Начало ноября 1989 года…
В небольшой квартирке в где-то центре Берлина весело проводил время небольшой коллектив, состоящий из противников коммунизма на территории Восточной Европы. Почти все дружно пили пиво, закусывая чем попало, отмечая скорую победу над коммунистическими просоветскими режимами в своих странах. Кто-то из них слал этих коммунистов в могилу, кто-то заявлял, что вскоре и СССР придёт конец. Но среди всех только одна страна не разделяла общего веселья. Немец сидел с грустью и тоской в сторонке, рассматривая в своих руках что-то вроде семейной реликвии. Из этого огнестрельного оружия когда-то застрелился его отец, в попытке покончить с собой, не хотелось, чтобы кто-то ещё из его близких от него пострадал, однако этому желанию суждено не сбыться… Сердце в пятки убегает от мысли, что уже совсем скоро будет только одна Германия и нет другого способа это реализовать, если не смерть одного из близнецов.Начало мая 1945 года…
За окном была ночь, небо было затянуто грозовыми тучами, казалось что их масса настолько велика, что вот-вот и они обрушатся на Берлин, похоронив в себе как немцев, так и советских солдат. Совсем скоро кончится Великая война в Европе, а ведь всё так хорошо начиналось, вроде у них с Италией всё отлично получалось, Япония в союзниках, но видимо одного их благородного вида не хватало для победы. С этими мыслями сидел у себя в кабинете Третий Рейх. В своем последнем дневнике он писал что-то вроде предсмертной записки, посвящая весь текст своим детям, в надежде что его рукописи не сожгут и от него останется хоть малейшая частичка света, которую он бы без сомнений оставил для своих маленьких немцев. Зрение, ходьба, сон и даже рукописание — всё уже давало сильные сбои. Чтобы что-то разглядеть на документах и картах приходилось носить очки, иногда их с интересом рассматривали и его дети, когда в свободную минуту Рейх мог их навестить дома. Чтобы ходить приходилось по началу использовать трость, но ноги уже итак отказывают и приходиться сидеть в кабинете за работай, из-за чего видеть детей он перестал, а ввиду их малого возраста, они к нему прийти никак не могли. Чтобы банально поспать немцу приходилось либо изнурять себя голодом, либо травить себя ядами и таблетками. " Это не должно больше продолжаться, я не хочу больше так страдать, свою, пусть и не большую, жизнь я отжил… Как бы не было мне для самого себя это осознать, но я проиграл, в одиночку не реализовать всех моих грандиозных планов, опыта не хватает да и союзники оказались для меня слабоваты... Я умираю... Жаль я не увижу своих детей повзрослее, не услышу их первое слово, не помогу совершить первые шажки. Надеюсь они вырастут не похожими на меня, ведь всего этого я достиг сам, а не «удачными» генами… они вырастут, узнав о мне только самое плохое, но так ли плох как меня запомнят?.. Если бы не я, этот запад так бы и не смог получить столь сильный прогресс! Но стоил ли этот прогресс всех тех умерших людей? Зачем я заставил страдать свой народ? Как же я много вопросов задаю себе перед очередной попыткой уйти из жизни… Вот бы я родился обычным рабочим где-то в Мюнхене, познакомился с амбициозной красивой немкой, любящую свою родину, мы бы завели нормальную семью и у нас были бы чудесные дети… Ах дети, сколько же бед я на вас наваливаю… Простите меня. " Это были последние слова, написанные Рейхом в его дневник. Перьевая ручка предательски выпала из рук, однако решительности немцу было не занимать. С трудом он взял свой личный пистолет в руку, придерживая её другой, обе конечности тряслись и всё никак не могли сфокусироваться на своей цели, однако вскоре звучит выстрел, а с ним и грохот от упавшего тела.Несколько дней спустя...
Зал для заседаний, довольно просторное помещение, мало пострадавшее от обстрелов советских самолётом, потому союзники, одержавшие в войне победу, приняли решение собраться тут для принятия судьбы немецкого народа и всего с ним связанного. С трубкой во рту в зале заседала одна из держав, в ожидание своих товарищей, которые немного, но опаздывали к назначенному часу. В тоже время СССР ждал и своих людей, которым он приказал найти тело Рейха или то, что от него осталось, в добавок к этому он просил по возможности найти его пленного, по словам разведки немец до последнего не покидал Берлин, про то, что его заложник покидал город, новостей также не было, что сеило небольшую надежду на возможность поговорить. Союз размышлял над тем, какие территории он хочет себе под контроль и что скажет при встрече с тем, кого оставил страдать, бросив за ненадобностью. Витая в собственных мыслях,он не услышал цоканье каблуков и чьих-то шагов, а вместе с тем громкие голоса, обсуждающие что-то в очень эмоциональной манере. Первым, что почти выбил двери с петель ударом ноги, вошел США, за ним чуть ли не под ручку Франции шёл Великобритания. — А говорят, что англичане не опаздывают – угрюмо буркнул Союз, убирая трубку на стол к бумагам. От его слов США наигранно возмутился. — Я вообще-то не типичный англичанин и могу позволить себе...! – только начал оправдываться США, но его тут же перебили. — Простите нас за опоздание, господин СССР, у нас возникли небольшие трудности с... С Францией. – спокойно проговорил Британия, махом головы показывая на искалеченного и хромающего Францию, который опирался на трость Британии и на него самого. Половина головы была в окровавленном бинте, скрывающая один глаз, второй же был изрезан вокруг роговицы, будто его пытались выколоть, из-за закрытой одежды всех ран видно не было, но бинты сочились повсюду. СССР взглядом внимательно изучил увечья француза на серьёзность, вскоре кивнув в знак принятия извинений и жестом руки пригласил джентльменов сесть за стол. США поспешил занять место рядом с СССР, в то время как Британия устроился напротив США, а Францию усадил напротив СССР. Переговоры шли довольно спокойно, даже в столь разрушенном городе Британии удалось найти способ сделать для всех чаю, чтобы иногда отвлекаться от важных и тяжёлых тем. По началу все говорили о том сколько потерь понесли страны по итогу этой войны, по беглым подсчётам за время войны умерло 55 млн человек, СССР утверждал, что это просто немыслимые потери, США же театрально охал и ахал, лепеча о том какой это удар по экономике. Франция слезно мямлил о всех тех разрушенных прекрасных городах, какие объекты архитектуры подлежат восстановлению с нуля, в то время как его с трудом пытался утешить Британия, аккуратно вытирая слезы платком, который под нос ворчал о бесполезности Лиги Наций. — Эта организация не смогла справится со своей единственной задачей. Мы уже с вами, СССР, и с тобой, США, обсуждали новую организацию на нашей прошлой встрече. – холодно и с нотками отвращения к прошлому произнес Британия, упомянутые выше личности его поддержали, рассуждая над тем, как назвать их новый общий союз и как реализовать эту некую "Организацию Объединённых Наций". Прошли пара часов от начала переговоров, которые были по большей части забавой по скидыванию всей бумаги на простых смертных. За окном было уже темно и даже тихо. Союзники мирно пили себе чай, ведя уже светскую беседу о планах на ближайший месяц. Франция,не смотря на своё состояние, не мог сдержать самоироничных шуток: — Предлагаю всем отдохнуть в Париже! Немцы там точно не найдут себе места для засады! — США не смог сдержать истеричного смеха, даже Британия улыбнулся, краем глаза замечая напряжение со стороны Союза. Вдруг в дверь кто-то постучал. США умудрился от резкого страха свалиться со стулом на пол, а Франция и Британия приковали взгляд к ручкам, подготовив оружие для самообороны. Все, кроме СССР, насторожились, размышляя над тем, кто же может беспокоить их светские посиделки с чаем и имбирным печеньем? Сам же коммунист лишь тихо посмеялся, не теряя лица и со всей строгостью разрешил войти, он ещё по темпу и звуку шагоы в коридоре узнал своих людей. Один из солдат открыл обе двери, встав слева относительно стран, другой же встал с другой стороны. В дверном проеме вскоре показалась так желанный СССР гость. Польша был немного уставшим и сонным, однако взгляд был холоден и полон призрения в сторону всех присутвующих на переговорах. Внешне он был очень даже ничего, стильно одет, ухожен, даже и не скажешь, что он повидал войну. В своих руках он держал по два непривычно белых кулька. Сами кульки не так удивляли стран, они догадывались что внутри, но вот сам вид Польши их поражал, они представляли побитого бедного парнишку, который будет беспрерывно благодарить за спасение, а не того, чей взгляд готов их всех разом послать. — Почему он выглядит лучше США? Он тут вообще мучался?! Ой, а что это за мешочки у тебя, дорогой Поланд? – вдруг из приличия решил поинтересоваться Француз, тактично меняя своё активное удивление. Польша же молча, почти бесшумно, подошёл к СССР и США, аккуратно дав каждому по кульку. Свой подарок первым развернул США, предвкушая реализацию своих дальнейших планов, но увидев эти щечки, эти маленькие ручки, этот пушок на голове тот позабыл обо всем и расплылся в умилении, тут же показывая малыша Британии и Франции, после чего вновь уложил маленького немца себе на ручки, рассматривая это мирно сопящее личико. СССР же улыбнулся в усмешке с такой бурной реакции, после чего поспешил развернуть и свой кулек, его взгляд тут же наполнился теплом и любовью, своим грубоватым мозолистым пальчиком Союз провел по нежной детской щечке, стараясь не разбудить маленькое чудо. — Ну что это за прекрасные создания! Вы только посмотрите на них! Какая прелесть! – радостно залепетал США, однако вскоре Польше надоело лицезреть натуральное издательство над ребенком и он жестам приказал солдатам Союза действовать. Союзники не успели и глазам моргнуть, нарадоваться своим трофеям, как на их стол с характерным звуком упала кровавая тушка старшего немца. — Думаю этот факт очевиден для таких цивилизованных стран, но напомню это — его наследники. – сухо подытожил поля. Все понемногу успокоились, вспоминая ситуацию за приделами зала. Британия начал скептично изучать взглядом тело перед собой, прижав кулак к подборку, попивая свой чай с помощью второй руки. Франция неуверенно тыкал в тушу пальцем, проверяя Рейха на сознательное состояние. США покрепче прижал к себе спящее дитя, прикрыв ему глазки от этого кровавого месива в области головы, а СССР бегло поблагодарил солдат, тут же отдав приказ ждать его снаружи, но Польшу попросил остаться с ними. — А это вообще живое?.. – всё ещё не до конца понимая, спросил Франция. — И да, и нет, в сознании прийти он более не способен, но всё же он ещё дышит, до настоящей заслуженной смерти ему уже не долго, не волнуйся – спокойно объяснял Британия. — То есть никаких бумажек он для нас любезно не подпишет?.. – с досадой поинтересовался США, на что получил утвердительный ответ от королевства. — Раз это его дети, как утверждает наш дорогой Поланд… То… То почему только двое?! Я что, не заслужил по-вашему себе немецкой колонии?! Какой кошмар! – вдруг начал кричать Франция, на что получил три суровых взгляда от Польши, СССР и даже от США. – А! Всё, всё! Молчу, молчу… — Франция, во-первых, у нас тут дети, а во-вторых, не много ли ты просишь учитывая, что сам проиграл свои территории? И это ещё не смотря на мою помощь – дав хороший подзатыльник, прошипел Британия. — Да откуда я мог знать, что он пойдет через Бельгию? Я думал он не будет действовать как его предок в прошлый раз! – интенсивно оправдывался Франц. — Как по мне, этот очевидный немецкий ход мог и ты предвидеть, тебе ведь пока что ещё ни разу не помогли эти твои «естественные преграды» - недовольно ворчал США. — Ох, но ты только представь, откормить его, отрезать медленно, по одной конечности и скормить их ему же, в отместку за все мои страдания! – вдруг огласил Франция, сразу заметив на себе всеобщие взгляды полные шока и удивления — что? У меня что-то на лице? — Кто за идею не оставлять немца Франции в опекунство? – нервно спросил США, на что все, кроме Франции конечно же, подняли руки, поддерживая идею союзника. Франция по началу возмущался такому отношению к себе, но очередной подзатыльник от Британии привел его в чувства. Они просидели еще до рассвета, продолжив обсуждать будущий мирный договор. Вскоре все начали расходиться, запад естественно своей компанией, а Союз в сопровождении поляка. США не мог наглядеться на проснувшееся ранним утром солнышко, которое доверчиво тянула к нему ручки, улыбаясь во всю и агукая. Сзади шли, не отставая, британец с французом, где вновь первый придерживал второго, в то время как сам француз игриво шутил насчет очередного ребёнка на плечах его сердечного друга, вызывая у союзника легкие неуверенные смешки и румянец на щеках. В абсолютно другую сторону шли СССР, сложив руки за спину, подле него шествовал Польша, что нес спящего ребёнка, а за ними пара солдат в качестве охраны. Взгляд Польши всё время хотел повернуться назад на старых союзников, но знание того что за его спиной только солдаты отговаривало его от этой идеи. Ему хотелось сбежать, стать наконец-то свободным, но в тоже время в одиночку он даже при всем своем желании не смог бы восстановиться. Да и бежать ему было некуда, сплошь предательства и приходилось доверять всем подряд. Неожиданно с ним на немецком, не понятном для солдат языке, заговорил СССР: — Мне правда очень жаль, что тебе пришлось испытать столько пыток и страданий в плену, мне… — Не особо меня и пытали, да, первые пару недель что со мной только не делал этот Рейх, но потом ему это надоело, и я просто стал для прислугой, нянькой и в какой-то степени другом и психологом. – вдруг перебил Польша, называя немца другом голос предательски дрожал, ему вспоминались по настоящему счастливые дни его жизни, где он мог не беспокоиться о завтрашнем дне. — Вот как… Что же, мне тут нужно восстановить всю европейскую часть страны, плюс 16, повидавших жизнь, отпрысков, 17-ого такого маленького, так ещё и немца они точно загрызут и затюкают, что он слова сказать не сможет, а мне скажут, что язык наш ему сложен, так что прошу… Нет, приказываю тебе присмотреть за ним, пока у меня не выделиться для него свободная минутка… пожалуйста. – голос СССР был немного грустным, то ли от ещё большего понимания последствий войны, то ли от того что он бы сам хотел вырастить этого немца. — Ваши просьба и приказ, будут исполнены, не сомневайтесь во мне, Союз. – чуть посмеиваясь с неуверенного приказа ответил Польша, лукаво улыбнувшись ребёнку.