Чай с молоком

Сигансина Отряд Леви собрался рядом с Эреном. — Микаса! Армин! — крикнул Жан приближающимся ребятам — Не задело? — Ерунда — ответила брюнетка. — А Ханджи? — Ее отряд был рядом с Бертольтом… — тихо ответил Арлерт. — То есть… Джойс тоже…? — дрожащим голосом спросила Саша. Армин и Микаса печально опустили глаза… *** Эрвин был зрителем в первом ряду, когда взрыв сравнял с землей полгорода. Зрелище поражало масштабами и разрушительной силой. От увиденного он на несколько секунд даже дышать перестал. — Нет… — немеющими губами прошептал он — Быть не может… Он наблюдал, что происходит в городе с того момента, как Звероподобный запустил бочку с Бертольтом в город. Острое зрение разведчика позволяло достаточно точно определять местонахождение своих солдат. Тем более среди них была Джойс. По ярко-рыжей шевелюре ее легко было вычислить даже издалека. Ему было известно, где она находилась в момент взрыва. Но лучше бы он этого не знал… — Не может быть… — колени предательски подкашивались, но он устоял. Казалось, сердце перестало биться. Зато рука тряслась мелкой дрожью. «Девочка моя… Мой милый жизнерадостный луч солнца в этом беспросветном мире… Любимая… Я не верю…» Он внимательно присмотрелся к отряду Леви, которые были вместе с Эреном на достаточном расстоянии, чтобы уцелеть. Сейчас было неважно, сколько их там, лишь бы мелькнула рыжая макушка. «Ну же! Прошу, будь там! Еще никогда я так не желал ошибаться!» Он до рези в глазах напрягал зрение, но тщетно. Рыжей среди них не было… «Ее больше нет…» — осознание пришло слишком быстро. Смит с детства знал, что значит — потерять близкого человека. Поэтому, став разведчиком никого не допускал в душу ближе, чем это было необходимо. После было звание капитана и пост командора. Должности, обязывающие брать на себя ответственность за неизбежную гибель людей. На сегодняшний день он четко осознавал размер горы трупов, на которой он стоял. Теперь среди мертвых лиц с остекленевшими глазами под своим сапогом он четко видел лица Нанабы, Мика Захариуса, Ханджи… и Джойс. Он не планировал впускать Ее в сердце. Даже подумать о таком никогда не мог. Да, Она была для него дорогим другом по переписке много лет. До встречи в Стохессе ее образ всегда был той отчаянно-храброй 10-летней девчушкой, которую он всего раз видел в Подземном городе. Кто бы мог подумать, что, спустя годы, встав под дуло ружья Дока и закрыв собой, Она сомнет всю его сердечную оборону, как листок бумаги? Да он бы никогда о таком не помыслил! Ей 17 лет, ему — 34. Даже речи идти не могло о чувствах. Но ее глаза в тот момент, когда на поле боя Она вытащила его из пасти титана… Этот момент перевернул всю его жизнь. Он даже не успел понять, как это произошло. Смит всегда считал, что любовь — чувство, которое должно созревать постепенно, только со временем превращаясь в нечто настоящее, ощутимое. Но Джойс просто ворвалась в его жизнь и стала для него всем, не спрашивая разрешения или согласия. И он не мог уже от Нее отречься, даже если бы хотел. Его сердце любило, и с этим нельзя было ничего поделать. А теперь… Теперь Ее нет… В груди было холодно и пусто. Но голова еще заставляла что-то делать. Надо было принимать решения. Под ним, стоящим на стене, еще оставались живые люди, его подчиненные, которые рассчитывали на него. Где-то вдалеке за стенами еще были люди, которые надеялись на него. Он мог бы сейчас сломаться и плюнуть на всех них. Но Джойс никогда не простила бы ему этого. Ее память не заслуживала такого. Поэтому он сделает все, что от него зависит. И это будет в ее честь. *** Из-за стены поднималось огромное облако черного дыма. После оглушительного взрыва, прогремевшего в городе, сомнений не оставалось — Колоссальный перевоплотился. Лидеры отрядов дали Леви возможность набраться сил для будущей атаки на Звероподобного и ушли со своими людьми на зачистку окраины пригорода от мелких титанов. «Черт! Как они там?» — Леви смотрел на дым над Сигансиной, утирая пот рукавом — «Наши с Ханджи успели спрятаться? Джойси точно слишком вертлявая, чтобы попасть под удар от этого взрыва. Надо скорее им помочь!» В этот момент его взгляд цепко впился в пролетавший мимо камень. Потом еще один. И еще. Брюнет посмотрел в сторону пригорода и увидел, как на окраине погибали разведчики от камней, брошенных Звероподобным. *** Битва продолжалась, и дела Разведкорпуса становились все хуже. В городе Колоссальный пытался спалить все вокруг. За стеной Звероподобный устроил дождь из камней. На глазах Эрвина за несколько минут сгинуло больше половины личного состава, прибывшего в Сигансину. И он был практически не в силах что-либо с этим сделать. Принимать решение надо было четко и быстро. Он спустился со стены вниз, где Леви собрал новобранцев с лошадьми. Кратко обсудив общее состояние дел и обстановку за стеной, Леви задал закономерный вопрос: — Что с Ханджи и ее людьми? Эрен не пострадал? — Взрыв прогремел недалеко от отряда Ханджи. Эрен и твои люди были на достаточном расстоянии — ответил командор, не вдаваясь в подробности. «Именно сейчас не стоит раскрывать всех карт. Сначала мы должны продумать стратегию и принять решение. И только потом я скажу ему правду. Лишь бы он не задал вопрос про Нее раньше…» Двое мужчин обсуждали возможность выхода из сложившейся ситуации под градом камней, на бешеной скорости врезавшихся в стену. В какой-то момент Леви даже готов был пожертвовать собой ради спасения остальных, хотя вообще не был уверен, что кто-то сможет выбраться из этого ада живым. Эрвин же видел решение в другом: — Если мой план сработает, у тебя появится шанс убить Звероподобного. Но ради него погибну я и все новобранцы. Чтобы молодые согласились пойти на смерть, даже первоклассному лжецу потребуется все его мастерство. Никто не пойдет в атаку, если я ее не возглавлю. А значит, умру одним из первых… Искренне надеюсь, что за чертой жизни нет рая и ада. Потому что в таком случае, я не смогу быть с Ней… — Что…? — в этот момент Леви молил о том, чтобы он ослышался. — Я думаю, что Она пошла с отрядом Ханджи добивать Бронированного. Когда Колоссальный перевоплотился, они были слишком близко. Там невозможно было выжить… — Черт подери, Эрвин, не смей говорить, что ты о … — он осекся. Леви отказывался верить, машинально сжимая до боли кулаки и стискивая зубы. — О Ней… Ты все правильно понял. Джойси больше нет… — блондин устремил взгляд в никуда — Я до сих пор жалею, что не поддался на ее уговоры остаться в Тросте вместе. Тогда Она была бы жива… Мне казалось, что мое предназначение ведет меня к правде, хранящейся в подвале дома Йегеров. В этой игре я решил поставить на кон все, включая Ее… Хотел взять джек-пот и пошел ва-банк. Решил, что исполню давнюю мечту, а потом гори всё синим пламенем! Думал, что после просто заберу Джойси куда-нибудь очень далеко от всего этого и больше никогда Ее не оставлю. А в результате остался банкротом, все проиграв. А ведь Она даже не обиделась. Поняла меня. А теперь… Я виноват перед Ней. В том, что в этот раз выбрал не Ее. И только сейчас понял, что кроме Нее мне ничего и никого не надо. Так может, хотя бы на том свете я смогу быть с Ней? Смогу извиниться и просто быть рядом. Мне не нужны ни рай, ни ад — лишь бы встретить Ее за чертой… *** После этих слов Леви будто погрузился в транс. Будто с ним снова случился тот самый «момент силы». Только скорее бессилия… Мир вокруг замер. Все остановилось. И сам он не мог пошевелиться. Не мог даже дышать. Только мысли захлестывали с безумной силой. Он знал, что нет причин не верить Эрвину. Но он не хотел верить. Он не мог в это верить! «Джойси, как ты могла? Как ты посмела…? Соплячка!» — горло перехватило. Мир поблек. Леви вдруг почувствовал, как оборвалась последняя нить, которая делала его живым. Теперь он чувствовал себя каменным изваянием, у которого не осталось больше ничего. Ничего кроме его жалкой жизни. Он уже давно понял, что при всех сменах направления жизнь неспроста все равно привела его к Ней. Потому что невозможно убежать от того, что ему предначертано. Еще в кристаллическом зале под часовней Райссов он осознал, что смысл его жизни в Ней. И то, что они связали свои судьбы семь лет назад, было не случайностью и не вынужденной мерой, а неизбежной судьбой. Это делало его счастливым. Но он не смел признаться. То ли из страха не выдержать конкуренции с Эрвином и быть отвергнутым. То ли из страха того, что его чувства Она могла воспринять, как последствие обязательства, связывавшего их много лет. То ли из страха, что Она ответит взаимностью, а ему нечего Ей дать, кроме своей жизни. Он никогда и никому не говорил слова «люблю». И сейчас ненавидел себя за то, что не сказал это слово Ей. Ведь он действительно Ее любил. Любил этот неподдельный, полный жизни блеск в ее глазах. Ее широкую улыбку, сменяющуюся хитрой ухмылкой. Ее непрерывные словесные «шпильки» в его адрес. То, как Она изгибала брови в различных ситуациях, и каждый раз этот жест можно было понимать по-разному, и он всегда понимал. То, насколько по-глупому отчаянной Она была, кидаясь в бой. Он мог бы перечислять бесконечно все то, что так в Ней любил. Но теперь он никогда не сможет Ей в этом признаться… *** Когда легкие потребовали воздуха, Леви сделал нервный глубокий вдох. Время вернулось в свою колею и двинулось дальше. Капитан понимал: пока что ему придется жить дальше. У него еще есть невыполненные задачи. — Ты хорошо сражался — спокойно сказал он Эрвину — Это твоя заслуга, что мы зашли так далеко. Я решу за тебя — он посмотрел командору в глаза — Она не должна оставаться там одна. Поэтому умри и иди к Ней! Проводи новобранцев до самого ада! А после я убью Звероподобного! Эрвин дал свое молчаливое согласие на это решение лишь одними глазами. Встал и направился к новобранцам. Но через пару шагов обернулся. — Она любила меня. И, возможно, хотя бы короткое время до этого дня мы с Ней могли бы быть счастливы… Уверен, что могли бы… Но Она не могла быть со мной. Она видела свою судьбу в тебе. Она выбрала тебя, Леви. Ей нужен был ты — он подошел к капитану и протянул ему конверт — Это ее последнее желание. Я не могу его не исполнить. Леви взял конверт, на котором знакомым узким почерком было написано «для Эрвина». Они мчались к Звероподобному. Каждый своей дорогой. Леви на УПМ по неподвижно застывшим 15-метровым титанам, Эрвин — на коне, с боевым кличем ведя за собой новобранцев. Каждый знал, чем все это закончится. Но они думали об одном и том же. Широко распахнутые изумрудные глаза. Озорные бесенята, огоньками скачущие в них. Ярко-рыжие локоны, отливающие медью на ярком солнце. Звонкий заливистый смех, к которому нельзя оставаться равнодушным. Нежные кончики пальцев на коже. И теплые мягкие губы с привкусом молока… Когда камень пробил Эрвину живот, он слышал Ее голос: «Я люблю тебя, Эрвин Смит» *** «Любимый мой Эрвин Да, именно любимый. Сейчас я смело могу написать тебе это, потому что приняла себя и свои чувства. Я люблю тебя, мой самый нежный, самый добрый, самый надежный… Я тебя люблю. Это правда, и я счастлива, что, наконец, могу тебе в этом признаться. Но как бы мне ни хотелось, как бы не мечтала я об этом, мы никогда не сможем быть вместе. Это невозможно… И я должна объяснить тебе причину. Я осознала себя. Осознала свои чувства к тебе. Осознала твою значимость для меня. Я больше не хочу играть. Я хочу быть честной. И буду. Я люблю тебя. Но нам не суждено вместе построить наше общее счастливое будущее. Потому что я не твоя судьба, а ты — не моя. Почему я так решила? Потому что прислушалась к собственному сердцу. И, наконец, его поняла. Я не выбираю. Ни в коем случае я не назвала бы это так. Я остаюсь там и с тем, с кем мне предначертано быть. Я остаюсь с Леви. Дело не в клятве, не в обещании, не в чем-то подобном. Дело в том, что он моя судьба. А я — его. И пусть мы пока не можем признать этого вслух, я чувствую, знаю, что никто и никогда не сможет мне его заменить, потому что и меня ему никто не заменит. Я нуждаюсь в нем, как в воздухе. И я люблю его. Безумно, отчаянно, до исступления люблю. Не больше и не сильнее, чем тебя. Просто по-другому, на совершенно другом уровне, более значимом и всеобъемлющем. Будто я появилась на этот свет для того, чтобы стать с ним единым целым. Я это знаю, чувствую всей своей сутью. И он рано или поздно тоже это поймет. Ты очень много для меня значишь, Эрвин. Я никогда не устану повторять, что ты самый идеальный мужчина из всех, кого я встречала. Ты показал мне, что значит быть окруженной заботой. Ты показал, что никакие предрассудки не могут быть преградой для сердец, которым хорошо вместе. И ты научил меня, что всегда надо оставаться верным себе, в противном случае это будешь уже не ты. Я безгранично благодарна тебе за это. Поэтому я остаюсь собой. Пожалуйста, не держи на меня зла. Я уверена, рано или поздно, ты найдешь человека, предназначенного тебе, и поймешь меня. И когда это случится, ты будешь с теплотой вспоминать это мое письмо и соглашаться с каждым написанным в нем словом. Спасибо тебе, что однажды появился в моей жизни и стал моей путеводной звездой. Что наши чувства стали для меня той проверкой на прочность, которую я должна была пройти, чтобы осознать истину. Спасибо, что любил меня. Я этого никогда не смогу забыть. Я понимаю, что принять все это сразу будет сложно, но уверена, что ты сможешь. Ведь если все мы вернемся живыми или вернемся живыми не все, будет нелегко снова научиться принимать друг друга. Но я верю, что у нас получится. Пожалуйста, не держи меня и будь счастлив. С любовью, твоя Джойси P.S. У меня плохое предчувствие на миссию в Сигансине… Поэтому прошу тебя: если я погибну, дай прочесть это письмо Леви. Он имеет право знать всю правду. Может, он сможет осознать, что я любила его больше всего на свете и жила ради этого.» *** «Черт! Почему так темно? Я уже в аду? А где же обещанный свет в конце тоннеля? Тц!»