Какой ты , маленький Осаму?

Мори Огай — босс портовой мафии, прям чувствовал, что не стоило отпускать на улицу своё дитя. — Успокойся, Накахара Чуя. Расскажи более подробно, что всё-таки произошло? — горе отец прикрыл глаза. Как хорошо, что в кабинете босса никого не было, а то иначе кто-нибудь да умер. — Конечно, как скажете, — Чуя хоть и тараторил, но говорил всё чётко и понятно, — Я по просьбе Дазая пошёл за мороженым, а ему сказал сидеть, ждать и не с кем не разговаривать. Я в очереди стоял буквально минут 12-15, а потом прихожу, а его уже нет! Ситуация оказалась намного критичнее, чем подразумевал Мори-сан. Думать надо было быстро и вникать в слова мафиози тоже, но паника за сына так и вырывалась. Хотелось разгромить весь кабинет и поубивать всех на своём пути. — С твоим наказанием, Накахара, позже разберёмся. Сейчас ты идёшь на поиски Осаму. Бери людей, которыми руководишь. Скоро к вам подключаться ещё ящерицы, — Огай говорил спокойно, но это устрашало. Этот голос был пропитан пением настоящего дьявола. — Немедленно приступаю к заданию! Чуечка скинул телефонный звонок и убрал эту технику в карман, поправив шляпу. — Даже маленьким ты, скумбрия, приносишь мне проблемы. ....................................................... У Дазая с Достоевским, на следующий день. Достоевский уже не спал. Он привык, что встаёт рано, а засыпает поздно. Всё утро он следил за крепким сном любимого Осаму. Если бы он был в прежней форме, то Фёдор бы подвинулся поближе, нависая над спящим Дазаем, и стал бы расцеловывать сначала плечи, потом лопатки, а дальше… Так что-то я разговорилась. Раньше это было раньше, а сейчас Русский мафиози гладил по волнистым волосикам ребёнка, но детский сон больше не продлился. Осаму зевнул и начал тереть глазки, Фёдор сразу же убрал руки, чтобы ребёнок не испугался. Странно… В последнее время, я слишком часто и резко засыпаю. — Пап?... Ой, — Дитя резко раскрыло сонные глаза и прикрыло детскими ручками рот. — Привет, Осаму Мори. Как спалось? Достоевский облокотил голову на стенку кровати, чтобы быть на уровне ребёнка. — Спал я хорошо, но не помню как здесь оказался. Я же вам сказал, что не хочу никуда идти! — Дазай положил руки на уровне груди и нахмурился, мило надувная детские щёчки. — Я помню. И выполнил все твои условия, — спокойный голос никак не связывался с грубостью детского. — Но я почему-то здесь, а не с Чуей! Вы меня обманываете. — Я не люблю обманывать — это грех, но в крайнем случае приходится. Так вот, позволь я объясню, — ребёнок кивнул головой в знак согласия, но взгляд его ни капельки не смягчился. — Замечательно, тогда я продолжу. Во-первых, ты поставил только одно условие, что никуда не пойдёшь, — только Осаму хотел закричав перебить, как мужчина заткнул его, сделав рукой знак стоп, — Слушай меня до конца, перебивать не вежливо. Опять я на чём то остановился… Одно условие и оно было выполнено, ты никуда не шёл, тебя понесли на руках. — Н-н-но так не честно! — крикнул Мори младший и стукнул кулачками об кровать. — Это же ещё почему? — Фёдор был и правда в малом замешательстве, ведь он назвал достаточно хорошую причину. Либо он ошибся и в этом возрасте его любимый немножечко ещё умнее. — Продолжу в вашей манере. Во-вторых, я резко заснул и поэтому не успел рассказать все условия! — Но кто же виноват, что ты заснул? — А в-третьих, вы сейчас невежливы. Тут Фёдор Достоевский удивился, маленький, но слишком умный. — Удиви меня, Осаму. — Вы меня перебили после того как я говорил во-вторых! — тут Осаму показал пальцем на босса русской мафии, но этот босс не выдержал и тихо засмеялся, прикрыв ладошкой рот. — Хапхпаащахахапха (это русский смех). Я тебя понял. Обсудим это попозже. — Нет! Я же… — Кушать хочешь? Глаза Мори младшего загорелись, а живот подтверждая, что хозяин голоден забурчал. — Н-ну… Хочу. А что вы мне можете предложить? — Пробовал когда-нибудь борщ. — Полш? — как все поняли, у ребёнка не получилось выговорить это слово, от чего смех русского дядьки стал громче. — ХАХАХАХАХАПХАХАПХАХАХАХАХАХАПХАХАПХАХАХАХАХАХАПХАХАПХАХАХАХАХАХАПХАХАПХАХАХАХАХАХАПХАХАПХАХАХАХАХАХАПХАХАПХАХАХАХАХАХАПХАХАПХАХАХАХАХАХАПХАХАПХАХАХАХАХАХАПХАХАПХАХАХАХАХАХАПХАХАПХАХАХАХАХАХАПХАХАПХАХАХАХАХАХАПХАХАПХА. — Не смейся! Я повзрослею, и моя речь станет лучше! Я вам докажу, но только потом! — Конечно, Осамушка. Вот только ты всё ещё голоден. К нам сейчас придёт ещё один мужчина, но с едой. Ты же не забоишься незнакомца? — А почему я должен бояться? Вы ведь тоже незнакомец, но я вас не боюсь. Дазай искренне не понимал, ведь всё ещё ребёнок, которому не подвластна взрослая логика, а Фёдор тем временем в глубине души загрустил. «Незнакомец… незнакомец. Столько всего между нами было и теперь незнакомец, ну нет Осамушка. Ты вырастешь со мной и буду я тебе не незнакомцем, а лучшей поддержкой, которой ты сможешь доверять и раскрыть все свои маски». Достоевский медленными движениями придвинул руку к макушке Осаму и начал аккуратно гладить, будто дикого зверька. — Ничего, мы с тобой познакомимся поближе… — Как мне вас называть? Эти фразы были сказаны одновременно.