговариваем. В приказе никто не уточнял, что нужно с тобой носиться, как с дочерью. Связал бы, кинул в багажник, мороки было бы меньше… Глядишь, ехали бы быстрее. Мужчина невольно задумался, что помешало ему поступить так, как изначально планировалось, в какой момент вариант, где он перевозил Антона, как чемодан, был отброшен. В памяти услужливо всплыла сцена их знакомства и зелёные глаза, где плескалось доверие к нему, Арсению. Глаза, которые стали единственным ярким пятном в мешанине мерзких запахов — таких насыщенных, что те дымкой заполняли кабинет учебного заведения. Тогда он подумал, что ни один христианин не верил так в своего бога, как мальчишка уверовал в незнакомца. Пожалуй, и продался ещё в тот момент, хотя гордыня никогда не была его слабым местом. Просто, казалось, мальчишка в силу своей натуры невольно приступил к совращению раньше, чем демон начал делать то же из принципа. Искушал, дьявольский сын, даже не прилагая усилий, и ведь, будем честны, справлялся с этим превосходно. Парень же трактовал заминку по-своему, потому шепнул: — Жалеешь? — Нет, — отрезал он раньше, чем вообще понял вопрос. Второй улыбнулся и нащупал на заднем сиденье пакетик с украшениями. Натягивая прохладные цепи и кольца, Антон будто чувствовал прилив силы и уверенности, затем бесцеремонно снял с безымянного пальца перевозчика то кольцо, что было куплено, очевидно, за десятки лет до их встречи, и заменил на новое. «i remember». — Боишься, что я забуду это всё? «Да. И что не увижу тебя больше, как только поездка закончится, что все твои тёплые жесты — лишь ответ на мои поползновения, а на деле ты ничего не чувствуешь, хотя откуда-то я знаю, что ошибаюсь. Боюсь остаться для тебя заданием, потому что понимаю: такие, как ты, нуждаются во времени, чтобы привязаться, как сделал это я. Но, Арс, времени-то у нас как раз нет. Я боюсь потерять тебя, но ещё больше — осознать, что никогда тебя на деле не имел», — тот говорил одними глазами, полными боли и детского страха, наверное, надеясь, что будет понят без слов, однако чуда не случилось. Демон просто поднял тему, которая не давала покоя несколько часов монотонной езды: — Слушай, про ту твою фразу… — Он не услышал тихое «Какую?» и просто продолжил, стуча пальцами по рулю: — Не хочу, чтоб ты заблуждался, что я могу тебя полюбить. — Если бы люди были похожи на фарфоровых кукол, у Антона бы пошла трещина от нижнего века до линии челюсти, как раз повторившая путь слезы, упавшей на спортивные штаны оглушающе громко. Арсений осознал, как сформулировал мысль, и поспешил исправиться: — Тьфу, блять, нет. Не так. Что вообще могу любить. Я… Принцесса, ты хочешь от творения преисподней слишком много. Я могу заботиться, переживать, но для любви нужна душа, которой у меня нет. Нефилим пустыми глазами смотрел на торпеду машины, механически перебирая браслеты, и после долгой паузы выдал как-то слишком осмысленно: — А если бы она у тебя была? — Стала бы твоей, веришь? — дождавшись слабого кивка, мужчина сам подцепил чужую руку, от столкновения звякнули кольца. После нескольких минут спора уставшего тела и упёртого демонического нутра прошелестел: — Расскажешь что-нибудь? Жуть как скучно ехать с классической музыкой. Просьба возымела эффект: жизнь вернулась в погасшего ребёнка, который заёрзал на месте, выбирая историю посмешнее. И снова продолжил греть своей неколебимой верой того, от кого смертные обычно сбегали, размахивая крестом.

***

До Стамбула машина доехала к полуночи, потому что кое-кому длинному так сильно хотелось выпить кофе с сигареткой, что приходилось останавливаться на каждой заправке. Мужчина даже не задавал вопросов, чувствуя, что спутник растягивал их время вместе всеми доступными методами. В снятой квартире они задержались от силы на полчаса, чтоб забежать в душ, а потом Арсений, смывший усталость, повёл подопечного по старому району, повинуясь желанию поделиться своим восторгом от этого города, показать ребёнку мир вне салона машины и гостиниц. Тем более тепло стало на улице насколько, что грешно было сидеть в помещении. Антон почти научился контролировать свои возможности, чтобы не причинять хранителю дискомфорт, так что ходили они теперь исключительно за ручку. Понятно, по чьей инициативе. Набережная, как и в любое другое время суток, была усеяна рыбаками. — Всё жду, когда кто-то из них размахнётся слишком сильно и зацепит удочкой пролетающую мимо чайку. Это была бы рыбалка с двухсотпроцентным уловом, –проговорив фразу скорее для себя, парень остановился, выжидающе пялясь на людей и наслаждаясь заливистым хохотом своего демона, который небольно бился головой об его плечо. — Выпить не против? — вдруг спросил Арсений. — Я просто катастрофически хочу расслабиться. Кивок послужил одобрением идеи, они отправились на поиски открытого бара. Тот нашёлся подозрительно скоро, заманивал цветастой вывеской и толпами туристов. «В таком стрелять не начнут», — решили оба. Столик был выбран по принципу «чем дальше, тем лучше», и вот уже Антон закидывал в себя очередной слабоалкогольный коктейль, гипнотизируя помутневшим взглядом видневшиеся из-под чужой футболки бледные ключицы с россыпью родинок и пожелтевшими синяками от зубов. Мысль о том, что эта красота — его «рук» дело и что он до дрожи хотел её обновить до ярко-лилового оттенка, пьянила чуть ли не больше содержимого бокала. Перевозчик, расположившийся напротив, безэмоционально заливал в себя что-то неразбавленное и крепкое. Мысли не останавливались под влиянием выпитого. Что-то уж слишком быстро парень к нему привязался и как-то подозрительно сильно. Всегда ли тот являлся таким или дело было в обстоятельствах? Предположение о том, что это именно он, Арсений, оказался настолько манящим, было отброшено сразу же как слишком самонадеянное. Хотя важнее, конечно, был неоспоримый факт: демон привязывался в ответ. В разы медленнее, с сопротивлением, но всё равно торопливо, будто боялся не успеть почувствовать весь новый спектр эмоций, который был недоступен ранее. Антон явно что-то делал с ним, как-то влиял своей силой, но он в упор не мог понять, как, и точно так же не мог прикинуть, чем всё закончится. Допустим, привезёт он начальнику посылочку, и что? Уедет? Нет, ведь приказ быть рядом уже вшит под кожу. Останется рядом как личный демон наследного Принца? Вряд ли — слишком много чести для существа его ранга. Будет просто поблизости как… друг? Сомнительно, потому что не те между ними сложились взаимоотношения, а ещё их толком ничего не связывало, кроме опасности и пути. Кроме задания. Мужчина автоматически кивнул в ответ на «Сейчас приду» и даже не заметил, как за столиком остался один, а очнулся, когда паренька не было уже добрых минут десять, поэтому кинулся к уборным. Антон стоял у раковины, глупо улыбаясь и оглаживая кольцо на среднем пальце. Неприлично поспешной показалась бы покупка парных колец на оба их безымянных, да и не до такой степени он был романтиком, чтобы менять положение украшения. — Какой кузнечик и без янтаря! — у самого уха прохрипел незнакомый голос на чистейшем русском языке. Зелёные глаза столкнулись в зеркале с серыми, которые молодой человек не ожидал увидеть даже в страшных снах. Покрытое татуировками лицо хищно ухмылялось, пока охотник, убитый несколькими днями ранее, приводил пистолет в боевую готовность. Дверь резко распахнулась, Арсений вовремя ввалился в слабо освещенную комнату, мимоходом откинул к стенке кого-то, кто подошёл к его мальчишке слишком близко, а потом узнал чужака и удивлённо распахнул веки. Они же видели труп… — Я, кажется, ясно дал тебе понять, что нам лучше больше не встречаться, — зашипел он, обняв пальцами чужое горло в этот раз буквально. Сзади послышалось шевеление. — Арс, отойди в сторонку, пожалуйста. — Не сейчас, малой, — раздраженно огрызнулся демон. — Отойди. Я сам. В чужом голосе прозвучало столько уверенности, хотя совершенно не было властности, что Арсений добровольно отпустил жертву и подвинулся на пару шагов. Он понял намерение нефилима, когда тот подлетел к сероглазому с пламенеющими руками и всей ненавистью мира в радужках. Антон жёг прикосновениями татуированное лицо так остервенело, что сам себя в этот момент боялся. Хотелось добраться до черепа, чтобы сжечь и его тоже. Крик агонии второго терялся среди звона в ушах. Он никогда не был жестоким и даже грубым, но конкретно сейчас желал убить наглую мразь, которая своим появлением нарушила магию их вечера. — Принцесса… — прохладные руки легли на огненные плечи. — Успокойся, прошу. Вряд ли он пришёл один, нужно валить. — Арсений гладил дрожавшую спину, пытаясь достучаться до нетронутого истерикой участка мозга. И это сработало. Пару минут спустя они уже неслись во весь опор, сбивая с ног зазевавшихся прохожих. Оказавшись в безопасности новой снятой квартиры и отдышавшись, Антон наконец осознал, что натворил, и присел на край кровати к своему демону, который пустыми глазами смотрел в стену. — Я же убил его тогда. Точно знаю, что убил. — Убил, — эхом подтвердил мужчина, всё ещё не моргая, а потом наконец озвучил то, что беспокоило больше: — В нём не было души. — В смысле? — юноша похлопал глазами, окончательно запутавшись. — Его оживили, — бледная рука потёрла нывшие от усталости веки, блеснув кольцом. — Кому-то было принципиально, чтоб за нами охотился именно он. Антона передёрнуло. Он нутром перенимал чужой ужас. — Почему тебя это так пугает? — подцепил чужие пальцы, переплёл со своими, как бы говоря: «Я рядом, мы живы». — Потому что я ни хера не понимаю, а догадки меня убивают, — Арсений вздохнул и перевёл обречённый взгляд в ласковую зелень глаз парнишки. — Только двое в этом мире могут оживлять мёртвых людей, насколько мне известно. По крайней мере, в теории. — Кто? — молодой человек всеми мышцами молился, чтобы услышать не то, что додумал сам, чтобы его предположения не подтвердились. Однако громом среди ясного неба в напряжённой тишине комнаты прозвучал ответный шелест слов. — Ты и твой отец.