Взрасти свой сад

      Рисковать и тащить хуэйчэнь мимо хозяина постоялого двора открыто Хо Юань не стал. Заранее приготовил талисман, налепил его на плечо Сяо Ину на выходе из лабиринта улочек, и только парный к этому талисман теперь позволял ему видеть, где мальчишка. Сяо Ин же поверил, что талисман работает, только когда едва не столкнулся с кем-то, после чего присмирел и спрятался за его спину. В «Пестрый ястреб» они так и вошли, и никто даже головы не повернул, привычно игнорируя высокорожденного и не замечая его «спутницу».       Наверх, в комнату отца, Хо Юань поднимался, как на плаху: с замирающим сердцем и прерывающимся дыханием. Когда они войдут, будет поздно поворачивать назад. Но он не ошибся, он не мог ошибиться — это душа а-нян. Конечно же, не та самая душа — это другой мир, и он знает, что душа Вэй Ина, учителя Вэй, его Сянь-гэгэ разбилась на тысячу осколков и рассеялась среди мировой ци, не оставив и следа. Но эта — яркая, живая, все еще живая и не расколотая глубокими ранами от предательства, потерь и обид, она — такая же. В самом начале, еще до того как рассказал свою теорию о множестве миров отцу, он думал: сработает ли? Какое дело может быть Лань Ванцзи до совершенно чужой души человека, который никогда не знал ни его, ни отца, ни дяди? Потом, когда они начали работу над печатью переноса, он осторожно спросил и получил неожиданный ответ, произнесенный с едва заметной улыбкой:       — Вэй Ин — всегда Вэй Ин. Какой бы ни была его жизнь, каким бы ни был его мир, я уверен, он будет тем самым.       И способ проверить был только один.       

***

      Сяо Ин не знал иной жизни, кроме той, что вел уже пятнадцать лет. Он никогда не был избалованным юным господином, да что там, он даже желанным ребенком не был. Старуха Нэн, тогда еще бывшая не старухой, а только вышедшей из всяческого возраста шлюхой, которой побрезговали бы уже даже самые невзыскательные клиенты в самом темном закутке квартала Ив, в самом деле подобрала его новорожденным младенцем. Как она говорила, у него на тот момент еще даже не схватился пупок. Так что свой день рождения Сяо Ин знал пусть и не совсем точно, но достаточно близко, чтобы постановить для себя отмечать его на восьмой день месяца шуанцзян.       Когда в ее руки попал младенец, Нэн как раз из шлюхи переквалифицировалась в попрошайку, не по своей воле, конечно. Побирушке с ребенком подавали больше и охотнее, чем без ребенка. Нэн даже купила дойную козу, с которой потом получила еще и приплод; потомки оного сейчас давали ей неплохую прибыль: старуха чесала с них шерсть, пряла и вязала. Так что он мог быть относительно спокоен, даже если его убьют, Нэн, ставшая ему матерью, хоть никогда этого не признававшая, без средств к существованию не останется и с голоду не помрет. А если кто-то из мелких, ходивших под его рукой, подсуетится, то сумеет занять его место пусть и не в иерархии воров, так в доме Нэн. Для уличных бродяжек прибиться к чьему-то дому — зачастую несбыточная мечта, особенно для хуэйчэнь. Среди бродяг и нищих, воров и бандитов далеко не все были хуэйчэнь. Отличить было просто: достаточно обнажить левое предплечье, и все станет ясно. У хуэйчэнь там не нашлось бы ничего, кроме, возможно, шрамов или ожога от каленого железа, если это был человек, некогда имевший ранг и лишенный его. А вот у ранговых там стояла печать, нанесенная еще при рождении. Наносили ее обычно представители высокорожденных, пользуясь их магическими штучками. Подделка печати каралась по закону, впрочем, наказание для хуэйчэнь было все равно одинаковым, хоть за кражу баоцзы с лотка, хоть за отливку серебра со свинцом пополам.       Сяо Ин шел за своим неожиданным провожатым и думал о том, что услышит. Он догадывался, что это будет что-то, связанное с его прошлым. Может, он на самом деле из Лань? Может, он даже из семьи сына неба, и его сразу после рождения выкрали враги? Закусив пальцы, Ин с трудом удержал в себе хохот, потому что они уже подошли к постоялому двору, а безумный смех, раздающийся из ниоткуда, способен насторожить, если и не испугать, любого здравомыслящего человека. Ох, он, конечно же, не верил в сказки. Высокорожденные — не Небожители, просто одарены силой повелевать стихиями, кто-то больше, кто-то меньше. Но они все равно всего лишь люди из плоти и крови, которым свойственно совершать ошибки, поддаваться кипению горячей крови и юношеских страстей. А «плоды» таких страстей после оказываются в старых корзинах под дверями старых проституток — в самом лучшем случае. В худшем — в земле под корнями какого-нибудь камфорного дерева, которое через тысячу лет обретет разум и сознание, породив пэн-хоу. Ему повезло. Ему везло уже пятнадцать лет, и если не сглупит, то будет везти еще какое-то время. Нужно только быть поосторожнее, так всегда твердила, твердит и будет твердить старуха Нэн. Вот только Сяо Ин был... Болен. Безумен. Так всегда говорили, видя, как он нарывается на неприятности, рискует, танцует со смертью один на один. Он не мог без опасности, которая заставляла его кровь кипеть.       Он и к этому ланьцу залез в рукав именно затем, чтобы утихомирить эту жажду. И не ожидал, что его поймают так легко. Словно тот, кто это сделал, заранее знал все его уловки. И вот что в итоге. Нет, зуд в жилах унялся, даже чересчур: Сяо Ин чувствовал себя немного пьяным, откуда и его неуместное веселье. Но теперь ему следовало стать осторожнее лисы на поляне, сплошь опутанной силками!       Он чувствовал смятение своего проводника. Он всегда остро ощущал чужие чувства, словно дикий зверь, особенно остро — когда научился осознанно управлять той силой, что горячим солнышком пульсировала в его теле, на три цуня ниже пупка. Он вообще был необычным для хуэйчэнь. Среди них встречались и бывшие высокорожденные, изгнание и потеря ранга не были чем-то удивительным. Вот только вместе с печатью изгнаннику выжигали и золотое ядро, попутно опаивая какой-то дрянью, которая лишала и мужчин, и женщин возможности иметь детей. Высокорожденные не допускали появления среди отбросов тех, кто в будущем смог бы претендовать на ранг. А детей с высоким потенциалом, найденных среди простолюдинов, либо так же лишали возможности его развить, либо забирали, разрывая все связи с прошлым, родными и близкими, меняя печать. О таком, конечно, ходили сказочки, да только Сяо Ин во второе «либо» не верил, а вот в первое — очень даже. Его самого учил изгнанник, бывший «меч» из Не, промышлявший в Тяньчжу тем, что обносил поместья и лавки. Неуловимый, везучий, как демон, он заприметил Ина, почувствовав в нем носителя крови высокорожденных. И десять лет методично натаскивал будущего принца воров, готовя из него себе замену. Словно знал, что однажды попадется. Сяо Ин до сих пор о нем печалился: легкой смерти наставнику Хоусю не досталось. Ему даже могилы приличной не досталось, то, что осталось от его тела после показательной казни, сожгли и пепел сбросили в выгребную яму. Сяо Хоусю погорел на ограблении поместья наместника Тяньчжу. Сяо Ин начал свою звездную карьеру с него же и преуспел. Наместник пообещал, что Сяо Чэньсина за это преступление посадит на кол на главной площади и сделает это медленно, так, чтобы тот умирал как можно дольше. Сяо Ин ходил под этим его обещанием уже два года.       Лестница наверх кончилась, и он напрягся, готовый дать деру, если что-то покажется ему опасным. Молодой ланец тихо постучал в дверь одной из комнат, получил разрешение войти и раздвинул створки.       — Отец, дядя, я нашел его.       Ин закатил глаза. «Нашел» он, как же! Но тут же быстро обежал взглядом комнату, слегка удивляясь тому, что этот юнец назвал отцом и дядей таких же молодых людей, может, самую чуточку постарше. Конечно, высокорожденные сохраняли молодость и красоту куда дольше простых людей, но он уже видел этих троих довольно близко, когда присматривался к будущей «жертве». Оба старших едва-едва перешагнули возраст совершеннолетия! Он не мог ошибиться.       А потом с него сдернули талисман, и глаза мужчин округлились от удивления так, что он не смог сдержать смешок и желание подурачиться — пропищал тонким девичьим голоском:       — Эта ничтожная Ин приветствует высокорожденных господ!       Тот, что с глазами, похожими на золотистый хрусталь, подскочил с места, словно укушенный, но не кинулся вперед, только замер, как отлично выдрессированный охотничий пес, подрагивая всем телом.       — Вэй Ин!       Сяо Чэньсин снова закатил глаза. Вот же втемяшилось им! Уже своим голосом ответил:       — Этот — всего лишь хуэйчэнь. К роду Вэй из империи Цзян этот не имеет никакого отношения, господа. Хотя зовут этого в самом деле Ин.       По пути сюда он вспоминал, откуда ему известна фамилия, названная младшим «мечом» и таки вспомнил: наставник Хоусю ведь как-то заставил его заучить список всех высокорожденных фамилий. Эта там была, но относилась действительно к императорскому дому Цзян. Вроде, к той его части, что составляла ранг «теней». И, к слову, считалась пресекшейся, если он ничего не попутал, причем уже давно. О чем высокорожденные не могли не знать, даже ланьцы — уж им-то, как утверждал наставник, генеалогию родов преподают в полном объеме, а не в таком усеченном, как Сяо Ину.       — В... Ин...       — Может, двери закроем? Если у господ высокорожденных отыщутся способы прикрыть лишние уши — то вообще прекрасно будет?       И с восторгом понаблюдал, как из широкого рукава златоглазки веером вылетают талисманы, сами собой крепятся к двери, стенам и окну и загораются холодным голубым огнем. Правда, дверь оказалась запертой, и это изрядно нервировало.       — Сяо Ин, я обещал, что никто не ограничит твою свободу, — младший ланец слегка поклонился, выставив руки. — Ты будешь волен уйти в любой момент, только выслушай.       Покосившись еще раз на дверь, Ин поджал губы и кивнул.       Верить им он не верил, хотя почему-то хотелось. А еще было немного страшно от того, с какой безумной надеждой на него смотрел златоглазка. Словно Ин был по меньшей мере его потерянным во младенчестве братом.       Он снова криво ухмыльнулся: сказки-сказочки. Послушаем, какую расскажете вы, господа высокорожденные из Лань.