Прибыль в размере любви

Через пару дней Чонгук возвращается вечером домой как обычно уставший и вымотанный. Сегодня у них была налоговая проверка, которая всегда проходит очень муторно и суетливо, поэтому организм альфы требует немедленного отдыха после раздражающей нервотрепки и накопившейся за все это время усталости. При этом Чон намерен сегодня расслабиться дома, не собираясь никуда более выезжать. Юнги звал его на какую-то вечеринку к их общему другу, но Чонгук слишком измотан для подобного рода мероприятий. Даже его душа неумолимого тусовщика и активиста сейчас требует незамедлительного покоя. Из-за последних событий, которые Чонгук так удачно окрестил для Чимина «проблемами на работе», он практически потерял всякое желание ездить на какие-либо взрывные тусовки. Чонгук вдруг чувствует себя внезапно «взрослым, остепенившимся» человеком, каким хотел его видеть всё это время отец, который настаивал на том, чтобы сын больше работал, ответственно подходил к стоящим перед ним задачам и серьезно относился к вверенному ему бизнесу. Иногда Чон размышляет, что могло так сильно повлиять на него, ведь раньше он предпочёл бы съездить повеселиться загород вместе с друзьями и омегами лёгкого поведения, а не встретиться со своими бизнес-партнерами, чтобы заключить ту или иную сделку. В этот момент отчётливо вспоминаются слова папы: «вот женишься, сразу вся дурь из головы улетучится. Наконец, делом займёшься. Всё дело в браке, Чонгук». И хоть раньше альфа лишь махал на это руками, закатывая глаза, однако совпадение это или нет — но он действительно с головой погрузился в работу только после росписи с Чимином. Пока Чон не мог уловить между этим никакую взаимосвязь, но это совпадение представлялось ему весьма интересным. Однако об этом позже, сейчас всё, что ему хочется — это побыть в заточении стен собственного дома и абстрагироваться от окружающих. Налоговые проверки, суды, договоры, контрагенты, бизнес-партнеры… Жаль, что источник твоего огромного заработка требует соразмерных усилий. Чонгук, находясь в зале, и уже подбираясь к полюбившимся стеклянным полкам со спасительным алкоголем, вдруг слышит музыку. Не то что бы она играет чересчур громко, но слышно само ее наличие, хоть и непонятно, что за песня сейчас играет. Чонгук, так и не притронувшись к виски, но довольно заинтересованный звуком, осторожно направляется к его источнику, боясь при этом спугнуть того, кто эту музыку слушает. Чон догадывается, из какого конкретно помещения она доносится, а потому сразу же идёт в противоположное от их комнат крыло, где располагаются такие помещения как спортивный зал, душевые, тренажёрный зал, закрытый мини-бассейн и так далее. Он осторожно проходит по длинному коридору, замечая, как громкость музыки увеличивается по мере его приближения к ней. Чонгук, заинтригованный звуком, сейчас настораживается ещё больше, так как отчётливо слышит грохот обуви, стучащей об пол. Альфа не хочет вероломно вторгаться и мешать тому, что происходит в зале в данный момент, однако любопытство берет вверх, и он осторожно заглядывает в дверь, стараясь оставаться полностью незамеченным. Разумеется, в зале он видит Чимина. Тот увлечённо танцует хореографию одной к-поп группы, причём, без какого-либо преувеличения, танцует он ну очень хорошо. Хореография сложная, но движения очень экспрессивные и точные, Чимин двигается как профессиональный танцор или даже как айдол. Грохот его кроссовок, звонко раздающийся от соприкосновения с паркетом, придаёт всей картине наибольшей торжественности и даже какого-то немого великолепия. Музыка играет громко, а потому Чимин не слышит, что кто-то незаметно подкрался к нему, наблюдая за его танцем. Чонгук же конкретно залипает на происходящее в зале, забывая о мерах предосторожности. Он даже не мог подумать, что Чимин танцует настолько талантливо. Между тем сам Пак делает, по всей видимости, ошибку, после чего вслух произносит сердитое и недовольное «айщ» и подходит к телефону, который подключён к большой и мощной колонке, и выключает музыку, заставляя зал резко погрузиться в угнетающую тишину. Омега устало вздыхает и интуитивно поворачивается в противоположную сторону, встречаясь взглядом с Чонгуком, так и застывшим в проходе. Чимин тут же вздрагивает всем своим телом (особенно это заметно по поджатым к ушам плечам), округляет изумленные глаза, и произносит сконфуженно: — Боже, зачем так пугать то? Он кладёт руку на сердце, что все ещё сильно бьется из-за только что полученной интенсивной нагрузки. И только покажите ему человека, который считает, что танцы это брехня, а не спорт. — Извини, я случайно, — отвечает Чонгук, постепенно выходящий из зачарованного транса. Признаться честно, он любил профессиональных танцоров. Нередко он заглядывался на пластичных и энергичных айдолов, ловя небывалое наслаждение при просмотре их ярких выступлений. Хорошо поставленные перфомансы всегда завораживали его. — Кажется, я помешал? — задаёт вопрос Чон несколько виноватым тоном. Чимин оглядывается вокруг, останавливаясь взглядом на своём телефоне, экран которого всё ещё горел с обложкой известной к-поп песни, ставшей с недавних времён хитом в их стране. — Ну, разве что немного, — неловко произносит омега. — Упс, — пожимает плечами Чон и уже более смело проходит в зал, тут же ёжась. — Блин, тебе не холодно тут? Кондиционеры на полную мощность работают. — А ты подвигайся как я, тебе этого ещё мало будет, — усмехается Чимин и, наконец унимая бьющееся сердце, обессиленно падает на пол, опираясь спиной об сверкающее зеркало. — Устал? — услужливо спрашивает Чонгук, складывая на груди руки. — Как видишь. Чонгук смотрит на Чимина сверху, стоя прямо напротив него. Омега весь раскраснелся, его щеки пылают, а челка прилипла ко лбу. Вероятно, он уже давно тренируется, так как сейчас невооруженным взглядом заметно, что тот на исходе сил. — Не знал, что ты так круто танцуешь, — Чон честно говорит комплимент, с интересом разглядывая вымотанного Чимина с тяжело вздымающейся грудью. — А ты, что ли, видел? — Чимин поднимает удивленный взгляд на альфу, прикусывая губу. Его бровки очаровательно и медленно хмурятся. Он действительно думал, что Чон появился здесь лишь после его отчаянных попыток станцевать понравившуюся хореографию идеально, без единой ошибки. Но он даже не понял, что Чонгук мог видеть хотя бы несколько секунд его самобытного танца. — Ну… Чуть-чуть, — Чон подтверждает нежелательную догадку Чимина, чем заставляет его сконфузиться. Омега смущённо вытягивает губы в трубочку, опуская глаза. — Нехорошо подглядывать так-то, — укоризненно произносит он и скидывает челку с глаз, что застилает ему обзор на наглого супруга, так бесцеремонно проникнувшего на его «репетицию». — Да, но я просто шёл на звук музыки. Хотел проверить, что происходит здесь, а потом… Уже не смог от тебя оторваться. Чимин вновь поднимает глаза на Чона и внимательно осматривает его, недоверчиво и, возможно, даже немного испуганно проходясь по его красивому волевому лицу. Во взгляде Чонгука определенно есть что-то… Чего не было раньше. Что-то, чего Чимин никогда не видел, а оттого не знает, насколько это хорошо или плохо. Что-то непонятное и подозрительное, что-то, что вызывает вопросы, а ещё немного отталкивает. В глазах старшего внимательное и уверенное восхищение, излишняя наблюдательность и раньше не проявляющаяся искренняя заинтересованность. Чимин не уверен, что это значит, но надеется, что ему подобное лишь кажется, а Чону просто действительно понравилось, как омега танцует, не более. Он же имеет право по достоинству оценить способности Пака, в этом нет ничего зазорного. — Спасибо, — коротко отвечает Чимин, отворачиваясь. Это всё, что он сейчас находит для своего скудного ответа. — Давно ты танцуешь? — Чон сразу же задаёт вопрос, будто бы он его сформулировал заранее, а теперь словно ждал, пока Чимин ответит на дарованный ему ранее комплимент. — Достаточно. Я научился так танцевать в своей любимой танцевальной студии, однако сейчас там строят торговый центр, — язвительно щурится Чимин, хмурясь. — Ой, да ладно тебе, ты мне теперь это всю жизнь припоминать будешь? — закатывает глаза Чонгук, внезапно и совершенно неожиданно опускаясь рядом с Чимином на пол. Омега автоматически отодвигается от него на некоторое расстояние, но не придаёт этому особого значения, спокойно продолжая сидеть и смотреть вперёд себя. Чонгук отчего-то задумывается, глядя в одну точку, но затем всё же спрашивает, ненавязчиво и с несвойственной ему мягкостью: — Слушай, ты что, все ещё боишься меня? — С чего ты взял? — чуть хмурится Чимин, рассматривая свои кроссовки. — Не знаю. Иногда вроде у нас всё нормально, а порой ты шарахаешься от меня так, будто я зло вселенское, — Чонгук говорит это с ноткой грусти и даже некоторой обиды, и Чимин это замечает, а потому удивляется такому внезапному откровению. Неужели альфу и вправду тяготят подобные вещи со стороны младшего? — Это не твоя вина, — Чимин пытается говорить как можно более внушительно и примирительно, потому что ему отчего-то становится даже как-то жаль своего мужа… Да, вероятно, это звучит сейчас глупо и максимально странно, ни один человек не поверит в то, что Чонгука, такого сильного и властного, уверенного в себе, может жалеть какой-то омега, который школу то только закончил. Однако факт остаётся фактом, Чимин вдруг чувствует вину за то, что заставляет Чона грустить и ощущать себя «злом вселенским». — Просто я сам по себе такой человек, — продолжает блондин, — мне нелегко открываться людям, у меня особо никогда не было друзей. Может быть поэтому иногда я… «Шарахаюсь от тебя», как ты выразился. Мне тяжело привыкнуть к мысли о том, что я теперь замужем, а взрослый состоятельный красавчик — мой законный муж, — Чимин хмыкает, покачивая головой. — Иногда мне удаётся расслабиться и забыть об этом, общаясь с тобой на равных, но порой эта отстранённость выходит сама собой. Но ты не виноват в этом, — Чимин ковыряет шнурки на кроссовках, чтобы ему было легче произносить эту тираду, а главное — избежать всеобъемлющего взгляда Чона. Альфа же внимательно слушает супруга, не упуская ни единого слова, после чего произносит: — Хм, наверное, я просто не слишком задумывался над этим. Мне казалось, мы уже, — он задумывается на секунду, пытаясь подобрать слово, — ну, что мы уже достаточно «притерлись» друг к другу. Но хорошо, что ты сказал мне об этом, теперь я тебя понимаю. Порой некоторым людям действительно сложно довериться и раскрыться, мне не стоило всех стричь под одну гребёнку. Просто иногда мне кажется, что ты меня ненавидишь, — Чонгук усмехается. — Нет! Даже в мыслях такого не было, — возражает Чимин, отрицательно мотая головой, как бы пытаясь доказать обратное всеми способами. — Просто мне даже удивительно, что тебя это беспокоит. — Ну, — Чон вновь давит многострадальческую усмешку. — Ты же мой муж. Мы живем вместе. Не хочется, чтобы я тебя пугал одним лишь своим присутствием. — Да ты уже не пугаешь, — смеётся Чимин, вдруг чувствуя себя более расслабленным и раскрепощенным. — Это только поначалу так было. Сейчас уже проще, но иногда моя недоверчивость и замкнутость даёт о себе знать. Это пройдёт со временем, я тебя уверяю. — Ладно, — Чонгук улыбается, чувствуя, что ему действительно становится легче от этого внезапно начавшегося разговора. — Тогда я рад, что мы всё выяснили и поняли друг друга. Чимин дарит лучезарную улыбку в ответ, ощущая, что ему и самому становится комфортнее рядом с мужем. Он объяснился перед ним, а это главное. — Ну, тогда скажи, насколько давно ты тайком танцуешь и скрываешь от меня свой потрясающий талант? — наигранно возмущается Чонгук, переводя тему в более непринуждённое русло. — Ой, да какой талант, ты всего пару секунд видел, — краснеет Чимин, сдерживая улыбку. Всё-таки ему приятно, когда его старания положительно оценивают, да ещё и осыпают греющими душу комплиментами. Для человека с серьёзным увлечением нет ничего более приятного, чем слышать похвалу именно о своих способностях. — Мне хватило и пары секунд, чтобы понять, насколько ты хорошо танцуешь. — Ладно, спасибо, — сдаётся Чимин. — Я… Начал танцевать снова только позавчера. — После длительного перерыва, так понимаю? Чимин кивает. Он мнётся пару секунд, после чего говорит: — Я хотел в хореографическую академию поступать. — После школы? — Да. — Почему не поступил? Чимин хитро улыбается, прикусывая губу. — Замуж вышел. Чонгук пару секунд переваривает сказанное Чимином, после чего начинает смеяться. — Ладно. Я тебя понял. Но разве наш брак как-то мешает тебе танцевать? — Да, — омега говорит вдруг абсолютно серьезно, в его глазах нет ни капли смеха или иронии, и Чонгук даже удивляется этому, чувствуя, как улыбка моментально сползает с его лица. — Подожди, то есть… Хочешь сказать, что я — причина твоего «не поступления» в университет? — А ещё причина исчезновения моей любимой танцевальной студии! Чонгук видит, что Чимин произносит это каким-то несвойственным ему низким голосом с отстраненной и задумчивой грустью. — Да шучу я, расслабься, — внезапно омега начинает смеяться, снимая с себя маску холодного осуждения. Чонгук облегченно вздыхает, закатывая глаза. — А я ведь поверил! — Такой смешной. Ты бы видел своё лицо, — хихикает Пак, прикрывая рот ладошкой. — Ну, можно, конечно, притянуть тебя за уши к проблеме моего не поступления в университет, но ведь ты точно такой же заложник ситуации, как и я, — Чимин пожимает плечами, вздыхая. — Да уж, — хмыкает Чон, чувствуя себя действительно менее обременённым после того, как слышит, что он не является причиной несбывшихся мечт Чимина. — Правда потом я все же хотел снова начать ходить заниматься танцами, но нашу студию снесли к черту, — младший вновь кидает укоризненный взгляд на Чонгука. — А потом я думал поступить в университет, но ты сказал, что мне вообще нельзя выходить из дома… — Но тебе по-моему уже наглядно объяснили почему тебе нельзя этого делать. — Да. Я, конечно, не знаю деталей, но достаточно убедился в этом. И то, что нас пытались похитить… Я долго думал над этим. Но так и не понял — зачем? — Ну, ясное дело, — Чонгук фыркает, запрокидывая голову вверх. — Хотели с помощью «любимого мужа» надавить на меня. Глупый шантаж и манипуляция, ничего более. Только вот они не догадываются, что брак фиктивный, — с этими словами Чон как-то криво усмехается в несколько издевательской манере, что Чимину отчего-то не нравится. Он хмурится, а затем возмущённо вытягивается в лице, всем своим видом показывая негодование. — То есть ты хочешь сказать, что раз брак фиктивный, то их метод — не действенный? Потому что я тебе совсем не важен и ты меня не любишь по настоящему? — и Чимин бы рад был произнести это с наигранной обидой, но почему-то актерская игра конкретно хромает на этот раз, а в главной роли оказываются неподдельные эмоции разочарования. — Ого, ты чего? — Чонгук усмехается, удивленный резкой сменой эмоции на личике омеги. — Я не это имел в виду. — Но ты буквально только что дал понять мне именно это. — Нет. Это совсем не так, — Чонгук поворачивает голову в сторону омеги и смотрит ему прямо в глаза, пытаясь поймать в них нужную ему на данный момент эмоцию. — Что не так? — хриплым от волнения голосом спрашивает Чимин, буквально плавясь под тяжелым взглядом альфы. Его тёмные глаза пронизывают насквозь, заставляя сжаться и захотеть немедленно скрыться. У Чонгука глаза большие, а взгляд проницательный и острый, поэтому нередко создаётся впечатление, что он словно режет им. — Что ты мне не важен, — наконец выдает Чон. — А разве это неправда? — Чимин задумчиво наклоняет голову, чувствуя, как сердце начинает учащенно биться в этот момент. Он и сам не знает отчего, но тем не менее это происходит, из-за чего омега нервно сжимает пальцы и ждёт ответа. — Я живу с тобой уже некоторое время. Не сказать, что я хорошо тебя знаю, но я даже прикипел к тебе в некотором роде, — Чонгук усмехается. — Думаю, мы неплохо поладили по итогу, и я не собираюсь больше подвергать тебя опасности. А уж оставлять тебя в ней — это вообще преступление. — Наверное, — омега облегченно вздыхает, при этом не понимая, устраивает ли его такой ответ альфы. Хотел ли он услышать именно это или надеялся на что-то ещё…? В любом случае их взаимоотношения приобретают какой-то новый оттенок, и пока они оба не могут понять какой.

***

Тем временем Чонгук в один из уже достаточно холодных вечеров поздней осени возвращается домой и первым делом решает поговорить с Чимином о предстоящем событии. Преодолевая многочисленные коридоры и замысловатые повороты, он находит Чимина в зимнем саду, который располагается в специальной пристройке к их дому под прозрачной крышей. Чонгук и сам любит там находится, будучи бывшим любителем растений, он чувствует прилив сил, находясь в одном помещении с интереснейшими дарованиями природы, вырабатывающими кислород. За Чимином же он такого не наблюдал, однако нашел его именно там, так как до этого увидел в инстаграме омеги историю оттуда, выложенную совсем недавно. Кстати, Чонгук сразу же подписался на Пака, найдя его аккаунт в инстаграме, а вот своенравный супруг ещё неделю морозил альфу холодным игнорированием, прежде чем взаимно подписаться на его социальную сеть. — Чимин? — задаёт негромко вопрос Чонгук, заходя внутрь просторного помещения. Здесь стеклянные стены и потолки, приглушённый свет и множество растений, деревьев, цветов, наполняющих сад особой свежестью, быстро проникающей в легкие. По центру стоит большой диван с прозрачным столиком, а по периметру помещения расставлены плетёные кресла, возле которых также обязательно стоят такие же столики, только поменьше. Это удобно, так как в случае чего можно уместиться именно там, скрываясь от лишних глаз за ветками какого-нибудь пышного кустарника, заботливо охраняющего твое безмятежное одинокое присутствие. Однако Чимин уединения не ищет, а располагается прямо на диване. Чонгук подходит ближе, замечая, что омега крепко спит. Его глаза закрыты, рот слегка приоткрыт, а на животе лежит книга. Чон наклоняется ближе, щурясь, чтобы прочитать надпись. Однако в этот момент об стеклянную крышу что-то ударяется, создавая громкий и звонкий звук. Чимин тут же открывает глаза, испуганно вздрагивая одновременно и от него, и от Чонгука, который стоит прямо над ним. — Айщ, почему ты постоянно следишь за мной? — сонно хмурится он, зевая. — Я не слежу. Я пришел, чтобы поговорить, но, видимо, Джойс тебя конкретно так усыпил, — Чонгук усмехается. — Не то слово, — недовольно бурчит Чимин, наконец принимая сидячее положение. — Ничего скучнее этого «Улисса» не читал. — Если тебе не нравится, то зачем читаешь? — Чон изгибает одну бровь. — Это, кстати, весьма сложное произведение для восприятия. — Я уже заметил. Такая нудятина. Чонгук снисходительно улыбается, посмеиваясь. — Не знаю, почему многим оно не нравится. Мне вполне зашло. — Меня уже начинает раздражать твой бесконечный интеллект, — язвит Чимин, щурясь. — Ботаникой он увлекался, знает, как называется каждый куст, все книги в мире перечитал, а уж про эти твои юридические словечки я вообще молчу… Чонгук искренне смеётся с такого раздражённого обиженного Чимина, который сонно моргает и недовольно ворчит. — Ты забавный. — Ой, всё, — омега дуется, складывая на груди руки. — Неужели тебя так злит, что я образован и достаточно умён? — хмыкает Чон. — Я могу побыть твоим репетитором. — Ни за что в жизни! — возмущённо взвизгивает Чимин. — Я вообще не понимаю, как кто-то сможет сосредоточиться на учебе, когда у него будет такой репетитор. Только сейчас омега понимает, что озвучивает свои неоднозначные мысли вслух ввиду сонливости и не особой сообразительности на данный момент. Чонгук же расплывается в довольной надменной ухмылке, играя бровями. — Если смотреть с этой точки зрения, то ты прав. Ученикам и вправду будет не до учебы, — произносит он, усмехаясь. — Как же ты самовлюблён… — протягивает Чимин, вздыхая. — Есть за что, согласись, — альфа подмигивает и пододвигает кресло, ставя его напротив Чимина, и тут же садясь на него. — Но сейчас не об этом. Я бы хотел сказать, что мы, ну, вернее, наша компания заключила желанный и долгожданный контракт с другой очень важной для нас компанией, а потому мы проставляемся, так сказать. Будет организован вечер в честь этого. — Не-ет, — сразу же хнычет Пак, закрывая лицо раскрытой книгой. — Только не это. — Эй, я ещё не закончил. — Но я уже знаю, о чем ты хочешь сказать! Опять мы должны играть счастливую семейную пару среди жадных богатых дяденек и лицемерных омег. — У тебя же уже есть опыт, — Чонгук хмыкает, забавляясь. — Один раз подыграешь, не переломишься. — Неужели опять нужно будет вести себя так заносчиво? — омега вздыхает, качая головой. — Вот видишь. Тебе даже пытаться не надо. Чимин возмущённо округляет глаза и показательно цокает, не соглашаясь с Чоном. Однако затем они одновременно начинают смеяться, ощущая создавшийся внезапно комфорт между ними даже в такой ситуации. — Чимин, на самом деле тусовка будет не совсем светская и «классическая», как в прошлый раз у моего папы. Сейчас наоборот будет много алкоголя, музыки, возможно даже омег лёгкого поведения… Как пожелают гости. — Фу! — Чимин морщит нос. — Это что ещё за компания такая, с которой вы контракт подписали? Не по производству аморального контента, случаем? — Нет, — Чонгук усмехается. — Но директор там тоже относительно молодой парень, альфа вроде меня… Мы долго шли к этому, но все же предпочли встретиться и отметить такое масштабное событие в неформальной обстановке. Напыщенность уже несколько надоела. — Понятно, — блондин вновь вздыхает. — И когда будет происходить этот апокалипсис? — Послезавтра. — Уже?! — Ага. Завтра придут уборщики, нужно сказать им, чтобы вычистили весь дом перед визитом гостей. Так, ладно, — Чонгук внезапно встаёт, возвращая кресло туда же, откуда его и взял изначально. — А теперь, с вашего разрешения, я пойду. — Куда? — растерянно спрашивает Чимин, которому не удаётся скрыть нотку разочарования и грусти в своём дрогнувшем голосе. — Решать вопросы мирового масштаба, — хмыкает Чонгук, прикусывая губу. Чимин в глубине души хочет сейчас услышать продолжение речи и до ужаса ванильную фразу «ради тебя весь мир подождёт», однако очень самонадеянно рассчитывать на подобные изречения от альфы. Да и к чему они здесь? Чонгук вообще не обязан даже общаться с ним, но он делает это, пусть иногда и исключительно по «деловым» вопросам, вот, как вроде этого. Омега вздыхает, чувствуя некоторую незавершенность их короткого диалога. Однако Чонгук уходит, жестоко оставляя Чимина наедине с его скучнейшей книгой. «Даже наш фиктивный роман поинтереснее будет», — ворчит в своих мыслях Чимин, провожая Чона блуждающим взглядом.

***

На следующий день Чимин ловит Тэхёна, моющего окно на одном из пролетов широкой лестницы. — Тэ! — омега подбегает ближе, как только видит издалека кудрявые волосы парня. Наверное, Ким единственный, у кого вообще есть кудряшки. — А? — горничный испуганно оборачивается, округляя глаза и даже перестаёт усердно тереть тряпкой по стеклу. — Привет, — неловко говорит Чимин, запыхавшись от бега. Он спускался вниз с лестницы, чтобы успеть поймать Тэхёна, будто бы тот может испариться за долю секунды. — Здравствуйте, — Ким кланяется, но Пак видит, как его пальцы дрожат. — Тэхён, прекрати, — хмурится Чимин, еле сдерживаясь, чтобы не закатить глаза. — Мы же договаривались. — Простите, но я не понимаю, как вы всё ещё меня не уволили. То, что произошло тогда — несомненно было ошибкой, мне очень жаль, мне правда так стыдно… Иногда я напиваюсь и не отдаю отчёт своим действиям, поэтому извините, что… — Да хватит же! — возмущается Чимин, в сердцах повышая голос. — Ничего не изменилось, мы все ещё общаемся неформально. Пожалуйста, — омега строит такое умоляющее лицо, что Тэ на секунду задерживает взгляд на блестящих глазах, из которых, кажется, вот-вот польются слёзы, после чего он вздыхает и наконец сдаётся. — Ладно. Я попробую. Снова, — немного мешкаясь, произносит Тэхён. — Спасибо, — Чимин чуть расслабляется, благодарно смотря на горничного. — Как ты? Я все хотел спросить это у тебя, но у меня не было твоих контактов. — Я в порядке, — бормочет Ким, отчего-то краснея. — Просто… Черт, я даже произнести это вслух он могу. Как только начинаю думать об этом, так в дрожь бросает. — О чем ты? — Наша «вылазка», — Тэ говорит почти шёпотом, оглядываясь по сторонам. Видимо, он боится, что между слугами пойдут пересуды, — она… В общем! Господин Чон меня точно не увольняет? — Так ты об этом? — фыркает Чимин. — Нет, конечно. Я ему не позволю. — Правда? — Можешь быть уверен. Это всё моя инициатива, ты абсолютно не причём. Напротив, я отдаю тебе должное за то, что был со мной рядом и согласился на все эти безумные идеи, — Чимин смеётся. Тогда эта мысль казалась действительно глупой, но то, с какой самоотверженностью её поддержал Тэхён — Паку очень понравилось. Вероятно, Тэ тот самый тип людей, которые будут согласны на любую авантюру — и Чимину, кажется, нравится это. — Самым безумным как раз-таки было то, что меня пьяного пытались запихнуть в машину, а после меня собственноручно вытаскивал оттуда господин Чон и… Довез до дома на своей тачке, — Тэхён, произнося это, постепенно бледнеет, а затем и вовсе зеленеет. Это просто невероятно и немыслимо, чтобы такой человек, как господин Чон снизошёл до такого дурачка как Ким. Тэ уверен, что такая помощь была оказана ему исключительно с подачки Чимина, но даже если так, Тэхён в жизни бы не подумал, что хозяин способен на что-то подобное. Этот милосердный жест до глубины души поражает горничного, и он собирается навсегда сохранить его в тайне для других слуг. Кому расскажешь — не поверят, ещё и насмех поднимут, мол, размечтался убогий о симпатии доброго господина, начитавшись второсортных романов. — Да ладно, ещё бы он поступил по другому, — пожимает плечами Чимин. — Любой нормальный человек бы так сделал. — Нет! Вы люди другого уровня. — Тэ, в каком мы веке живем? Такие условия существуют только в нашем дурацком высшем обществе. С остальными же ты общаешься на равных, верно? — Да, но… Господин Чон… Какой ужас. Это такой позор. Родители меня чуть не убили. У нас был такой скандал… Они думали, меня сто процентов уволят после такого. — Да никто тебя не уволит. Я скажу, что ты теперь мой личный… — Чимин на секунду задумывается, размышляя, как сказать правильнее. — Слуга, — продолжает за омегу Тэхён. — Нет! Слуга мне не нравится, — блондин вздыхает, присаживаясь на подоконник. — Помощник. Да, так значительно лучше. А раз ты в моем распоряжении, то и увольнять тебя могу только я, идёт? — Чимин весело улыбается, радуясь своей же гениальной задумке. — Идёт, — облегченно вздыхает Тэхён, падая рядом с Паком. — Спасибо, ты меня успокоил. Не представляешь, как я нервничал, когда ехал сюда. — Не переживай больше. Если что, вали все на меня. Да и вообще, честно говоря, Чонгуку без разницы на эту ситуацию. Не думаю, что он в целом собирался тебя увольнять. — Слава Богу. Остаться без работы для меня было бы худшим событием. Так я хотя бы могу помогать своей семье. Если бы меня уволили, мне бы пришлось валяться в ногах у мистера Чона и молить о помиловании. Ну, или искать новую работу. Однако у вас здесь так щедро платят, что потерять эту должность было бы огромнейшей глупостью! — Понимаю, — вздыхает Чимин. — Но не бойся. Можешь быть уверен, что тебя не уволят. — Хорошо. Спасибо, — Ким улыбается во все тридцать два. — Говорят, кстати, завтра у вас какой-то вечер… Господин Чон велел нам хорошо убрать дом в честь этого. — Не напоминай, — омега морщится, вспоминая об очередном не доставляющем ему никакого удовольствия событии. — У меня нет никакого желания проводить время с этими людьми. — Давай поменяемся. Мне всегда было интересно, как проходят подобные элитные штуки, — Тэхён посмеивается и подмигивает омеге. — Жаль, что мы не похожи, — хмыкает Чимин. — И да, Тэ… — блондин немного мнётся, задумываясь. — Я не знаю, зачем я рассказал тебе про фиктивность нашего с Чоном брака. Наверное, это было очень необдуманно с моей стороны и… — Можешь не беспокоиться, — тут же уверяет Чимина Тэхён. — Я никому не скажу. Честно. Я сразу понял, что эта информация не для широкого круга лиц. — Правда? Спасибо! — Чимин чувствует, как на душе моментально становится легче из-за исчезновения тяжкого груза. — Просто если Чонгук узнает, что я рассказал кому-то об этом… — Не узнает. — Хорошо, — омега облегченно вздыхает. — Ещё раз благодарю. Они ещё болтают о каких-то незначительных посторонних вещах и, кажется, чуть сближаются, так как находят общие темы для разговора. И если поначалу обоих смущает их так называемая своеобразная «дружба», причины её зарождения и все такое, то сейчас парни не чувствуют этого. Чимин полностью расслабляется, а Тэхён постепенно забывает о глупых предрассудках и разнице в социальном и материальном положении, чему Чимин несомненно радуется, надеясь, что это послужит хорошим началом крепкой и долгой дружбы.

***

Между тем Чимин уже битый час сидит на так называемой вечеринке, тусовке или «мероприятии». Правда сидит он в самом углу, не высовываясь оттуда, потому что атмосфера, люди и обстановка совсем не располагают к тому, чтобы общаться с «гостями». Сам апокалипсис, как ещё позавчера окрестил происходящее здесь Чимин, а сейчас лишь нашел подтверждение своим словам, происходит в зале для подобного рода мероприятий, но сами гости активно перемещаются оттуда и поэтому растягиваются по всему периметру территории, довольно много людей находится во дворе. Первая «официальная» часть вечера, его своеобразное открытие проходит под непонятный броманс между Чонгуком и его бизнес партнёром, с которым они заключили наконец сделку. Этот альфа действительно оказывается чем-то похожим на Чона: оба примерно одного возраста, типажа и даже в характере есть что-то общее. Однако Чимин не особо участвует во всеобщем веселье, отбыв первую часть вместе с Чоном под руку, оставшееся время он решает провести в одиночестве, забившись в угол на террасе. Во дворе тоже немало народу, несмотря на ноябрь, все гости сумели найти, что накинуть себе на плечи, чтобы остаться на свежем воздухе. Некоторые омеги и вовсе надели шубы, демонстрируя на показ многомиллиардное состояние своих оригинальных мужей или любовников. В отличие от Чимина Чонгук сегодня необычайно общителен: он поговорил абсолютно с каждым человеком, кто присутствует здесь, особое внимание уделяя, конечно, омегам. И хоть мероприятие неофициальное и даже близко не деловое, а скорее наоборот, некоторые гости выглядит настолько по глупому расфуфыренно, что Чимин на их фоне кажется просто святой простотой. Он специально не выряжался особо, нанёс лишь легкий макияж, а оделся что ни на есть обычно, как бы всем своим видом показывая, что не собирается что-то кому-то доказывать. Он прекрасно знает, какие слухи уже вовсю пускают про него «светские омеги»: он не подходит Чонгуку, Чимин слишком невзрачен для такого яркого альфы, визуально он выглядит слишком молодо и незрело, во внешности Чимина нет ни капли аристократии, да и горячему красавчику с огромным кошельком негоже жениться на таком блеклом омеге. Чимина это, конечно, задевает в какой-то степени, ведь он даже не может элементарно понять, почему людей настолько интересует чужая внешность, социальное положение и иные ничего не значащие, на первый взгляд, вещи. Поэтому в противовес всем обсуждениям и сплетням Чимин одевается так, будто он не муж одного из самых богатых альф Кореи, а обычный ничем не выделяющийся из основной массы омега. Серые джинсы, белая футболка с какой-то минималистичной надписью, кеды — и даже ни намёка на логотипы люксовых брендов во всю грудь, которые присутствуют на одежде многих пришедших сюда омег. Чимина от них как и прежде воротит, а потому он скромно наблюдает за происходящим со стороны, не вмешиваясь в этот праздник лести и высокомерия. Его даже веселят презрительные взгляды и неприличные перешептывания, какими одаривают его все эти гости. Пак знает, что их безмерно злит тот факт, что именно он, такой невзрачный и скучный малолетка, увёл их завидного жениха, альфу, на которого готовы прыгать и вешаться все самые элитные омеги Сеула. Шах и мат, мальчики. Чонгук занят, а в подтверждение этому на его пальце красуется кольцо, стоящее целое состояние. Недавно Чон принёс обручальные кольца Паку, обосновав это тем, что «лишним точно не будет». Вариант фиктивности их брака не будет даже рассматриваться, если люди узнают, сколько денег вложено в эти семейные узы. Чимин тогда удивлённо на Чонгука посмотрел, но кольцо все же принял. Очень уж красивое оно было. Сейчас Чимин не пьёт алкоголь — после того случая с Тэхёном его от спиртного воротит, а потому блондин потягивает молочный коктейль через трубочку, который любезно делает ему бармен с милой улыбкой. Чонгук же опять общается с кучкой омег с пустующими уложенными головами, стоя где-то возле беседки, больше напоминающей отдельное строение или же здание, чем легкую постройку для отдыха. — А правда, что вы с Чимин-и душа в душу живете? — задаёт вопрос один наиболее болтливый и, кажется, наиболее глупый омега из всех, что окружает сейчас Чона. — О, не то слово, — хмыкает альфа. Он стоит, опираясь на барную стойку. Сегодня Чонгук действительно блистает: его волосы красиво уложены назад, белая рубашка так провоцирующе сексуально расстегнута сверху, а рукава засучены, отчего открывается вид на живописный рукав тату. Ему совсем не холодно находиться в таком виде на улице, что, безусловно, радует омег, мечтавших поглазеть на открытые участки тела альфы. — Разве у вас есть общие интересы? — непроизвольно фыркает один из них, но тут же спохватывается. — Есть, и ещё какие. Личное — не публичное, детка. Не стоит судить о нашем браке столь категорично, — расслабленно хмыкает Чон, допивая стакан с терпким алкоголем. — Да я ничего и не говорил, — обижается парень и решает замолкнуть хотя бы на пару минут, чтобы про его некорректный вопрос благополучно успели за это время забыть. — Тогда почему твой муж сейчас одиноко сидит в сторонке, а ты ведёшь разговоры в нашем обществе? Вероятно, тебе гораздо интереснее общаться с нами, чем с ним, — тут же высовывается другой омега, который еле шевелит губами из-за излишков гиалуронки в них. — Нет, просто я слишком вежлив. Мое воспитание не позволяет мне от вас уйти, — на лице Чонгука появляется насмешливая ухмылка, и омеги начинают тревожно переглядываться от неоднозначного ответа альфы. — Боже, он такой секси, — какой-то пьяный омега не рассчитывает громкость своего голоса и «шепчет» восторженный комментарий на ухо своему другу. — Его наглость поистине сексуальна. Я люблю, когда меня унижают… — речь бедняги беспомощно прерывается, и он падает на близстоящий стул. Другие омеги, испытывая испанский стыд, наигранно изображают возмущение, в глубине души полностью соглашаясь со своим другом. — А теперь, извините, — Чонгук галантно улыбается и самоуверенным взглядом обводит кучку омег, которые сразу же расступаются, чтобы дать альфе пройти. Однако преследующие его спину глаза продолжают следовать прямо за ним, но Чон не обращает на это никакого внимания. Он стремительно направляется к Чимину, который сидит на террасе, как бы возвышаясь над всеми присутствующими. Это даже напоминает те самые вип-зоны на концертах или спортивных мероприятиях, которые предоставляются наиболее важным гостям. Чонгук садится за столик напротив Чимина, спокойно потягивающего коктейль из розовой трубочки. — Чимин-и, — Чонгук тянет имя супруга и ловит на себе его вопросительный взгляд. — Чего ты тут делаешь, любимый? — Какой я тебе любимый? — смущённо-возмущённо произносит Чимин, опуская голову. Он никак не может привыкнуть к милым и тошнотворным прозвищам, которые так любит использовать его благоверный супруг. — Пока здесь люди, ты для меня самый любимый и дорогой. — Ну, конечно. Пока здесь люди, — обиженно передразнивает старшего Чимин, но Чонгук не берет это во внимание. — Я просто скрываюсь от этого цирка, — всё же решает продолжить диалог Пак, жалуясь на то, что вместо спокойного вечера и отдыха, ему приходится довольствоваться неприятной компанией с алкоголем и проститутками, которых вызывают наиболее развязные альфы. — Но ты не должен прятаться так долго. Люди не то о нас подумают. — Ну, скажи им, что я интроверт. Чонгук наклоняет голову и закрывает глаза, вздыхая. — Порой ты меня утомляешь. — Ты меня тоже. Чонгук открывает глаза и прищуривается. — Ты вредный. — Ну, сам же такого замуж взял, — пожимает плечами Чимин, но ехидная улыбка все же проскальзывает на его самодовольном лице. — Пойдём к людям, — решает не церемониться Чон, а перейти сразу к делу. — Фу, — Пак морщится, — разве они тут есть? — Прекрати, — Чон закатывает глаза. — Пошли выпьем. — Я не хочу. — А я хочу. — Иди один. — Нет, люди должны видеть, что у нас всё прекрасно. — У нас и так всё прекрасно. — Но ты не хочешь пить со мной! Это уже об очень многом говорит. — Ты и так достаточно пьян, Чонгук, — Чимин укоризненно смотрит на покрасневшее лицо альфы, туманный взгляд и чересчур расслабленное поведение. — Ерунда, — фыркает старший. — Ну, так что? Идём? — Нет. Чонгук вновь закатывает глаза и встаёт, не говоря ни слова. Он просто подходит к омеге сзади и буквально выдёргивает его из-за стола под подмышки. — Ты что делаешь? — возмущается Чимин, но не успевает он даже договорить эту фразу, как Чон уже закидывает его на руки и преспокойно идёт к лестнице, начиная спускаться вниз. — Поставь меня на землю, придурок! Это уже не смешно, — Чимина так злит, что Чонгук постоянно его таскает. Он просто берет и делает с ним что хочет, перемещает, как ему вздумается, ограничивая личную физическую свободу, его свободу передвижения. Все присутствующие гости тут же уставляются на хозяев этого вечера. Чимин же растворяется в руках Чона, он выглядит таким крошечным по сравнению с альфой, что некоторые омеги, в упор смотрящие на молодоженов, презрительно фыркают и не могут скрыть своего явного негодования. — Чонгук таскает его словно ребёнка. — Это всё потому что он коротышка. Ростом не удался, вот и пытается хоть как-то скрасить свой недостаток. — А по-моему выглядит мило… — Что здесь милого? Такой низкий рост совершенно не красит. Все аристократы были утонченными и высокими, как истинные модели. Иначе думаешь, почему я к ним отношусь? Дебаты не утихали, но всё же многие пришли к выводу, что Чимин абсолютно не создаёт впечатление зрелого человека, который даже визуально мог бы подходить Чонгуку. — Зачем ты делаешь это прилюдно? — отчаянно шепчет Чимин, вцепляясь короткими ногтями в плечи Чонгука, вернее, в его рубашку. — Хочу доказать всем, что я тот самый мужчина, который таскает своего малыша на руках. — Не говори мне таких вещей! — Чимин весь краснеет как рак и жмурится. Ему так стыдно и непривычно слышать подобные слова в свой девственный адрес. — Приехали, — хмыкает Чон, под громкую музыку ставя омегу на крупную плитку возле барной стойки, под недружелюбными взглядами омег, которые сейчас ревниво разглядывают странную, по их мнению, пару. — Что о нас люди подумают? — качает головой Чимин, сдаваясь и все же присаживаясь на высокий стул. — Что мы счастливы рядом друг с другом, — улыбается Чон и залпом выпивает стакан с чем-то очень крепким и одурманивающим. — Боже, да ты же действительно сильно пьян, — морщится младший, обессиленно качая головой. — Почему я не могу отдохнуть в свой собственный выходной? Мы заключили нереальную сделку, Чимин-и! — подмигивает младшему Чон и выпивает ещё что-то, что стоит рядом. — Мда уж, — Чимин вздыхает, скучая по своему молочному коктейлю, который одиноко остался стоять на террасе. — Улыбайся, пожалуйста. Сделай хотя бы вид, что я приятен тебе, — говорит Чонгук, подходя ближе к омеге. — Ладно, — Чимин улыбается во все тридцать два и ласково накрывает ладонью руку Чонгука, замечая огромную разницу в размере их рук. — Уже лучше, — хмыкает альфа и, переждав пару секунд, чтобы дать Чимину насладиться своими невинными действиями, резко переворачивает руку омеги и сплетает их пальцы меж собой. От этого, казалось бы, незначительного действия у Чимина руки немеют, а щеки краснеют в который раз за этот вечер. Ощущать руку альфы в своей так необычно и… Приятно, наверное. Чимин и сам удивляется, что ему настолько понравится чувствовать ладонь Чона. Он ощущает его тепло, трогает кожу. Его собственная маленькая ладошка буквально тонет в крепкой широкой руке Чонгука. Этот жест выглядит настолько милым и трогательным, что Чимин еле держится, чтобы не завизжать от нахлынувших эмоций. Безопасность. Чимин впервые чувствует подобное рядом с Чоном. Единственное, что начинает смущать омегу — это сильный запах алкоголя, который исходит от альфы. Чонгук впервые напивается настолько сильно, и Пак даже не знает, как ведёт себя муж, когда напьётся, и что следует от него ожидать. Однако несмотря на душевные терзания Чимина Чон залпом выпивает ещё стакан виски, и Чимин сжимает его руку, будто подавая сигнал, означающий «стоп, хватит». — Эй, тебе что-то не нравится? — изгибает бровь Чон, смотря блуждающим взглядом на омегу. Он пытается сфокусировать взгляд на светлой голове, но выходит не совсем хорошо. — Просто ты много пьёшь, — бурчит Чимин. — Я волнуюсь. Чонгук даже замирает, не двигаясь. Он внимательно вглядывается в непроницаемое лицо парня, а затем щурится. — Волнуешься? — переспрашивает он, как бы уточняя. — Да. — Неожиданно, — хмыкает Чонгук, облизываясь и особенно останавливаясь на кольце, что пронизывает его нижнюю губу, — но приятно. Чимин вздыхает, чувствуя, что Чонгук тоже сжимает его руку в ответ, словно подавая ему сигнал «я в порядке». Этот немой диалог, бессловесные прикосновения настолько простые и искренние, что в какой-то момент кажутся даже интимными. Этих двоих никто не понимает здесь. — Они так пялятся на нас, просто ужас, — вздыхает Чимин, грустно разглядывая свои ногти. — Я уже не могу выносить этих презрительных взглядов. Поначалу это бывает даже весело, но впоследствии меня конкретно начинает раздражать это. — Хочешь я запрещу им смотреть на тебя? — с боевой готовностью спрашивает Чонгук, готовый в эту секунду сделать всё, что Чимин только пожелает. — Не надо, — хмыкает Чимин, оценивший про себя старания Чона. — Это бесполезно, — говорит он. — Даже слепоглухонемой склонен к сплетням. — Ты прав. В этом обществе так и есть, — вздыхает Чонгук, соглашаясь с супругом. — К этому нужно просто привыкнуть. — Не хочу привыкать к осуждению самого себя. — В таком случае, что мы здесь делаем? — Чон загадочно улыбается и встаёт, при этом не разрывая рук с Чимином, и тянет его за собой. — Так гости же… — растерянно протягивает Пак, оглядываясь по сторонам и ненароком встречаясь с колючими и ревнивыми взглядами омег, устремлённых прямо на него. — У большинства гостей есть свои так называемые партнеры, поэтому пусть они их и развлекают, — беззаботно отмахивается Чонгук и ведёт Чимина в сторону дома. Там тоже слышится музыка с улицы, но обстановка внутри гораздо спокойнее, чем снаружи. Всё это напоминает большой муравейник, где каждый занят своим делом, разбежавшись кто куда по углам. Кто-то валяется на полу в пьяном бреду, кто-то держит на коленях полуголых омег, а кто-то вовсю смеётся и ведёт задушевную беседу, утомляя своих произвольных собеседников. Однако здесь и вправду гораздо тише: нет громкой музыки, как на улице, и народу гораздо меньше. — Но прежде, чем мы куда-то пойдём… — Чонгук вдруг тащит омегу в небольшую гардеробную, что находится на первом этаже. В ней он снимает с вешалки теплейший бежевый свитер Чимина и спрашивает: — Твое? — Ну, не твое же, — хмыкает Пак, но Чон его не слушает. — Надевай. — Зачем? — Делай, что я говорю. Чимин на секунду задумывается, а после сдаётся и натягивает на себя свитер. Ему кажется, эта самая тёплая вещь из всех, что у него есть. Даже некоторые пальто и куртки проигрывают этой спасительной кофте. Но не успевает Чимин опомниться, как Чонгук вновь тащит его куда-то. На этот раз они возвращаются в зал. — Зачем мы сюда пришли? — негромко произносит Чимин. Они проходят помещение, в котором ещё находятся люди. — Уединиться, — спокойно произносит Чонгук, все ещё держа супруга за руку и ведя его куда-то в сторону лестницы под заинтересованные взгляды присутствующих гостей. Среди них и тот самый важный бизнес-партнёр с каким-то пьяным омегой рядом, который уже почти не держится на ногах. — Но… Куда мы? — голос Пака звучит даже испуганно, а решительность Чона лишь настораживает. Он уверенно держит Чимина за руку, и тот не в силах выбраться из цепкой хватки альфы. — Наверх, — коротко поясняет Чонгук и тащит Чимина вслед за собой. Тот еле успевает перебирать ногами, чтобы не отставать от старшего, шаги которого шире его собственных в целых два раза. Миновав таким образом несколько этажей, Чимин начинает тревожиться ещё больше. Они прошли этаж Чонгука, не остановились и на этаже Чимина. Куда же они тогда направляются, если фактически третий этаж — последний? Однако Чонгук как истинный вожак ведёт омегу слишком уверенно и непоколебимо, так что последнему остаётся лишь повиноваться волевому решению Чона. Когда они оказываются возле двери в каком-то неприметном закоулке многочисленных коридоров, который Чимин не видел ранее, младшего начинает брать паника. Он не знает, куда альфа его привёл, для чего, а также нетрезвое состояние альфы тоже не остаётся без пристального внимания омеги. — Чонгук… — почти шепчет подавленный Чимин, смятенный всем происходящим. Однако Чон не отвечает, лишь поворачивая ключ в небольшой двери, которая выглядит немного низкой и неприметной по сравнению с другими шикарными и высокими дверьми их большого особняка. Чонгук толкает её вперёд, после чего спокойно входит туда и заводит Чимина вслед за собой. Они оказываются на крыше. Небо тёмное, так как уже глубокая ночь, на нём даже виднеются мерцающие звёзды. Это напоминает об их первом совместном вечере, который они провели вместе, условившись, что выстроят дружеские взаимоотношения между собой во избежание различных конфликтов и недопониманий. — У нас разве есть выход на крышу? — спрашивает недоумевающий Чимин, разглядывая обстановку наверху. — Как видишь, — отзывается Чонгук. — Почему я не знал? — О, ты ещё многого не знаешь, поверь, — почти шёпотом произносит Чонгук, непременно усмехаясь и качая головой. На крыше оказывается очередная зона отдыха. Какие-то шезлонги, спрятанные во тьме, столики, плетёные кресла и прочие элементы удобства и декора. — Почему я впервые это вижу? — удивлённо спрашивает Чимин, с интересом и восторгом оглядываясь. — Когда-нибудь я тебе и не такое покажу, — хмыкает Чон, наконец сдвигаясь с места и направляясь к одному из плетёных кресел, что находятся здесь. Он вальяжно садится, прикрывая глаза. — А мне куда сесть? — дуется Чимин, замечая, что рядом сесть больше некуда. Чонгук, усмехнувшись, делает кое-что крайне непозволительное. Он хватает Чимина за талию, а затем садит его к себе на колени, руками обхватывая тонкий стан. — Ты сдурел?! — возмущается омега, пытаясь встать и уйти, но Чонгук с силой удерживает его, не давая Чимину этого сделать. — Ну, вариантов у тебя все равно не так много, — многозначительно хмыкает Чон, нутром ощущая сладкий аромат мужа. Чимин восхитительно пахнет, его природный запах буквально сносит крышу, и Чонгук не в силах ему противиться. Он носом утыкается в нежную кожу тонкой шеи и глубже вдыхает аромат младшего. До чего же сладко и по юности свежо — Чонгук давно не чувствовал подобных запахов у омег. В последнее время все стали какими-то слишком приторными или, напротив, невыразительными. А в Чимине есть всё — он действительно пахнет так, как должен благоухать омега с таким лицом и характером. Сладко, но дерзко, мило, но горячо. Чонгуку нравится подобный хорошо ощутимый контраст в его аромате. — Ты перебарщиваешь, — мямлит Чимин, все же сдаваясь и пытаясь принять своё новое «положение». Он сидит на крепких сильных бёдрах альфы, который весьма соблазнителен — этого нельзя отрицать. От осознания этого Чимин буквально теряет равновесие, но быстрая реакция Чонгука и его сильные руки спасают омегу от неминуемого падения. — Я просто захотел побыть с тобой вдвоём, — говорит Чон, улыбаясь и притягивая Чимина к себе ещё ближе. Омега хочет воспротивиться подобным жестам, но бёдра супруга настолько идеальные во всех смыслах, что Чимин отчего-то молчит, не в состоянии сказать и слова против. По сути, омеге должно быть некомфортно от столь неожиданного и близкого соприкосновения, непрошеной тактильности, но… Почему подсознательно ему нравится это? И хотя Чимин не хочет этого признавать — не обращать внимания на собственную реакцию организма, а главное, мозга, сердца — попросту невозможно. И если физическая тяга ещё вполне объяснима, то морально пошатнувшимся устоям Чимин так и не находит логичного оправдания. — Как же твои гости? Там, внизу, — омега кивком головы указывает куда-то в сторону, где куча людей вполне справляются и без хозяев этого вечера, попутно перемывая им все кости. Сплетничать можно и без объектов горячего обсуждения. — Тебя разве волнуют мои гости? — усмехается Чонгук, смотря на лицо Чимина. — Нет, но… Кажется, кучке туповатых омег будет скучно без своего объекта воздыханий. — Теперь понятно, почему ты часто жалуешься на скуку. — Эй! Ко мне это не относится, — возмущается Чимин, легонько ударяя Чона по плечу, отчего тот громко смеётся. — Хочешь, чтобы я вернулся к ним? Окей, я могу сделать это прямо сейчас. — Н-нет! — Чимин автоматически кладёт руку на грудь Чонгука, будто бы запрещая ему вообще как-либо двигаться. — Не надо. Пусть эти тупоголовые сами разбираются. Чонгук от таких заявлений смеётся ещё сильнее и тут же сжимает Чимина в руках. — Ты меня раздавишь, — Пак пыхтит, стараясь абстрагироваться от стального захвата альфы. — Иногда мне кажется, что такое реально может случиться, — на полном серьезе говорит Чон. — Ты такой маленький, что порой мне даже боязно прикасаться к тебе. — Но ты же постоянно делаешь это! — вымещает наконец своё негодование Чимин, всплеснув руками. — Ты только и делаешь, что меня трогаешь! Таскаешь, берёшь на руки, сажаешь на колени… Не перебор ли? — Нет, — Чон отвечает абсолютно серьезно, вдумчиво глядя на мужа. — Перебором я называю не это. — Да ладно? — Да. — А что тогда в твоём понимании перебор? — Чимин фыркает, не слишком то задумываясь над сказанным. — Ты действительно хочешь знать? Чимин непонимающе смотрит на Чонгука. Кажется, он настолько чист и невинен, что ему в голову даже не приходят двусмысленные или неприличные мысли. — Почему бы и нет, — пожимает плечами омега, как тут же чувствует на своих губах нечто странное. Чимин в ужасе округляет глаза, как вдруг понимает, что Чонгук… целует его. Целует страстно и откровенно, совсем по взрослому. Первые несколько секунд Чимин не знает, что происходит, он лишь чувствует внезапное онемение всего тела и абсолютную неспособность контролировать свои действия. Зато Чонгук ведёт хорошо и несмотря на смятение младшего и явную невзаимность он умело орудует губами и языком, которому все же в какой-то момент поддаются неловкие губы Чимина. Омега не уверен, почему в конце концов начинает отвечать Чону, но он действительно делает это, решая поддаться искушению, наплевав на всякую нравственность. Может быть играет элементарное любопытство, а может желания, зарытые глубоко в его голове, сейчас находят повод для своего торжественного выхода из заточения мысленного хранилища омеги. В любом случае Чимин отвечает на поцелуй, осторожно и несмело проводя языком по влажным губам альфы. Он чувствует, как в этот момент сердце учащенно бьется, а руки Чонгука, пьяно блуждающие по телу блондина лишь придают происходящему ещё большей страсти с толикой абсурда. Чон же еле сдерживает себя. На его коленях сидит милый омега с призывно сладкими губами, объемам которых позавидует любой омега из сегодняшних приглашённых гостей. Помнится, в их первую встречу Чонгук задался вопросом: настоящие ли губы у Чимина? Сейчас, целуя и сминая их под собой, альфа железобетонно убеждается в этом. — Ты, что ли, целуешься в первый раз? — вдруг произносит Чонгук низким и немного весёлым голосом, будто его забавляет сей факт. — Да, — честно отвечает Чимин, плененный своими чувствами и альфой, что сидит рядом. Он завороженно смотрит ему в глаза, не смея даже моргнуть без его разрешения. Чонгук словно использовал сильнодействующий гипноз, заставляя младшего полностью упасть в бездну ранее невиданных ему опасных, но таких горячих и обжигающих ощущений. — Черт, — усмехается Чон и вновь впивается в губы омеги. Он по хозяйски проводит языком внутри, задевает кромку зубов, ловит и подхватывает язык Чимина, сплетая его со своим. Они целуются страстно, но в то же время мягко и нежно, так что удивительно, как эти две стороны одной медали противоположно сочетаются в этом чарующем моменте. Чон поддерживает Чимина за талию, сжимая ткань свитера в своих руках, желая перейти дальше, но вдруг понимает, что для омеги это действительно будет перебор. Чонгук, собрав всю свою волю в кулак, всё же сдерживает себя и по зверски рычит в поцелуй, кусая пухлые губы омеги что есть силы, пытаясь хотя бы так компенсировать адское губительное недоудовлетворение. Когда они отрываются друг от друга, тяжело дыша, поглощённые жаркими эмоциями и друг другом, Чимин буквально тает и растворяется в объятиях Чона, закрывая глаза и даже не представляя, какого он, наверняка, сейчас цвета. Чонгук же держит его на коленях, не собираюсь никуда отпускать. Чимин закидывает руки ему на шею и буквально утыкается ему в плечо, чтобы перевести дух. Сбитое дыхание заставляет тело омеги покрыться мурашками, а запоздалое осмысление происходящего будоражит всё внутри него, заставляя его чувства разгореться словно вулкан. — Совсем уже не фиктивно, правда? — насмешливо усмехается Чон, и Чимин вздрагивает от его глубокого голоса с ноткой ироничной серьезности, с которой альфа произносит эту правдивую, но странную фразу. «Фикция пошла трещинами», — думает про себя Чимин, но вслух не решается это произнести. Ещё не время. Пока что.