Eye Genesis.

      — Смотри, смотри! Это же потрясающе! Нет, ну, ты видел?! А кнут видел? Классный, да?! — и эту тираду за последние минут десять Второй слышал уже примерно раз в сотый. Ах, да, ко всем этим словам стоит еще добавить восхищенно-счастливую мимику брата и необузданную лавину эмоций, бьющих через край. Через все края.       Такую гору чувств, причем выражаемых вслух чувств, Второй видел у брата впервые. За столько лет их общего сосуществования он впервые наблюдал всегда серьезного, рассудительного и слегка замкнутого в себе Первого на таком подъеме. Чтобы брат преобразовывал в слова все то, что находится в его сознании, все то, что он переживает, все то, что он испытывает, все то, чему радуется — это нонсенс. Обычно, чтобы добиться от старшего хотя бы одного созвучного словосочетания, требовался увесистый пинок, или затрещина, а тут его будто прорвало… Нет, никто не спорит, Второй был очень рад, что в жизни брата появились такие впечатления, которые он просто не мог сдерживать в себе, он был рад, что брат счастлив, он был рад видеть на его всегда угрюмом лице потрясающую улыбку. Не скромное еле заметное отклонение уголка губ вверх, а настоящую полноправную улыбку. Блин, да он и не помнит уже когда в последний раз видел, чтобы Первый искренне улыбался.       Да, он был рад за брата, и вполне бы мог разделить с ним кучу эмоций, но… Было два НО. Первое — причиной столь бурных эмоций и нескончаемого счастья являлся ничем не выдающийся рейнджер, в данную секунду отрабатывающий технику стрельбы по мишени примерно в тридцати метрах дальше от них, вниз по склону. Вторая причина, хоть брат и не говорил о ней открыто, да и не скажет никогда — это был человек мужского пола, понравившийся брату настолько, что при виде этого мужчины из всего словарного запаса у Первого оставались только девчачьи писки, визги, и неадекватный блеск в глазах. Хотя, дело даже не конкретно в том, что это человек, или мужчина, нет. Дело в том, что это существо абсолютно из другого мира, из мира, с которым контактировать им строго-настрого запрещалось. И… именно это существо, а не Второй вызывали у брата шквал эмоций.       — Господи… — перекатившись на спину, выдохнул Второй. На его взгляд, изучать голубое небо с пушистыми белыми барашками облаков было уже гораздо занимательней, нежели наблюдение заурядной личности внизу. Но солнце слепило в глаза, и веки смыкались сами собой, погружая сознание в теплую негу. Теперь осталось только расслабиться и наслаждаться звуками окружающей природы: пением птичек, легким дуновением ветерка, шепотом крон столетних исполинов, и… блин! И выстрелами, оглушающими выстрелами снизу. Надоело! С братом все понятно, тот не мог оторваться от созерцания собственной пассии, но младшему уже до ужаса осточертело здесь валяться. Все тело было уже равномерно помято, и как не ворочайся, изображая сосиску на гриле, а ничего уже не помогало. Хотелось домой, хотелось есть. — Когда это уже закончится?! — удрученно прошептал он себе под нос, так, чтобы не услышал Первый. Его рассказы о прекрасном принце в форме рейнджера, с пистолетом и двумя длинными кнутами, проживающем в небольшом районе в двух шагах от Eye, Второй терпеть уже не мог, и именно по этой причине, исходя из принципа — лучше один раз увидеть, чем у тебя отвалятся уши и вытечет мозг, он и отправился сегодня с братом на смотрины принца. И на практике оказалось, что два шага — совсем не два, а приличное такое расстояние в несколько сотен километров, но Второй старался утешать себя мыслью, что, если он оценит рейнджера воочию, то брат, наконец, заткнется. Ну, вот, теперь все: пришел, увидел, оценил, пора возвращаться обратно. Второй выполнил свой долг, и теперь хочет домой. — Да, да, я все видел, все на самом деле потрясающе! И кнуты классные, и сам рейнджер, идем уже, — Второй вновь сменил положение — перекатился на живот и, упершись на согнутые локти воззрился на пассию брата. Ничего необычного, парень, как парень… ну, может, слегка симпатичный. Непонятно, что так привлекло в нем брата. — Идем. Если отец увидит, что нас нет, то точно прибьет, — младший оторвался от земли, но так, чтобы оставаться незамеченным со стороны рейнджера, и потянул брата за руку. — Давай, хватит слюни лить, идем.       — Он тебе не понравился, да? — Первый, наконец, принял вертикальное положение и отряхнул вещи от пыли и травы.       — Слушай, ну, какая разница, нравится он мне или нет?! Главное, что ты от него в восторге, — Второй мило улыбнулся и, резко развернувшись, направился вдаль по дороге, стремительно удаляясь от выстрелов. Первый еще раз взглянув на объект вожделения, поспешил за братом.       — Да, наверное, — бросил он на ходу. — Хреново все это…       — Что не так? — Второй обернулся, продолжив путь задом наперед, одарил брата непонимающей улыбкой.       — Ты же знаешь… — еле слышно ответил парень, понуро опустив голову. — Он тут, в мире людей, а мы там, — кивок головы указал в сторону возвышающегося вдалеке пика высокого массивного здания. — В мире… — подбирая нужное слово, Первый запнулся.       — В мире монстров, что ли? — не выдержав, Второй рассмеялся в голос, но уловив унылый настрой брата, моментально захлопнул рот. — Знаешь, всякое случается. Может, получится так, что твой ковбой сам туда угодит, — и он тоже кивнул в сторону здания. — Правда, же? Неизвестно, как повернется судьба, — младший развернулся по направлению пути, а Первый лишь молча кивнул в ответ.       — Да, все может быть, — спустя несколько минут тишины, выдал старший. — Только, он не ковбой, — легкая улыбка коснулась его губ.       — Что? — недопонимая, переспросил младший.       — Он не ковбой, он — рейнджер, — повторил Первый.       — Аааа, ну, ok, — усмехнулся брат. — Твоему рейнджеру прическу бы сменить на более современную, и стиль одежды поменять, и выглядел бы он тогда прямо очень ничего, — и снова слова сопроводил откровенный смех, но с абсолютно чистыми эмоциями.       — Да, наверное, — словно заезженная пластинка, вновь протянул Первый и, достав из кармана сигареты, закурил. Зажав фильтр тремя пальцами, спрятав саму сигарету в ладони, он шумно с наслаждением затянулся, блаженно прикрыв глаза.       — Привет, — стрелки часов только-только перевалили за девять утра, но Второй уже, впрочем, как и всегда, был бодр и захлебывался позитивом и жаждой деятельности.       Влетев в кухню, словно торнадо, совершенно не обращая внимания на происходящее вокруг, будучи увлечен исключительно кипящим хаосом в собственной голове, парень метнулся к навесному шкафчику, изымая на свет нечто совершенно непотребное, безумно яркого, но жизнерадостного оттенка. Да, миска, неоново-желтого цвета, в миг разъедающая сетчатку глаз, даже если смотреть совсем издалека и под большим наклоном. Хотя, по мнению Первого, данный безумный колер вполне соответствовал характеру младшего: взрывному, опасному и агрессивному.       Заполнив неординарную во всех смыслах посудину чуть ли не до краев кукурузными хлопьями, добавив с избытком молока, Второй бахнулся за стол напротив брата. Деловито перемешав всплывающие пластинки, с интересом отправляя их на дно, закинул увесистую порцию в рот, и только после этого поднял взгляд на притихшего старшего.       — Привет, — поймав на себе взор брата, Первый словно выйдя из задумчивости, поздоровался и обронил натянутую улыбку.       — Все в порядке? — так и не удосужившись прожевать хлопья, незамедлительно отреагировав на тон старшего, Второй полностью переключился на парня.       Чрезмерной активностью Первый никогда не отличался, но и видеть его в таком состоянии как сейчас, младшему шанс еще не предоставлялся. Впрочем, все когда-то бывает впервые, так же, как недавний шанс наблюдать невероятный подъем его настроения. Несмотря на то, что парень подал голос, и даже попытался выдавить из себя улыбку, от реальности он был отрешен на все сто процентов. От тарелки он не оторвался, и взглянуть на брата не пожелал, он просто продолжил бессмысленно размешивать собственный завтрак. И, судя по выражению лица Первого, нечто сугубо катастрофическое произошло в его разуме, и катастрофа эта была таких масштабов, что не отпускала ни на мгновение.       Да, немного поникшее и угнетенное состояние в поведение Первого, младший заметил еще накануне вечером, после того, как брат вернулся с прогулки, но особого значения этому не придал. Второй прекрасно понимал — старший в очередной раз выходил в город, ходил проведать своего ковбоя, и теперь, скорее всего, вновь впал в печаль от осознания невозможности каких-либо отношений между ними. Но с этого момента прошло часов двенадцать, и Первого уже по всем канонам должно было отпустить, к тому же, скоро обед, и насколько помнит младший, к обеду у брата настроение всегда летит вверх, и причиной тому — предстоящая встреча с ковбоем, пусть даже и на расстоянии. Только вот, на этот раз состояние старшего оптимизма не внушало.       — Солнце? — прожевав, наконец, все распиханные по щекам хлопья, проглотив их, снова обретя возможность выражаться более внятно, Второй с тревогой попытался заглянуть в потухшие серо-голубые глаза, но брат еще сильнее склонился над тарелкой, полностью закрыв обзор. В ответ — тишина, и тишина эта моментально заставила покрыться холодным потом. — Солнце?! — повысив голос, повторил парень, но ответом его опять-таки никто не удостоил. И в момент откинув ложку, Второй подскочив со стула, тряхнул брата за плечо. Первый слегка отшатнулся, но лицо поднял, продемонстрировав бледную, как мел кожу и красные слезящиеся глаза.       — Ну, чего разорался?! — как и следовало ожидать, старший отреагировал по-своему — агрессией.       — Что случилось? — шокированный слишком несвойственной для брата внешностью, младший моментально осел обратно на стул. Сердце екнуло, а сознание в секунду пропустило безграничное количество возможных причин, и все равно ни одна из них никак не смогла бы оказать такое давление на Первого. И от осознания самых наихудших вариантов, сердце екнуло еще раз, но куда более сильнее и гнетуще. — Ты плохого себя чувствуешь? Болит что-то?! — тревога пульсировала в голове единой сплошной волной, а цвет лица самого Второго стремительно терял краски, и спустя несколько мгновений получил полное сходство со сметаной.       — Нет, нет, со мной все в порядке, — Первый попытался отмахнуться стандартной фразой, продолжив меланхолично елозить ложкой в тарелке, даже не поднимая взгляда, но быстро понял, что на этот раз не прокатит. — Рэйнджера вчера застрелили… — слова дались с неимоверным трудом, никогда еще ему не приходилось пропускать сквозь собственное сердце такие ощущения и эмоции, и уж тем более выражать их вслух. Как вести себя в подобной ситуации он понятия не имел, к тому же рядом с братом, но четко осознавал — на этом точка, дальше ничего нет, все рухнуло, так и не успев начаться.        Да, ничего не было, и быть не могло, но несмотря ни на что, он чувствовал сейчас до жути неимоверную пустоту. Непроглядную, давящую, угнетающую, скромно, тихо, но уверенно нагнетающую катастрофические мысли. Мысли, к которым отец всегда запрещал склоняться, что бы ни произошло в жизни. Отец всегда говорил, что нужно держаться, невзирая на все невзгоды, невзирая на все проблемы, трудности, неприятности. Все это временно, все это пройдет, станет легче, только ни в коем случае нельзя унывать и предаваться отчаянию. Нужно идти вперед, напролом, нельзя сдаваться. Но… он не мог. Из сложившейся ситуации выхода не было, идти некуда, все, точка, тупик. Все рухнуло, рассыпалось от нескольких грамм стали. Что-то щелкнуло в сознании, что-то важное, непознанное раньше. Нечто, с чем ему придется идти дальше по жизни, но… он не понимал как.       Резко откинувшись назад, на спинку стула, Первый закинул ноги на край стола, устремил взгляд к потолку. Пальцы вытащили из кармана смятую пачку сигарет, откинули крышку, потянули одну за фильтр, поднесли к губам. Чиркнул кремень зажигалки, высекая слабое оранжево-голубое пламя. Глубокий вдох наслаждения и тонкая дорожка сизого дыма взметнулась к потолку, сигарета спряталась в ладони, удерживать ее за фильтр остались лишь три пальца. Курить на кухне строго воспрещалось, но младший промолчал. То, что он наблюдал в данное мгновение, для брата являлось откровенной трагедией. Трагедией небывалых масштабов для существа, которое всю свою осознанную жизнь провело в стенах Eye, для существа, которое только-только начало понимать, что и за их пределами существует жизнь: яркая, сказочная, красивая и обворожительная; для существа, мечты и желания которого окончательно разлетелись на осколки.       — Оооо… — Второй соприкоснулся спиной с мягкой спинкой стула, скрестил руки на груди. — Хреново это, — лицо его внезапно озарилось легким мыслительным процессом, но, видимо так и не придя к логическому заключению, младший вновь открыл рот. — Что делать будем? — Первый в ответ откинул голову назад, самозабвенно выпустив очередную порцию дыма в потолок, и как можно более безразлично повел плечами.       — Понятия не имею, — спустя пару минут молчания, когда младший успел уже подумать, что вопрос его перешел в статус чисто риторических, напущено меланхолично выдал старший. — Я растерялся… — глубокая затяжка и такая же глубокая дрожь в голосе. — Я все видел, все на моих глазах произошло, но… Но я даже с места сдвинуться не смог, я ничего не успел сделать… не смог. Какой-то псих ему пулю в лоб пустил, а я не успел его спасти, не успел предотвратить все, хотя мог, — потрясение и переживания парня были настолько мощными, что как он ни пытался скрывать эмоции, а ничего не получалось. Голос дрогнул, потом еще раз, и снова, и скрывать дальше уже просто не было смысла. И Второй четко осознал — все еще хуже, чем он мог представить. — Я… Я не знаю, что делать! — одним резким движением Первый скинул ноги со стола, согнулся пополам, закрыв лицо ладонями. Младший раздумывая, молча взирал на брата.       — Отца попросить? — в голову нагрянул единственный действенный вариант, но не сказать, что самый легкий.       — Нет, — старший отрицательно покачал головой. Оторвавшись от ладоней, парень с отчаянием и злобой швырнул окурок в собственную миску с завтраком, и теперь, бессмысленно наблюдал за его перемещениями. — Исключено. Он еще и меня рядом зароет, если узнает.       — Аз? — еще один вариант, но хуже первого, наверное.       — Еще хуже. Этот даже разбираться не будет.       — Не скажи… — Второй задумчиво качнулся на стуле. — Аз эпически непредсказуемое существо, может отреагировать как угодно.       — Вот именно. Нет, — Первый еще раз покачал головой. — Можно же никого и не просить, — да, в данный момент он совершенно не отдавал себе отчет в том, что все не так просто. Это был вариант, доступный вариант, и в его разуме сейчас он сложился просто в идеальный. — У отца есть вакцина, я знаю в каких боксах она хранится, знаю как их открыть, знаю как она выглядит… Пока это — единственный выход.       — В таком случае, отец точно тебя убьет, — в воображение Второго моментально пронеслась яркая картинка всех возможных последствий, и он усмехнулся. Хотя, стоило признать, что старший прав, и это пока единственный вариант. Но куда потом девать тело?! Тот еще вопрос.       — Да и хрен с ним, — Первый оторвался от созерцания непотопляемого окурка, одарив младшего взглядом истерички после бессонной ночи. — Зато рэйнджер будет жив.       Второй тяжело вздохнул, но диалог на этом застопорил. О чем можно разговаривать дальше, если и так все понятно? Но все же от беседы отвлекло нечто иное, нежели ее тупиковая точка. Со стороны арки в кухню послышался еле различимый шорох. Может, конечно, и показалось, но для проверки, так на всякий случай, младший намеренно погрузил комнату в полнейшую тишину, обратившись в слух.       — Зед? — слегка повысив голос, парень устремил свой вопрос в сторону входа.       Да, не показалось, шорох на самом деле присутствовал, и буквально через миг промелькнул и сам его источник. Невысокого роста хрупкое существо в секунду скрылось из вида, спрятавшись за выступом арки, хотя и присутствие свое полностью рассекретило. Деваться было некуда: отступать назад — слишком нелепо, прятаться дальше — еще более некрасиво.       — Извините, — выбравшись из своего укрытия, существо предстало перед глазами ожидающего Второго. Длинные, напрочь лишенные пигмента волосы, стянуты в тугой хвост на затылке, полное отсутствие макияжа, в момент выдавшее подлинный возраст, потрепанные шорты и майка, повисшие на угловатой фигуре. Скромно сложив руки за спиной, опустив взгляд подернутых белой поволокой глаз, девушка тихо продолжила. — Не подумайте, я не подслушивала, — мысленно подбирая слова, она переступила с ноги на ногу. — Я хотела позавтракать, но еще в коридоре услышала ваши голоса… а подойдя ближе, поняла, что мое присутствие сейчас будет лишним, но уйти не успела, — на этот раз дама нервно перекатилась с носков на пятки, и обратно, в точности повторив излюбленное движение отца. Но ни уходить, ни поднимать взгляд на парней, она не спешила.       — Ладно, все в порядке. Иди, завтракай, — кивнув девчушке в сторону шкафов, Второй вновь качнулся на стуле. Первый же, остановив взор на окурке, хранил молчание. Девушка кивнула головой, но с места не двинулась.       — Понадобится не одна вакцина, — переступив порог кухни, тихо, будто себе под нос, прошептала девушка.       — Что? — полностью покинув прерии собственных мыслей, младший обратил все свое внимание на сестру, старший же лишь приподнял голову, прислушавшись к ее словам.       — Если вы хотите не гниющее, полностью разумное и функционирующее существо, а не морфа первого класса, то потребуется не одна вакцина, а три, — Зед нервно перебирала сцепленными в замок пальцами. — Кому, как не мне это знать, — голос стих, но девушка все также стояла на месте, не сделав и шага.       — С этим не поспоришь, из всех нас, ты лучше всех осведомлена о вакцинах, — с размаху изменив наклон стула, Второй со всей силы бахнул двумя ножками об пол, приняв нормальное положение. Мысленно он уже принялся за подсчет всех «за» и «против», попутно перебирая варианты изощренных наказаний, которые незамедлительно последуют от отца. «Против» преобладало, а наказания устрашали, но стоило только взглянуть на поникшего брата, как все сразу становилось на свои места. Херовые места. Очень херовые места. Ну, не мог он оставить все так, он же прекрасно понимал, что не поддержи он сейчас старшего, то тот возьмется за дело сам, и ничего хорошего из этого точно не получится. Не факт, конечно, что даже, если сам Второй поможет, то все выйдет удачно, но по крайней мере, получать будет Первый не один. Короче, брата в столь плачевном и упадническом состоянии он оставить не мог. Всегда должны быть вместе, помогать другу другу во что бы то ни стало, поддерживать друг друга во всех ситуациях — слова отца. Так вот, ситуация есть, и, следуя всем наставлениям, младший должен поддержать старшего и помочь тому в его откровенно идиотских начинаниях. Не факт, что у них получится то, на что они будут рассчитывать, но… поехали! — Дальше, — заинтересованно произнес он, рассматривая тщедушную тушку девчонки.       — Я могу помочь. Я знаю все вакцины, я знаю в каком порядке их надо колоть, я умею рассчитывать дозы, — нервничая, девушка принялась ковырять заусенец на одном из пальцев, было больно, но отрезвляло, отвлекало, помогало мозгу не путаться, не забывать слова, подбирать их правильно, по смыслу. — А еще я знаю код лаборатории, — в довершении прошептала она и взглянула на Второго мутно-белым взором.       Младший, одарив старшего мимолетным взглядом, задумчиво почесал затылок. Первый, судя по всему, согласен сейчас был на любой кипишь, только бы вытащить свою пассию из могилы и, скорее всего, даже на сделку с дьяволом.       — Тебе что с этого? — оценив состояние старшего, младший вновь переключился на блондинку.       — Ничего… — девушка пожала костлявыми плечами, и тон ее в этот момент был абсолютно спокойным и уверенным. — Я просто хотела помочь. Ему же плохо… Зачем страдать, если есть возможность избежать этого? — выражение лица существа приобрело небывалую серьезность, такую, что у Второго по спине пронесся гадкий могильный холодок, и разум его в секунду обнаружил, что девчонка не настолько хрупка и беспомощна, насколько хочет казаться, так сказать, увидел ее с другой стороны.       И все бы ничего, но присутствовал в этом все еще один неприятный момент — девчонка была любимицей Аза. Парень всегда во всем потакал ей, оберегал, как зеницу ока, даже находясь на расстоянии, и случись что — Зед никогда не останется виноватой, все вокруг понесут ответственность, но только не она. В чем конкретно заключается причина столь нежных отношений, Второй, хоть и догадывался, но точно не знал, и доверять девчонке здраво опасался.       — Не волнуйтесь, я никому не расскажу, — словно прочитав мысли младшего, выдала Зед. — Я же не совсем идиотка. Хотя, все равно же все узнают… вы же его сюда приведете. Больше некуда. Я права? — существо, наконец, сдвинувшись с места, практически невесомо прошлепало босыми ногами по кафелю и, опустившись на стул рядом с Первым, сложила руки на столе, ожидая всеобщего заключения.       — Надо узнать когда хоронят, — проигнорировав последние слова сестры, младший взглянул на Первого. — Его же не кремируют, надеюсь? — тон его моментально приобрел катастрофический вес опасения, а выражение лица преобразилось, выдав излишнюю напряженность.       — Нет, — отрицая, старший качнул головой, попутно прикуривая новую сигарету. Надо сказать, что курил он почти всегда, почти везде, одну за другой, а в последнее время увидеть брата без сигареты, младший мог только, когда тот спит, и то не всегда. — Слава Богу, нет, не кремируют. Похороны сегодня. На Восточном, — слова взлетели вместе с клубом дыма к потолку.       — Уже полдела. Время знаешь? — старший вновь ответил молча, вновь качнув головой, но уже соглашаясь. — Я с тобой пойду, одного не пущу. Надо запомнить место. Ночью достанем вакцину из лаборатории и, если все получится, двинем туда, — пальцы его отбили дробь по собственной же руке.       — Спасибо, — с губ Первого в очередной раз сорвалось сизое облачко.       — За что? — поднявшись из-за стола, младший, усмехнувшись, направился к кофеварке. — Не бросать же родного брата в любовных мучениях, — еще одна усмешка скользнула по его лицу. — А теперь я все же хочу кофе, иначе так и буду весь день существовать трупом, — достав чашку, своей позитивностью и яркостью ничем не уступающую миске, Второй наполнил ее до краев терпким дымящимся напитком и вернулся на место. День, похоже, будет долгим и не особо приятным.