Eye Genesis.

      Вечер на удивление выдался тихим и спокойным, подобных ему, пожалуй, не случалось уже давно. И не воспользоваться этим моментом Ангел никак не мог. Когда за окном моросит мелкий противный дождик и на улицы наплывает усыпляющая белая мгла, а припозднившиеся редкие прохожие стараются как можно быстрее преодолеть мерзкую слякоть и оказаться в уютных теплых квартирках, становится так тяжело отказать потрескивающему камину и бокалу отменного виски. Тем более, есть что отметить.       Осень. Осень наконец-то вступила в свои права. Ангелу нравилось это время года: сонное, размеренное, ленивое, убаюкивающее и красочное. Да, он любил разноцветье, не яркое — приглушенное, но на фоне увядающей природы, обретающее новую жизнь, дарящее надежды, обрекающее на фантазии, мечты. Последний, решающий, прощальный рывок перед полным анабиозом, перед холодным заснеженным сном. Сном, дающим силы, возможность отдохнуть, отстраниться от всего мирского, мелочного, от всех забот и проблем. Просто уснуть, глубоко и надолго, чтобы через три месяца вновь возродиться, раскинуться сочными красками над планетой, разбудить каждого ее обитателя, разбудить каждую ее частичку.       Мда… В природе все так просто, но так восхитительно. С истинной жизнью же не все так легко. Забыться теплым, уютным, расслабляющим, а главное — спокойным сном, Ангелу никто не позволит. Хотя, и не спеша сновать по улицам в такую слякоть и сырость ему было совершенно ни к чему. И работа, и жизнь, и дом — все это Eye. Для него Eye — это вселенная. Великая корпорация и есть его жизнь, один из смыслов его существования. Ну, и конечно же еще дети.       Его прекрасные, великолепные творения. Идеальные творения. Практически идеальные. Но сегодня Корпорация достигла, наконец, результата, к которому стремилась долгие годы. И результат этот был совершенен. Ни единого изъяна, практически абсолютная неуязвимость, сверхъестественный разум, совершенная уникальность, неимоверная скорость, исключительная сообразительность, стопроцентная способность приспосабливаться и выживать в любых экстремальных условиях, возможность и защищаться, и атаковать без страха, полное отсутствие чувств, сострадания, зависти. Абсолютное превосходство над человечеством. Идеал будущего планеты. Рядом с ним любой морф покажется несущественной блохой.       Да, его дети восхитительны, сильны и умны, но… Как и все непоколебимое, имеют свои уязвимые места, к сожалению. Хотя, это ничего, мелочи, с этой проблемой они справятся, они же — дети Ангела.       Именно поэтому, глава огромной Корпорации и позволил себе сегодня немного расслабиться, так сказать, отметить потрясающее окончательное преобразование своего последнего творения, поднять пару бокалов в его честь. Сегодня его младший сын приобрел второй день рождения, его любимый и обожаемый ребенок родился во второй раз. И Ангел очень гордился и собой, и сыном. Они сообща смогли все перенести, смогли дойти до конца, смогли преодолеть все трудности и сложности, и все вместе вступили в новую эпоху собственной семьи. Да, Ангел никогда не бросает слов на ветер — его дети любимы им, даже несмотря на некоторые проблемы, возникающие на пути их развития. Переходный возраст и дрянной характер бывает же у всех, и родители терпят, покорно ожидая, когда чадо подрастет и наберется ума. Он опекал и оберегал их, избаловал до невозможности, но своего добился. Они — единое целое, они должны невзирая ни на что держаться вместе, они — одна семья, они — сила и мощь. Держаться вместе — это дети знают четко, всегда защищать своих и, что бы ни случилось не бросать друг друга. Таких, как они больше нет в мире, они единственные, и должны держаться друг друга.       Тем временем, циферблат на стене отсчитал одиннадцать ночи, а морось за окном никак не желала отступать, лишь усиливаясь. Но вопреки унынию природы, Ангел удобно разместился в мягком кресле личного кабинета на сто двадцатом этаже Eye. Вместо трели маленьких, но холодных капель, помещение медленно затягивало умиротворяющей перепалкой тлеющих в камине поленьев. Убаюкивающее тепло и мелодичные нотки классики уверенно, настойчиво обволакивали сознание блаженством, погружали мужчину в состояние нирваны, а крепкий приятный напиток во сто крат усиливал удовольствие. Жестикулируя свободной кистью, словно смычком, управляя видимым исключительно ему оркестром, Ангел, откинувшись на спинку кресла и прикрыв глаза, млел от выпавшего шанса выдохнуть.       Но, к сожалению, мнимое счастье, каким бы желанным оно не являлось, не длится вечно. Внезапно раздавшаяся оглушающая сирена в миг спугнула блаженство, ворвалась в сознание, словно торнадо, разметала всю негу по углам, заставила сердце дрогнуть и забиться в ускоренном ритме волнения и тревоги.       Распахнув глаза, мужчина опустил воображаемый смычок, взгляд голубых глаз упал на заходящуюся в истерике красную лампочку над дверью. На учебную тревогу не похоже, к тому же уже довольно поздно, какой идиот будет среди ночи проводить учения?! По спине ледяной каплей скатился ужас от осознания возможных причин завывающего сигнала. Но это не заставило мужчину двинуться с места, всего лишь немного подавшись вперед, он прислушался к звукам за дверью, ожидая оповещения по внутреннему коммуникатору. Но система голосовой связи таила тишину, а вот из-за двери через несколько мгновений донесся топот десятков пар тяжелой обуви.       — Что за хрень?! — встревоженно прошептал Ангел себе под нос.       Остатки алкоголя в бокале молниеносно переправились в организм мужчины, оставив во рту приятное послевкусие горького миндаля, и тело отозвалось блаженным теплом. Пустая тара с грохотом вернулась на стол, Ангел резко подскочил и, как был в затертой чуть ли не до дыр серой футболке и старых джинсах, так и выбежал в коридор. Да, сказать, что за пределами его кабинета царили тишина и спокойствие, точно никак было нельзя. В один миг мимо растерявшегося босса пронеслась пара десятков солдат, замурованных от кончиков волос до пальцев ног в боевую амуницию. К удивлению, процессию замыкал главный сотрудник лаборатории, на ходу застегивающий явно прихваченную на скорую руку рубашку. А вот этот момент был уже совсем неприятен.       — Что происходит?! — силясь поддерживать скорость движения и не отставать, босс, недолго думая, присоединился к врачу.       — А6, — на бегу проронил мужчина. — А6 внезапно вышел из-под контроля. Положил несколько штатных.       — Что?! — голос Ангела взорвался паникой и негодованием. — Почему мне не сообщили?!       — Не знаю, босс, меня там не было, — запыхавшись, мужчина остановился около лифта в то самое время, как впереди идущие вооруженные солдаты оккупировали лестницы. — Может, испугались, а может, решили, что это без надобности, общую сирену же врубили, — согнувшись пополам, упершись руками в собственные колени, человек пытался отдышаться.       — Вы, что, совсем ахренели?! — ярость босса нарастала буквально с каждым словом сотрудника.       Хотя, такие эмоции, как ярость и агрессия были совершенно чужды для Ангела, но в данный момент они совместно, крепко сжав руки друг друга, неимоверно больно пронзили сознание, вызвав острое желание прибить сначала согнувшегося в двух шагах справа врача, а затем добить тех, кто смог навредить его творению так сильно, что тот напал на сотрудников. Да, да, именно так. Босса нисколько не волновало количество трупов в блоке на несколько десятков этажей ниже, и не волновало то количество трупов, которое вполне может образоваться пока они с врачом спускаются туда. Главной и единственной фигурой во всей картине для Ангела оставался А6. Исключительно невредимость Шестого, исключительно его душевное равновесие являлись сейчас для мужчины наиважнейшим фактором. Что можно было такое сотворить, чтобы довести ребенка до подобного состояния?!       Спустя несколько длительных мгновений и сто шестнадцать этажей, двери лифта распахнулись на четвертом этаже, явив взору мужчин еще более неприятную обстановку, нежели они могли представить. Коридор, разделяющий прибывших и бокс А6, по обе стороны сплошь был усеян солдатами, готовыми в любой момент открыть огонь по противнику. Но они не учли одного — А6 абсолютно не являлся для них противником, скорее уж наоборот. Солдаты станут для него мишенями, или лучше сказать — игрушками. Такими маленькими никчемными оловянными солдатиками, которые даже не успели бы коснуться пальцами спусковых крючков. Ну, а что поделать? Все дети разные, у каждого свой характер. Кто-то любит созидать, а кто-то разрушать, одни — сильные, волевые, вспыльчивые, другие — флегматичные, пассивные, спокойные. Но в этом детям Ангела повезло не особо, большей своей частью они не были похожи на уравновешенного отца, характеры у них, как на подбор оказались сложными и взрывными. Но… выбирать тут не приходится. И какими бы они ни были, а обожал он их всех.       Не спеша пройдя сквозь плотный военный заслон, мужчины переступили порог блока. Творящееся внутри было красочным и увлекательным, можно даже сказать — смертельно завораживающим произведением искусства. Но, пожалуй, не для всех. И Ангел, и вошедший вместе с ним сотрудник, в легком шоке окидывая взглядами помещение, происходящее оценили.       — Код красный, четвертый этаж, лаборатория А-проекта. Код красный… — внезапно и уже совершенно бессмысленно к истеричным завываниям сирены присоединился женский механический голос.       — Спасибо, мы уже в курсе, — прошипел Ангел. — Отключите на хрен это все! — но в следующую секунду мужчина разразился оглушающим яростным криком. — Громкие звуки пугают его! Вырубите сирену, блокируйте четвертый блок!       — Да, босс, секунду, — за спиной Ангела раздался такой же механический, но все же принадлежащий человеку мужской голос.       Военный испарился, и буквально через минуту помещение погрузилось в тишину. Бесконечное количество людей в белых халатах, цветом лица сейчас все больше напоминающим те же халаты, с усердием суетились над главным пультом блока. Движения их были заученными до предела, четкими, быстрыми, но с явными оттенками панического ужаса. Ситуация была экстренной и внезапной, откровенно выходящей из ряда вон, и да, она была критичной. Настолько критичной, что все растерялись и доложить боссу не успели. Это уже ничего не изменило бы, а только усугубило положение и сотрудников, и самого Шестого. И даже сейчас, спустя пятнадцать минут после первой вспышки и первого погибшего, картина не стабилизировалась, наоборот — контроль со стороны людей пришел к нулю. Количество тел пока небольшое, но, что будет дальше?!       — Твою мать… — взор стоящего рядом с Ангелом главного врача упал на панорамное окно внутреннего бокса, именно того, в котором содержали А6. Глаза от прокатившегося по телу шока, медленно полезли на лоб, а пальцы сами собой впились в корни собственных волос, с силой натянув их. Выражение «рвать на себе волосы» приобрело вполне прямое значение. — Что случилось?! Что, вашу мать, у вас случилось?!       Распихав толпу бестолковых, никчемных тел, мужчина в доли секунды оказался у пульта, рука судорожно коснулась нескольких кнопок включая внутреннюю связь, и из динамиков моментально раздался громкий, но умоляющий крик, преисполненный болью и отчаянием. В окно с внутренней стороны ударило нечто внушительное и тяжелое, но рассмотреть детали возможности не представлялось. Некогда полностью прозрачное стекло в данную секунду имело вид сплошной кровавой пелены с вкраплениями растерзанной человеческой плоти.       — А6, ты меня слышишь? — склонившись над микрофоном, мужчина постарался снизить эмоции до минимума, выровнять голос, угомонить его, и, если не убрать полностью, то хотя бы приглушить дрожь и тревогу в нем. Ответом же послужил незамедлительно повторившийся мощный удар в окно. Бронированное стекло выдержало, но надолго ли? Если в таком темпе пойдет и дальше, то протянет оно всего несколько минут. — А6? — повысив тембр на половину тона выше, мужчина повторил. — Что с ним?! Что вы наделали?! — так и не получив вразумительного ответа с той стороны завесы, главный обратил все свое негодование на напуганных подчиненных. — Что вообще здесь произошло?!       — Господин, — заикаясь начала девушка, ближе всех находящаяся к начальству. — Доктор Дэмонио, это была всего лишь последняя инъекция вакцины. Все было спокойно, состояние проекта было стабильно, отклонений не имелось. Энджело вошел в бокс для проведения процедуры…       — Какого лешего он зашел внутрь?! — тон главного моментально побил все возможные границы дозволенного, эхом отразившись в микрофон. — Никаких близких контактов! Не приближаться к проекту ни в коем случае! Все манипуляции только дистанционно! Что бы он вам не говорил, как бы слезно не просил о чем-то — ни в коем случае не поддаваться на уговоры! Это не человек, это — сверхсущество, обладающее разумом, во сто крат превышающим ваши никчемные умишки, — перебрав пару десятков кнопок на панели, доктор выдохнул и снова попытался взять себя в руки. Впадать в панические припадки не входило в его компетенцию и совершенно не соответствовало статусу руководителя главного отдела генной инженерии. — И как бы он не выглядел — это всего лишь оболочка. За внешностью и голосом ангела, за его умоляющими просьбами и щенячьим взглядом, скрывается кровожадная, неимоверно враждебная сущность, — мужчина удрученно покачал головой.       — Ну, ну… — как всегда весьма флегматично вступил в диалог Ангел. И, хотя, тон его и звучал спокойно и размеренно, внутри же все дрожало от злости на никчемных подчиненных и страха за сына. — Он вовсе не существо, он все еще человек, но с небольшими отклонениями от нормы. Он — ребенок, и так же, как и к любому другому ребенку, к нему просто нужно найти правильный подход, — произнес он ровно на одной ноте, и за свои слегка неадекватные слова был одарен жутко скептичным взглядом доктора. Уж к кому-кому, а к А6 подобные высказывания не подходили совсем.       — Судя по количеству крови на стекле, Энджело погиб не один… Сколько человек мы потеряли?! — слегка повернув голову к девушке, с опасением поинтересовался главный.       — Семь… — немного помявшись, выдавила из себя дама. — Семь человек.       — И все они так? — кивок головы Дэмонио указал на внутренний бокс, и девушка незамедлительно подтвердила его догадки. — Твою мать…       — Это произошло в доли секунды. Все, кто был снаружи даже не успели понять, что случилось, — голос девушки слишком заметно дрожал, а сознание, все еще пребывающее в шоке, выдавало заторможенность. И все это в мгновение усугубилось лишь от одного испепеляющего взгляда начальства. — Единственное, что успели предпринять — блокировать шлюз внутреннего бокса.       И еще один негодующий взор скользнул по подчиненной. Взор, от которого девушка незамедлительно сжалась, попытавшись слиться с окружающей мебелью, но, к сожалению, было уже поздно. Как бы ни старалась она оправдаться, а выйти из этой комнаты живой, ей поможет только чудо. Ладно, если бы проект просто вышел из-под контроля, но семь человек — весомый аргумент.       — А6, — немного придержав эмоции, Дэмонио вновь наклонился к микрофону, и голос его зазвучал уже без единой нотки тревоги, четко и сдержанно.       Только вот, вместо сознательного ответа, бокс снова содрогнулся от увесистого удара: прилетевший с той стороны заслона огромный, мощный шип соприкоснулся со стеклом, угодив в уже имеющуюся отметину, усилив расползающуюся сетку трещин. Потянулся назад, в который раз опять размахнулся, вновь устремившись в стекло. А через секунду второе подобное нечто поддержало своего собрата, но уже с противоположного угла. Нечто — массивная черная щупальца, сплошь покрытая широкими длинными шипами — принялось наносить удар за ударом, надеясь, что один из них обязательно окажется решающим, вопрос только времени, а время у него есть. И, что самое главное — есть непреодолимое стремление вырваться из ловушки, стремление оказаться рядом с людьми, непреодолимое желание почувствовать себя человеком, а не подопытной, зажатой в мышеловке лабораторной мышью. Ощутить себя человеком — таким, каким он был всегда. Он просто хотел стать частью общества, частью социума, полноправной частью большой семьи, и… он хотел есть. Хотел удовлетворить все пульсирующие в сознании гастрономические вожделения, заглушить эту затмевающую все желания пустоту. И тогда, возможно, он успокоится, перестанет чувствовать легкий привкус сладости, перестанет ощущать тяжелый, въедливый аромат железа. Тогда, возможно, эта вспышка погаснет, прекратит тревожной пульсацией раскачивать разум, тогда, возможно, затихнет хаос в голове, перестанет так бешено колотиться сердце, и, вероятно, стихнет вихрь стремительных эмоций и сумасшествия.       — Долго не протянет, — коснувшись пальцем очередной кнопки, прошептал главный, но так, чтобы Ангел смог услышать его. — Не рассчитано на такую мощь.       — Дай, я попробую, — отодвинув врача от микрофона, Ангел приник к нему сам. — А6, это папа, — лицо мужчины озарилось скромной улыбкой, моментально отразившейся на тоне. — А6, ты меня слышишь? — никакого напряжения, никакого волнения, никакой тревоги, только любовь и нежность.       Существо за преградой отреагировало в ту же секунду, в боксе воцарилась полнейшая тишина. Помещение наполнилось тягостным и удручающим молчанием. Массивные щупальца-лапки по ту сторону завесы обмякли и, втянув в себя смертоносные шипы, скрылись из вида. Но их место в момент заняли тонкие изящные человеческие кисти. Пальцы проехались по склизкой вязкой жиже на стекле, сделав тем самым все только хуже: обзор не улучшился, кровь успела свернуться настолько, что так легко от нее было уже не избавиться, сгустки лишь сползали крупными каплями по поверхности, оставляя после себя жирные мутные потеки.       — Папа? — через мгновение из недр динамиков донесся вполне уравновешенный, полный сознания, приятный голос, но слишком уж отдающий печалью. — Папа, это правда ты? — голос наполнился неуверенностью, но лишь мимолетной. К стеклу с той стороны прильнуло тело, гигантские щупальца неотступно последовали за хозяином, и теперь, за Ангелом следила не только пара черных глаз, но и почти десяток извивающихся конечностей, сплошь усыпанных шипами.       — Да, малыш, это я, — полный надежды взгляд светло-голубых глаз сверлил красное марево стекла.       — Папа, мне здесь страшно… Я не хочу больше сидеть здесь один… Я хочу к тебе, хочу к людям, я хочу быть со всеми, я хочу есть, — он совершенно не помнил, что произошло.       Люди, вокруг было много людей в белых халатах. Последнее, что запечатлелось в сознании — укол, они что-то вкололи ему, а потом внезапно и очень сильно заболела и закружилась голова, и он провалился в темноту, блаженную тишину и умиротворение. Но кто-то заставил прийти его в себя, заставил вновь открыть глаза, насильно вытянул из наслаждения, вернул к боли, заставил снова ее чувствовать. И… и он не выдержал, сорвался… Он не понимал, что творилось вокруг, не понимал, что с этим нужно было делать. Он просто хотел убежать отсюда, как можно дальше, скрыться от этого шума, суеты, отчаяния, спрятаться от всего, хотел, чтобы его оставили в покое. Он не хотел больше сидеть лабораторной мышью в боксе, он хотел обратно в семью.       — Шестой, надо немного потерпеть, осталось совсем чуть-чуть, и мы снова будем все вместе, — уголок рта не покидала легкая улыбка, надеясь таким образом внушить сыну спокойствие и уверенность. Да, парень навряд ли увидит эту эмоцию, но Ангел был уверен — он ее услышит.       — Я хочу к остальным, — мужчина мог и не видеть сына, но он знал на сто процентов, что тот в данную минуту тихо сполз по стене на пол и, закрыв лицо ладонями, принялся всхлипывать. — Я хочу обратно в свою комнату, — тон медленно перешел на тихий и жалобный скулеж.       — Солнце, — слегка склонив голову набок, Ангел на секунду отстранился от микрофона и протяжно выдохнул. Закусив губу, он мысленно подбирал слова, параллельно распихивая собственные эмоции по углам разума. — Солнце, еще совсем чуть-чуть. Мы исправим кое-что, и тогда ты сможешь присоединиться ко всей семье. Снова увидишь братьев и сестру, увидишь, как они выросли, сможешь остаться с ними. Ты же помнишь их, Солнце? Ты помнишь братьев и сестру? — ответа не последовало, но мальчишка по ту сторону стекла отрицательно покачал головой. Нет, он не помнил, он никого не помнил, он даже уже не уверен помнит ли он себя. Но да, конечно, он хочет их увидеть, очень хочет. Он знает, что они есть, но столько лет прошло, что он забыл про их существование.       — Я хочу к ним, — тон слегка повысился, существо отодвинуло руки от лица, взглянув на перепачканные в крови ладони. — Я хочу сейчас! — настроение его менялось молниеносно, и очередное торнадо, так не вовремя ворвавшееся в голову, заставило прийти в бешенство. Резко вскочив на ноги, парень со всей силы ударил по стеклу кулаками, щупальца, незамедлительно подчинившись чувствам хозяина, повторили жест, с размаху соприкоснувшись с заграждением. — Выпусти меня! — сам того не замечая, он позволил ярости подскочить еще на несколько критических делений, и еще один мощный толчок сотряс бокс.       — Шестой! Солнце, если ты не прислушаешься ко мне и продолжишь вести себя таким образом, то диалога у нас не получится, и ни к чему хорошему это не приведет. Прошу тебя, успокойся, подожди немного, — но, вопреки всем уговорам, со стороны внутреннего бокса доносился раскатистый грохот сокрушаемой мебели. Кровать, тумбочки, небольшой кофейный столик, кресла — все щупальца были заняты, все нашли выход для собственного гнева. — Успокоительные давали? — прикрыв микрофон ладонью, прошептал Ангел в сторону дрожащей лаборантки.       — Нет, босс, пытались, но он не пожалел никого. Никого к себе не подпустил, никого не оставил в живых, кто ни пытался подойти. Усыпляющий газ давали, но… он никак не отреагировал, — также шепотом ответила дама, на что босс лишь усмехнулся.       — Детка, зачем ты так поступил с врачами? Они никогда ничего плохого тебе не делали. Что не так, малыш? Расскажешь папе?       — Они… они, — существо откровенно попыталось сбавить обороты агрессии и взять себя в руки, но выходило это очень и очень скромно. Но рассудительность периодически брала верх, и Шестой, перемежая всхлипы со вздохами, силился выдать нечто связное. — Они не хотели меня выпускать, не хотели позвать тебя… я просил, — голос постепенно выравнивался, и Ангел смог облегченно выдохнуть.       — А, что было потом, детка? — как можно спокойнее задал он очередной вопрос.       — Они зашли ко мне, — тон полностью пришел в равновесие, но сохранял напряженные нотки. — Сначала один, потом остальные… И я, я испугался. Испугался, что они сделают мне что-то плохое… Выпусти меня! — о, нет… Ангел даже моргнуть не успел, как Шестой ни с того, ни с сего вновь впал в бешенство. Голос его в доли секунды сорвался на рычащий крик, щупальца принялись уже без остановки колотить по заграждению, оставляя все новые и новые отметины, стремясь всеми силами пробить и себе, и хозяину путь к свободе. — Выпусти! Выпусти! — к щупальцам присоединились хрупкие бледные кулаки. Но, несмотря на собственную хрупкость, удары они наносили более, чем впечатляющие.       — Шестой! — да, рановато он выдохнул. — Шестой, успокойся! — слова прозвучали с нажимом, но все же мягко, действительно по-отцовски. Только разбушевавшееся существо уже ничего не слышало и не воспринимало, второго шанса на мирные переговоры уже не выпадет. Непрекращающийся град ударов по стеклу и безумный, громкий голос — это то, на чем остановился Шестой.       Негодующе раздувая ноздри, Ангел отстранился от микрофона, набрав полные легкие раскаленного воздуха, с досадой его выдохнул. Тяжелый аромат железа обжег рецепторы, вызвав в сознании жуткое отвращение и неприязнь. Да, именно так. Для кого-то этот запах был отвратительным, а для кого-то он являлся чуть ли не божественным благовонием и афродизиаком в одном флаконе. Ярким, насыщенным всеми красками, блаженным, расслабляющим и возбуждающим одновременно. Он побуждал все скрытые в самых потаенных уголках сознания желания разгореться, выдать себя, проявиться. Абсолютно все желания, даже те, от которых так старательно бежали и разум, и тело. Желания, которых опасался бы любой здравый человек. Аромат, способный разбудить в хрупком теле монстра, не ведающего границ, не ведающего преград, не ведающего жалости. Что, собственно, и вышло.       Сложив руки на груди, Ангел еще раз скорбно вздохнул, всеми силами мысленно стараясь отыскать иную возможность войти в контакт с вышедшим из-под контроля сыном. Но все мысли в секунду оборвала опустившаяся на плечо ладонь. Тонкие длинные пальцы с не менее длинными черными ногтями сжали майку.       — Я все понимаю, но количество жертв и его поведение говорят о многом, — пропел над ухом мелодичный баритон брата. — Он опасен, и если ты его не угомонишь, то проект придется ликвидировать, — пальцы еще сильнее сомкнулись на дрогнувшем плече Ангела. Да, для Аза они оставались проектами, почти все, и он спокойно мог расстаться с каждым из детей брата, при этом даже не поведя бровью. Хотя, да — так же, как и у каждого смертного, у Аза тоже существовала Ахиллесова пята. Но это точно был не А6. — Ты же понимаешь это? Ты понимаешь, что он опасен?       — Да… да, конечно, — продолжая сверлить взглядом запачканное кровью смотровое стекло, Ангел задумчиво потер подбородок. Слов брата он словно и не слышал. Мужчина внимал каждому звуку, доносящемуся из внутреннего бокса, каждой просьбе, каждой новой интонации, и размышлял. — У него просто неудачный день, — слегка склонив голову набок, босс с интересом изучал все углубляющиеся трещины стекла. — Мы справимся, не волнуйся, все будет хорошо. И, конкретно для тебя: мой сын не проект, он — человек, подросток, пусть и немного своеобразный. И я ни в коем случае не дам его в обиду. Ликвидировать — только через мой труп, — плечо его вновь дрогнуло, но на этот раз скидывая бледную ладонь. В данной ситуации в поддержке брата, мужчина не нуждался.       Смиренно выдохнув, парень с голубыми волосами удрученно покачал головой, и медленно отступил назад. Стекло продолжало содрогаться от мощных ударов, с каждым мгновением приобретая новые узоры, так же, как и желание Шестого пробиться сквозь заграждение приобретало всю большую реальность. Крики нарастали и по шкале тембра, и по шкале ярости, соприкосновения щупалец с завесой участились, бесчисленные шипы с неимоверной силой входили в стекло, словно в застывшую карамель, распространяя все новые и новые паутины. Да, Аз не спорил, может, у Шестого на самом деле плохой день, или настроение ни к черту, или действительно рукожопые сотрудники спровоцировали его, но это все неважно. Если существо не в силах контролировать себя, если оно не в состоянии сдерживать свои эмоции, то оно опасно, а учитывая все показатели функционала — оно смертельно опасно для любого. Сегодня он уже устроил плохой день для семи сотрудников, и черт его знает, у кого из оставшихся этот день закончится хорошо. Если это существо вырвется из бокса, то, скорее всего, выживут только они с братом. А оно вырвется, обязательно вырвется.       Отступив на пару шагов назад, Аз невозмутимо закурил, по помещению поплыл изящный аромат ментола. И все бы ничего, но смешиваясь с запахом железа, они вкупе производили невозможно отвратительное амбре. Уловив его, Ангел скривился, но с новой попыткой достучаться до подопечного, прилип к микрофону.       — У тебя пять минут, — раздалось за спиной босса, а перед носом проплыл сизый тошнотворный клуб ароматов. Ангел молча кивнул.       — Ты знаешь, что он лучшее, что у нас есть, и другого такого не будет, — на миг прикрыв микрофон ладонью, зашептал в ответ мужчина. — Каким бы он ни был — мы не имеем права уничтожить его, просто не имеем права. Он — идеальное существо, он — человек будущего, он и ему подобные без проблем смогут сосуществовать с вирусом, с зараженными, они смогут справиться с ними, они смогут приспособиться жить в этом мире… И жить лучше и комфортнее, чем мы. Да, он опасен, но это пока, мы скорректируем все.       — Кас, это не спасение человечества, это — его конец. Ему без разницы человек или морф, он уничтожит любого. Мы создали не спасение, а кару. Человек, обладающий такой мощью, такими способностями, такими возможностями — уже не человек. Это монстр, — Аз глубоко затянулся, до предела наполнив легкие. — Я тебя понял, но все же, у тебя пять минут.       — Хорошо, и я тебя понял, — ладонь соскочила с микрофона. — Шестой, ты меня слышишь? — но, нет. Негодующие и неадекватные крики перекрывали даже микрофон, А6 уже ничего и никого не слышал. — Зараженные есть? — выдохнув, Ангел обратился к сотруднице.       — Нет, босс, только погибшие, — собрав всю смелость в кулак, тихо проронила та.       — Шестой, это папа, ответь мне хоть что-нибудь, — мужчина вновь вернулся к микрофону, с надеждой взирая на дребезжащее стекло.       — Выпусти меня! — парень по ту сторону на мгновение притих, но возобновившийся голос своей просьбой никак не порадовал Ангела. — Выпусти меня, я хочу к тебе, я хочу… есть, — размахнувшись, существо с силой опустило кулаки на заграждение.       — Шестой, если ты не успокоишься, нам придется принять меры, — мужчина в ответ на такой выпад покачал головой. — Жесткие меры. Так что, давай, бери себя в руки, успокаивайся, и лишь после того, как ты придешь в себя, я смогу тебя выпустить, — в который уже раз мужчина нервно вздохнул. Наблюдая реакцию существа, он понимал, что ни к чему положительному этот диалог уже не приведет.       — Выпусти! Выпусти! Выпусти! — невзирая на слова отца, Шестой принялся неистово колотить кулаками в трещащее по всем швам заграждение, а последовавшие примеру хозяина щупальца в момент впились в стекло шипами.       — Шестой! Шестой, прекрати! — не выдержав, все же закричал мужчина — тут нервы сдали даже у него.       — Все, отходи, — невесомая ладонь с длинными пальцами легла на плечо Каса. — Хватит, это бесполезно, он тебя не слышит и не воспринимает.       — Не вздумай навредить ему, — отступая назад, Ангел смерил брата испепеляющим взглядом.       — Успокойся, я же сказал, что я тебя понял, — Аз слегка склонил голову в утвердительном жесте. — Ну, что же, предлагаю всем воспользоваться респираторами, — фраза была обращена к стоящим за спиной подчиненным, но прямого внимания они удостоены не были. — Давайте усыпляющий газ. Увеличьте концентрацию в десять раз.       Улей моментально пришел в движение, люди засуетились, изымая из бесконечных ящиков респираторы, передавали их друг другу, надевали. И только тогда, когда все до единого были защищены от едкого, но блаженного запаха, за несколько секунд утягивающего в царство Морфея, главный сотрудник молча приблизился к панели, ожидая приказа начальства.       — Давай, — абсолютно спокойно произнес Аз. Сам же он сделал еще пару шагов назад, оказавшись рядом с братом и, сложив руки на груди, совершенно идентично Ангелу, смерил того взглядом. — Угомонись, с ним все будет в порядке… Если, конечно, не перейдет все грани, — прошептал он, переключившись взглядом на беснующегося за стеклом Шестого. — Ты же сам понимаешь что будет, если он вырвется наружу.       Ангел обреченно кивнул. Всеми силами босс пытался не паниковать и не нервничать, сделать именно так, как советует брат — угомониться, но эмоции, на удивление, били через край, заполонив практически все сознание. Закусив нижнюю губу, невидящим взором он наблюдал за своим творением.       Глухое шипение наполнило помещение противным звуком, и можно было бы подумать, что где-то рядом находится бесчисленное количество разбуженных змей, если бы не густое белое марево. Стремительно распространяясь, оно быстро скрывало внутренний бокс из вида, но даже не имея возможности наблюдать защитное стекло, основываясь только на звуках, можно было сказать — оно не выдержало. Посмертно громок хрустнув, защита одарила комнату сотней мелких осколков. Нечто со свистом пролетело мимо лица Аза, а стоящий рядом брат в тот же момент дернулся и поднес руку ко лбу.       — Черт! — прошипел он, поднося ладонь ближе к глазам. Сквозь пелену газа рассмотреть хоть что-нибудь было уже практически невозможно, но и без этого можно было догадаться, что склизкая теплая масса на пальцах являлась ничем иным, как кровью. Мужчина потер пальцы друг об друга и вновь поднес ладонь к лицу. Во лбу застрял приличных размеров осколок стекла, и сочащаяся из раны жидкость принялась закрывать обзор плотной тягучей пеленой. Не долго думая, босс потянул за острый край, вытаскивая причину ранения, отшвырнул ее в сторону, при этом не выдав мимикой ни единой эмоции. — Хорошо вошел, скотина, — он провел тыльной стороной предплечья по еще зияющей, но быстро затягивающейся ране, вытирая кровь, и повернулся к Азу, но увидеть его не смог, хотя и чувствовал его присутствие.       Несколько длительных, томительных секунд со стороны внутреннего бокса не доносилось ни звука, и Ангел даже покрутил головой по сторонам — сложилось впечатление, что комнату накрыло вакуумом, да и находится он в ней один. Закрыв ладонями уши, мужчина потер их, лишь для того, чтобы развеять уверенность в мнимой, резко накатившей глухоте. Но раздавшийся за спиной громкий крик отчаяния и боли в секунду дал понять — нет, не оглох. Лицо окатило чем-то горячим и липким. Крик волной прокатился по помещению, наполнив разум каждого присутствующего диким ужасом. А через мгновение крик повторился, но уже ближе, слева от мужчины, и на этот раз за ним последовала очередь из автомата.       Всеми усилиями стараясь хранить ледяное спокойствие и не впадать в панику, Ангел ладонью стер с лица и брызги, и холодный пот, более пристально всмотрелся в пелену, но это не помогло. Видимость ноль. Правда, уже в следующее мгновение дым принялся скромно отступать, давая возможность лицезреть неприятную картину, выделяющуюся на белом фоне живописными яркими красками. Некогда сверкающие ослепительной пеной стены превратились в холст для смерти, отразив на себе багровые мазки. Сюрреализм творению добавляли слишком реалистичные части человеческой плоти. На полу в углу, примерно в двух шагах от босса удобно расположилась чья-та окровавленная ступня с торчащим огрызком кости, в метре от нее — вторая, но Ангел абсолютно не был уверен, что относились они к одному телу. Вот чья-то рука, скромно зависла на краю стола, почти целая, до плеча, но как-то очень странно изогнут локтевой сустав. О, а это что? Подавшись немного вперед, мужчина присмотрелся получше. Голова? Точно, голова. Но, слава Богу, взору Ангела предстал только закрытый длинными рыжими волосами затылок. Тем временем, отступающая пелена газа открывала все большие и большие возможности, так сказать, своими прикрасами позволяя понять душу художника. На выходе из бокса покоилось тело с автоматом, и все бы ничего, можно подумать, что человек устал, прилег отдохнуть, но при ближайшем изучении становилось понятно — с отсутствующей головой особо не отдохнешь. За телом в коридор тянулся живенький ручеек павших солдат, бодро приправленный багряно-алым разноцветием, и все, как один с напрочь отсутствующими головами, но с крепко зажатым в руках оружием. Голова босса резко повернулась в другую сторону, но эта часть картины все еще была скрыта от зрителей. Правда, как-бы пелена не защищала взор впечатлительной натуры Ангела, а жизни рядом он не чувствовал, только смерть, полнейшая пустота и тьма, безразличие и разъедающий рецепторы аромат железа.       Преисполненный жутким насыщением сознания от увиденного, Кас сглотнул слюну, проталкивая плотный ком отвращения и дрожи, намертво поселившийся в горле.       — Шестой? — все же не дрогнувшим шепотом позвал он, но ответа, как и предполагалось, не последовало, только где-то вдалеке еле различимый шорох щупалец, словно плотные чешуйки на податливых извилистых телах пришли в движение.       Шестой появился совершенно внезапно и бесшумно, и абсолютно не в том месте, в котором рассчитывал увидеть его отец, напав абсолютно не на ту жертву. Хотя, стоило признаться — босс был этому только рад. Парень лицом к лицу возник перед спокойно стоящим Азом. Черные мутные глаза с ярко-красным зрачком, тонкая черная сетка, рассекающая скулы, восемь покачивающихся мощных щупалец нависли над мужчиной, демонстрируя свое превосходство, силу, бесстрашие и непоколебимость. Расстояние было настолько мизерным, что Аз смог до мелочей изучить глубину пульсирующей массы вокруг зрачка существа, но он даже не шелохнулся.       Огромные щупальца Шестого, шурша и обвиваясь вокруг друг друга, поблескивая капающей с шипов свежей кровью, медленно и угрожающе балансировали вокруг мужчины. С громким рыком существо открыло рот, продемонстрировав жертве ряд заостренных зубов. Но жертва, не высказав ни малейшего удивления, или ужаса по этому поводу, одним молниеносным движением разжала руки, переместив открытые ладони к вискам Шестого. Вспыхнувшее вокруг ладоней яркое голубое свечение, моментально охватило голову А6, в доли секунды перекинулось на тело, почти целиком скрыв его от взглядов окружающих. Еле заметно волнуясь, свечение очень быстро насыщалось цветом и глубиной, и в тот момент, когда тон его из голубого превратился в индиго, тело Шестого прошили сотни маленьких, но знающих свое дело молний. Существо мгновенно обмякло, повалившись на пол, словно мешок.       — Не на того напал, щенок, — усмехнувшись, выдал Аз, попутно отряхивая собственные ладони друг об друга. — Скажи кому-нибудь, пусть приберут в блоке, — переступив через неподвижно лежащее тело Шестого, мужчина приблизился к панели и, щелкнув кнопкой, снял блокирующий заслон с этажа, вновь запуская лифты. — Эти, судя по всему, уже не в состоянии, — добавил он, кивнув головой в сторону раскиданных по помещению останков тел.       Не спеша, как всегда размеренными и вальяжными движениями, присущими исключительно утонченной королевской особе, Аз вытащил из кармана пачку сигарет и резной черный мундштук. Ни на миг не отвлекаясь на творящуюся вокруг картину, мужчина аккуратно прикурил одну и направился к выходу, оставляя за собой концентрированный шлейф ментолового аромата. А Ангел, все еще неспособный прийти в себя, молча наблюдал удаляющуюся спину брата, никак не в силах двинуться с места.       — О, боже! — спустя несколько пропитанных запахом железа и ароматом ментола мгновений, оцепенение, наконец, начало медленно спадать, и мужчина вновь обрел способность к выражению эмоций звуками. — Господи… — одним движением мужчина попытался стереть с лица пот и кровь, но лишь только больше размазал. — Шестой, как ты? — босс присел на корточки рядом с телом сына.       Представший перед взором отца образ, не имел совершенно ничего общего с монстром, с тем существом, всего несколько минут назад лишившим жизни почти полный состав лаборатории и нескольких отличных бойцов. Нет, лишь обычный, ничем не примечательный парень, уже откровенно покинувший возраст милой малютки, но все еще не перешагнувший грань зрелости. Приятная внешность, ни единой отличительной черты, за исключением едва заметных шрамов вдоль позвоночника.       — Не бойся, Солнышко, все будет хорошо, — ладонь Ангела медленно прошлась по волосам парня. — Что бы ни случилось, я не дам тебя в обиду.       — Проект А6 дезактивирован, оснащен пигментным персональным чип-кодом, место дислокации изменено, засекречено. Этап — адаптация среди внештатного населения. Приспособительная реакция положительная. Полное отсутствие эмоциональной нестабильности, функции головного мозга в норме, объект не агрессивен. Активировано круглосуточное мониторирование. Конец отчета. Дата вступления в этап — тринадцатое августа две тысячи девяносто третий год, — монотонный монолог механического голоса стих, и в помещении вновь повисла гнетущая тишина. Ангел, как водится, удобно разместившись в мягком кресле своего кабинета, отвернувшись к стене, меланхолично потягивал крепкий виски. Взгляд мужчины устремился на противоположную стену, так и остановившись в только одному ему известной точке, а сознание полностью поглотило уныние.       — Да ладно тебе, — существо с длинными голубыми волосами, решившее поддержать брата в столь трудную минуту, стояло позади, за спиной Каса.       Сказать, что столь усердная поддержка вдохновляла брата — нет, Ангел сказать не мог, но и послать младшего куда подальше тоже был не в силах. Если бы брат молчал, то вполне можно было бы и забыть про него, но нет, молчать Аз не умел… хотя, может, и в самом деле окажется полезен? Упершись поясницей в подоконник, длинным черным пером Аз методично водил по собственным кистям и пальцам. Сие действо его очень забавляло, но оно абсолютно не вдохновляло Ангела, а периодически возникающий за спиной тихий смех, просто выводил из себя. Но вступать в конфликт мужчина не хотел. Поэтому, стиснув зубы, Кастиил усердно старался сохранить равновесие и умиротворение.       — Ну, Ангел, — пренебрежительно отбросив перо на подоконник, Аз отряхнул друг об друга руки. — Не стоит так печалиться, это всего лишь мышь, подопытная мышь, — человек бесшумно опустился на подлокотник кресла и, склонив голову немного набок, провел по плечу брата ладонью в знак утешения.       — Может быть, для тебя это подопытные мыши, — ну, вот, опять начинается! Сколько же можно объяснять?! А есть ли вообще смысл объяснять ему хоть что-то?! Тратить на это нервы, терпение, чувства и эмоции. Может, просто легче согласиться, тогда он быстрее заткнется и свалит?! Но нет, точно не сейчас. Нервно вскочив из кресла, Ангел наперевес с бокалом в руке, принялся наворачивать круги по кабинету. — Для меня — это дети, и некоторых из них я на самом деле растил прямо с пеленок… И… мне очень… очень тяжело осознать, что произошел такой инцидент, и, конечно, учитывая все случившееся, расставаться с ним мне безумно горько. Это моя вина, я травмировал его еще сильнее, я виноват, что он так повел себя. И теперь, я боюсь, что он будет воспринимать меня исключительно как врага, — на секунду остановившись, мужчина печально вздохнул и сделал большой глоток из бокала.       — Угомонись, ты здесь не при чем, в этом происшествии вообще никто не виноват, просто так было распределено судьбой, — Аз пожал острыми плечами. — Никто не винит тебя, и врагом он считать тебя точно не будет. Он любит тебя, так же, как и ты его. Да, в чем-то ты прав, ты действительно растил их с малюток… Дети, так дети, — закинув ногу на ногу, парень издал противный скрип сапогами. — Но, в любом случае, остались низшие проекты, а они тоже очень неплохи. Хотя, и с ними придется в скором времени расстаться, — и вновь безразличное движение плечами, так намекающее на сочувствие. — Правда, надеюсь, что при более положительных обстоятельствах. Не переживай, все дети когда-нибудь вырастают и покидают отчий дом, — поднявшись с подлокотника, Аз засунул руки в карманы кожаных брюк и, одарив брата ободряющей улыбкой, направился к двери. — Ну, а куда деваться? Меня, вон, вообще выкинули из дома, и до сих пор никто не сожалеет, — улыбка его в момент преобразилась, приобрела ехидство и иронию.       — То же мне, сравнил, — Ангел первый раз за этот вечер улыбнулся и, хоть, существо с голубыми волосами этого уже не видело, оно точно знало, что такое сравнение повеселит брата. Босс снова водрузил себя в кресло, предварительно наполнив до краев бокал и, закинув ноги на стол, вновь улыбнулся. — Тебя выкинули потому, что ты всех достал.       — Ага, это точно, — не оборачиваясь, Аз помахал рукой. — Давай, братишка, спокойной ночи, — так и не достигнув двери, тело парня медленно потеряв очертания, растаяло в воздухе, не оставив после себя даже намека на недавнее присутствие.       — И тебе… спокойной, — фраза прозвучала уже в пустоту, а на лицо Ангела снова упала озабоченно-удрученная маска. Не думая ни секунды, мужчина одним махом опрокинул в себя увесистую порцию высокоградусного пойла.