Сэнди снял им номер в отеле, когда начало вечереть. Какое-то время в городе они провели, гуляя вместе по незнакомым улицам, но это довольно быстро наскучило. Они оба были вымотаны длинной дорогой, особенно Сэнди, просидевший за рулём так долго, поэтому их головы были забиты исключительно мыслями о предстоящем отдыхе.
Едва они переступили порог комнаты, Сэнди тут же рухнул на кровать прямо в одежде. Пай же помялся на пороге какое-то время. Кровать в комнате была одна. Что за чёртово клише?
Вздохнув, Пай, также не раздеваясь, упал на кровать рядом с Сэнди. Всё тело болело. Особенно ноги. Шевелиться не хотелось вообще. Пай был настолько уставший, что совершенно перестал смущаться.
Где-то через минут двадцать, когда боль в теле чуть притупилась и в мышцах растеклась вялость, Пай заставил себя приподняться. Пусть тело и отказывалось слушаться, но он упрямо приказывал себе двигаться, ведь, как бы ни хотелось спать, делать это в одежде всё же было не лучшей идеей.
Пай уже и не помнил, как заставил себя встать на ноги и, шатаясь, принялся разуваться, затем снимать верхнюю одежду, а после всего даже умудрился с железной невозмутимостью проделать то же самое с кофтой Сэнди. Однако на этом его силы кончились. Еле дотащив свою тушку до другой стороны кровати, Пай снова грохнулся на мягкую поверхность. Он вырубился тут же, стоило ему закрыть глаза.
Проснулся Пай от настойчивого дребезжания своего телефона. Он бросил взгляд на тумбочку, до которой ему жуть как не хотелось добираться, и мысленно проклял нарушителей своего спокойствия.
Была ещё глубокая ночь. Кому он мог понадобиться в такое время?
С тяжёлым вздохом Пай смог-таки приподняться на локтях. Усталости как таковой больше не было, но теперь двигаться было просто лениво. Телефон ещё раз мигнул в темноте и погас.
Пай перевёл взгляд на Сэнди, лежащего рядом. Перевернулся на бок и подпёр голову рукой, рассматривая лицо напротив. Бегая взглядом по чужому телу, Пай вдруг наткнулся на смазанный рисунок цветка на шее Сэнди и тихо фыркнул. Тот немного стёрся, но всё ещё был хорошо заметен. Протянув руку, он аккуратно, едва касаясь чужой кожи, обвёл пальцами рисунок. Проводил так осторожно и нежно, словно это был настоящий цветок с хрупкими лепестками. Под подушечками пальцев размеренно пульсировала вена.
Пай начал вести дальше, легко поглаживая чужую кожу, проходя через щёку, за ухом, доходя до волос. Он приподнимает ладонь и зарывается в волосы Сэнди, медленно перебирая тёмные пряди. Они оказываются такими мягкими, щекочут ему кожу, и сердце Пая сжимается от нежности. Он продолжает путь дальше, шагая пальцами вниз, касаясь век, снова проводит по скулам, ощущая на коже чужое обжигающее дыхание, и когда добирается до губ, сердце вдруг замирает, чтобы в следующую же секунду забиться в ускоренном темпе.
Дыхание Пая становится прерывистым. В какой-то момент он окончательно теряет контроль над собственным телом. Внутренне витает где-то далеко-далеко и совершенно ни о чём не думает. Медленно приподнимается и подползает ближе. Тишина в комнате нарушается лишь шорохом простыней. Пай нависает над Сэнди, уперевшись руками по обе стороны от его головы.
Подсознание, почему-то с голосом Сэба, кричит в голове, пытаясь его остановить. Но Пай не слушает. Он продолжает опускаться всё ниже, пока его губы не накрывают губы Сэнди.
Это, по большому счёту, и поцелуем-то назвать нельзя. Лишь незначительное, едва ощутимое касание. Однако сердце Пая готово рассыпаться на мелкие кусочки от переполняющих его чувств.
Он резко отстраняется и вскакивает с кровати, как ошпаренный, когда телефон в очередной раз звенит от пришедшего сообщения. Пай чувствует, что всё его лицо и уши пылают, буквально сгорают. Он хватает телефон с тумбочки и шустро выбегает из комнаты.
Едва дверь в спальню закрывается за Паем, Сэнди тут же распахивает глаза и упирается взглядом в потолок.
Пай прислоняется к холодной стене и прижимает руки к груди. Он тяжело дышит, пытаясь успокоить бешено колотящееся сердце. Не хотелось даже думать о том, что он только что сотворил. Пай тихо стонет и медленно сползает по стене на пол, после чего бросает взгляд на зажатый в руках телефон.
Ему срочно нужно отвлечься.
Он включает экран и с удивлением замечает несколько пропущенных звонков от своих друзей и множество десятков сообщений в чате. От нехорошего предчувствия холодок пробегает по телу. Пай открывает переписку и начинает читать длиннющий поток сообщений. С каждым прочитанным словом его глаза становятся всё шире, а сердце падает всё ниже и ниже куда-то в самую бездну. Он долго сверлит взглядом прикреплённый файл, а когда, собравшись с силами, всё-таки открывает его, то просто застывает, не в силах пошевелиться. Глаза быстро бегают по строчкам, но мозг отказывается воспринимать информацию.
Да уж. Совсем не на такое отвлечение он рассчитывал.
Пай ещё долго сидит на том же самом месте, сжимая в руках телефон, не способный пошевелиться. И, скорее всего, в самом деле просидел бы там всю оставшуюся ночь, если бы дверная ручка спальни внезапно не зашевелилась.
Пай мгновенно оказался на ногах, тратя неизвестно откуда взявшиеся силы. Растерянно пробежав взглядом по комнате, он не придумывает ничего лучше, как увалиться на диван и уткнуться в телефон, старательно делая вид, что всё в полнейшем порядке.
С другой стороны, Сэнди, вошедший в комнату с приглушённым светом, также пытался вести себя так, словно ничего не произошло.
...Театр двух гениальных актёров, которым обоим было проще игнорировать проблему, чем пытаться её решить.
— Тоже не спится? — хмыкает Сэнди, окинув Пая быстрым взглядом, и сладко потягивается, сонно жмурясь. Всё же актёр из него был куда лучший, нежели из Пая. У Сэнди был огромнейший опыт длиною в десяток лет.
Пай лишь утвердительно мычит в ответ, не отрывая взгляд от телефона. Казалось, они оба чувствовали странную атмосферу вокруг, но всё равно упрямо продолжали вести себя, как обычно. Сэнди медленно и тихо шагает через комнату и останавливается рядом с диваном.
— Утром уже нужно ехать обратно, — Пай нарушает воцарившуюся тишину и со вздохом опускает телефон на грудь. Взгляд, ранее сверлящий потолок, медленно скользит вниз и упирается в Сэнди. Тот расслабленно сидит на подлокотнике дивана, склонив голову набок. Чёлка спала на его лицо, и Пай всеми силами давит в себе желание пригладить её и зачесать назад. Пальцы всё ещё помнили мягкость и гладкость чужой кожи; кончики показывало от фантомных прикосновений. Уши невольно покраснели от воспоминаний. Стараясь игнорировать всё это, Пай продолжил: — Жаль, всё произошло так быстро. Я бы хотел остаться здесь на подольше.
Сэнди только улыбнулся в ответ. Он полностью разделял мысли Пая, но в то же время, как бы больно ни было, хотел, чтобы это побыстрее кончилось. Потому что в последнее время он окончательно перестал контролировать ситуацию. Он не успевает сказать ни слова, его опережает телефон, громко пискнувший от пришедшего сообщения. Уведомления быстро посыпались одно за другим.
Пай мысленно стонет и злобно утыкается в экран. Почему, блин, его друзья тоже проснулись? Разрушили такой уютный момент. Пай хотел провести всю оставшуюся ночь вот так, тихо беседуя с Сэнди, а не выслушивая друзей, которые обсуждали то, о чём он хотел думать в последнюю очередь.
— Да что они тебе пишут постоянно? — притворно возмущается Сэнди, подходя ближе. — Никак в покое не оставят.
Пай настолько занят сообщениями в чате, что не замечает, как диван прогибается под чужим весом. Сэнди, опёршись о диван коленом, нависает над ним в попытке заглянуть в телефон. Пай продолжает хмурится, листая переписку, и Сэнди со вздохом цепляет его телефон и рывком тянет на себя, чтобы выхватить из чужих рук.
Пай ойкает от неожиданности. Крепко вцепившись в телефон, он приподнимается с дивана и едва не ударяется с Сэнди лбами. Он несколько раз моргает, а когда приходит в себя, то обнаруживает, что их лица разделяют считанные миллиметры. Они синхронно застывают, глядя друг другу в глаза.
Кажется, сердце Пая стучит так сильно, что сейчас пробьёт грудную клетку. Он осознаёт вдруг со всей ясностью, что устал притворяться. Особенно сейчас. Как никогда сильно.
Я признаюсь ему, когда появится возможность
Он ведь сам пришёл к этому выводу в тот день, не так ли? И, если отбросить в сторону ненужные проблемы и хоть раз в жизни сфокусироваться, наконец, на собственных чувствах, то чем, чёрт возьми, сейчас момент неподходящий?
Сэнди проницательно смотрит ему в глаза, пытаясь считать каждую эмоцию, а Пай неотрывно пялится в ответ, желая раствориться без остатка в глазах напротив.
Пай не знает, когда он успел стать таким смелым. Но его взгляд медленно опускается и утыкается в чужие губы. И тогда он окончательно пропадает.
— Можно тебя поцеловать?
Пай не узнаёт собственный голос. Он такой хриплый и в него вложены такие
чувства, что с ума можно сойти. Чёрт возьми, насколько же сильно он любит этого человека напротив?
Тишина затекает в уши и перебивает все оставшиеся в голове мысли. Остаётся только жадное и упрямое
хочу, хочу, хочу. Почему в этом мире всё обязательно должно быть так сложно? Почему они не могут просто любить друг друга и быть счастливыми?
— Почему спрашиваешь? — шёпот Сэнди вкрадчивый, а в глазах дьявольская усмешка. Пай дрожит, чувствуя тепло на своих губах от чужого дыхания. — В первый раз моё разрешение тебе не требовалось.
Пай очень и очень сильно краснеет. Так Сэнди... не спал... тогда? В таком случае, почему он его не остановил? Пай горит, словно в аду. И Сэнди, кажется, не спешит прекращать его агонию. Пай окончательно перестаёт понимать, что происходит вокруг. Никто из них не спешит потянуться другому навстречу.
Вся атмосфера обрывается в один миг, когда на телефон приходит очередное сообщение. Сэнди отстраняется от Пая настолько быстро, что тот не сразу осознаёт случившееся. А когда приходит в себя, Сэнди стоит, повернувшись к нему спиной и смотря в экран его телефона.
В этот момент всё разом рухнуло в бездну. Вокруг больше не царила никакая таинственность, не было никаких сильных эмоций, которые толкали обоих на необдуманные
, но, возможно, самые правильные поступки. Сейчас они в мгновение ока вернулись обратно в суровую реальность, где всё было, мягко говоря, плохо.
— Стой!
Пай подрывается с места, чтобы выхватить свой телефон из рук Сэнди, но тот уворачивается, продолжая читать последнюю переписку. Сердце Пая медленно разрывается на части, а лицо Сэнди мрачнеет с каждой секундой. Даже прочитав всё до конца, он продолжает тупо пялиться на экран, не шевелясь.
Сэб
прикреплённый файл
Сэб
Почему все вдруг замолчали?
Пок
А не догадываешься?
Пок
прикреплённое фото
Выявленные отклонения: шизофреническое расстройство личности
Клуи
Ну и подумаешь
Пок
Действительно
Всего лишь шиза
Ничего особенного, всё в порядке))
Сэб
Пок, заткнись
Ты не помогаешь
Пок
Мы тут собрались ради правды, так что не надо преуменьшать проблему
Клуи
Заткнись, Пок
Пай
Ты не размышляй об этом сильно
...
А знаешь, по статистике вообще большинство шизофреников — безобидные люди
Сэб
ТЫ ТОЖЕ ЗАТКНИСЬ, КЛУИ
Пай, послушай
Это может быть ошибочный диагноз
Ребят
Давайте без поспешных выводов
Пок
Ну да, ну да
Кажется, проходит целая вечность, прежде чем Сэнди медленно поднимает глаза на Пая, и тот невольно вздрагивает. Ему хочется провалиться сквозь землю, исчезнуть прямо здесь и сейчас. Пай уже давно не видел у Сэнди
такого взгляда. В последний раз это произошло, когда Пай обвинил его в убийстве Пха. Чёрт возьми. Он... опять совершил глупейшую ошибку?
— Сэнди, — зовёт дрожащим голосом, — я...
Горло сдавливает, словно в тисках, и Пай не может выдавить из себя ни слова.
— Значит, вот для чего ты решил поиграть в друзей, — ухмылка Сэнди страшная. Он выглядит как хищник, искренне наслаждающийся страданиями своей жертвы. Пай знал, что у Сэнди есть тёмная сторона, которую не стоит будить. Несколько раз он сталкивался с ней в прошлом. Но сейчас всё определенно было не так, как раньше. — Притворяешься, чтобы сблизится, и параллельно копаешься в моём прошлом? — он, не прерывая зрительного контакта, резко шагает вперёд. Пай дёргается, но остаётся стоять на месте. — Даже сказать нечего? Что? Совсем ничего?
Сэнди с яростью сцепляет зубы и порывается уйти, но в последний момент Пай находит в себе силы крепко схватить его за руку. Сэнди застывает, даже не оборачиваясь в его сторону.
А Пай едва заставляет себя дышать. «Возми себя в руки, чёртов слабак, — ругает самого себя. — Это же Сэнди. Человек, которого ты любишь до бесконечности. Ты сделал ему больно. Он же вовсе не злится, ему
больно. Ты же уже давно это понял. Это его
защитная реакция. Не стой столбом. Сделай уже хоть что-нибудь. Не потеряй его». Ворох мыслей быстро промелькнул в голове, как молния на небе. И Пай заставляет себя действовать.
— Прости, — выдавливает из себя тихое, — пожалуйста, прости, — он едва сдерживает слёзы. — И, пожалуйста, перестань. Перестань уже прятаться. Я знаю, что ты знаешь. Это не было притворством. Было по-настоящему, — чем больше Пай говорит, тем больше уверенности обретает. Он не успевает даже сам всё осознать, как словами продолжают литься изо рта. — Ты ведь уже давно понял, что я пытаюсь узнать правду за твоей спиной. Я не так хорошо это делаю, в отличие о тебя. — Именно. Он знает Сэнди
очень хорошо.
Сердце колотится, как бешеное. Пай отпускает руку Сэнди и находит в себе силы сделать шаг назад, чтобы заглянуть тому с лицо. Сэнди смотрит в пол, кусая губы. Его глаза не злые. Он
едва не плачет.
— Ты же делаешь это по другой причине, — его будто прошибает током, когда приходит осознание. Буквально осеняет. — Ты специально использовал произошедшее, чтобы оттолкнуть меня и разорвать все связи, — Паю больно. Ему очень больно. И за себя, и за человека напротив, который так старался показаться сильным, но на самом деле всё это время был абсолютно разбит изнутри. Голос дрожит. — Зачем ты это делаешь, Сэнди?
Стоило Паю закончить свой чувственный монолог, как Сэнди резко отшатнулся от него и сделал несколько шагов назад, пряча лицо в тени. Какое-то время он стоит, глядя на ночной город за окном, пока, наконец, не произносит:
— Пай. Ты влюбился в меня?
Его словно ударили под дых. Стало трудно дышать. Пусть всё это закончится. Пожалуйста. Пусть всё закончится прямо сейчас. Слова Сэнди продолжают разрывать Пая на куски, потому что он ничего, абсолютно ничего не понимает.
Чёрт. Возьми. Он же не выдержит. Он будет умолять, просить, унижаться сколько угодно. Даже если его чувства отвергли. Даже так. Он не успокоится, пока не узнает правду.
— Я знаю, что никакой шизофрении у тебя нет, — от слов Пая Сэнди дёргается, как он удара. — Но ты всё равно видишь то, чего не видят другие, да? Пожалуйста, — шепчет с мольбой, — расскажи. Расскажи мне всё, Сэнди.
Он был благодарен всем богам, — и плевать даже, есть они или нет, — когда Сэнди с первого раза соглашается, наконец, рассказать ему всё.
***
Все знают эту давнюю легенду, не так ли? Непременно слышали хотя бы один раз в жизни эти красивые слова:
«Каждый мужчина и каждая женщина рождаются с красной нитью, привязанной к мизинцу левой руки. Эта нить связывает людей между собой. Она навсегда соединяет две родственные души, двух возлюбленных. Оба человека, связанные красной нитью судьбы, рано или поздно обречены быть вместе».
По неведомой причине в этом огромном жестоком и безжалостном мире одному лишь Сэнди «посчастливилось» узнать, что легенда правдива.
Он не помнит, когда именно это началось. Скорее всего, это
т дар проклятие было с ним с самого рождения, потому что даже в самых давних своих воспоминаниях, которые Сэнди только мог вспомнить, вокруг него уже вились эти красные нити судьбы. Стоило лишь взглянуть на человека и пожелать
увидеть, как перед глазами тут же расцветала тонкая верёвка, ведущая от чужого мизинца куда-то бесконечно далеко.
Ему было пять лет, когда он начал медленно разбираться в этой особенности и узнавать всё новые и новые факты. Например, чем тоньше нитка — тем, соответственно, и дальше человек, предназначенный судьбой; чем она бледнее, тем хуже связь между людьми, что означало только одно — одного из связанных уже поджидала смерть.
— Так вот как ты догадался о смерти Пха, — поражённо выдохнул Пай. Он сидел на диване, а Сэнди нервно расхаживал перед ним туда-сюда. Он старался не встречаться взглядом с Паем во время своего рассказа.
Сэнди поджал губы и кивнул.
— Я пришёл удостовериться. И когда стоял там, возле его кровати, то едва мог рассмотреть серую нить, продолжения которой даже не было видно, — он мрачно и горько усмехнулся. — В таких случаях исход всегда только один.
Когда один из связанных умирал, нить обугливалась, чернела, и к мизинцу другого оставался привязан лишь короткий обрубок.
— Сейчас такой должен быть у Ваю, — негромко заметил Сэнди.
Сперва для ребёнка наблюдать за этим было интересно. Он смотрел, как счастливы вместе те, кто нашли друг друга, и с грустью наблюдал за теми, кто был в отношениях не с тем человеком. И не то чтобы он уже тогда догадывался о неизбежности судьбы, нет; просто он думал: «А как же человек, с которым ты связан? Ты оставишь его одного?». И уже потом, спустя какое-то время, он начал замечать, что люди, выбравшие не свою судьбу, были несчастливы. Он наблюдал за ссорящимися парочками на улицах и подмечал, что никогда не видел ничего подобного с людьми, связанными красной нитью.
Совпадение, подумали бы многие. Сэнди тоже так думал. Но только не сейчас, с более-менее большим опытом жизни.
Ну а потом, как это всегда бывает, всё покатилось по наклонной в самую бездну.
Это случилось в восемь лет. Сэнди не был особо близок с родителями. Они постоянно работали и оставляли его на попечение нянек, поэтому он не сразу решился спросить. Но как-то раз за ужином, обведя родителей взглядом, он всё-таки произнёс:
— Мам, — женщина оторвалась от телефона и посмотрела на него, — а почему вы с папой не связаны?
— О чём ты говоришь, милый? — спросила та непонимающе.
— Ну вам ведь потом будет больно расставаться. И я останусь с тобой или с папой? А вы продолжите потом общаться, даже когда найдёте свою судьбу?
С каждым новым вопросом женщина становилась всё беспокойней. Она переглянулись с мужем, который после слов Сэнди оторвался от ужина. Эта битва взглядов и напряжённая тишина, повисшая на кухне, заставили Сэнди заволноваться. Он что-то не так сказал?..
— И зачем ты ему рассказала?!
Пока Сэнди пытался понять, что сделал не так, перед ним начала разворачиваться ссора. Он много раз видел подобное, но когда такое происходит с собственными родителями — намного больнее.
— Да я не говорила!
— Что, уже спешишь свалить? Давай, давай, я держу что ли? Прямо сейчас бумаги подпишем!
— Мы договорились дождаться хотя бы двенадцатилетия!
— Да плевать! Забирай его и вали на все четыре стороны!
— Вот так просто от ребенка отказываешься?!
Сэнди не мог пошевелиться. Из глаз текли слёзы, и это был первый раз, когда его сердце оказалось разбито. Это был первый раз, когда он задумался о том, что быть навечно и неотвратимо связанным с кем-то — вовсе не круто.
Они спорили ещё очень долго, пока не пришли к какому-то общему решению. Сэнди не слышал, о чём они потом говорили — родители отошли в другую комнату. Они вернулись спустя полчаса с неестественными, с усилием нацеленными улыбками и стали уверять его, что всё в порядке. Но Сэнди сразу распознал ложь.
Мама отвела его к психологу, а тот после его рассказа — к психиатру. Когда ему сказали, что он может поделиться всем, что его тревожит, Сэнди, заливаясь слезами, и в самом деле открылся, начал изливать душу о том, что так долго его волновало. Потому что родители с ним больше не разговаривали, а ему жизненно необходимо было выговориться. Пусть даже совершенно незнакомому человеку. Он доверился сладкой лжи о том, что ничего страшного не произойдёт, и напрасно. После нескольких долгих сеансов он стоял рядом с родителями и слушал монотонную речь мужчины о себе, хотя не мог ничего понять. Но он никогда не забудет лица своих родителей, когда в гробовой тишине, как приговор, прозвучало:
— Шизофреническое расстройство личности.
Это был последний раз, когда Сэнди видел своих родителей.
Когда за ним пришли какие-то люди, сообщив, что родители больше не вернутся, всё, что Сэнди чувствовал в тот момент, — пустота. И не было ни грусти, ни злости, не было истерики или паники. Когда его закрывали в психушке, он думал только: почему? За что?
На какой-то момент Сэнди прерывает свой рассказ. И Пай не торопит его с продолжением, когда видит его отсутствующее выражение лица. Он поднимается с дивана и делает несколько несмелых шагов вперёд. Кладёт руку Сэнди на плечо и чуть сжимает, проницательно заглядывая в глаза. Пай буквально мог видеть тьму, склубившуюся в глазах напротив.
— Эти два года своей жизни... я предпочёл бы никогда больше не вспоминать, — произносит Сэнди, запинаясь. Пай всеми силами хочет как-то выразить свою поддержку, но тот отстраняется от него, закрывается. Без лишних слов он продолжает рассказ. Пай не заостряет внимание на пропущенной части.
Думая обо всём сейчас, Сэнди понимает, что, как ни странно, не ненавидит родителей, которые его бросили. Видимо, они просто такие люди. Трусливые и не желающие брать на себя лишнюю ответственность. К тому же, мечтающие о разводе. Так что нет ничего удивительного в том, что они постарались как можно быстрее выбросить больного ребёнка из своей жизни.
Более того, они всё-таки не забыли его полностью. Да, исчезли из его жизни на два года, но затем вернулись. Пусть и ненадолго. Сэнди не встречался ни кем из них, но когда его внезапно перевели в приют, а все походы к психиатру, обследования и приём таблеток резко прекратились, он сразу догадался, кто приложил к этому руку. Пусть они опоздали на два года. Пусть они оставили его навсегда. Но хотя бы... хотя бы сделали хоть что-то.
Всё оставшееся время до своего совершеннолетия Сэнди находился под опекой того самого приюта. А ещё он больше никогда и никому не рассказывал о
нитях. А позже перестал рассказывать о себе вообще.
Жизнь в приюте не то чтобы была лёгкой. Совсем наоборот. Однако пробыв в психиатрической больнице так долго, находясь под постоянным надзором день и ночь напролёт, Сэнди потом ценил каждое мгновение своей свободы. Работники приюта никак не сковывали детей в их желаниях. Когда он стал достаточно самостоятельным, они позволили ему самому выбрать место для учёбы, поэтому он всегда был и до сих пор остаётся признателен тому месту и людям, что там работали; поэтому сейчас он помогает приюту, чем может, пусть сам вряд ли когда-нибудь будет готов побывать там вновь.
***
Капли дождя за окном начали барабанить по крыше, постепенно наращивая темп. Ночь пролетала незаметно.
Сэнди всё так же стоял, уткнувшись взглядом в окно. Пай сидел на диване и долго не мог заставить себя начать разговор.
— Так значит, — он разлепляет пересохшие губы, — я связан с Тану красной нитью, которая рано или поздно заставит нас быть вместе. Поэтому ты так старался разлучить его с Ваю.
Сэнди не отвечает. Но всё и так очевидно. Пай не знает, что чувствует в данный момент. После рассказа Сэнди он оказался полностью опустошён. Словно в прострации, он медленно поднимается на ноги. Звуки собственных шагов отдаются в голове далеко, будто со дна глубокого колодца.
— Ты ещё не всё мне рассказал, — вырывается вдруг безжизненным голосом. Сэнди медленно поворачивается к нему. Его глаза такие же пустые. — Что на счёт тебя, Сэнди? — покачиваясь, делает ещё несколько шагов вперёд. — Что насчёт твоей нити?
Сэнди не сопротивляется, когда Пай берёт его вялую левую ладонь в свои руки. Начинает размеренно и нежно тереть кожу на мизинце. Там, где должна быть нить.
Сэнди молчит. Пай отвечает вместо него. Потому что уже смутно обо всём догадался.
— У тебя её нет, не так ли? — шепчет ломким голосом. В груди медленно растёт боль, но Пай, как ни странно, рад этому. Потому что это намного лучше, чем не чувствовать ничего. — Ты ни с кем не связан. Поэтому ты всегда чувствуешь себя одиноким, — глаза начинает пощипывать от слёз. — И поэтому ты всегда от всего отказываешься. Потому что знаешь, что в конечном итоге всё равно будешь один.
Правильно ли он делал, ковыряясь в чужой ране? На самом деле, Паю было плевать. Пустые глаза напротив убивали его похлеще, чем если бы в них была боль. Ну же, Сэнди. Ты и так уже всё рассказал. Не хочешь наконец-то выговориться хоть кому-то?
— Хотел бы я, чтобы у меня её не было, — Сэнди решает в коем-то веке открыть своё сердце полностью. Заберите его. Раздавите его к чертям. Пожалуйста. Он поднимает на Пая побитый взгляд, и тот едва не плачет. Он хочет разделить эту боль хотя бы немного. — Если бы её не было, у меня бы ещё был шанс. Быть может, моя родственная душа ещё не родилась? Может, она настолько далеко, что нить не видно? А может, я просто не могу увидеть собственную связь? — он смотрит с отчаянием. Еле выдавливает: — Но она есть, понимаешь? Она у меня есть. Просто с самого рождения, с самого начала они куда не ведёт. Она не чёрная, не серая, пусть и оборванная. Она есть, но человека на том конце не существует.
Пай обнимает его. Сэнди дрожит в его руках. У не хватает сил даже на то, чтобы пошевелиться и обнять в ответ. Пай обнимает так крепко, что чувствует чужое сердцебиение. Как и своё собственное. В какой-то момент их бешеные ритмы совпадают.
Всё не должно быть так. Почему всё так?
Пай ведь не верит в судьбу. Он только-только определился со своим окончательным мировоззрением. Он считал, что люди могут сами управлять собственными жизнями. Неужели он ошибался? «Любовь — это свобода». Тогда к чему всё это? К чему?!
— Сэнди, — он понимает, что плачет. Буквально рыдает. — Ты же всё знаешь. Ты уже давно догадался. Я люблю тебя. Почему я не могу любить тебя? — он резко отстраняется, отскакивает назад, будто его ударило током. Лицо мокрое. Сэнди смотрит на него с бесконечной болью. — Ты не будешь одинок.
Я могу быть с тобой. Только скажи, и я останусь с тобой навсегда, — но в глазах напротив Пай уже давно прочитал ответ. — Почему ты так веришь, что ничего не получится? Почему ты даже не хочешь попытаться?
— Прости, — всё, что говорит Сэнди.
Всё? И это всё? Вот так всё и закончится?
В который раз за сегодняшний день Пай оказывается полностью морально уничтожен. Застрелите его кто-нибудь. Пожалуйста.
Пай на ватных ногах делает шаг вперёд. Из последних сил. Пока Сэнди одним лишь взглядом режет его живьём. Пай бережно берёт чужое лицо в свои ладони и мягко целует. Поцелуй с привкусом боли и отчаяния. Сэнди не отвечает на него. Он молча отстраняет Пая от себя.
— Нам лучше закончить всё сейчас.
Слова обрушились на Пая, как лезвие гильотины.
Сэнди тихо выходит из номера отеля, бесшумно закрыв за собой дверь. Он отверг его. Сэнди его отверг.
Пай не может поверить в случившееся. Он опускается на пол. Ноги больше не держат. Он подтягивает колени к груди и утыкается в них мокрым лицом.
Иди к чёрту, судьба. За что? За что?
Сэнди ошибается. Пай никогда не влюбится в Тану. Потому что он любит Сэнди. Потому что даже несмотря на то, что Пай буквально задыхается от рыданий, глупое сердце всё ещё продолжает любить.
Следуя каким-то внутренним инстинктам, Пай вдруг засовывает руку себе в карман и достаёт оттуда помятую бумажку.
«Люблю... Как бы больно ни было».
Как иронично. Сейчас определение любви Сэнди превратилось в его собственное. Судьба насмехается над ним.
Пай не до конца понимает, как ко всему этому относиться. Он совсем позабыл, что Сэнди уже был влюблён. Он, наверное, всё-таки пытался пойти против судьбы. Быть может, у Пая ещё есть шанс?
На дрожащих ногах Пай плетётся к дивану, берёт в руки телефон, но застывает.
Да. Он совсем забыл. Быть может, у него бы был шанс. Если бы Сэнди только что не отверг его.
Он безнадёжен.
Пай не может дышать. Он падает на диван и плачет, плачет, царапает руками грудь, словно пытаясь вырвать своё глупое влюблённое сердце. Отчаянно зарывается рукой в волосы и скручивается на диване, поджав колени к груди.
Невероятных усилий ему стоило разблокировать телефон; всё было размыто от слёз.
Сэб
Пай, не молчи
Как всё прошло?
Ты уже давно не выходил на связь
Клуи
Мы переживаем
Пок
Да скажи хоть что-нибудь
Чтобы мы знали, что ты вообще жив
Сэб
Пок, не говори так
Пок
А что?
По-вашему, у них там что-то могло закончиться хорошо?
Если этот идиот не объявится в ближайшее время, я угоню машину и сам туда поеду
И разобью ему лицо
Клуи
Впервые мне хочется согласиться с Поком
Пок
Чёртов Пай, если ты это читаешь и всё ещё молчишь, я реально убью тебя
Пай вяло отложил телефон в сторону. Последнее сообщение пришло около часа назад. Отвечать не хотелось. Может быть, его наконец-то оставят в покое хоть на какое-то время.
Но не тут-то было. Уже в следующую секунду телефон в руке Пая взорвался от входящих сообщений.
Пок
Я ЖЕ ВИЖУ ЧТО ТЫ В СЕТИ
А НУ ВЗЯЛ СЕБЯ В РУКИ, РАЗМАЗНЯ
Тебе там сердце разбили?
ДА К ЧЁРТУ ЭТОГО СЭНДИ
Главное что у тебя всё ещё есть твоя жизнь, идиот
Сэб
...никогда ещё не слышал от Пока таких слов.
Пай смотрел на разворачивающееся безобразие со смешанными чувствами. Слёз больше не было; слова Пока и в самом деле заставляли задуматься, но в груди всё ещё болело, да так, что хотелось умереть прямо здесь и сейчас. Тем не менее, Пай понимал, что его друзья были правы. Ничего не изменится, если он так и продолжит лежать и умываться слезами.
Дрожащими руками Пай нажал на кнопку вызова.
— Да неужели! — недовольный голос Кита едва не оглушил его. — Ты где пропадаешь?! Твои дружки молчат, но я же чувствую, что ты снова ввязался во что-то плохое!
Ну вот. Только не это.
Опять. Опять по щекам заструились слёзы. И нет, это было не потому, что Кит на него злился. Пай знал, что тот просто очень волнуется. Но ему внезапно стало бесконечно хорошо от родного голоса. На том конце трубки был человек, который его любит и заботится о нём. И когда в голову пришло это осознание, Паю как никогда сильно захотелось увидеть брата и очутиться в его объятиях.
И когда он успел превратиться в такую тряпку?..
Ему нужна была поддержка. Жизненно необходима. Пожалуйста.
— Пи'Кит, — Пай вспхипывает и тут же крепко зажимает рот рукой. Рыдания накатывают с новой силой. Он едва выдавливает из себя звуки. — Пи'Кит, — голос дрожит. Пай тяжело дышит, крепко сжимая телефон в руке.
— Пай? Ты что, плачешь? Пай! — взволнованный голос Кита врезался ему в ухо. Грудная клетка Пая болела, горло жгло, он больше не мог сдерживать всхлипы. — Скажи, где ты, я сейчас же за тобой приеду!
Пай больше не может. Он вешает трубку и зарывается руками в волосы. Дрожащей рукой кое-как пишет брату адрес в сообщении и тут же откидывает телефон в сторону. Он снова поджимает колени к груди и закрывает глаза.
За окном продолжал лить дождь, постукивая по окнам в такт его сердцебиению.
Безо всяких сомнений, это был худший день рождения в жизни Пая. Правда, о нём он уже благополучно позабыл.
***
Пай встал с дивана и подошёл к окну; к тому месту, где несколькими часами ранее стоял Сэнди. Из-за горизонта медленно выкатывалось солнце, развеивая ночной мрак на небесах.
Дожидаясь, пока Кит за ним приедет, Пай многое успел обдумать и переосмыслить. Правда, до сих пор не знал, что ему стоит делать дальше. Как правильно поступить.
Несколько часов назад он импульсивного отправил Сэнди кучу злых сообщений в Лайне.
Пай
Знаешь что
К чёрту судьбу
Я никогда не влюблюсь в Тану
Назло тебе и твоей чёртовой судьбе
Знаешь почему?
Потому что любовь — это свобода
Свобода действий, свобода выбора
Можешь и дальше наслаждаться одиночеством
Я понимаю
Тебе страшно
И так намного проще
Ну а я буду бороться
Потому что обещал самому себе
И буду любить того, кого захочу
А не того, кого мне было предназначено полюбить
Хоть и написал он это под давлением эмоций, но... Сейчас, успокоившись, раздумывая обо всём в трезвом уме, Пай до сих пор оставался верен своим убеждениям и был согласен с собственными словами. Ему вдруг сильно захотелось пойти против системы. Пусть даже все остальные люди в этом мире слепо следуют своей судьбе (даже не подозревая об этом), но сам он всё ещё может пойти против предназначения, потому что знает о нём. Специально. Назло всем. И даже не из-за Сэнди
, хотя и поэтому тоже. А потому что сам так хочет.
С этой мыслью Пай плюхнулся обратно на диван. Хватит с него слёз на сегодня.
Однако, к сожалению, по пресловутым канонам жизни, судьба, судя по всему, решила отыграться на нём по полной.
Он сразу начинает подозревать неладное, когда порог номера отеля переступает не Кит, а Марк. Пай тут же вскакивает на ноги и подбегает к другу; сердце начинает бешено колотиться от волнения, потому что Марк выглядит, мягко говоря, просто ужасно. Практически так же, как выглядел Пай, пока убивался горем из-за разбитого сердца.
— Как ты? — Марк вымученно улыбается, и Пай становится абсолютно уверен, что произошло нечто очень и очень плохое. Потому что у Марка ни капли не получается сделать вид, что всё в порядке. Хотя Пай был благодарен ему за то, что тот пытался скрыть правду, чтобы, судя по всему, не расстраивать его ещё больше. — Кит сказал, что ты плакал. Что у тебя случилось, Пай?
Марк приобнимает его за плечи. И Пай не выдерживает.
— Что случилось
у тебя, Пи'Марк?
Когда по щекам Марка начинают течь слёзы, и когда он наконец выдавливает из себя глухое «Кит...попал в аварию», сердце Пая в очередной раз разбивается на мириады осколков.
