10 месяцев спустя… Начало марта 1946 года…
После войны любому нужен отдых и время прийти в себя. Страны пережили столько стресса за эти годы, им бы не помешала кружка ромашкового чая. Британия не умеет выбирать для себя время чтобы отдохнуть, ему нужно здесь и сейчас. На небольшой отпуск в Фултон его подтолкнул бывший на тот момент премьер-министр Черчилль, будучи на отдыхе их пригласили в одно из учебных заведений, где Уинстон произнес речь о накипевшем за последние годы. Фултонская речь Уинстона Черчилля считается началом холодной войны. Текст речи не имеет столько смысла как высказанные Уинстоном тезисы в адрес двух сторон. В адрес США и Британского содружества он высказывался лестно, называя США сверхдержавой, которая принесет наконец-то везде мир. В адрес же СССР и коммунизма он высказывался не то что не лестно, он называл их новой угрозой для англоговорящих стран, высказывал мнение что Союз хочет лишь власти и распространения своей идеологии во всем мире. Он не хочет войны, он лишь жаждет повода показать свою мощь вновь, высказывался Уинстон. Сам США был свидетелем этих слов и вместе, конечно, с Британией поддержали его речь, но только один юный немец, на руках Штатов, не понимал всеобщей шумихи поднятой этими словами, на которые, кажется, СССР обиделся.15 лет спустя… Февраль 1961 года…
Утро, Берлин, весь город, каждая улочка, усыпаны пушистым белым снежком, он будто сиял в мёртвой мгле от света уличных фонарей, подменив на некоторое солнце, которое ещё долго не поднималась на небосклон. Берлин по обе стороны баррикад кипел жизнью, хотя и не только город, вся Германия и немецкий народ просыпались от очередной холодной темной ночи, а в это время на станцию вокзала в западной части города прибывал поезд прямиком из Бонна, столицы ФРГ в настоящий момент. Ещё только подъезжая к границам города пассажиры начали потихоньку просыпаться, они собирались поскорее покинуть вагоны состава, все кроме детей, они ещё нежились на своих матрасах, мирно посасывая от качки вагонов, а вместе с ними ещё одно прекрасное создание, правда не совсем ребёнок. Хотя ФРГ был ещё тем большим ребенком, по человеческим меркам он всё ещё должен ездить со своими опекунами или охраной, но по меркам стран он волен и сам навестить свою настоящую столицу и родного братишку. Когда уже почти все пассажиры вышли из вагона, встречая своих родственников, возлюбленных или друзей, этого юного немца будит проводница, так заботливо и нежно, словно мама, ведь оставить о себе плохое впечатление перед юным господином, сравнимо со смертью, она бы не простила себя за это никогда. Нервные навязчивые мысли девушки отвлекли сонные потягивания и громкий зевок. ФРГ уже ездил в Берлин каждые 3 месяца, дабы вновь увидеться с своим единственным кусочкам семьи. Хоть он и считал США, Британию и Францию своими родителями, но всё же для него ГДР был самым родным и близким. С ним он не боялся делиться любыми секретами то о детском и совсем взрослом поведении американца, то о мягких игрушках британца, с которым он часто спит в обнимку. Он не боялся пить с ним чаи, рассказывая о своём очередном путешествии куда-то далеко от привычного Бонна. Со своим братом он мог спокойно гулять по городу за ручку весело и вприпрыжку, ведь его братик всегда поможет подняться, если он упадет, всегда выслушает и никогда не предаст! Верно?.. Немец наконец-то открыл всему миру и проводнице свои небесно голубые глаза и тут же подскочил, быстро одеваясь в пальтишко, накидывая сверху шапку, шарф и сапоги, чуть не забыв и свой чемоданчик. Он пулькой выскочил из вагона, смотря на расцветающий в лучах рассвета город, пока его милое личико радовалась прохожим, спешащим на работу, радовалась небу, где ещё плавали звёзды среди облаков, радовалось снегу, по которому ступали его ножки, радовалось всему на свете, пока он держал путь в свою любимую пекарню за свежей выпечкой для себя и братишки. Там он, как и всегда, мило побеседовал с продавцом, рассказывая о мире за стенами Берлина, о всем его разнообразии и странностях, пока старичок накладывал ему побольше свежих угощений. Сразу после того, как ФРГ вручили покупки он направился в здание Рейхстага, которое он считал его очень красивым и большим, от чего всё никак не мог понять, почему оно используется только им для семейных посиделок с ГДР. Немец довольно быстро пешком добрался до заветного здания, и уже прогуливался по коридорам словно в первый раз, вспоминая как его сюда когда-то привёз Британия для своих переговоров с СССР, попросив привезти для своего немца его брата, чтобы он так рано не вникал в тонкости политики. Тогда у них и зародилась традиция встречаться в стенах этого здания и обсуждать всё, что произошло в жизни за время их разлуки. В очередной раз на глаза ФРГ попалась запечатанная дверь, когда он был здесь раньше, но с кем-то из опекунов, странная дверь вызывала у него уйму вопросов и тянула к себе, но его самоназванные родители запретили ему даже пытаться узнать, что за ней, сказав, что там водятся привидения и потом ему будут сниться кошмары. Чем старше ФРГ становился, тем больше росло его любопытство, однако он воспитанный прилежный мальчик и не станет идти против указа старших! Наконец парнишка дошёл до своего любимого места чаепития! Он конечно не знал, что было тут раньше, но его это так сильно не интересовало, как та самая дверь. Сначала ФРГ протёр везде пыль, затем отправился на небольшую кухню, сделанную для из посиделок, и поставил на конфорку чайник, вместе с тем он вернулся в "гостевую", достав все вкусности из пекарни, он разложил их на столе поровну, во избежание недопониманий. Вскоре он услышал звон чайника, поспешив снять его с плиты. После всех прелюдий ФРГ принялся ждать в окошке прихода братика. Тоже утро, но на другой половине Берлина. На всю комнату раздается треклятый звон от советского будильника, который по привычке отлетает прямо в стену, замолкая. Его хозяин, ГДР сонно стонет, потягиваясь, и только спустя пару минут поднимается с постели, бегло осматривая помещение, начал у себя в голове задавать самые бредовые вопросы, там ли он проснулся? Его ли это комната? И увидев мрачную серость красных стен и темной мебели из тёмного дуба, немец облегчено выдохнул и поспешил отправиться в ванну за водными процедурами. Эти водные процедуры отняли совсем немного его драгоценного времени, что оставалось до очередной важнейшей встречи. ГДР вскоре вернулся в свою спальню и начал одевать теплый красный свитер, тёплые чёрные штаны и свежие носки. После этого он направился на кухню, принявшись за лёгкий небольшой завтрак. Сидя за небольшим столом у окна, за ним была слышна лишь тишина… Может он рано проснулся? Вряд ли. Где-то всё же были слышны звуки жизни горожан, однако это всё ещё оставляло чувство пустоты и одиночества отдавались где-то на душе. Но ведь ГДР не один, у него ведь есть братец ФРГ, с которым одиноко себя почувствует разве что очень тоскливый, и конечно дядюшка Польша, который рядом с ним всю жизнь, а ничего для жизни ему больше и не надо, ни власти, ни мирового заговора, ни смерти, многого для его спокойной и идеальной жизни и не надо. Перекус прошёл быстро, всё равно скоро будет реальный завтрак в кругу небольшой семьи, однако у ГДР были и свои планы на сегодняшнее чаепитие, которые он хотел реализовать уже почти как месяц. Собрав для себя небольшую сумку, немец набросил сверху обычной одежды шинель, ушанку и обулся в потёртые валенки. Юноша поспешил выйти из своей квартиры на улицу, стараясь как можно быстрее добраться до своего брата. Солнце уже ласкало прохожих своими лучами, обнимая своим светом силуэты зданий. Народ в округе приветливо махал друг другу, желая всем хорошего дня. А в это же время состоялась столь желанная и долгожданная встреча, ФРГ со всей силы обнимал своего любимого братишку ГДР, стараясь поднять того ближе к солнцу и развеселить угрюмое лицо, однако только эти действия, вызвали у его братишки улыбку. — Как же я рад тебя видеть, братик! Столько всего хочу тебе рассказать! – чуть ли не пищал от радости ФРГ, утыкаясь своим личиком в грудь братца, на что получил заботливые хлопки по спине и тихий милый смешок. — Я тоже тебя рад видеть, братец. – тепло ответил ГДР, слабо обнимая братца ответ. Конечно эти объятия могли продолжаться вечно, если бы только дядюшка мороз не помешал их семейной идиллии. ФРГ, только заметив знакомый силуэт в окне, выбежал встречать братца совсем без верхней одежды, чем очень обеспокоил ГДР, он видел, как тело в его руках немного дрожит от холодного ветра, от чего в объятиях он старался согреть своего непутёвого братишку. На радость младшего из немцев его братик сам поспешил в здание, чтобы согреться, таща за собой и ГДР, попутно начиная о чём-то воодушевлённо болтать. Чаепитие проходило как обычно: каждый делился пережитым, жаловался на трудности, помогал братишке добрым словом, вокруг воцарилась приятная и уютная атмосфера, с чаем, сплетнями, булочками и печенками. Однако всё время монолога ФРГ о готовке, том как он мечтает самостоятельно испечь что-нибудь для брата, сам ГДР хотел начать другой разговор, чего братишка не мог не заметить, смотря, как его руки то тут, то там и всё же остановился, тихонько интересуясь: — Ты что-то хотел сказать, братик? – этим ангельским глазкам, смотрящим прямо в глаза ГДР, нельзя было отказать в ответе на вопрос, младший с трудом вздохнул, начав разговор с далека. — Братишка, слушай… Не замечал ли ты, что в руках своих «родителей» ты совсем марионетка? — Марионетка? Я? Я нет! Вовсе...! – ФРГ хотел возразить словам брата, но перед этим задумался, а может он прав? Немного подумав над этим, он притих и вскоре добавил – На самом деле ты в чём-то прав, я не так свободен в своем выборе, как хотел бы… — Но ты ведь такой свободолюбивый! Открытый к окружающему тебя миру! Но живешь совсем как на цепи… — аккуратно пытался подвести его ГДР к своей изначальной теме разговора. — Да, ты определенно прав… Знаешь, меня часто поражает то как много тебе позволяет дядюшка Польша! Хотя, по твоим словам, он хмурый и строгий! Но знаешь ли, у меня о нём складывается совсем другое, хорошее впечатление! Вот бы ты его как-нибудь пригласил к нам на чай! Ты столько о ваших с ним приключениях рассказываешь! – за время своих слов ФРГ успел поменять пару эмоций, активно жестикулируя, копируя США. — Я бы не назвал сбор ягод в лесу таким уж сильным приключением… - немного смущённо ответил ГДР от того как ФРГ приукрашивает для себя банальные и житейские вещи. — Но я никогда не был в лесу! А знаешь, так хотелось бы! Ты так описываешь его! Его запах! его атмосферу! Его… — Мы немного отошли от моей темы… в общем… как бы спросить… - резко перебил ГДР братишку, с трудом подбирая слова, чтобы ФРГ понял с первого раза и смог ответить, как можно быстрее. Но ничего умнее первых всплывших в голове слов он не придумал – Ты бы хотел поменяться со мной жизнями? Не навсегда! Ненадолго! Как насчет полугода?.. — Поменяться?.. А… а зачем?.. Вроде моя жизнь не так уж и ужасна.. Эхе... — Ты бы мог сам, лично, познакомиться с дядюшкой Польшей! Мог с ним сходить в лес, мог бы узнать каково быть мной! – ГДР говорил бодро и также воодушевлённо, как постоянно говорил его братик, стараясь его же уговорить. ФРГ надул щёчки и отвёл взгляд в сторону, думая о предложении братишки, взвешивая все за и против, мотая головой в разные стороны, в поисках ответа на вопрос. — Ну… Раз ты говоришь, что это всего на полгода… То в целом… В целом я согласен! Но всё же тебе это для чего? – ФРГ только сейчас задумался насчёт мотивации ГДР менять свою свободную жизнь, на жизнь такой как он марионетки. — Дело в том, что мне хочется… Мне хочется повидать мир! Мой лес для тебя, такой же интригующий, как и твои путешествия для меня! – ГДР не хотел говорить зачем именно ему нужно поменяться, что было отчётливо слышно в голосе, но не для его наивного ФРГ. — Хм, тогда думаю это равноценный обмен! Мы все получаем плюсы и не получаем минусы! Прекрасное предложение! Я согласен! – ФРГ протянул для рукопожатия руку, получив от братика руку в ответ, они узаконили между собой идею поменяться. Братья ещё какое-то время попили вместе чай, рассказывая о том, как нужно общаться с их окружением, чтобы их шалость не раскрыли раньше времени. После окончания чаепития близнецы поменялись одеждой и ФРГ тут же перед зеркалом начал нелепо парадировать братца, пока тот возился с пуговицами. — Я ГДР! Я хмурая-хмурая тучка! Я люблю своего братишку ФРГ и всегда буду с ним! Никогда не брошу! Хи хи! – ГДР даже тихо посмеялся с забавной пародии на самого себя, но потом спешно возмутился с нелепой пародии, под смешки брата. Кода ГДР всё же закончил одеваться, он поспешил сам одеть братишку в свою верхнюю одежду, чтобы он не заболел. ФРГ продолжал хихикать, уже от этого процесса, называя себя капустой. Но вот, наконец он готов отправиться в самое волнительное для себя приключение! ГДР тоскливо вздохнул и проводил его из здания, всю дорогу до границы поправляя его походку, его жестикуляцию и тон речи. Подойдя к заветному месту, делившему Берлин на двое, ГДР на прощание чмокнул братишку в лоб, пожелал хороших впечатлений и проводил взглядом, убегающего на другую половину братца. — Наконец-то я могу закончить свои исследования… - прошептал себе в губы ГДР, вернувшись обратно в здание, чуть дрожа от холода.