***
Ржавая посудина, по какой-то ошибке считающаяся кораблем, гремит болтами в космическом пространстве. Эггзи заливает в себя трижды перемолотую бурду. Урезанный бюджет повстанца на вкус как вонючие помои, и если бы не зверский голод, он никогда бы не притронулся к еде. Чарли на другом конце импровизированной столовой — длинного ряда самодельных скамеек без столов — ест кривенькой ложкой. Она тонкая, с росписью; таких никто не выдавал, и Эггзи подозревает, что это из личных запасов. Чертов артефакт эпохи былого величия. Когда еще на планетах было зелено, а род Хескетов процветал в своих снобских владениях. Сейчас ложка дряхлая и ненужная — впрочем, как они все. Бессмысленные кровопролитные схватки за клочки галапространства ломают много жизней. Эггзи ощущает жалость и торопливо щерится: — Ну и развалюха, — получается поспешно-ядовито, немного мелочно и фальшиво, но сойдет. В конце концов, серьезные события требуют срочных мер. А сочувствие к тому, кто тебе неприятен — это действительно серьезно. Неожиданно неприятно, можно даже сказать. Чарли медленно поднимает голову. Вертит ложку здоровой рукой, а механической показывает средний палец. — Найду блохастую смердящую собаку и назову твоим именем, — беззлобно обещает он, когда Эггзи поднимается и направляется к выходу. Равновесие во Вселенной восстанавливается на какое-то время.***
Ночью грохот в пузе космошлюпки мешает спать. Она строилась для спасения страждущих, но сейчас сама нуждается в реанимации. Эггзи сомневается, что это хороший знак. Кряхтя, он поднимается с койки, шнурует расхлябанные стоптанные берцы. Он не механик, но хорошо умеет пиздить оборудование во время рейдов. И сегодня у него есть немножко новых шурупов. В отсеке механика пахнет тухлыми яйцами, а палубой выше завывает старенький патефон. Они еле сводят концы с концами, но все еще вкладываются в поддержку командного духа. Люди любят развлекаловку, особенно — на пороге смерти. Они стараются им ее дать. Сомнительное, но достижение. Эггзи выкладывает снарягу на сваренный из листа металла стол и разворачивается, чтобы уйти. В коридоре сталкивается с Чарли; в этот же момент где-то сверху и справа гремит. Пол резко трясется, и это странно и стыдно, но они цепляются друг за друга и за обшивку, чтобы устоять. — Летательный аппарат медленно превращается в летальный, — зубоскалит Чарли чуть позже и никак не комментирует его хватку на своем плече. Эггзи думает, что не станет анализировать это сейчас.***
— Ты что, играешь в дартс? — осторожно уточняет Чарли на третий день бродяжничества между планет. На хвосте у сопротивления крупный бандитский косяк, космошлюпка держится из последних сил. В ее лоне люди вспоминают молитвы и шлифуют древки ружей. Если не удастся дотянуть до Пандоры — сдохнут прямо в открытом космосе, разбитые на щепки. Эггзи знает это, как и другие, но молчит. Он вроде как заделался в гуманисты. Чарли подходит ближе, пытаясь рассмотреть его в свете энергосберегающих ламп. — Ты что, играешь в дартс _шприцами_? — его голос становится на октаву выше. Эггзи пожимает плечами и улыбается. Не уточняет, что отжал шприцы у бортового врача, которая использовала их многократно для повсеместной вакцинации. Его способ хотя бы не влечет за собой заражение крови, и это человечно. Особенно в свете событий. Но Эггзи теперь скромник, не в его правилах трещать о своих подвигах направо и налево (но чисто между прочим, на прошлой неделе он в одно рыло ушатал лагерь на Прометее). Вместо этого он говорит: — Еще я пытался отключить гравитацию в этом отсеке, — и краем глаза замечает, как брови Чарли ползут к линии роста волос. Ох, ему нравится выражение шока на этом лице. И эти брови нравятся тоже. — Хочу ли я знать, зачем? — больше в пустоту, чем адресно, произносит Чарли. Его бледная кожа выгодно подчеркивает темные волосы и яркий блеск голубых глаз; он достаточно сильно заебался, но все еще умудряется выглядеть как особа царской крови. Не то чтобы Эггзи вглядывался, такое сложно не заметить. — Хотел съесть орешек в невесомости. Чарли жмурится, прикрывая лоб и переносицу ладонью, и до Эггзи доносится низкий стон. — Ты, блять, безнадежен, — тихо шепчет он. — Не удивлюсь, если мы помрем тут чисто из-за тебя. Эггзи фыркает, почти смеется. Это правда забавно, ведь они оба осознают свою бесполезность в полете. Бойцы, а не пилоты, они выполняют сейчас роль обшивки и еле находят себе место. Но все равно. Это забавно — то, что между ними. Как локальные шутки неплохих приятелей. — Спасибо за комплимент, — улыбается Эггзи, когда за Чарли со скрежетом съезжаются двери, и надеется, что его не услышали. Через пару минут мысль про приятелей кажется форменным безумием.***
Дни сменяются днями, они роют носом землю по планетам, выискивая ресурсы. Умудряются улизнуть от погони и вылечить раны. Чарли стягивает отросшие волосы замызганной ленточкой и помогает ему менять повязки на раздробленной кисти. Спустя время их посылают на Эдем-6 в поисках помощи. Они находят проблемы. — Один-один, — ржет Эггзи, отстреливаясь одной рукой из раскидистых кустов. Эдем-6 — непроходимая чаща, созвездие из болот и мужской солидарности. Даже они с Чарли умудряются стать несколько ближе. — Заткнись, — рычит Чарли без своей мехмахалки и переползает из-за одного ящика за другой. Эггзи мельком успевает оценить его тылы — а потом и розовое нечто, плюющееся градом пуль в сторону гневливых бандитов. — Розовый тебе к лицу, — выдает он, раскалывая череп кому-то из нападавших. Они окружены, но справляются, и у них есть время почесать языком. — Пистолетик под стать хозяйке. Чарли бьет кому-то лбом в челюсть, его девчачья пушка раскидывает пятерых, и он успевает бросить на Эггзи испепеляющий взгляд: — У него пять режимов стрельбы, придурок, — рявкает он. Словно в подтверждение пистолетик рыгает зеленой жижей, и следующий бандюган превращается в кислотную лужу прежде, чем делает шаг. Воу. Горячо.***
К привалу Эггзи добывает местное пойло: горькое, пахнущее как гниющие болота. Если не в рот, то пойдет вместо топлива. Чарли свежует какую-то пеструю тварь. Эггзи старается не замечать, как она дергается в его руках. — Прочистить тебе трубы после обеда? Чарли замирает, Эггзи тоже. Двойственность фразы повисает в воздухе, и Эггзи медленно, безумно осторожно (блять, она сейчас рванет) показывает пальцем на мехруку. Из проводков и поршней торчат веточки, видна ржавчина. Чарли становится менее напряженным. — С какого перепугу? — хмыкает он, и Эггзи понятна его недоверчивость. В прошлый раз он залил туда грязи, и Чарли несколько суток пришлось провести с одной рукой. Но он не будет так делать в масштабах нынешнего пиздеца. Он же не настолько безумец. Воздух электризуется. Эггзи берет дыхание: — У меня к тебе чувство, — произносит он, чтобы разрядить обстановку; добыча Чарли перестает трепыхаться. Чарли щурится. Глаза у него голубые как пиздец. — Какое? — Собственного превосходства. Чарли улыбается так неожиданно и естественно, что Эггзи почти теряется. А драка будет? Или ему ждать что-то другое? Чарли встает: — Ты что-то попутал, хоббит, — он выпрямляется в полный свой рост и упирает руки в бока, чтобы выглядеть массивнее. — Это я тебя во всем _превосхожу_. Эггзи фыркает, потом ржет в голос, и все становится как обычно. За исключением того, что ближайшие минут пять он чувствует легкое возбуждение.