***
Чимин возвращается домой довольный, раскрасневшийся от пробирающего холода на улице, а еще немного нетерпеливый. Ему уже поскорее хочется найти Чонгука, так как, во-первых, омега соскучился по нему, а, во-вторых, через пару часов Рождество, и они обязаны провести первые минуты праздника вдвоем, вместе. — Чонгу-ук! — кричит Чимин с порога, на самом деле не совсем понимая, где сейчас находится Чон. Дом все еще такой же большой и непредсказуемый, поэтому никогда не знаешь, в какой части особняка человек может оказаться на этот раз. Можно лишь предполагать, но, стоит отметить, супруги довольно быстро и метко научились угадывать местоположения друг друга. «Надо установить навигатор по этому дому, чтобы было видно, в какой комнате человек находится», — ворчливо думает Чимин, перебирая в голове варианты, куда он может сейчас отправиться на поиски своего мужа. В конце концов омега решает сразу же взобраться на этаж Чона, чтобы попробовать найти альфу там, раз уж на первом он очевидно не отзывается. Однако как только Пак оказывается в широком коридоре, из ванной комнаты выходит совершенно расслабленный, невозмутимый Чонгук в одном только полотенце. — О, вот ты где! Привет, — Чимин подходит ближе и немного смущается, но, впрочем, тут же одергивает себя. Ему уже действительно не двенадцать лет, так почему же Пака должен стеснять его, извините, муж, пусть даже и практически голый. — Классно выглядишь, — омега решает быть более смелым, а потому усмехается, проходясь высоко-оценивающим взглядом по обнаженному торсу альфы. Его тело еще не до конца высохло, а потому смотрелось еще более привлекательно с каплями воды на впечатляющих мышцах груди, рук и пресса. В совокупности с татуировками и прекрасным телосложением Чона в голове Чимина рисуются горячие картины их возможного приятного времяпрепровождения в дальнейшем, но он понимает, что сейчас не тот момент, чтобы фантазировать о подобном. — Спасибо, — Чонгук, кажется, более чем доволен новой реакцией Чимина, который и вправду значительно изменился после того, как они открыто начали выражать свои чувства друг к другу. Младший стал более раскрепощенным, решительным, вероятно, в глубине души он все-так повзрослел, и это действительно было заметно невооруженным глазом, особенно самому Чонгуку, который помнит Чимина постоянно краснеющим нахохлившимся цыпленком, только что окончившим школу. — Слушай. Я всего лишь хотел спросить… мы же будем праздновать Рождество? — спрашивает Чимин, в нетерпении прикусывая губу и выжидательно смотрит на альфу. — Конечно. Сегодня ночью мы отметим его с тобой, а завтра наведаемся к моим родителям. Они жалуются, что мы давно не заезжали к ним, да и все-таки Рождество — это по всем канонам семейный праздник. — Хорошо, я в принципе с удовольствием, — кивает Чимин, ловя себя на той мысли, что родители Чонгука больше не вызывают у него испуга, смущения или же паники от незнания того, как себя вести с ними. За весь период их пока еще не продолжительного, но перспективного брака с Чоном, Чимин успел довольно-таки сблизиться с семьей мужа, что несомненно всех радовало. — А сегодня мы как будем праздновать? Где, как, во сколько? — Чимин сыплет вопросами не потому что его волнует, приготовил ли Чонгук для него что-то особенное (Пак и так знает, что альфа всегда очень старается удивить Чимина, поэтому уверен, что и на этот раз выбор Чона не подведет). На самом же деле Паку самому чертовски хочется провести с Чонгуком этот вечер наедине, а еще — подарить подарок, который он так старательно выбирал сегодня. Не без помощи Тэхёна, конечно. — Волнуешься, что я позабыл об этом? — Чонгук отряхивает мокрые пряди волос, упавшие ему на глаза, и рукой зачесывает назад. «Боже мой, какой сексуальный», — высоко пищит омега внутри Чимина, видя открытый лоб альфы, который придает ему еще больше страсти и зрелости. — Нет, что ты, — Чимин осекается. — Я знаю, что ты никогда не забываешь о таких вещах, — блондин мило улыбается. — Просто спрашиваю, чтобы знать, ко скольки мне быть готовым. — Хм, а ты что, как-то готовиться к этому собираешься? — Чонгук удивленно приподнимает бровь и тут же жестом показывает Чимину идти за ним. Последний еле поспевает за широкими шагами Чона, но вскоре они оказываются в спальне старшего, в которой Чимин наконец-таки лаконично отвечает на вопрос Чона: — Да. — Тогда я надеюсь, ты не обидишься, если я скажу, что празднование пройдет у нас дома? Честно говоря, в Рождество хочется какого-то тепла и уюта, комфортных посиделок и все такое… Нет, если хочешь, можем, конечно, сходить в ресторан или… — Нет-нет, меня все устраивает! Я тоже не хочу никуда идти сегодня, Рождество — домашний праздник, ты прав, — глаза Чимина загораются, и он активно кивает. Он все еще ненавидит рестораны и светские мероприятия, поэтому предпочитает остаться дома, тем более в такой день. — Ты же знаешь, я не любитель ваших заносчивых посиделок. — «Заносчивых посиделок», — передразнивает Чонгук Чимина, делая голос выше. — А что, это неправда, что ли? — фыркает младший, складывая руки на груди. — Когда вы все встречаетесь, каждый из вас ведет себя так, словно вам принадлежит весь мир. Фу, меня тошнит от этого общества. — А я также себя веду? — с интересом спрашивает Чонгук, щурясь. Ему действительно любопытно мнение со стороны, тем более Чимина, который искренне ненавидит светские приемы. При этом Чон знает, что и он далеко не ангел, довольно легко поддающийся под влияние ценностей их высококлассного общества, надевая на себя маску высокомерного тщеславия, хоть он и старается не выпячивать разом всё, что у него есть. — Раньше я думал, что ты хуже всех их вместе взятых, — честно признается Чимин, виновато пожимая плечами. — Но сейчас я убедился в обратном. Ты совсем не такой, каким кажешься, и на фоне остальных ведешь себя даже скромно. Хотя не всегда и не везде, но… по крайней мере, я точно знаю, что наедине со мной ты совершенно другой, поэтому, какой ты на людях и каким тебя видят эти воображалы, меня не особо-то и волнует. Главное, что со мной ты — лучший мужчина в мире, — Чимин смеется, говоря прямо и искренне, чем опять же безумно подкупает Чонгука, привыкшему слышать лишь чрезмерную лесть от других людей. — Чимин-и, я тебя обожаю, — Чон подходит к Паку и чмокает того в светлую макушку. — Спасибо за твою честность, я рад, что я выгляжу таким только в твоих глазах, — альфа усмехается и получает ответный чмок в щеку. — Кстати, если ты хочешь остаться со мной вдвоем… мне что, отпустить сегодня мсье Жерара домой и остаться без вкусного ужина? — Чонгук хмыкает и направляется к комоду, чтобы достать оттуда нижнее белье. Чимин, недолго думая, отворачивается. Все же он и так уже весьма продвинулся в плане своего «сексуального взросления и откровенности», но бесстыдно разглядывать полностью обнаженное тело Чонгука, с которым у них еще толком ничего не было, омега не хотел. Он даже специально оттягивал этот интригующий и важный во всех смыслах момент именно к тому времени, когда у них действительно произойдет интим. Омега думает, что Чонгук сейчас может подколоть Чимина за подобную предусмотрительность, но тот не говорит ни слова. На самом деле альфа точно также не хочет портить первое впечатление заранее, в такой обыденной и совершенно не романтичной обстановке как эта. — Конечно. Ты просто обязан отпустить мсье Жерара! — уверенно говорит Чимин, когда Чонгук наконец одевается. — Тем более, у него тоже есть семья. Я слышал, что к нему прилетит племянник прямиком из Франции. Слуги что, не люди? Они тоже заслуживают хороший праздник. — Безусловно, просто… Ты что, хочешь, чтобы мы остались голодными в этот вечер? — Нет. Я предлагаю самим приготовить что-нибудь, — заявляет Пак, хитро прищуриваясь и игриво улыбаясь. Чонгук пару секунд смотрит на Чимина, как будто тот в конец уже обезумел, после чего понимает, что парень, кажется, отнюдь не прикидывается. — Боже, детка, серьезно? Я так устал… Я даже не помню, когда в последний раз готовил себе что-то. Да я и не умею, — на удивление, Чонгук не загорается живым энтузиазмом, а начинает стонать, чем вызывает искреннее негодование омеги. — Но… тебе что, настолько сильно не хочется готовить… со мной? — произносит блондин жалобным голосом и опускает взгляд в пол, растерянно впиваясь в него глазами, после чего виновато заводит руки за спину и расстроенно поджимает губы. Кажется, еще чуть-чуть, и он правда заплачет. — Ч-что? — Чонгук дергается, как только видит такого грустного Чимина, похожего на сплошной комок милоты, состоящей из глубокой печали. — Нет, малыш, ты не так понял. Я имел в виду, что я немного устал за сегодня, но если хочешь, мы обязательно приготовим с тобой чего-нибудь вкусненького. Чем ты хочешь сегодня поужинать, скажи мне? — альфа взволнованно подходит к омеге и берет его за руку, осторожно сажая на кровать напротив себя же. Он с таким беспокойством заглядывает Чимину в глаза, что тому даже становится неловко за свою чрезмерно правдоподобно разыгранную драму, ради которой он воспользовался всем своим природным очарованием и знанием того, на какие болевые точки Чона можно эффективно надавить. — Можно приготовить что-то быстрое и простое, — носом шмыгает Чимин для пущего драматизма. — Например? — А ты сильно голоден? — Не особо. А ты? — Тоже. Мы с Тэ поели в кафе. Может, тогда приготовим лапшу из сладкого картофеля? Еще у нас есть пулькоги… И я хочу заварить вкусный чай и приготовить рождественское печенье! — у Чимина глаза загораются от нетерпения, когда он говорит это. В его голове процесс готовки вместе с любимым выглядит очень мило и романтично. По крайней мере, в дорамах всё выглядит именно таким образом, и Чимин надеется, что совместная кулинария с Чонгуком его не разочарует. — А ты умеешь? — хмыкает Чон, недоверчиво поглядывая на младшего. — Я-то? — омега возмущается от такой наглости, округляя глаза. — Я, в отличие от тебя, вот этими вот руками… — и Чимин поднимает вверх свои маленькие ладошки, которые в этот же момент окончательно и бесповоротно умиляют альфу, и тот не выдерживает, беря их, и мягко чмокает его пухленькие пальчики. — Извини, не сдержался, — пожимает плечами Чонгук, в то время как Чимин густо краснеет от неожиданно-милых действий альфы. — Кхм, ну… ладно, — омега пытается не терять лицо перед Чоном, однако в конце концов все же смеется и опускает голову вниз, словно сдаваясь. — Чон Чонгук, хватит меня смущать! И вообще, мы отвлеклись от темы! — Чимин дуется, в то время как его щеки все еще полыхают очаровательно-розовым цветом. — Ну, всё, всё, — мягко посмеивается Чон, обнимая парня за плечи. — Что ты там говорил про свои маленькие лапки? Чимин хмурится, после чего вздыхает и торжественно заявляет, вскидывая подбородок как можно выше: — Да, мои маленькие лапки, в отличие от твоих медвежьих, умеют многое. — Ну, это нам еще предстоит проверить, — двусмысленно хмыкает Чонгук, за что тут же получает толчок в бок от Пака. — Пойдем уже, — ворчит омега, и Чонгук послушно повинуется, тихонько посмеиваясь. Все-таки дразнить супруга есть настоящее удовольствие.***
Как только парни приступают к занимательному процессу готовки, усталость Чонгука как рукой снимает. Он то и дело болтает, развлекает, а иногда и откровенно достает Чимина. Настроение становится таким веселым и игривым, что альфа не может сдержаться, чтобы не подколоть омегу. Его искренне забавляет милое возмущение Пака, высокий тон голоса, которым он так смешно выказывает свое негодование, насупившееся выражение лица и сморщенный маленький носик. Однако Чонгук, будучи человеком поистине многофункциональным, успевает делать на кухне всё: и в меру мешать ему, в то же время незамедлительно помогая и устраняя последствия того хаоса, который он так бессовестно создавал секундами ранее. Чимин же, хоть и возмущается, но делает это больше для вида, так как Чонгук, напротив, лишь развлекает его, создавая озорную атмосферу на просторной кухне. Под рождественские песни, что альфа включил в колонке, готовить кажется еще более лампово. Парни достаточно слаженно и оперативно готовят основные блюда, после чего приступают к самой интересной, по их мнению, части. — Нет, реально, почему мука такая пыльная? Ты никогда не задумывался над этим? — Чон вновь задает очередные глупые вопросы, чем вызывает усталый вздох у младшего. — Может быть, потому что это мука? Не понимаю, что ты от нее хочешь? — Чимин хихикает, параллельно выполняя все необходимые действия. — Чтобы она не пылилась настолько сильно! Посмотри, я делал всё очень аккуратно, но моя черная футболка… айщ! Она вся в муке! — произносит альфа, отчего вдруг кажется Чимину очень смешным и милым. Чонгук — да, сам Чон Чонгук, грозный альфа, владелец огромной компании-корпорации, парень, имеющий связи с криминалом, сейчас просто стоит и недовольно фыркает, словно кролик, чем вызывает у Чимина звонкий смех. — Эй, ты чего?! — Чонгук хмурит темные брови и цокает языком, но омеге от этого становится в разы веселее. Смена ролей происходит сама собой, внезапно. Наконец-то настала очередь альфы возмущаться сегодня, в то время как Чимин может отпустить себя и просто искренне посмеяться с его незамысловатой реакции. — Да нет, просто ты очень смешно сетуешь на свою испорченную мукой футболку, — успокаивается младший и уже хочет вернуться к процессу готовки, как вдруг Чон берет и за секунду мажет мукой по щеке Чимина. — Эй! — блондин хмурится, укоризненно смотря на альфу, который коварно улыбается, а его глаза становятся похожим на хитрый, почти лисий прищур. — Дурак, что ли? Я и отомстить могу, — усмехается омега, грозно поглядывая на старшего исподлобья. — Серьезно? Ну, попробуй. — И попробую, — и Чимин хочет кинуть совсем небольшую горстку муки в Чонгука, но случайно поскальзывается и сметает её значительную часть со стола, тем самым попадая в мужа, кажется, несколько больше, чем планировалось в начале. Альфа непонимающе уставляется на Пака, после чего с нескрываемым шоком разглядывает разводы белой пыли на черной ткани. Чимин испуганно оглядывает неутешительное состояние вещи, после чего, впрочем, начинает громко смеяться. Растерянный вид Чонгука настолько сильно забавляет его, что омега складывается пополам, опираясь рукой на столешницу. — Ты издеваешься? Я же практически весь вечер беспокоился о том, что мука пылит мою одежду! Но теперь я весь в муке… — конечно, Чонгук преувеличивает. Ему, по сути, без разницы на свою футболку, но препираться с Чимином — дело святое. Это довольно весело, поэтому Чон продолжает неистово сетовать на испорченную одежду. — Ну, уж извини. Это все потому, что ты вредный, — пожимает плечами Чимин, когда успокаивается, а Чонгук закатывает глаза, тут же хитро прищуриваясь. — Хм, Чимин-и… а знаешь, чего мне сейчас хочется больше всего? — Чего? — блондин недоверчиво косится на старшего, так как в его глазах виднеется что-то коварное, и Чимин это чует сразу. Он делает шаг назад, но уже чувствует, что финал этой истории окажется драматичным. — Обнять дорогого мужа, — Чонгук наиграно шмыгает носом, словно растрогавшись, после чего на его губах начинает виднеться самодовольная ухмылка, и Чимин испуганно округляет глаза, начиная оглядываться по сторонам, дабы найти укрытие. — Не смей подходить ко мне! — Чимин пытается убежать, но Чонгук быстро ловит его за талию, после чего поднимает в воздух, плотно прижимая к себе, и начинает кружиться вокруг своей оси, удерживая Чимина на весу всё это время. Омега то ли смеется, то ли визжит, колотя маленькими кулачками в грудь альфы, но вскоре последний опускает Чимина на ноги, с удовольствием оценивая «мучной» образ младшего. Да, он был прав… мука и вправду отпечаталась на Чимине и поверхности его серой футболки. — Ну, и чего ты добился этим? — Чимин вдруг делает максимально серьезный вид, закатывая глаза так, словно все ребячества Чонгука ему уже давно не интересны и, вообще-то, Пак уже достаточно взрослый для таких вещей. — Ой, я тебя умоляю, — Чонгук смеется, видя, как Чимин пытается скрыть свое игривое настроение, которым он заразился от альфы, а после — подбегает к Чимину сзади и, обнимая того со спины, наклоняется, чтобы чмокнуть супруга в мягкую щеку, на которой, кстати, все ещё виднеются следы их мучной битвы. — Гук-и, давай готовить, а то не успеем, — мягко улыбается Чимин, чувствуя невероятную теплоту прямо в сердце. Она так приятно разливается по всему телу, заставляя Чимина чувствовать себя как никогда комфортно и… влюбленно. Да, именно влюбленно, сильно, по настоящему. — Ладно-ладно, — хмыкает Чон, при этом не отлипая от Чимина. Он все ещё стоит сзади него, прижимаясь к омеге всем своим телом. От цепких рук альфы, обвивающих изящный стан Чимина, Пак смущается, прикусывая губу. Он ощущает себя невероятно маленьким и жизненно важным, нужным, когда Чонгук вот так обнимает его, вдыхая аромат волос младшего и наслаждаясь близким соприкосновением тел, которое не выглядит пошло или неправильно. Просто Чонгуку нравится быть как можно ближе к Чимину, чувствовать под собой омегу каждой клеточкой своего тела и… Чон готов поклясться, что он четко видит в Чимине взаимное желание того же. — Нам нужны… формочки, — говорит вдруг охрипшим от чувственного волнения Пак, и Чонгук нежно улыбается, утыкаясь носом в шелковистые волосы омеги. — Погоди минуту. Хочу ещё вот так постоять с тобой. Успеем мы ещё слепить твоих пряничных человечков! — Вообще-то, там будут не только они! — дуется Чимин. — Ещё домики, леденцы, сердечки, звездочки и… — И любовь, с которой мы их приготовили, — наиграно-ванильно, почти шепотом говорит Чонгук, в наслаждении прикрывая глаза. — Да. Верно, — смущённо кивает Чимин, чувствуя, как щеки снова начинают заливаться милым румянцем от того, что само слово «любовь» звучит так важно и так серьезно. Альфа ещё раз чмокает омегу в щеки. Это будут самые вкусные печенья в их жизни, так как их рецепт имеет секретный ингредиент в виде искренних и сильных друг к другу чувств.***
Парни идеально успевают вписаться в свое хорошо спланированное расписание, а потому уже к позднему вечеру их ужин оказывается готовым полностью. Не то что бы они удивляются тому, что еда получилась замечательной, по-домашнему аппетитной, с хорошо заметным привкусом торжества и праздника, но это становится приятным сюрпризом для них обоих, и парни радуются тому, что их первый опыт в готовке прошел результативно, весело, а главное — очень вкусно. — Я же говорил, у меня золотые руки, — мило улыбается Чимин, облизываясь, смакуя вкус лапши, что получилась по меньшей мере великолепно, по скромному мнению самого Чимина. — Не спорю. Прямо как в ресторане, — соглашается Чонгук, который с не на шутку разыгравшимся за всё время кулинарии аппетитом сминает уже вторую порцию. — Кстати, оформление вообще огонь, — он с восторгом осматривает большие тарелки, которые они использовали для расположения приготовленных ими блюд. — Но оформлением занимался ты. — Знаю. Поэтому и говорю, что огонь, — самодовольно ухмыляется Чонгук, и Чимин закатывает глаза, впрочем, тут же смеясь. Иногда самолюбование альфы выглядит так комично. Супругам очень нравится ужинать едой и блюдами, которую они приготовили вдвоем. По сути, это первая вещь, которую они сделали вот так — вместе, рука об руку. И надо заметить, для первого раза результат вышел весьма отличным. Парням невероятно комфортно проводить время в тихой, но уютной компании друг друга. Для поддержания общего фона на телевизоре они включают рождественские и новогодние клипы, многие из них старые, что создает еще более трогательную, несколько ностальгическую атмосферу, а аромат вкусной праздничной еды в совокупности с душевными разговорами, которые сегодня ни на секунду не отпускают пару, так и норовит стать одним из самых милых и счастливых совместных воспоминаний. Разговаривать с каждым разом становится все легче и интереснее, оба видят, как сильно их сближает каждый такой момент, проведенный вместе. Чонгук рад, что Чимин больше не закрывается от него, не боится. Омега спокойно делится с ним всеми переживаниями, мелочами, эмоциями, глупостями, которые только приходят в его светлую голову. Чонгук с интересом внимает каждое слово Пака, потому что ему действительно любопытно всё, о чем рассказывает младший. Возможно, из уст другого у Чона бы не возникало особого желания вслушиваться в подробности танцев, впечатлений насчет новой серии популярной дорамы или в выступление любимой кей-поп группы, но из уст Чимина… Чонгуку, кажется, интересно всё, даже то, что раньше никогда не занимало его внимание. Чимин же радуется, что альфа наконец-то понимает его. Невидимая граница меж ними постепенно стирается, заставляя Чимина чувствовать себя куда комфортнее и расслабленнее рядом с этим взрослым и сильным альфой, который так сильно отличается от того Чонгука, которого он демонстрирует другим людям. Паку чертовски льстит тот факт, что Чон открывается исключительно для него. Его мягкая, заботливая, возможно, несколько чувствительная сторона становится явью именно для младшего, и тот счастлив, что Чонгук ценит его и доверяет Чимину — как человеку, омеге, мужу. Заболтавшись и погрузившись в откровенные разговоры, супруги даже не замечают, как быстро проходит ужин, а время стремится к двенадцати часам ночи. — Что ж… может, перейдем в зал? — предлагает вдруг Чонгук. — Попьем какао с печеньем? — Ого, ты даже не хочешь чего-то покрепче? — удивляется Чимин, намекая на довольно частое пристрастие к алкоголю Чона еще совсем недавно. — Если только ты хочешь, — пожимает плечами альфа. — Честно? Не хочу. — Ну, и я тоже. Такой уютный вечер… почему-то мне хочется провести Рождество за чашкой какао, а не за очередным стаканом виски. Атмосфера здесь другая, что ли. — Согласен! — тут же поддерживает Чимин, радуясь тому, что они оказываются солидарны во мнениях. Желания пить алкоголь и вправду нет, однако Пак морально настраивался на то, что Чонгук может в любой момент предложить его. Но слова Чона насчет того, что алкоголь сейчас как будто не к месту, заставляют Чимина широко улыбнуться и сказать победоносное «йес». Уже через несколько минут супруги оказываются в зале. Здесь уже как пару дней стоит большая красивая ёлка как из самых волшебных фильмов, однако только сейчас они понимают, насколько роскошно и сказочно она выглядит. Превосходные игрушки, ослепляющие своим благородным блеском, мерцающие гирлянды. Сама ёлка высокая и пушистая, что невольно приходится задирать ввысь голову, чтобы рассмотреть её верхушку, на которой торжественно и величественно, как раз под стать месту, где она находится, переливается золотая звезда. Несмотря на то, что елку уже нарядили как пару дней, оба будто только сейчас замечают её дурманящее великолепие. Кажется, она приобретает особенный шарм именно в часы праздника, определенно чувствуя себя главной королевой и виновницей празднества в это время. — Сядем на диванчик? — предлагает Чимин, и Чонгук кивает, с нетерпением глядя на поднос с тонной печенья на тарелке, которую он несёт с собой. Чимин придвигает журнальный столик поближе к дивану, и они неспешно садятся, ставя чашки с ароматным какао и печенье к себе поближе. Альфа выключает основную яркую люстру, заменяя её на приглушенный свет боковых настенных лампочек, которые создают уютную и несколько интимную обстановку. — Так, ну, всё… наконец-то, — Чонгук облизывается, уже в предвкушении глядя на предначенную им еду сегодня, после чего тянет руку к печенью, но Чимин мягко останавливает его. — Эй! — Чон разочарованно хмурится, и Чимин готов смеяться от одного только такого вида старшего. Альфа выглядит таким недовольным и до жути расстроенным. Впрочем, Чонгук никогда не отличался отменным терпением. — Прежде чем мы миленько посидим, мы должны соответствовать атмосфере праздника! — важно заявляет Чимин, вскидывая свой маленький пальчик вверх, за которым Чонгук неумолимо следит своим скоронравным взглядом. — А разве мы не соответствуем? Мы столько всего приготовили! — Мы не соответствуем визуально, — коварно усмехается Чимин, прикусывая губу. В его глазах искрится неведомое Чонгуку веселье, из-за чего тот напрягается от неизвестности того, что сейчас может выкинуть омега, которому порой приходят поистине безумные идеи в голову. — Что ты имеешь в виду? — Смотри, — омега вдруг встает и убегает куда-то, оставляя Чонгука в полном недоумении. Через пару секунд он возвращается, держа в руках праздничный пакет, чем весьма удивляет альфу, который тут же склоняет голову в сторону. — И что это? — произносит он, оценивающим взглядом проходясь по интригующему предмету. — Та-дам! — и Чимин легким движением руки достает из пакета два свитера, демонстративно разворачивая их так, чтобы Чонгук мог в полной мере лицезреть всю их необычайную красоту. — Да ладно-о? — удивленно протягивает альфа, прикрывая глаза рукой. — Нет, ты серьезно? Ты хочешь, чтобы я надел это? — и без того круглые глаза Чона становятся еще больше, а сам он в ужасе оглядывает два свитера — красный и синий, на которых изображены елки с… со светящимися огоньками. — Это рождественские светодиодные свитера! — гордо заявляет омега, с удовольствием наблюдая за неоднозначной реакцией старшего, на которую Чимин в самый раз и рассчитывал. — Я что, фонарь, чтобы надевать такое? — бурчит альфа, становясь несколько мрачным. Эти одинаковые свитера с горящей елкой немного смущают его, так как Чонгук не тот парень, образу которого соответствуют подобные вещи. — Ну, ради меня, Гук-и, — Чимин жалобно изгибает бровки и надувает щеки, зная, что это подействует на Чона безоговорочно. Тот очень слаб перед такими вещами, и Пак уже давно заметил для себя эту слабость, а потому оставлял тяжелую артиллерию вроде печального взгляда и поникшего вида на самый последний, критический момент. Как и ожидалось, Чон не выдерживает, а потому, взвыв уже через несколько долгих секунд, обессиленно произносит: — Ладно, давай сюда этот сатанистский костюм. Чимин прикусывает губу, чтобы не рассмеяться, после чего все же подпрыгивает на месте и, не сдержавшись, легко чмокает Чонгука в щеку, выражая таким образом свою благодарность. — Уверен, тебе пойдет, — успокаивающе приговаривает он, пока альфа, скрипя зубами, начинает переодеваться, нехотя натягивая на себя свитер. Когда Чонгук заканчивает, поворачиваясь к Паку в синем свитере с елкой, огоньки которой ярко горят в приглушенном свете их гостиной, Чимин не может сдержать смеха. Веселье вызывает не столько сам свитер (в котором, кстати, блондин не находит ничего смешного, скорее, считает его просто миленьким), сколько мрачный вид Чонгука, на лице которого написано вселенское недоумение вперемешку со смущением и пассивным негодованием. — Смешно тебе, да? — шипит Чонгук, прищуриваясь. Идея выглядеть как дурак в канун Рождества совсем не кажется ему привлекательной, но что ни сделаешь ради любимого капризного мужа. — Ты бы свое лицо видел, — посмеивается Чимин, наслаждаясь растерянным видом альфы. Его действительно невероятно смешит Чонгук, вернее, его возмущенное до глубины души лицо, которое совсем не сочетается с веселым настроением свитера. — Ну, ты… — Чонгук начинает надвигаться на Чимина, но тот отпрыгивает на пару шагов назад, радостно смесь, и сквозь смех добавляет жалобно: — Не надо, Гук-и. Елочка погаснет. Чонгук опешивает, округляя глаза. Да как он смеет еще и издеваться над ним? Однако уже через несколько секунд Чон все же выходит из своего замершего состояния, наконец понимая, чего же не хватает в данный момент. — А твоя-то елка не горит что-то! Это нечестно. Ты же тоже должен надеть этот цирковой костюм! — альфа возмущается так живо и искренне, что Чимин вновь заливается звонким смехом. — Да я-то надену, не переживай. Главной моей целью было сподвигнуть тебя на это, но, честно говоря, даже не думал, что ты согласишься так быстро. — Ну, так… это ради тебя же, — смущенно бурчит Чон, чем вызывает толику умиления у омеги, который тут же расцветает и буквально расплывается в благодарной любящей улыбке, которая греет сердце Чонгука. Через несколько секунд и сам Чимин оказывается облачен в оригинальный наряд, а потому Чон, кажется, успокаивается немного, так как наконец справедливость восторжествовала, и теперь оба находятся в равном положении. — Но я все еще чувствую себя нереально глупо, — жалуется Чонгук, когда они присаживаются на диванчик, чтобы приступить к поеданию печенья, что как никогда создает атмосферу праздника. — Да почему глупо-то? По-моему, очень миленько, — хихикает Чимин, откусывая печеньку. — Это? — Чонгук оттягивает свитер, чтобы продемонстрировать горящие лампочки на елке и по совместительству на своем же теле. — Да, — твердо отвечает Чимин. — И вообще, у меня такие же. Поэтому хватит ныть, лучше ешь! — и омега игриво подносит печенье ко рту Чонгука, заставляя того послушно откусить половину. — М-м, вкусно! — жуя, протягивает Чонгук, тут же переключаясь со своего злосчастного свитера на хорошо удавшееся лакомство. — Наконец-то своя еда… знаешь, в ресторанах даже близко так не готовят. А у тебя всегда как-то так получается… просто, вкусно и по домашнему. — Я неплохо готовлю, особенно всякие сладости и печенья, — улыбается Чимин. — Но! Сегодня мы готовили вместе. Поэтому в том, что у нас так хорошо получилось, есть безусловная заслуга обоих. — Это точно, — хмыкает альфа, уже совсем забывая о недавнем негодовании и о своем «глупом виде». Вечер проходит весьма комфортно. Чонгук включает рождественские старые треки на небольшой громкости, из-за чего атмосфера праздника начинает чувствоваться еще сильнее. Тарелка с печеньем довольно быстро опустошается, впрочем, кружки с какао не отстают — и уже через некоторое время парни окончательно наедаются, съедая все до последней крошки. Чимин уютно подползает под руку Чона, которой тот притягивает его к себе, и кладет светлую голову на его широкую грудь, которая сейчас отчего-то кажется такой удобной и мягкой, что омега чувствует нереальное спокойствие и умиротворение. С Чонгуком он действительно в безопасности, этот альфа привлекает его с каждым днем всё сильнее, и Чимин готов поклясться — он никогда не ощущал ничего подобного в своем сердце, которое вдруг приоткрыло для себя новую дверь, запертую прежде на железный замок. И только Чонгук сумел найти нужный ключ, позволивший ему проникнуть в юное чистое сердце Пака. — Чонгук-и, — дослушав забавную историю из детства Чона, вызванную ностальгией по прошлым праздникам, произносит, зевая, Пак. — М? — Чонгук поворачивает голову в сторону младшего, который очаровательно пристроился головой на его груди. Альфа расплывается в нежной улыбке, разглядывая красивый профиль мужа с аккуратным прелестным носиком, и вновь переводит взгляд обратно — в темные глаза парня. — Мне так хорошо с тобой, — Чимин говорит тихо и размеренно, кажется, он немного устал от событий пережитого дня, но он все еще хочет проводить с альфой как можно больше времени, чем дано человеку в сутках. — Взаимно, детка, — хмыкает Чонгук, тут же начиная перебирать мягкие волосы Пака руками, пропуская пшеничные пряди меж своих пальцев. — Мне тоже с тобой невероятно комфортно. Чимин растворяется в ощущениях, которые дарят ему ласковые поглаживания Чонгука. Так и хочется утонуть в них, в Чонгуке, в чувствах, которые с каждым разом становятся лишь ярче и выраженнее, что одновременно и пугает, и делает Чимина непривычно счастливым. — Это лучшее Рождество в моей жизни, — слабо улыбается Чимин, прикрывая глаза. Время уже позднее, и омегу немного клонит в сон, но он еще не готов так просто взять и уйти от источника своего комфорта, что буквально заставляет его плавиться от заботы и теплоты. — Правда? — Ага. Ну, или одно из, — задумчиво добавляет Чимин, вспоминая о прежних семейных праздниках с его родителями, которые когда-то были живы. — Тем не менее, это мое первое Рождество, которое я провожу в любви, — омега смущенно посмеивается, а Чонгук прикусывает губу, чтобы не выглядеть еще более глупо с той улыбкой до ушей, что так и норовит появиться на лице (хватит с него и свитера). — Я рад, — просто и коротко говорит Чонгук, потому что слов, которые бы должным образом смогли описать его эмоции, кажется, даже не существует. — О! У меня же есть для тебя подарок, — Чимин только сейчас вспоминает об этом и быстро вскакивает на ноги. — Подожди немного, я быстро! Чонгук чувствует некоторое опустошение, когда тяжесть, создаваемая головой Чимина на его груди, куда-то исчезает, но, впрочем, альфа тут же успокаивает себя той мыслью, что омега сейчас вернется, да еще и с подарком — что может быть еще лучше? Чонгук принимается терпеливо ждать, сетуя лишь на то, что поступил не предусмотрительно, когда съел все печеньки еще в начале. Сейчас съесть хотя бы одну было бы очень кстати. — Я здесь, — Чимин появляется так невесомо и незаметно, что Чонгук удивляется столь внезапному появлению. — Что у тебя за неслышимые шаги? Носишься словно фея. Чимин смеется, после чего падает на диван, прижимая еще один пакет с подарком к своей груди. Подумав пару секунд, он поворачивается лицом к Чону и предупреждающе произносит: — Только ты не рассчитывай на что-то грандиозное… это мелочи. Я не знал на самом деле, что подарить человеку, у которого всё есть. Думаю, людей вроде тебя не увидишь даже водительскими правами на летающую тарелку. Поэтому я просто… выбрал для тебя пару вещей, которые, надеюсь, хоть немного тебя порадуют, — и Чимин, шмыгая носом, передает Чонгуку подарочный пакет. — С Рождеством, Гук-и, — ласково щебечет он, немного волнуясь в глубине души. Отчего-то ему очень хочется, чтобы Чону действительно понравился его незамысловатый подарок. Альфа с нескрываемым интересом принимает пакет, начиная доставать оттуда его содержимое. Сначала он вынимает оттуда тяжелую, но весьма красивую банку, через которую уже хорошо чувствуется знакомый Чонгуку аромат. — Это кофе! Я знаю, что ты любишь его, а потому постоянно пьешь, но эта банка именно того кофе из Эфиопии, который тебе привезли в знак благодарности твои же клиенты, помнишь? Он тебе так понравился, из-за чего ты выпил его слишком быстро, — торопливо начал объяснять Чимин, пытаясь оправдать выбор своего подарка. — Но ты жаловался, что его неоткуда заказать больше. — Чимин, — Чонгук, действительно пораженный чертовски вкусным и редким кофе, возводит взгляд на Пака. — Откуда ты его взял? Даже я не смог найти его, чтобы заказать, хоть и облазил все сайты… — А вот, секрет! — Чимин загадочно смеется, чувствуя, как ему становится легче от недоумевающе-радостной реакцией Чона. — Но, по правде сказать, я и вправду долго искал его. Еле нашел, но оно того стоило, согласись? — Айщ, еще бы! После этого божественного вкуса я никакой другой кофе пить не могу. Хотя, конечно, приходится довольствоваться тем, что есть, но этот кофе и вправду лучший из всех, что я когда-либо пробовал. А пробовал я немало. — Не сомневаюсь, — улыбается Чимин и нетерпеливо начинает подпрыгивать на диване. — Ладно, давай дальше! Это еще не все! — Ой, я настолько удивился и обрадовался этому кофе, что и забыл, что там еще есть что-то, — Чонгук смеется, качая головой. — Слушай, на самом деле ты мог больше ничего и не дарить мне. Этот кофе уже сразил меня наповал. — Да ладно тебе, — смущается Пак, прикусывая губу, но в глубине души радуясь тому, что подарок пришелся супругу по вкусу. — А это что? — Чонгук достает темную бархатную коробочку. Он поднимает подозрительный взгляд на Пака и, прищурившись, спрашивает: — Чимин, ты что, предложение мне хочешь сделать? Мы уже женаты, напоминаю. — Да ты открой лучше! — смеется младший, и Чонгуку ничего не остается, кроме как послушаться блондина. Внутри оказывается серебряный браслет. На первый взгляд он кажется потрясающе дорогим украшением, искусно выполненным в минималистичном стиле. Уж кто-кто, а Чонгук хорошо разбирается в подобного рода вещах, а потому поражается еще больше, когда видит несомненное качество и материал этого браслета. Аккуратно взяв его в руки, Чон замечает, что сам браслет тонкий, изготовленный из отменного серебра, которое красиво переливается на свету. Он выглядит идеальным, а его полированная отделка придает браслету сдержанную элегантность. Но что делает украшение по-настоящему особенным, так это мастерски выгравированные на его поверхности инициалы. Буквы небольшие, отчего не создается удручающее впечатление навязчивости, зато придают браслету неповторимый индивидуальный стиль. Инициалы выгравированы тонким минималистичным шрифтом. Надпись очень простая, но безумно значимая для них обоих «JK & JM». — Вау, — только и протягивает Чонгук, завороженно наблюдая за тем, как красиво переливаются изящные буквы. — Чимин… — Если что, у меня такой же, — и омега достает откуда-то точно такой же браслет, немного потряхивая им в воздухе. — Как ты знаешь, у меня с моими родителями было нечто похожее. Но мне не с кем носить тот браслет больше, — на лице омеге проступает тень больной грусти, однако он быстро берет себя в руки, — но теперь… у меня есть ты. Ты — моя новая семья, — губы Чимина трогает теплая улыбка. — Поэтому я хочу, чтобы и у нас были парные вещи. У Чонгука сжимается сердце, а вместе с тем приятнейшее чувство разливается внутри, заполняя собой всю его душу. Он по-настоящему рад быть тем человеком, с которым Чимин может носить настолько значимые для него вещи. — Чимин, но они же… очень дорогие? — единственное, альфа правда не ожидал, что младший купит настолько ценные подарки. Конечно, у него есть свои деньги, оставленные родственниками, и их немало, но Чонгук не предполагал, что намерения омеги настолько серьезны. — С каких пор тебя волнует стоимость? Надевай давай, — закатывает глаза Чимин, тут же коварно усмехаясь. Чонгук качает головой, но все же решает примерить браслет, который, к слову, ему и вправду очень понравился. Браслет оказывается легким и практически не ощущается на руке, он свободно облегает запястье, что делает его весьма удобным аксессуаром. А минималистский стиль придает украшению невероятную универсальность. Да, его внешние свойства выглядят замечательно, но и смысл, вложенный в этот подарок, имеет для альфы огромное значение, которое он безоговорочно хочет ежедневно носить подле себя. — Выглядит превосходно, — честно отвечает Чонгук, разглядывая запястье. Особое удовольствие ему приносит точно такой же браслет на тонком запястье омеги, что делает их как будто бы ещё более близкими. — Мне очень нравится. Я люблю украшения в таком стиле, их даже можно не снимать. Спасибо тебе большое, Чимин, — альфа обхватывает младшего за плечи и крепко обнимает его, пока тот довольно улыбается и прикрывает глаза, вдыхая природный аромат Чона, от которого кружит голову. — С Рождеством, Чонгук-и, — решает наконец добавить Чимин и нежно целует альфу, совсем невесомо прикасаясь его губ. — И тебя, солнышко, — улыбается Чонгук, из-за чего возле его глаз виднеются мимические морщинки, которые кажутся омеге чрезмерно милыми. — Ладно, раз уж ты подарил мне подарок, значит, настала и моя очередь… — Интригуешь, — Чимин щурится, выпуская Чона из крепких объятий, в то время как альфа загадочно происходит: — Хм, на самом деле я не придумал ничего более путного, чем положить свой подарок под елку… — Да ладно? А я даже и не заметил! — омега удивлённо восклицает, тут же подпрыгивая и направляясь к роскошно украшенному дереву. — Просто я положил его сбоку, так, чтобы ты не заметил. Чимин с любопытством оглядывается, опускаясь на колени, и действительно видит продолговатую коробочку, перевязанную красной лентой. — А что это? — омега протягивает к ней руки, в то время как Чонгук присаживается рядом, за спиной Пака. Ему интересно увидеть его реакцию. Чимин же пару секунд вертит в руках коробку, про себя подмечая, что она совсем легкая и отнюдь не большая. «Странно», — думает омега, но когда раскрывает её, то видит авиабилеты. — Чего? — Чимин не верит своим глазам, тут же вытаскивая их из коробки и читая точку отправления и прибытия. — Же-нева? — блондин взволнованно вскидывает глаза на Чона, который гордо улыбается. — Помнишь, ты хотел в горы… Женева — это аэропорт. А уже оттуда мы отправимся в Куршевель. — Куда-а?! — глаза Чимина становятся настолько большими, что Чонгук несколько пугается такой эмоциональности. — Ну, Куршевель… Во Франции… Альпы… — Айщ, я знаю это! Имею в виду… Черт, Чонгук это… лучший подарок! — Чимин не может передать словами свои эмоции, которыми он буквально захлебывается в этот момент. — Я в шоке. Я никогда не был за границей. Мои родственники постоянно ездили путешествовать, но меня никогда не брали. А тут сразу Франция… и моя мечта. Я же говорил, что мечтаю научиться кататься на горных лыжах или сноуборде? Но я даже и думать не мог, что это произойдет… в таком невероятном месте! — Конечно, я помню. Поэтому и сообразил нам горнолыжный курорт. Мне кажется, это идеальный вариант для наших рождественских каникул… да и медовый месяц мы все ещё не отметили, — альфа начинает играть бровями, коварно усмехаясь, и Чимин счастливо смеется, все ещё не веря в происходящее. — Господи, Гук-и, ты и вправду исполнил мою мечту! Ты настоящий Санта. Спасибо большое! Да я даже словами не выражу все, что я сейчас чувствую и как хочу тебя отблагодарить! Я… люблю тебя! — и Чимин буквально запрыгивает на альфу, обнимая ногами его торс, а Чонгук тут же подхватывает его под бедра. — Эти слова ценнее любой благодарности, — хмыкает Чон, после чего супруги погружаются в пылкий поцелуй, наполненный чувственными эмоциями. В конце концов Чонгук произносит: — С Рождеством, малыш. Я тоже очень тебя люблю.