Значит, в путь

Из комнаты навстречу выскочила девушка. Её возраст сложно было определить под косметикой, но украшения и одежды намекали на молодость и высокий статус в борделе. С широко распахнутыми глазами и приоткрытым в немом крике ртом она вцепилась в рукава Вэй Усяня, будто нашла потерянного жениха, которого тринадцать лет считала мёртвым. Поначалу чародей даже подумал, что в девушку что-то вселилось, настолько та была не в себе. Лань Ванцзи шагнул в комнату, из которой выбежала незнакомка, и первым делом почуял, а не увидел кровь. Та пропитала ковры, устилавшие пол, так густо, что они казались чёрными. Когда они только зашли в бордель, он спросил у дружелюбной девушки за стойкой (не той, что работала накануне), почему здесь пахнет кровью, и та ответила, что в честь уважаемых гостей пришлось зарезать много живности. Он не распознал подвоха тогда... А между тем над большой кроватью нелепым балдахином висело тело, и совсем не телёнка или порося. Вернее, это было не тело, а праздник мясника. За спиной Лань Ванцзи присвистнул Вэй Усянь, уже поручивший служанкам девушку, которая оказалась той самой «хозяйкой». Без лишних слов он прикрыл за собой дверь, не впуская никого внутрь. — Вот это я понимаю, творческий подход к делу, — по обыкновению беззаботно заявил он. Лань Ванцзи бросил в ответ один из своих убийственных взглядов: — По-твоему, сейчас время шутить? — А что? Я просто сказал, — Вэй Усянь подошел ближе к убитому. О том, что произошло убийство, и гадать не приходилось. Над кроватью был подвешен мужчина, которого подвергли ужасной казни линчи. Его кожу срезали кусочек за кусочком, доходя до кости, а затем нанизали на длинные спицы по борту кровати и натянутые вокруг тонкие нити, похожие на струны. Но и этого убийце показалось мало, так что он вспорол жертве брюхо, вытащил кишки и развесил их повсюду подобно безумным фонарикам. Одежда свисала с тела кровавыми лохмотьями. — Фу! — присмотрелся Вэй Усянь к трупу. — У него что, нет... — Не смотри, — потребовал Лань Ванцзи. — Не к чему. Он был прав, но Вэй Усянь не мог так просто согласиться: — Я тебе что, хрупкая барышня? По-твоему, как распухших от воды гулей в реке ловить да кости из гробов вытрясывать, так нормально, а это — сразу «не смотри»? Лань Ванцзи промолчал. Потом спросил, наблюдая, как Вэй Усянь осматривает тело: — Ты сказал девушкам, чтобы сюда никто не входил? — Они как увидели свою госпожу, так и перепугались с ней за компанию. Вряд ли кто-то осмелится нас потревожить. Какое-то время они работали вместе. Пока что было очевидно, что действовал убийца, понимающий, что он делает — и само собой, не какой-нибудь низший вампир или безмозглый утопец. И нож у него был специально заточен, так что преступление спланировали заранее. Вэй Усянь осторожно взял несколько кусочков тела палочками для еды, закупорив их в алхимической колбе — просто на всякий случай. Когда они закончили, немой вопрос тяжёлой, как мертвец перед ними, тишиной повис в воздухе. — Нужно узнать, не его ли мы искали, — посмел нарушить затянувшееся молчание Лань Ванцзи. Вэй Усянь поднял на него голову, и на миг в искрящихся глазах промелькнула усталость: — Ты знаешь как. Они оба понимали, что следовало сделать. Допросить труп — поднять при помощи чародейского ритуала и выведать всё разом. Не только имя жертвы, но и убийцу. Но не знали пока, осмелятся ли. Поднимать погибшего от линчи — всё равно, что пытаться оживить телячью котлету. И тут мертвец зарычал. *** — У него ещё и выдран язык, — разочарованно вздохнул Вэй Усянь, вслед за ведьмаком покидая кровавую спальню. — А я поначалу и не заметил. Ну что за невезение. Упокаиваться мертвец не желал, пришлось отрезать голову и четвертовать негодника. Деликатные способы, конечно, были, но долго думать над ними Лань Ванцзи не мог, когда молодой господин Чан со всех своих нечестивых сил ударил Вэй Усяня в грудь, отбросив к стене, а затем сжал горло так, что, казалось, треснул хребет. Лань Ванцзи, заледенев с головы до пят, выхватил меч, и всё закончилось быстро. Но не очень успешно. Так как мертвец поднялся сам, а не был призван чародеем, он не желал ни повиноваться, ни отвечать на вопросы, хотя обычно мёртвые жаждут пролить свет на обстоятельства своей гибели и наказать убийцу. Потом выяснилось, отчего — он попросту не мог вымолвить ничего кроме воплей. Но всё же... — Тебе надо уйти, — отрывисто проговорил Лань Ванцзи, пока они ждали в узком слепом коридоре. Одна из девушек, та, которая улыбалась Вэй Усяню прошлым вечером, пообещала впустить к хозяйке, если та наконец придёт в себя. От бьющейся в истерике всё равно никакого проку, так что они не стали вторгаться без спроса. Весь в крови, мозгах и кишках, Вэй Усянь как раз пытался стрясти с себя ошмётки и удивленно поднял голову: — Переодеться? Ты прав, но и тебе бы это не помешало. Знаешь, я... — Нет. — Решительный взгляд горящих в полумраке глаз полнился негодованием. — Ты мешаешь мне выполнять заказ. Поезжай обратно в Илин. Вэй Усянь опешил: — Это я мешаю?.. — Ты не ведьмак, — возразил сразу на тысячу его доводов Лань Ванцзи. — А дело становится всё сквернее. Теперь в ярость впал уже Вэй Усянь: — Ты обезумел? Я чародей. Тебе не справиться без меня! Как у тебя вообще такое...?! — Ты слабее. Твои навыки не настолько хороши, чтобы я не справился сам. Переспорить ведьмака — всё равно, что обернуть вспять ледяной водопад. Так гласит старая поговорка. Это... всем известно. Всплеснув руками и почти зарычав, Вэй Усянь со словами «Поверить не могу!» бросился вон из борделя как одержимый злым духом. Во-первых, он видеть не хотел это суровое лицо со змеиными глазищами, а во-вторых, переодеться действительно стоило, иначе перепуганная хозяйка попросту не захочет их видеть — шрамы и пятна крови, конечно, красят мужчин, но в разумных пределах... В дверь комнаты постучали, когда он стаскивал с себя нижнюю рубаху. Тихий глубокий голос сказал: — Можешь поехать в Облачные Глубины. Вэй Усянь закатил глаза и достал чистую одежду из рукава. Потом ругнулся и разжал пальцы — багряные отпечатки остались на белой ткани. Прятаться за молчанием стало неловко: — И что прикажешь мне делать в твоих Облачных Глубинах?! После небольшого затишья Лань Ванцзи произнес: — Там безопасно. По его голосу никогда нельзя было сказать, о чём он думает. Иногда его речи бывали скучны, порой — жестоки, но ни разу — прозрачны и полностью, без остатков, ясны. Возможно, ведьмаков тоже учат лгать и использовать людей в своих целях, как чародеев. Раньше это не приходило Вэй Усяню в голову. — Тебе всегда там рады, — непонятно зачем добавил Лань Ванцзи. Вэй Усянь фыркнул и взял в руки кадку для воды. Он распахнул раздвижную дверь столь резко, что Лань Ванцзи не успел даже отойти. Так они и застыли лицом к лицу в проёме: Вэй Усянь в одних только нижних штанах, Лань Ванцзи с кровавыми брызгами, засохшими на лице и волосах, а между ними — пустая кадка. Вэй Усянь всучил её ведьмаку, приказал принести воды и захлопнул дверь перед носом. Отчего-то его взволновал вид Лань Ванцзи. Когда тот не строил из себя снеговика, а стучался в закрытую комнату, он выглядел не таким бессердечным. Ему вспомнился странный разговор с Лань Сичэнем, старшим братом Ванцзи. Тогда они с «этим чопорным зазнайкой» вечно ругались, и в какой-то момент Сичэнь, самый понимающий и человечный из обитателей Облачных Глубин, спросил его, почему они не ладят. Вэй Усянь ещё назвал Лань Ванцзи бесчувственным гордецом, а Сичэнь посмотрел на него как-то странно и спросил: «Ванцзи — бесчувственный?». И чародей уверенно ответил, не стесняясь того, что говорит с другим ведьмаком, — мол, это же очевидно, эмоции вам недоступны. Лань Сичэнь обещал подумать над его словами и тем же вечером задал необычный вопрос — знает ли Вэй Усянь о ведьмачьем чутье. Он удивился, ведь это всё равно что спрашивать, есть ли у людей зрение, обоняние и слух (по крайней мере, у многих из них). — И что же это? — вежливо продолжил напор Лань Сичэнь. Вэй Усянь не растерялся: — Особо обострённые чувства, которые позволяют видеть и слышать больше всякого смертного, — как по учебнику процитировал он. — Это всем известно, кто читать умеет. На лице Лань Сичэня, настолько же похожего на брата, насколько и отличного от него, появилось понимание: — Так если ведьмаки чувствуют куда больше, чем другие, и это знают все, почему вы утверждаете, что мы бесчувственны вовсе? Сейчас Вэй Усянь мерял шагами свою комнатку в обшарпанном трактире, ощущая себя на грани паники и даже не понимая, отчего всё так. Снова послышался стук, только глухой и неровный. — Ты стучал в дверь ногой? — поразился Вэй Усянь, распахнув её с весьма ошалелым видом. Поразительное для его ведьмака пренебрежение правилами, в данном случае, банального этикета. В коридоре стоял Лань Ванцзи с кадушкой воды, спрятавшись за паром. Вэй Усянь поспешно отошёл в сторону, чтобы тот смог войти и избавиться от своей ноши. Хотя для ведьмака это, вероятно, мелочи — Вэй Усянь попросил себе самую большую кадушку, с которой в обычные дни не всякие двое-трое деревенских мужиков могли справиться. — У меня есть огненные талисманы, — заметил Вэй Усянь. — Не обязательно было ждать, пока разогреют. Лань Ванцзи буркнул своё дежурное «мгм», но почему-то не отворачивался недовольно и не пытался уйти. — Будешь стоять тут, пока я моюсь? — с тем же ехидным выражением сказал Вэй Усянь. Ведьмачьи глаза обожгли его пристальным взглядом, который как бы говорил: «Ну давай, попробуй». А ведьмачий язык выдал: — Мне эта честь ни к чему. Вэй Усянь невольно засмеялся, и Лань Ванцзи немного расслабился. Его лицо по-прежнему было заляпано тухлой кровью, поэтому Вэй Усянь подошёл, взял свежую рубашку, которую испортил ранее, и аккуратно его вытер. Если подумать, багрянец шёл Лань Ванцзи не хуже, чем самому Вэй Усяню. В Илине он со скуки изучал цветотипы, кому какие оттенки подходят, что они означают, как это можно использовать. Он знал, что в своём чёрно-алом всегда выглядит безупречно, а лентам в его волосах и узкому поясу, подчеркивающему фигуру, барды всех полов и рас нет-нет, да и посвящали тоскливые сонеты. Как там было, в «Чародейском эликсире»?.. А Лань Ванцзи всегда был в своём, ведьмачьем. На него невозможно надеть что-то, что не защитит от стрел и не зачарует клинок. Траурные одежды ведьмаков придавали ему сходство с монахом. И это было чертовски несправедливо! — Вэй Усянь, — абсолютно пресно проговорил Ванцзи, имея в виду «что ты делаешь?». Вэй Усянь отложил одежду, коснулся колец на длинных нервных пальцах, покрутил их задумчиво, будто решая какую-то сложную задачку в голове. Наконец он отступил на шаг и глянул на Лань Ванцзи виновато и задорно. — Проваливай, я в печали. Мой дорогой друг пытается выгнать меня куда подальше, а то и вовсе сварить в кипятке, и, в общем, жизнь мне не мила. Губы Лань Ванцзи двинулись, обрисовывая фразу, не сразу обрётшую звук: — Твой дорогой друг? Видимо, он посчитал, что речь о «дражайшем друге», который так невовремя и трагично отдал чертям душу. Вэй Усянь вздохнул, видя, что тот не собирается даже отворачиваться, и залез в кадку прямо в портках. Те тут же намокли и неприятно прилипли к телу, но это всё-таки лучше, чем показывать свою наготу направо и налево. — Будешь врать, что не знаком с этим несносным болваном? Тут уже никаких сомнений быть не могло. Но Лань Ванцзи хмыкнул с недоверием: — Мы не друзья. Вэй Усянь как раз поливал шею и плечи, набирая воды в горстях. — Продолжишь пялиться, и я решу, что мы уже супруги, — сварливо пригрозил он. Дверь аккуратно скрипнула, совсем не хлопнув. Вэй Усянь окунулся с головой, разбрасывая в стороны брызги. Правда, горячая вода вряд ли годилась, чтобы освежиться и прочистить голову. Он ещё долго неподвижно сидел в воде, прежде чем произнёс вслух вертящееся на уме: — И что это сейчас было?! ***