Перевозчик

С последнего нападения прошло больше восьми часов, за которые парочка успела вздремнуть и вернуться в путь. Искусственная атмосфера безопасности раздражала больше, чем страх: обоим хотелось драться, стрелять, убегать, лишь бы не делать вид, что они просто путешествовали по стране. Молчание было угрюмым, выжидающим, зато минутная готовность к крови и выстрелам замещала смущение. О прошедшем вечере напоминала только осмелевшая ладонь Антона, что касалась любой доступной части его тела как бы случайно и ненавязчиво, но, чёрт побери, постоянно. Через пару часов монотонной езды машина встала, мотор заглох. Нефилим сонно потянулся и огляделся. Они стояли где-то в горах, по обе стороны забитой автомобилями дороги возвышался металлический забор-сетка. Он растерянно развернулся на Арсения, а тот, не отвлекаясь от наручных часов ответил раньше, чем прозвучал вопрос: — Граница. Тут мы застряли, видимо, часа на три, но это ничего — в график укладываемся. Молодой человек понимающе мотнул головой и принялся рассматривать пейзаж. Низкие облака обнимали склоны, как плед; ещё зелёные деревья, от которых глаз уже успел отвыкнуть, делали горы мягкими, плюшевыми. Неосознанным движением Антон прислонил ладонь к стеклу, на расстоянии оглаживая кроны, как пух котёнка. Окно с тихим жужжанием приоткрылось. Пассажир обернулся на демона, продолжавшего невозмутимо заниматься своими делами, показательно не глядя на парня. Только вот Арсений видел всё: каждый порыв, каждое невысказанное слово, и поддавался им со снисхождением. Он видел другого, даже не переводя взгляд, будто чувствовал нутром. Сам нефилим уже какое-то время определял тело спутника как «родное», пусть и открещивался от подобных мыслей. Считал того своим. Демоном ли, перевозчиком, надзирателем, защитником — не важно. Главное, своим. Плечи покрылись мурашками из-за неопознанной эмоции, близкой и к нежности, и к страху в равной мере. Не могли же они настолько врасти друг в друга всего за несколько дней? Мальчик понимал, когда стоило промолчать, когда бросить пару незатейливых фраз, которые останутся без ответа, чтобы показать: всё в порядке. И, оказалось, пока он пробирался к мужчине, тот изучал его в ответ. Он вдруг перестал чувствовать себя просто заказом или работой. Арсений не знал, как перестать подчиняться и вернуть себе контроль над ситуацией. Жадно сканировал каждый взгляд мальца, стараясь опередить вопросы и просьбы. Утром купил кофе сразу для двоих, чуть позже протянул свои сигареты. Прикрывал окно, понимая, что парню дуло, когда улавливал мурашки краем глаза. Не хотел смотреть и идти на поводу, но ощущал на себе всё, что чувствовал малой. Да куда уж там — пугало то, что он в принципе чувствовал. Всё гордое естество восставало против чужой власти, но демон не мог от неё отделаться. Чёртов святоша перехватил инициативу, сам того не ведая, и это раздражало больше всего. Он снова стал пешкой, как в тот момент, когда пришло смс с заданием забрать, защитить, привезти. И он забрал, защищал, вёз, но всё равно в груди саднило ощущение, что этого недостаточно. Мужчина почти физически хотел стелиться, быть удобным и понимающим, потому всякий раз себя одёргивал своими же словами: «Не привязывайся». Ещё пара-тройка дней — и они попрощаются навсегда, но чужая непорочность пленила и влекла. Впервые демон не искушал, а искушался, истерически прикидывая, что же заставить нефилима сделать, лишь бы приторный, опьяняющий запах святости перестал щекотать ноздри. Он курил больше, чем когда-либо, упорно стараясь спрятаться от нежного запаха пудры за едким дымом. На краю поля зрения шевельнулись запястья. Мужчина тут же обернулся и стоически встретил испуганный взгляд. — Арс, паспорт… — казалось, Антон был близок к тому, что ударить себя по лбу за тугодумство, и всё же, скрывая стыд за виной, договорил: — Мой загранник остался в общаге. Он лишь усмехнулся, вытянув из дорожной сумки два документа: — Подделаны так, что не прикопаться, — объяснил своё спокойствие и едва не отшатнулся от окольцованной руки, которая благодарно сжала вдруг его ладонь. Хотел, но не отшатнулся. Не смог. Парень общался жестами, прикосновениями. От них наконец перестало мутить, Арсений больше не отстранялся. На скуле ещё горел след тонких пальцев — таких заботливых и нежных… Он сморгнул воспоминание восторженного взгляда, что по-прежнему ставил в тупик, и переключился на багажник стоящей впереди машины. До дрожи стало необходимо вернуться домой, в Ад, когда парень снова подал голос. До того заранее разочарованный и грустный, что сжалось небьющееся сердце: — Что будет, когда ты меня привезёшь к отцу? Оба знали: вопрос был не о судьбе Антона, даже не о демоне. «Ты меня оставишь?» — пульсировало в зелёных радужках. Вопрос был о них двоих, которые почему-то теперь воспринимались обоими как единое целое, как константа. Арсений подключил всё своё равнодушие, отвечая: — Ничего. Ты будешь в безопасности, я вернусь к своей жизни. — «Да, оставлю, потому что так правильно». Антон болезненно поморщился. Снова не тот ответ, который хотелось услышать. Та же наигранная холодность, которую он теперь запросто раскалывал. Повисло напряжение такой плотности, что демон приоткрыл второе окно, впуская спасительный воздух. «Какой была твоя жизнь до меня?» — порывался шепнуть парень, но смысла в вопросе не нашёл. Он знал, что чужое прошлое было в разврате и грехах. Знал, что вторгся в зону комфорта, которая долгие годы формировалась, как стена, ограждавшая от нежелательных связей. А тут он, не представлявший почему-то больше жизни без неестественно синих радужек, без, пусть искусственного, спокойствия, без чувства защищенности, без крепких пальцев, сжимавших локоть. Хотелось кричать. Бунтовать, плакать и отказываться ехать туда, куда следовало, создавать проблемы и раздражать, лишь бы видеть, что кому-то не плевать. Что ему не плевать. — Обещай приезжать ко мне хоть иногда, — сорвалось с языка раньше, чем Антон осознал эту мысль. Теперь они разговаривали только так — намёками, рваными просьбами, неозвученными желаниями, сквозившими во взглядах. Честность казалась непозволительной роскошью, так что его зубы прикусили предателя. Арсений медлил. Обещать невыполнимое было не в его стиле. Да и чтобы что? Оба понимали, что парень не поверит лжи. Тот чувствовал актёрскую игру, как акула — кровь, за километр. Всё закончится, и мужчина нырнёт в порочную жизнь, не освещенную чужой необъяснимой святостью, снова. Утопит в алкоголе тоску по тёплым рукам, забудется в пустых разговорах и не менее пустых телах. Уверенный, что всё проходит, по Соломону, он знал, что фантомные пальцы паренька его не отпустят, но не представлял, откуда взялась такая потребность в его, демона, внимании, так что выдохнул: — Малой, зачем оно тебе? «Я боюсь тебя потерять», — взглядом сказал Антон, надеясь, что его услышат, но яркая синева ещё искрилась непониманием. Парень двинул корпус тела вперёд, веря, что губы скажут всё за него, когда машины в очереди вдруг завелись и поехали. Его лицо осталось в паре сантиметров от бледного, как и всегда, демона, когда они подъехали к пункту осмотра. Тонированный автомобиль под завязку был забит огнестрельным оружием, но таможенники лишь осмотрели дно транспортного средства и кивком приказали двигаться к паспортному контролю. Арсений снова предупредил вопрос: — Поэтому мы тут, а не на границе с Беларусью. — А куда ты вообще меня везёшь? — встрепенулся парень. — В Грецию обходными путями. На случай, если за нами хвост. Разговор снова прервали, пришлось выйти под ласковое сентябрьское солнце. Пока Антон давил в себе вопросы и возмущение объективной реальностью, демон уверовал во всевышнего, который явно был против их внезапной откровенности. Милые девушки толком не просматривали документы и лишь дружелюбно улыбались так, будто тем за это доплачивали. В Россию вместе они больше не вернутся. Всего пара суток — и можно вдохнуть полной грудью. Но свобода ли это будет?

***

Гостиницы в Тбилиси были точно лучше, чем все придорожные недоразумения, в которых они останавливались раньше. В позе звезды растянувшись на огромной двухместной постели, так как номеров с раздельными кроватями не нашлось, Антон вслушивался в успокаивающее журчание воды. Естественно, демон пошёл в душ. Тот жил бы там, если бы позволили обстоятельства, постоянно занимал ванную первым, даже не спрашивая. Горячие струи расслабляли слишком напряженное тело. Голова прокручивала раз за разом сказанное и несказанное, стараясь игнорировать чужое дыхание у самых губ. Малой явно хотел сделать больше, чем дали обстоятельства, зайти дальше, чем позволил бы сам Арсений. Или нет? Где-то под корой мозга свербело желание дать нефилиму что тот просил, пусть и невербально, лишь бы подбить на совершение очередного греха, лишь бы пошатнуть наконец святость, которая не поддавалась никаким законам логики. Демон обещал себе спать на полу этой ночью, уступив кровать долговязому телу, чтобы сохранить дистанцию, хотя на деле дистанции уже не существовало, её убили ещё вчера. Глубоко вздохнув, он наконец вытащил себя из душа, без задней мысли набросил на бёдра полотенце и включил стиральную машину. Дверь со скрипом приоткрылась. Антон замер, рассматривая мускулистое белоснежное тело. Грудь, усыпанная родинками, мирно вздымалась, мышцы откликались на плавные движения. Лицо, поймавшее искренний восторг, самодовольно ухмыльнулось. Знал, искуситель, что хорош, и даже не пытался скрыться в полумраке комнаты, впитывая немую похвалу. Парень заёрзал на постели, пытаясь проглотить томный вздох, но весь организм будто специально выдавал его нервозность. Сладкое чувство стягивало в морской узел низ живота.        — Спать? — не без доли иронии кинул через голое плечо Арсений, спиной чувствуя голодный взгляд. Он опять не понимал, почему при таком явном желании мальчишка не переставал пахнуть пудрой. Под рёбрами заиграл азарт. Как далеко тот сможет зайти, оставаясь чистым? Мускулистые руки показательно стянули с кровати второе одеяло, небрежно разместив предмет на полу. Демон искусственно замедлял движения, позволяя Антону рассмотреть себя полностью и решиться на рискованный шаг. Чужая смелость не подвела. — Да брось, ложись со мной, — бросил парень так буднично, будто не истекал слюной, будто не горел заживо от возбуждения, позволяя себе мысль, что эта греческая статуя может оказаться на расстоянии выдоха. — Даже не знаю. Неправильно это как-то, — пожал плечами перевозчик. Игра началась. — Правильно. Иди сюда. «Иди ко мне. Умоляю. Я умру, если не прикоснусь к тебе прямо сейчас». Антон показательно отодвинулся к стене и, стянув душившую футболку, кинул ту куда-то на пол. Арсений повиновался. Не мог не. Даже если бы не хотел, даже если бы демоническое эго не было задето сутки назад, всё равно бы покорно пошёл к кровати, потому что это — теперь его реальность. Нефилим говорил — он делал. Если тот захочет, мужчина станет марионеткой в худых руках. Подцепив мизинцем край одеяла, не снимая с бёдер полотенце, демон лёг рядом с парнем на расстоянии вытянутой руки. И принялся ждать, изучая юношеское лицо. Схема не сработала бы, если бы он сделал первый шаг. Антон не заставил себя долго ждать и, рванув вперёд, прижался к нему всем телом, вымученно вздыхая. Он дрогнул, когда его коснулась тёплая кожа, хотя сам себе пообещал, что всё происходящее заранее списывалось со счетов как эксперимент. Ему нужно было сломать праведника. Любой ценой. — Ты рад меня видеть? — он снисходительно ухмыльнулся, когда бедро оказалось у второго между ног. Грудью почувствовал, какими пунцовыми стали чужие щёки, пусть ответить ему так и не смогли. Слова не требовались, когда тело говорило громко и отчётливо. Его хотели. Минут десять они лежали так: парень рвано и часто дышал, руками ощупывал пресс и бока, почти отключаясь от близости, которую не представлял даже в самых смелых снах. Он не знал, почему демон позволял такие вольности, но упускать момент не собирался, так что впитывал каждый миллиметр доступной кожи. Арсений лишь пассивно наблюдал, упиваясь чужой слабостью и усиленно пытаясь отыскать в смешавшихся запахах тел намёк на похоть. Но того не было. Потому сдался и перенял инициативу: — Знаешь, я мог бы помочь…        — Да! — выдал юноша, даже не дослушав, потому что был согласен абсолютно на всё. «Владей моим телом так, как уже завладел сознанием». Он не пытался понять это новое чувство, просто позволял себе дрожать, утыкаясь носом в такого умиротворённого демона, скользя ладонями по всему, до чего мог дотянуться. Хотелось отдать тому себя всего, раствориться в собственной покорности. Он устал быть сильным, ненавязчивым, беспроблемным, смелым. Устал быть кем-то другим. На деле же Антон — слабый и послушный, был таким всю жизнь и искал, кто бы воспользовался его открытостью, кто бы спрятал под крыло и повелевал каждым жестом. Бледные пальцы мужчины невесомо проскользнули по впалому животу, подцепив резинку спортивных штанов сразу с бельём. Не дожидаясь самого касания, Антон слабо застонал демону в грудь, хватаясь за чужие плечи. А после дрогнул, забыв, что такое воздух, прогнувшись в спине, когда тот умело обхватил рукой уже возбуждённый член. Губы отыскали в темноте его шею, припали к ней, как к родниковой воде, оставляя пламенеющий поцелуй. Парень терялся в ощущениях, позволяя себе гортанно стонать, пока горячая рука двигалась под одеялом. Весь мир замер, для него существовал только Арсений, такой манящий и обычно недосягаемый. Высохший от учащённого дыхания рот впился демону в ключицу, зубы парня прикусывали фарфоровую кожу так отчаянно, словно это помогло бы оставаться в реальности и не терять сознание от приятных, почему-то долгожданных ощущений. Будто так должно было быть, будто так происходило всегда. Очередная константа, о которой он подумает потом. Один дьявол знал, что творилось внутри у мужчины, который ни на секунду не сбавлял темп движений, то носом, то губами утыкаясь в него. Оргазм наступил позорно быстро, неожиданно, прогремел в ушах фейерверком, сверкнув перед закрытыми глазами. Антон обмяк, не перестав вжиматься в родное тело, надеясь стать с тем одним целым. Арсений водил носом по пульсирующей шее парня, надеясь найти наконец знакомый запах, но того не нашлось. Второй был таким податливым и жадным до прикосновений, почти умирал в его руке, но похоть всё равно не тронула святость. Чёрт, даже не задела по касательной. Это уже слишком. Не скрывая злобы, демон выскочил из-под одеяла и пулей влетел в ванную, чтобы тщательно промыть обе руки. «Нет, ну, это уже ни в какие ворота. Он хотел меня, я чётко это видел. Так какого хера он всё еще пахнет так приторно? Если не берут похоть, уныние, убиение… Что он вообще такое? Разве нефилимы известны миру непорочностью? Даром исцеления — да, силой, сравнимой с божественной — определённо, поэтому на него и охотятся! Но не этой проклятой чистотой, которую даже смертные грехи не способны поколебать. Что с малым не так? Не только с его душой, хер бы с ней. Что со всем ним не так, раз он умудряется сиять, как начищенный медный таз, рядом со мной, с демоном? Блядство!» В сердцах впечатав кулак в стену ванной комнаты, он наконец обрёл способность мыслить вне мата и крика. Сбоку пискнула стиральная машинка. Вернулся в комнату уже совершенного другой Арсений. Спокойный, равнодушный, облачённый в футболку и домашние штаны. И холодный настолько, что парень поёжился. Тот обратился к своему одеялу, расстилал то на полу, не обращая внимания на его потерянные глаза, пока Антон не перешагнул через себя в очередной раз: — Предложение всё еще в силе, — он похлопал ладонью по свободному месту мягко, призывно, проглатывая испуганный визг от внезапной перемены в чужом настроении. — Спасибо, обойдусь, — отрезал перевозчик. Парень собрал в себе всю твёрдость, что теплилась в разморённом теле, и проговорил тише, но твёрже: — Сюда иди.        Мужчина прервал приготовление ко сну и выпрямился. Кровь кипела, сдавливая виски. Иерархия ведь никуда не делась, пусть разочарование из него и можно было черпать кастрюлями. Прошелестев себе под нос злое «сука», он нехотя обернулся к кровати, мысленно умоляя нефилима сжалиться и не дёргать за ниточки снова. Однако молитвы не дошли до адресата. — Ложись. Сейчас же, — Антон сам не понимал, откуда взялся приказной тон и почему это работало. В полумраке наблюдал лишь вымученные движения своего демона. Снова прижимаясь носом к груди второго, пусть и закрытой теперь тканью, он зачем-то добавил одними губами: — Ты мой, да? Мурашки, как татарское иго, захватили Арсения всего и сразу. Демон зажмурился, пытаясь скинуть с себя эфемерную тяжёлую руку чужого господства. У него даже почти получилось, но, под влиянием или нет, ответ, если честный, всё равно был один. И в этот раз он не стал прикрываться тем, что правильно, сказал еле слышно: — Да, малой. Твой.