После Него

БЕЛЛА Рядом со мной раздался какой–то скрип и шорох, но я не открыла глаза. Так было легче справляться с болью, щемящей сердце. Наверное, это всего лишь Чарли проверяет, жива ли я ещё. Внутри всё разрывалось от ощущения пустоты. – Белла? – раздался совсем рядом шокированный голос. – Белла, что с тобой? Внезапно воздух заструился, рассекаясь вокруг меня. Открыв глаза, я поняла, что нахожусь на руках у Эмметта, но видела всё сквозь какую–то пелену… Слёзы? Я плачу? Я этого совершенно не ощущала. Эмметт что–то говорил мне, но я не слышала. Он сел на кровать и начал укачивать меня как ребёнка. Реальность понемногу возвращалась ко мне. Появился голос Эмметта, осознание, где я, ощущение слёз на щеках. Меня вернуло в реальность чувство уюта и… ностальгии. Что–то было в этом, в том, как он держал меня, успокаивал, укачивал как малышку. Твёрдые, но одновременно нежные, холодные объятья, низкий бархатистый голос… Я поняла, что. Во всём этом я проводила линию сравнения с Эдвардом. Я обхватила себя руками, пытаясь заглушить боль. Что–то начало меня трясти, и я не сразу поняла, что трясусь от рыданий. ЭММЕТТ Я возвращался к дому Беллы. Влетев в окно её комнаты, я замер, не сразу «переварив» увиденное. Белла лежала на полу практически посреди комнаты, обхватив себя руками и свернувшись калачиком. Её тело сотрясалось от рыданий, лицо было бледное, и по нему струились слезы. Через секунду я опомнился и подлетел к ней. – Белла? – позвал я. Она не отреагировала. – Белла, что с тобой? Она не издала ни звука в ответ, не пошевелилась, даже голову не подняла. Я взял её на руки, плавно, чтобы девушку не замутило, и сел на кровать. Я беспрестанно что–то говорил ей, успокаивал, качая как младенца. Вдруг её дыхание прервалось. Я испугался – что с ней? – но это было лишь на секунду. Белла резко выдохнула, как будто кто–то ударил ей под дых, и начала по–настоящему рыдать, сотрясаясь. Я не знал, что делать. Я чувствовал себя таким ненужным, бесполезным, хотел помочь ей, но не знал, как. На время всё моё внимание переключилось на это хрупкое трясущееся в истерике тело. Я обнимал Беллу, был рядом, пока она не уснула прямо в моих объятьях. В голове звенела мысль – что могло её так расстроить? Нет, я знаю, причина очевидна. Но вчера она не вела себя… ТАК. Неизвестно, сколько времени прошло, но вскоре встал Чарли. Сегодня воскресенье, так что я надеялся, он не зайдёт посмотреть, встала ли Белла. Мне не хотелось тревожить сон девушки. Или не хотелось её отпускать? Держа Беллу на руках, я не чувствовал душераздирающей боли и буквально напитывался этим теплом и доверием… Конечно, её отец решил по–другому. Я услышал приближение тяжёлых шаркающих шагов к двери и осторожно, пытаясь не разбудить Беллу, положил её на кровать поверх одеяла и выпрыгнул в окно. Надеясь, что Чарли лишь проверит её и уйдёт, я не стал убегать и просто стоял внизу и прислушивался, но не учёл, что забыл закрыть створки. Шериф подошёл вплотную к подоконнику и перегнулся через него, выглянув на улицу. Я видел, как его голова и плечи высовываются наружу, и лишь в последний момент успел метнуться за угол дома. Чарли прикрыл фрамугу и вскоре вышел из комнаты, громко топая на лестнице. Я вернулся в комнату Беллы и лёг рядом с ней, предварительно плотно закрыв окно. БЕЛЛА Я уснула прямо на руках у Эмметта. Чувство спокойствия и комфорта обволакивало меня тёплым одеялом. Я знала, что он не уйдёт. Мне вновь снились густые заросли леса, бесконечно проносящиеся мимо деревья – всё, как в моём постоянном и уже привычном кошмаре. Но что–то изменилось. Я смогла остановиться, понимая, что нет смысла и дальше искать эфемерную надежду. Шепча сквозь слёзы, как заклинание: «Я отпускаю тебя, Эдвард… Тебя больше нет, тебя нет, ты не существуешь», я развернулась и пошла в обратном направлении. Именно в ту секунду, когда исчезли страх и желание цепляться за безвозвратно утерянное прошлое, я отпустила воспоминания о нём и проснулась. Было уже очень светло – наверное, уже день. Я перевернулась на другой бок и… наткнулась на изучающие глаза цвета золотой охры. – Эмметт? Что ты здесь делаешь? – наверное, это был самый глупый в мире вопрос. – Белла, я пришёл к тебе почти два дня назад, – пояснил он, растягивая слова, словно я была душевнобольной. – Помню. Я имею в виду, что ты делаешь на моей кровати? На его лице отразилось замешательство. – Ну… ты плакала, когда я вернулся с охоты. Я тебя успокаивал, а потом ты уснула… – И зачем ты здесь? – наверное, это было грубо после того, что он для меня сделал, но… впрочем, слово не воробей – я уже задала вопрос. – Мм… – он замялся, смущённо опустил глаза (клянусь, я не предполагала что хохотун–Эмметт способен смущаться), потом улыбнулся, прокашлялся со смешком и поднял взгляд. – Ну, ты разговаривала, когда уснула… – Fuck! – другого слова у меня просто не было. Мне кажется, уже половина населения Земли слышала мою глупую бессознательную болтовню. Я вмиг покраснела и тихо рассмеялась. Рассмеялась? Это действительно было так. Впервые за несколько месяцев я искренне улыбалась – разве не странно? Но с Эмметтом это было легко и естественно. Он терпеливо ждал. – И что я говорила? – поинтересовалась я. – Ну, вначале ничего; я был рядом, пока ты не уснула, а потом решил, что ты уже глубоко спишь, хотел пойти в кресло, но ты протянула руку и попросила остаться с тобой. Я замерла, вспомнив начало своего сна, когда ещё бежала за Эдвардом и молила: «Останься со мной хотя бы здесь…» – Эмметт, я… – Белла, я догадываюсь, что это было адресовано не мне. И я бы ничего не сделал, но ты плакала прямо во сне. Впервые вижу такое. Даже не представляю, сколько боли он тебе причинил… – последнюю фразу он произнес задумчиво, потупив взгляд. Через пару секунд он снова посмотрел на меня. – Короче, Беллз, ты была трогательная, а я не смог слушать всё это. Я лёг рядом, и ты снова просто спала. Вампир улыбнулся, а я задумалась. Может, это всё же было не в начале сна, а после? И я просила быть рядом именно Эмметта? Я ведь сейчас и правда нуждаюсь в нём больше всего на свете, как в единственном свидетельстве о правдивости воспоминаний, лучике света из моей прошлой счастливой жизни. Он поддерживает меня, я – его. Мы друг другу помогаем, нам так легче. Мои глубокие размышления прервал урчащий желудок, и я поняла, что пора бы уже умыться и позавтракать. – Так, ладно, я в ванную! – сказала я и поднялась с кровати. *Nickelback – Someday (Acoustic)* Когда я освежила лицо, почистила зубы и переоделась, то не обнаружила Эмметта в комнате. В крови резко подскочил адреналин, а желудок сжался в комок от внезапного приступа паники. Такая новая реакция на исчезновение прежде второстепенного в моей жизни человека тоже была хорошим поводом поразмыслить, но я решила сделать это позже. Я быстро сбежала по лестнице со второго этажа. В гостиной было пусто и тихо. Нет, он не мог просто уйти! Нет, нет, нет! Но моё внимание привлёк аппетитный запах яичницы, доносящийся с кухни. Я зашла за угол и с облегчением выдохнула. Эмметт не ушёл. Он… готовил мне завтрак? Каллен стоял у плиты в моём дурацком детском фартуке с принтом утёнка в бескозырке, и был так сосредоточен, что кажется, даже не заметил моего появления. Он так забавно выглядел, хоть фотографируй – двухметровый качок в фартуке маленькой девочки на моей тесной кухне – что я невольно рассмеялась. Вампир напоминал великана в мире лилипутов. Эмметт тотчас повернулся ко мне, лицо озарила ответная улыбка. Он ухмыльнулся, когда я покраснела от того, что это всё выглядело крайне неловко и как–то по–супружески – а–ля муж готовит любимой жёнушке завтрак в постель. – Я надеюсь, ты любишь подгорелую яичницу, Мисс Красные Щёчки? – весело пробасил он. – Конечно люблю, Мистер Большой Повар! – так же весело ответила я и мы оба рассмеялись. Эмметт протянул мне тарелку, и я села за стол, забравшись на стул с ногами и поставив подбородок на колени. – О нет, повар из меня, как из тебя – ищейка. Да и, признаться, человеческая еда воняет просто ужасно! – он скорчил рожицу, будто пятилетний мальчик, которого заставляют пить молоко с противной пенкой. – Ну конечно, это ведь не гризли… – ответила я, отправляя в рот яичницу. Она была на удивление вкусной, учитывая, что её готовил повар, предпочитающий другую кухню уже очень давно. Мы шутили и смеялись, изображая нормальную жизнь, пока я ела, а потом решили поехать в дом Калленов, чтобы поиграть в видеоигры. По дороге я немного нервничала, не зная, какой реакции ожидать от себя там, где началась и закончилась, как мне казалось, самая счастливая история любви с самым печальным концом. Но напряжение было лишь в самом начале, а затем Эмметт взял меня за руку и потащил в гостиную, где мы плюхнулись на огромный кожаный диван перед внушительных размеров телевизором и неистово сцепились в битве на джойстиках. Так что, как ни странно, воспоминания о другом человеке в этой гостиной и о других событиях постепенно бледнели, растворялись, будто теряли громкость, и в итоге были задвинуты далеко, в самый тёмный уголок моей израненной души. Вдоволь наигравшись, – кстати, я выиграла со счётом 5:3 на глазах изумлённого Каллена, – мы включили какую–то тупую комедию, кидаясь друг в друга попкорном и диванными подушками. Бросив взгляд на часы, я поняла, что целый день пролетел незаметно, и мне пора домой – делать уроки и готовить ужин для Чарли. Вот и сказочке конец, как говорится. Эмметт увидел грусть в моих глазах и поблекшую улыбку и поспешно сказал: – Если хочешь, можем отрываться здесь хоть каждый день! Я улыбнулась, хорошее настроение снова вернулось. – Ты ведь придёшь сегодня вечером? – выпалила я, не успев подумать. Закатай губу, Белла, он тебе не нянька, и, конечно, откажется: это как–то навязчиво и глупо. – Конечно! – просто ответил он и проводил меня до машины, пообещав прийти, как только уснёт Чарли. Я ехала к дому, подпевая трекам по радио и понимая, что моя жизнь, похоже, кардинально меняется.