***
Сегодня Чимин танцует что есть силы, до боли в ногах и бешено стучащего сердца. Он так скучает по танцам, по длительным занятиям, по группе и ребятам, с которыми он танцевал долгое время своей ещё не такой уж и продолжительной жизни. Танцевальная студия в тот момент вытащила его из страшного, но отнюдь не развеянного сна, который буквально душил Чимина, перекрывая ему кислород к нормальной молодой жизни, полной красок, приключений, знакомств и сладостных удовольствий. Как скучнО теперь его существование: среди роскоши и богатства нет ничего, что увлекало бы так сильно Чимина, как танцы. Только танцуя, он осознавал свою истинную принадлежность и нужность как человека, как личности. Ничто не вдохновляло его так сильно и безнадежно, но между тем это все ещё было не то. Заниматься танцами в любимой танцевальной студии, в группе с ребятами, со многими из которых он практически породнился — было в сотни и тысячи раз лучше, чем одному — здесь, дома, в огромном, но таком пустом зале. Чимин отдаёт себя полностью, но затем вспоминает, как интересно и весело было ему танцевать там, вместе со всеми. Как жаль, что они потеряли связь. Чимин вздыхает, ставя бутылку с водой на место. Он всегда берет ее сюда, потому что без воды не выжить при тех непосильных порой нагрузках, которые парнишка на себя отчаянно вскидывает. Если бы мог он и дальше заниматься танцами как тогда, раньше… При одной такой мысли внутри Чимина что-то невыносимо сжимается, и он взволнованно начинает перебирать пальцы. Пару раз он осторожно спрашивает у Чонгука, можно ли ему теперь, спустя некоторое время, выезжать в город, чтобы танцевать там. Но получая в ответ укоризненный, а порой даже несколько раздраженный взгляд, Пак понимает, что всё бессмысленно. Видимо, «проблемы на работе» Чонгука будут длиться бесконечно, словно Холодная война, затянувшаяся на десятки лет в своё время. Совсем тускнеет Чимин при мысли о том, что он больше никогда не сможет танцевать в коллективе, ставить сложные хореографии, получать дельные замечания от хореографа, которые помогают улучшать ему свои навыки, и просто общаться, веселиться вместе со всеми. Интересно, помнят ли его ещё бывшие коллеги по цеху? В один из таких вечеров, уже совсем оледеневших и серых, Чимин особенно расстроен. Унылое личико осунулось, губы кривятся в капризную линию, а глаза расстроенно глядят по сторонам каким-то заторможенным пустым взглядом. Чонгук, ужинавший сегодня вместе с Чимином в столовой, не может не заметить апатии, исходившей от дорогого супруга. — И чего мы такие расстроенные? — весело и слегка насмешливо говорит он, пребывая сегодня в хорошем расположении духа ввиду отличных результатов его работы и заслуженной похвалы гордого отца. Наверное, это впервые, когда дела у компании идут настолько хорошо, а прибыль увеличивается в двукратном размере. Благодаря фиктивному браку слияние компаний Паков и Чонов получилось настолько эффективным, что на такой превосходный итог не рассчитывали при заключении сделки обе семьи. — Ничего, — медленно, как бы лениво отвечает Чимин, ковыряя при этом ароматную вкуснейшую еду, которую так любезно приготовил их повар. — Ну, я же вижу. Расскажи, что не так? — допытывается Чонгук, поглядывая на младшего. Вообще, стоит сказать, что после злосчастного поцелуя отношение альфы к Чимину однозначно переменилось. Он стал более обходителен с омегой, старался чаще с ним разговаривать, искренне интересуясь его делами и жизнью. Чонгук угощает Чимина его любимыми конфетами, делает неожиданные комплименты, приглашает на вечерний чай в зимний сад и даже дарит один раз цветы, обосновывая это тем, что именно этот букет идеально впишется в интерьер комнаты младшего, в которой не хватает именно благоухающих чудесных цветов. Чимин будто не замечает ничего этого. Он так подавлен из-за танцев, что все знаки внимания, оказанные ему альфой, остаются если не незамеченными, то принятыми как должное. — Всё так, — вдруг резко бросает Чимин. — Кроме того, что мне запрещено заниматься любимым делом. Лицо Чонгука тут же меняется, принимая скучающий и усталый вид. У Чимина весьма капризный характер, и Чон уже успевает заметить это во всей красе и даже ощутить на собственной шкуре. — Сколько раз мы это уже обсуждали с тобой… — Да. И так ни к чему и не пришли, — обиженно дует губы омега, вызывая толику умиления у Чона. — Ну, детка, чем тебе не нравится танцевать дома? — ласково, но в то же время строго произносит Чонгук. С другого конца стола на него кидают обиженный детский взгляд. — Это совершенно другое! — восклицает Чимин, угнетенный нелепым, по его мнению, высказыванием Чонгука. — Здесь даже атмосфера не та! Нет ни группы, ни хореографа… — Хочешь, я найму тебе лучших хореографов страны? — на полном серьезе спрашивает Чонгук, не сводя темных глаз с омеги, желания которого ему в последнее время особенно хочется ублажать. — Нет, — мотает головой Чимин, грустно вздыхая. — Я хочу своего хореографа. — Хорошо, тогда почему ты не свяжешься с ним? Чимин замолкает, опуская взгляд в пол. Чонгук напряжённо ждёт ответа. — Н-не могу, — вдруг выдавливает из себя блондин. — И вообще я потерял с ним всякую связь. После уничтожения студии я даже не знаю, к кому бежать, чтобы связаться с ними. — Имя, — голос Чонгука требовательный и властный. — Чего? — непонимающе спрашивает Чимин, удивлённо смотря на Чона из под своих пушистых ресниц. — Имя, говорю же. — Чимин… — все также шокировано произносит Пак, и Чонгук вдруг разрывается громким смехом. Омега, смущенный до невозможности, сконфуженно поглядывает на Чона из-под чёлки, сжимая в руках столовый прибор. Видя, что тот до сих пор не понимает столь бурной реакции Чонгука, последний откашливается и произносит уже более спокойно: — Как зовут твоего хореографа, спрашиваю? — А, — протягивает Чимин, тут же спохватываясь. — Чон Хосок. Его псевдоним Джей-Хоуп, его так называют в более узких и профессиональных кругах. — И что, ты думаешь, он куда-то бесследно пропал? — Не знаю. Но я не могу нигде найти его новую студию танцев или что-то типа того… — В чем проблема написать ему и спросить? — Чон изгибает бровь, вопросительно глядя на Чимина. Тот как-то неловко уворачивается от прямого зрительного контакта и произносит тихим, но уверенным голосом исчерпывающий односложный ответ: — Не могу. Чонгук пару секунд досконально сканирует лицо младшего, но поняв, что тот отвечает так не спроста, вздыхает и говорит: — Ладно. Попробую разобраться. Лицо омеги вмиг сияет и чуть ли не светится. — Спасибо! — его голос приобретает счастливые нотки безудержной радости, которые так приятно слышать Чонгуку. Чон угукает, удовлетворенно возвращаясь к еде. А затем добавляет одно единственное, но чрезмерно важное условие: — Я займусь этим, если ты хорошо поешь. Чимин согласно и быстро кивает, уже с аппетитом приступая ко вкусному ужину. Чонгук смешливо поражается такой перемене в Паке и качает головой. Даже его выражение лица меняется и становится таким довольным, что смотря на него, автоматически поднимается настроение. «Ребёнок», — думает про себя Чон, решая всё-таки заняться вопросом, который так сильно волнует мужа. Связаться с каким-то хореографом не составит абсолютно никакого труда, а потому Чонгук собирается завтра же найти его и позвонить этому излюбленному Чимином Чон Хосоку.***
На следующий день Чимин ждёт возвращения Чонгука с работы с особым нетерпением и трепетом. Он заранее просит Чона не обозначать себя и уж тем более самого Чимина, как интересующегося Хосоком. Омега весь не находит себе места, слоняясь меж больших комнат, встречающих его унылым одиночеством и гнетущей роскошью. Наверное, сейчас его единственным развлечением в этом скучном особняке является Ким Тэхён, появляющийся здесь стабильно три раза в неделю. Они болтают без умолку и уже достаточно сближаются друг с другом, делясь все более сокровенными и важными вещами. Однако сегодня по графику у Кима нет смены, а потому невероятная тоска одолевает Чимина. Ему так хочется поделиться сейчас своими мыслями и волнением, но ему не с кем разделить тревожащие душу смешанные чувства. В какой-то момент Чимину хочется рассказать Тэ всё, не утаивая ни единую деталь своей жизни. Он знает, что Тэхён поймёт. Да, конечно, поймёт! Наверняка он будет понимающе смотреть на него своими красивыми глубокими глазами, склоня голову набок, как он обычно делает это, когда слушает собеседника. Но отчего-то Чимин не может с ним поделиться всем. Может быть они ещё недостаточно близки с ним, чтобы рассказывать абсолютно все вещи или же прошло слишком мало времени с их знакомства… Пак вздыхает. Однако вскоре он слышит приятный мелодичный звонок, свидетельствующий о том, что в дом кто-то зашёл, а потому, забывая все свои тяжелые думы, Чимин мчится к двери, стремительно спускаясь по широкой лестнице, пропуская через свои босые ноги ступеньку за ступенькой. Он бежит в прихожую, ожидая увидеть Чонгука, но когда останавливается возле двери, то замирает. На пороге стоит Мин Юнги, и по растерянному лицу омеги становится ясно, что ждал он далеко не его. — Оу, привет, — произносит альфа, медленно проходя внутрь, после того, как снимает своё дорогое пальто. — Здравствуйте, — вежливо кланяется Чимин, но по его личику проносится тень большого разочарования. — Чонгука ещё нет дома? — задаёт вопрос альфа, оглядывая просторную прихожую. — Нет. Он должен скоро вернуться. — Хм, жаль. Охранник впустил меня, поскольку здесь все меня знают, — произносит Юнги фразу, которая как бы объясняет его внезапное появление здесь. — Понятно, — тянет омега, внимательно следя за Юнги, который вальяжно направляется в зал, тут же подходя к стеклянным полкам алкоголя. Он по хозяйски наливает себе коньяк. — Так ты один тут? — спрашивает мужчина, поворачиваясь лицом к омеге. — Да. — Мда уж, Чонгук так не любит содержать в своём доме кого-то, кроме себя, — хмыкает Юнги, но натыкаясь на вопросительный взгляд омеги, добавляет, — Ну, я имею в виду рабочий персонал. — Они приходят к нам каждый день, — пожимает плечами Чимин, в глубине души соглашаясь с решением Чонгука не держать прислугу в собственном доме. Чон — интроверт, ему не нужны чужие люди в особняке, в котором он хочет уединиться, отдохнуть и просто жить так, как он хочет. Держать на постоянной основе прислугу подле себя — значит запускать ее в своё личное пространство, свой мир, чего Чонгук делать точно не хочет, и Чимин даже поддерживает его в этом вопросе, потому что он сам такой же. — Не знаю, моя прислуга всегда при мне, — хмыкает Юнги, выпивая алкоголь. — Они живут в отдельном флигеле, поэтому в любой момент я могу обратиться к ним. — Каждому своё, — сводит всё к завершению спора Чимин. Он не собирается продолжать бессмысленную дискуссию с малознакомым человеком, который, к тому же значительно старше его. В этот момент Чимин видит, как блуждает взгляд Юнги по нему. Глаза альфы, с холодным интересом снаружи и похотливыми горячими мыслями внутри, обводят всю миниатюрную фигурку Пака, иногда задерживаясь на особо любопытных местах. Чимин вдруг чувствует себя некомфортно, весь ёжится и складывает на груди руки, принимая закрытую позу. Мин Юнги очевидно должен понять, что его взгляд неприятен юному созданию, но альфу это не особо волнует. — Чонгук хорошо заботится о тебе? — задаёт внезапный вопрос Юнги, и Чимин задумывается. — Да, — немного неловко отвечает он, смотря при этом куда-то в пол. — Это похвально, — протягивает Юнги и с громким звоном ставит опустошенный стакан на стеклянную полку, медленно подходя к омеге. Он ходит вокруг Чимина кругами, словно волк, собирающийся наброситься на загнанного испуганного зайца. Его глаза сверкают томным недобрым светом, и Чимин немедленно хочет уйти, оставив своего гостя наедине. — Нельзя не заботиться о таком милом хрупком малыше, — Юнги шипит, словно змея, окружающая собой Чимина. — Однако Чонгук такой занятой… Наверное, он не слишком то много времени уделяет тебе. А за такой сладостью требуется особый уход и пристальное внимание, не так ли? — голос, а уж тем более слова Мина звучат сейчас так мерзко и гадко, что Чимина начинает тошнить. — Я, пожалуй, пойду, — тихо, но с нотками искреннего негодования и скрытого возмущения произносит Чимин, собираясь выбраться из невидимого круга, который начертил вокруг него Юнги своими шагами. — Куда ты? — резко выдает альфа, преграждая путь младшему. — К себе, — коротко отвечает омега, мечтающий скрыться от незваного гостя, от его странных взглядов и пугающих фраз. — Но тебе же так одиноко все время находиться здесь одному, — догадливо допытывается Юнги, настойчиво щурясь. — Нормально, — уклончиво отвечает Чимин, снова предпринимая попытку уйти, но Юнги хватает его за тонкое запястье. — Останься, — просит он, заглядывая Чимину в глаза. — Не хочу, — честно признается Чимин, однако это лишь провоцирует голодного зверя внутри Юнги. Внезапно он толкает его на диван, нависая сверху. Чимин округляет глаза в немом ужасе и тут же пытается закричать, но Юнги зажимает ему рукой рот. — Тише, тише, — шепчет он, ставя колено меж ног Чимина, а свободной рукой начинает оглаживать его тело, проводя рукой то по талии, то по животу, по груди. Омега пытается скинуть его с себя, но Юнги, который не кажется слишком сильным на первый взгляд, в действительности оказывается гораздо мощнее, к большому несчастью блондина. Чимин мычит, дергается и брыкается, чем очень злит альфу, но тот продолжает крепко его держать, похотливо облизываясь. — Успокойся уже, иначе я… — не успевает Юнги договорить начатую им фразу, как тут же оказывается скинут с дивана и с Чимина соответственно. Омега испуганно вскрикивает, жмурясь, после чего видит перед собой Чонгука. Тот разъярен до крайнего предела, судя по глазам, полных бешенства, тяжелому дыханию, стиснутым зубам и сжатым, буквально дымящимся кулакам, которые жаждут расправы. — Иначе что? — резко и очень яростно бросает Чонгук Юнги, сверкая яростным жгучим взглядом. Тот лежит на полу, но тут же начинает медленно подниматься. Чимин, притихший и испуганный, даже не двигается, лишь переводя взгляд с одного на другого. — Да ладно тебе, Чон, — Юнги вдруг начинает говорить так, словно ничего не произошло. На его губах появляется кривая улыбка, а сам он примирительно поднимает руки вверх, как бы сдаваясь. — Чего ты так взбесился? От такого поведения друга у Чонгука глаза на лоб лезут. — Уйди, — резко говорит он, обращаясь к Чимину. Тот задумывается на пару секунд, прикусывая губу, а затем пытается что-то сказать: — Но… — Уйди, я сказал, — уже более грубо произносит Чонгук, не желавший, чтобы омега видел их так называемые разборки. Блондин тут же вскакивает и послушно убегает к себе. Чонгук дожидается момента, когда Чимин скроется с лестницы, а затем поворачивается к Юнги. — Ты ебнулся? Юнги закатывает глаза и недовольно, несколько сконфуженно плотно сжимает губы, отводя взгляд. — А тебе жалко, что ли? — выпаливает он такую неимоверную глупость, что Чонгука буквально трясёт от злости. — Нет, ты реально ебнулся? — Раньше ты мне давал своих омег, и ничего, блять! — неожиданно закипает Юнги, складывая на груди руки, ещё совсем недавно против воли прикасающиеся к молодому телу Чимина. Удивительно, но Юнги правда обижен сейчас, пытаясь выставить себя жертвой скупости и жадности Чона, не желавшего «делиться» своими мальчиками. — Если под омегами ты имеешь в виду проституток и легкодоступных дурачков, то это другое, — буквально рычит Чонгук, еле сдерживая свои гневные порывы. — А это, блять, мой муж. — Ох, вот как заговорил, — Юнги усмехается, исподлобья глядя на Чона. — И давно ты телохранителем нанялся? — Ты его изнасиловать, блять, хотел! — закипает Чонгук, пропуская мимо ушей глупые колкие фразы друга. — Неправда! Ничего такого и в мыслях не было, максимум — поцелуй. Что ты несёшь? — Ты себя слышишь? — признаться честно, даже Чонгук опешил от такой наглости. — Он никакого согласия на это не давал, более того оказывал активное сопротивление. Какой поцелуй, блять? — Да я уже понял всё, можешь не стараться, — неприятно хмыкает Мин, презрительно смотря на Чонгука. — Ты же так нагло оправдываешься, врешь типа он тебе никто и прочий бред, якобы во всю демонстрируешь фиктивность вашего брака… А сам сосешься с Чимином прямо на крыше! И не смотри на меня так, мне уже все рассказали. Ты сам его трахаешь, вот и бесишься! Ты… — Юнги не успевает договорить, так как ему в челюсть прилетает сильный удар тяжелым кулаком, отчего он вновь падает, не ожидавший, что друг посмеет поднять на него руку. Словно ужаленный Юнги вскакивает на ноги, потирая раскрасневшуюся скулу, на которой завтра непременно будет страшный синяк. — Охуеть… — тянет в ужасе он, шокированным взглядом смотря на Чонгука. — Друг ещё называется. Просто отлично, блять! — возмущению Юнги нет предела. — Свали отсюда, — уже более спокойно произносит Чонгук, пытаясь максимально сдерживать свои бурлящие через край эмоции. — Конечно, свалю. Нахрена мне здесь оставаться? — Юнги ещё пару секунд заглядывает Чону прямо в глаза, рассчитывая на то, что тот извинится, но Чонгук предательски молчит, взглядом прожигая Мина. Полностью разочаровавшись в лучшем друге, Юнги разворачивается и показательно идёт к двери. — Юнги, — вдруг окликает его Чонгук, и на губах старшего виднеется довольная ухмылка. «Одумался, значит, придурок», — проносится в мыслях Юнги, и он поворачивается, собираясь выслушивать трехэтажные извинения, которые Юнги еще подумает, стоит ли принимать. — Если ты его ещё хоть пальцем тронешь — я тебя убью нахуй, — Чон запускает эти слова словно булыжником вслед Мина, глаза которого ползут наверх, а рот в изумлении приоткрывается. — Урод, — шипит Юнги и, окончательно разворачиваясь, уходит прочь из этого дома, где его так жестоко оскорбили и унизили, по его мнению. Чонгук с нескрываемой злостью глядит ему вслед ещё несколько мучительных секунд, а затем срывается с места и буквально бежит за Чимином. Его сердце сильно бьется из-за нахлынувшей тревоги за парня. Чон мигом преодолевает все ступени, добираясь до третьего этажа за считанные секунды. Набрав в лёгкие воздух, Чонгук вздыхает и осторожно стучит, когда останавливается возле двери в комнату омеги. — Чимин, это я. Можно войти? — решает сразу же обозначить себя альфа, чтобы у супруга не возникало лишних вопросов. Не выдержав, Чон слегка приоткрывает дверь, заглядывая внутрь просторного помещения. Чимин сидит на кровати, загруженно глядя в одну точку. Чонгук чертыхается про себя и медленно проходит вперёд, аккуратно прикрывая за собой дверь. Омега даже не поворачивается в его сторону, так и продолжая смотреть куда-то в пол. — Как ты? — мягко спрашивает Чон, присаживаясь рядом. — Испугался, да? — он поворачивается лицом к Паку и вглядывается в его красивый профиль, сочувственно лаская взглядом Чимина. Тот словно чувствует это, а потому поворачивается к альфе в ответ и ловит на себе эти полные сожаления глаза. — Ну, да. Есть такое, — признается Чимин, вздыхая. — Просто… Всё произошло так быстро и неожиданно… — Я понимаю. — Твой друг самая настоящая скотина! — гневно, с ноткой жгучей обиды произносит Чимин и шмыгает носом. — Знаю, — Чонгук задумывается и его неприятно начинает жалить собственная опомнившаяся совесть. Наверное, он должен был это предусмотреть, так как Юнги буквально с самой первой встречи положил свой глаз на Чимина. И эти постоянные грязные комментарии, которые Чон старательно игнорировал, пропуская их мимо ушей. Ему было дано целых несколько тревожных звоночков, но он даже тут прогадал. Теперь Чонгук чувствует себя виноватым за то, что позволил другу попытаться сотворить такое с Чимином. — Прости меня, — произносит альфа, виновато вздыхая. — Я должен был это понять сразу, но упорно делал вид, что не замечал ничего странного в поведении Юнги. Однако я даже не думал, что он опуститься до такого. — Ты не виноват, — произносит Чимин, удивлённо поглядывая на мужа. Он в целом не ожидал, что Чонгук может взять часть вины на себя. — Мы редко можем уличить близких людей в подобном. Во всяком случае нам не хочется в это верить. Слова Чимина звучат максимально правдиво, и Чонгук лишь ещё больше расстраивается из-за того, что лучший друг настолько испортил сейчас мнение о нем одним своим глупым и до ужаса отвратным поступком. — Я привык разочаровываться в людях. Но сейчас не об этом, — машет рукой альфа и заглядывает в глаза младшего. — Я чуть не убил его. Он успел сделать что-то… что-то серьёзное? — Нет, — блондин отрицательно мотает головой, успокаивая Чона. Поразительно, но он видит душевное состояние альфы и то, как он искренне переживает за Пака — это поистине удивляет. — Ты успел максимально вовремя. Спасибо большое… «Успел», — это слово успокаивающим мёдом обволакивает сознание Чона, и он облегченно вздыхает, прикрывая глаза. — Если бы не ты… — Чимин замолкает, опуская голову, и нервно теребит пальцы. Его голос срывается, а в глазах предательски скапливаются слёзы. Не то что бы он совсем плакса, просто все волнения и неприятности, скопившиеся внутри него за всё время, сейчас находят хороший повод выплеснуться наружу, давая волю освобождению из старательно сдерживающих эмоции рамок. Чонгук замечает это, а потому хмурится и произносит почти что шепотом: — Малыш, тихо, — альфа вдруг прижимает к себе Чимина, заключая того в объятия. Он вздрагивает от неожиданности, но вскоре расслабляется, вдыхая аромат Чона и томно прикрывая глаза. Чимин не пытается отстраниться или вырваться, и это весьма радует Чонгука, который до сих пор не был уверен до конца, что омега положительно отреагирует на его неожиданные проявления тактильности. Чимин же действительно расслабляется, укутанный в объятия старшего словно в тёплое одеяло. Он жадно хватает его запах, который действует сейчас до неприличия успокаивающе, а также весь сжимается в один маленький клубок нервов, который Чонгук решает старательно распутать. Чимина раньше во многом пугал альфа, но теперь его так притягательно тянет к нему, что зарыться в его объятиях становится если не самой гениальной идеей в мире, то точно является спасительным кругом после пережитого моря волнения. Рука альфы поглаживает спину Чимина, и Чон чувствует выпирающие позвонки даже через ткань серой кофты. Они не имеют понятия, сколько сидят так, безмятежно и безмолвно спокойно, но каждый словно подпитывается успокаивающей мягкой энергией, которая непременно исходит от них обоих. Магическая сила объятий, ничто иное. — Чонгук, — совсем тихо и еле слышно зовёт старшего Чимин, и Чонгук автоматически прижимает омегу ещё сильнее к себе, будто боясь потерять это маленькое создание. — Да? — А ты можешь… не уходить? — Чимин жутко мнётся, так как не знает, адекватна ли его просьба в целом. — В каком плане? — спокойно спрашивает Чон, казалось бы, даже нисколько не удивленный произнесенным словам. — Не знаю, — Чимин вдруг вспыхивает, а на его щеках зардеется очаровательно розовый румянец. — Просто останься со мной. Если можешь. — Помнится мне, как-то раз ты уже просил меня об этом, — хмыкает Чонгук, вспоминая, как жалобно Чимин умолял его не уходить, когда Чон принёс его еле живого домой, после той самой легендарной вылазки с Тэхёном. — Да, но ты тогда не остался, — обиженно дует губы Чимин, хмурясь. — Да… — Чон задумывается, а затем добавляет, — на самом деле я не хотел нарушать твоего, эм, личного пространства. Ты просил меня об этом, будучи пьяным, а соответственно, не факт, что с утра тебе бы понравилось видеть меня возле себя. Возможно, ты бы испугался, обиделся и все такое… Поэтому я не стал оставаться, — выпаливает чистую правду Чонгук. Чимин удивлённо вскидывает круглые глаза на альфу. Он осматривает с интересом и изумлением его лицо, словно пытаясь найти в нем ответ. То, что сейчас произнёс Чонгук, действительно изумляет его. Пак даже не знал, что Чонгук так уважительно отнёсся к нему в тот момент. И альфа прав — скорее всего, Чимин несомненно бы испугался, увидев с утра подле себя Чонгука. Как удивительно и точно предусмотрел всё это супруг. Чимин вдруг чувствует небывалое уважение к Чону и необъятную тёплую благодарность. — Но теперь я трезвый прошу об этом тебя, — говорит Пак с полной серьезностью в глазах. — Просто… полежи хотя бы со мной. Я хочу спокойно уснуть, но мне нужно… — омега смущается. — Мне как-то… страшно. Чонгук сразу же понятливо кивает, не требуя лишних разъяснений, после чего говорит: — Только давай я схожу переоденусь? Чимин соглашается, выпуская Чонгука. В это же время он умывается, чтобы спокойно лечь спать, а когда заканчивает, то, выходя из ванной, сталкивается с Чоном, так вовремя вернувшимся обратно. На нем привычная чёрная футболка и спортивные серые штаны. Его деловой костюм так умело сменился на домашнюю одежду, что Чимин немного удивляется, как гармонично смотрится Чонгук в любом образе. Хотя красивым людям всё к лицу, как говорится в народе. Альфа сразу же ложится на кровать, выжидающе глядя на младшего, и Чимин, быстренько расчесав волосы перед сном и, уже переодевшись в любимую светло-голубую пижаму, обессиленно падает на кровать, тут же залезая под одеяло. — А мне? — наигранно возмущается Чонгук, с укором смотря на омегу. — А, точно, — немного смущённо улыбается Чимин, в то время как Чонгук уже вовсю заползает под одеяло, ложась рядом с младшим. — М, уютно, — хмыкает Чонгук, тут же зевая. — Да-а, — протяжно тянет Чимин, тоже зевая следом как по цепной реакции. — А знаешь, как будет ещё уютнее? — И как же? Чонгук подползает к Чимину ближе и обнимает его, кладя свою руку на его талию. Блондин, не ожидавший таких действий со стороны Чона, вздрагивает, но затем расслабляется, потому что супругу он действительно доверяет. Кажется, совместная жизнь уже четко дала понять ему, что альфа не намерен сделать ему что-то нехорошее и плохое, более того, он даже вовсю заботится о Чимине, помогает ему и делает все, чтобы Паку было комфортно. Вот и сейчас, чувствуя рядом с собой сильное тело, Чимина это ничуть не пугает, а весьма успокаивает, особенно после пережитого накануне. Чимин поворачивается на бок, лицом к Чонгуку, и осторожно заглядывает ему в глаза. Взгляд старшего мягкий, немного обеспокоенный, задумчивый, а ещё… Нет, Чимин боится обозначать его как «любящий», так как он все еще мало значит для Чона, по крайней мере, так ему кажется. — Я выключу свет? — спрашивает вдруг Чон, косясь на торшер, горящий над кроватью. — Давай. Чонгук быстро разбирается со светом, и комната стремительно погружается в темноту, которая охватывает все предметы, находящиеся в просторной и светлой комнате. — Мне остаться с тобой на всю ночь или просто… — Как хочешь, — тихо отвечает омега, в глубине души надеющийся, что Чонгук выберет первое. На самом деле Чимин никогда еще не имел никаких близких контактов с альфами. Он ни разу не лежал с ними в одной постели, ни разу не целовался, да что говорить… он даже за руку ни с кем не ходил. Все эти милые, романтичные действия, слова и поступки, вся эта поэзия, как именует ее Чимин, происходит сейчас, с Чоном. Хорошо это или плохо? Омега и сам не знает, а внутренний голос насмешливо молчит, бросая на произвол судьбы Пака с его ворохом мыслей. Однако Чимин так устал за день, что его глаза начинают слипаться буквально за пару минут. Размеренное дыхание Чонгука успокаивает омегу, а сильная рука ласково и нежно поглаживает спину Чимина, иногда приятно царапая её короткими ногтями. Младший в этих своеобразных объятиях успокаивается совсем, чувствуя, как его разум туманится, а память начинает пропадать периодами, так как он буквально проваливается в сон, тут же пробуждаясь из-за волнения, которое он испытывает, когда вспоминает о Юнги, его мерзких руках и злом взгляде… Однако Чонгук, будто чувствуя это, прижимает омегу ближе к себе, шепча ему на ухо что-то успокаивающее и светлое, что-то, что расслабляет Чимина и даёт повод почувствовать себя в безопасности. И только перед тем, как уснуть окончательно, Чимин вспоминает о студии танцев, Чон Хосоке и миссии мужа. Однако это уже потом… Завтра. Такова была последняя мысль в голове Чимина, перед тем как он бесповоротно погружается в сон также, как безмятежно растворяется в тёплых объятиях Чона.