Декабрь 1997
Вершинина старательно нарезала овощи для салата, параллельно болтая с матерью Пчелкина. Виктор должен был сегодня улететь в Берлин, где он пару месяцев назад назначил очередную сделку. Ушлый счетовод ликовал: если все сложится так, как он рассчитал (не без помощи Вершининой), то у «Курс-Инвеста» появится реальный шанс выйти на европейский рынок. Затосковавшая в последнее время по тихой размеренной Германии, Даша не пожелала оставаться в Москве в одиночестве и напросилась за компанию. Витя согласился, но предупредил, что не сможет проводить с девушкой много времени, поэтому из списка совместных занятий она может смело вычеркнуть две трети. Оставшуюся треть Дарья расписала под берлинские бары, рождественскую ярмарку и секс с видом на ночной город, от чего Пчелкин бы никогда в жизни не отказался. За пару дней до отъезда в квартиру на Кропоткинской позвонила мама Виктора и пригласила на обед. Вершинина с радостью согласилась и сообщила, что они приедут в четверг в два часа. И сейчас Даша с Ириной Ивановной охотно сплетничали, пока Пчелкин с отцом обсуждали не самые интересные для женщин вещи. — Вы оба словно светитесь от счастья, — резюмировала Ирина Ивановна. — Я рада, что вы снова вместе. Он так влюблён в тебя. — Это так сложно — восстанавливать отношения после огромного перерыва, — Дарья вздохнула. — Но мы стараемся. У Вити хорошо получается. — Помню, когда он познакомил нас с тобой: я никогда не видела в его глазах столько любви и гордости. Я люблю тебя, как родную дочь, Дашенька, и хочу, чтобы у вас наконец-то все сложилось. Женщина вдруг посерьезнела, доставая из духовки противень с ароматным мясом. Она осторожно поставила его на подставку для горячего и повернулась к девушке. — Виктор — мой сын, но я ни в коем случае не оправдываю его. Если ты смогла простить его предательство, то ты очень, очень сильная девушка, Даша. — Скорее, наоборот, — грустно улыбнулась она, — очень слабая. Я всегда любила его, и эта любовь разрушила мою семью. А самое страшное, что я не жалею о своём решении. Кроме Вити мне никогда никто не нужен был. И сейчас я боюсь представить, как бы я жила без него. — Никакое количество вины не исправит прошлое, милая. Если ты чувствуешь, что поступила правильно, не забивай голову тревожными мыслями. Главное, что сейчас ты чувствуешь себя на своём месте. В помещение сунулся Пчелкин, отвлекая женщин от разговора: — Мам, нам скоро надо будет выезжать, у меня встреча ещё сегодня. Потрещите, когда вернемся, пойдём обедать. Вершинина подхватила блюда и начала сервировать стол в гостиной. Расставив тарелки по местам, девушка поняла, что забыла выложить приборы. Подходя к кухне, она вдруг услышала громкий шепот Виктора, доносившийся из-за полуоткрытой двери: — … я люблю её, мам. Больше жизни люблю. — Вероятно, Ирина Ивановна вставила свой комментарий, потому что мужчина возразил: — Нет. Я жениться хочу. Пчелкин на секунду замолчал и продолжил: — Я совершил ошибку, я понимаю это. Да, я мудак и не достоин её, но я сделаю все, чтобы она никогда больше во мне не сомневалась. Я должен научить её доверять мне, — мама Вити что-то прошептала, и он добавил: — Всё готово. Я не могу дождаться подходящего момента. Внезапно Даша наступила на край паркетной доски, от чего та громко заскрипела, вынуждая Пчелкина замолчать. Дарья вздрогнула, почувствовав, как загорелись её щеки. Она прижала к ним холодные ладони и нарочито беззаботно прощебетала: — Вить, захвати вилки. Все готово, можем садиться за стол. Обед получился каким-то скованным: Вершинина, пытаясь не выдать своего волнения, молча сидела с идеально прямой спиной и смотрела прямо перед собой. Виктор шутил, смеясь так заливисто, что Дарья понемногу расслаблялась. — Пора бы вам уже о семье подумать, — спустя полчаса выдал Павел Викторович. — Под трицатник обоим. Я вот на Ирине женился, дай бог памяти, лет в двадцать пять. — Так не зовет никто замуж, — рассмеялась Даша, косясь на Витю, который сразу насупился. — Неужели? — удивился Пчелкин-старший. — Вот балбес. Ты, Даша, будь умнее, если через месяц предложение не сделает — беги. Сын, закатив глаза, недовольно протянул «Пап…», но девушка уверенно заявила: — Куда бежать-то? Я вообще считаю, что штамп в паспорте ничего не меняет. Ну, как оказалось, можно жениться на одной, а любить другую. Меня нынешнее положение дел более чем устраивает. В одобрительном жесте она сжала лежающую на столе мужскую ладонь, но Пчелкин резко ее выдернул, положив на колени. Вершинина виду не подала, но все же молча уткнулась в тарелку. — А дети пойдут, на кого записывать будешь? — Там разберемся, — Вершинина отстраненно пожала плечами, давая понять, что разговор завернул не в то русло. Маловероятно, что родители Пчелкина знали про то, что могли стать бабушкой с дедушкой ещё несколько лет назад.***
Спустя пару часов mercedes Пчелкина затормозил во дворах недалеко от одного из стрип-клубов Москвы. Отчего бригада выбрала это место для переговоров с кавказцами, Даша не знала и особо старалась в эти дела не лезть. Мужчина поставил автомобиль на ручник и уставился на игравших во дворе детей. — Ты была беременна, — глухо прошептал он. — Да, — согласилась Дарья: скрывать свой секрет было уже бессмысленно. — Ты не сказала мне об этом. Все-таки, это была и моя ответственность тоже. — Разве это что-то изменило бы? — Изменило. — Что? Ты бы не поехал к Царевым, не трахался бы с той гимнасткой? Что ты молчишь? Я не видела смысла в наших отношениях и не хотела привязывать тебя к себе. — А сейчас видишь? — Вижу. Оба замолчали. Первым не выдержал Виктор: — Ты замуж за меня поэтому не хочешь? Боишься, что я снова тебя предам? — Не в этом дело, — она встряхнула головой и спрятала лицо в ладонях. — Я люблю тебя, Вить, правда, очень люблю. Но… дело не в тебе, а во мне, понимаешь? — Не совсем… — Я до безумия боюсь остаться одна. Я знаю, что ты хочешь семью, детей, но я не могу тебе этого дать. Я бесплодна. Я треть жизни таскаюсь по врачам, пытаясь решить эту проблему, но все безрезультатно. Я боюсь, что однажды ты придёшь ко мне и скажешь: «Я больше тебя не люблю». — Ты же знаешь, что я никогда так не сделаю. Маленькая моя, что мне сделать, чтобы ты снова доверяла мне? — Ничего, Вить, ты же знаешь, я не ставлю ультиматумов. Просто будь со мной честен, хорошо? Пчелкин не ответил, лишь потянулся к девушке и оставил на её губах нежный поцелуй. Даша охотно поддалась и уже через секунду оказалась на его коленях, а мужские руки стягивали с плеч мягкую шубку из норки. Внезапный холодок прошелся по телу, обтянутому тонкой блузкой, вынуждая Вершинину вздрогнуть и отстраниться. — Обязательно встречаться с ними сегодня? — шепнула она, потираясь кончиком носа о щетинистую щеку. Виктор закрыл глаза, пытаясь сосредоточиться на предстоящей встрече, но в голове было пусто. — Я постараюсь быстро. Зайди пока за цветами, хорошо? — Цветами? — девушка удивленно вскинула брови, отстраняясь. — Отец попросил отвезти в Берлин, возложить к нашим памятникам. Хотел, чтобы букеты были именно из России. Вершинина кивнула и упорхнула в ближайший цветочный. Долго выбирала самый свежий и представительный букет и, остановившись на композиции из гвоздик и еще каких-то бордовых цветов (их название благополучно вылетело из Дашиной головы), вернулась к машине. Пчелкин уже был там, стоял, оперевшись на чёрную иномарку, и нервно курил, пытаясь дрожащими пальцами удержать сигарету. Дарья щелкнула ключом и залезла в салон; докурив, Виктор сел рядом на пассажирское сидение, запустив внутрь морозный воздух вперемешку с табачным дымом. По его виду было понятно, что переговоры пошли не по плану. — Что случилось? — девушка вгляделась в осунувшееся мужское лицо, округлив глаза. — Не бери в голову, — раздражённо отмахнулся Пчелкин, — поехали. Вершинина завела мотор, и они молча покатились в сторону Шереметьево. Витя дергался, то и дело поглядывая на часы и в телефон. Девушка краем глаза наблюдала за его рваными движениями и устало вздыхала. Внезапно тишину прервало пиликанье телефонной трубки. Виктор резко выхватил её из кармана и прислонил к уху. На том конце провода слышны неразборчивые крики, но мужчина не давал ответа, лишь сильнее стискивая зубы. — Здесь я. Понял, — сухо бросил он и отключился. Едва Даша затормозила на стоянке у аэропорта, мужчина выскочил из машины и резко ударил по крыше новой иномарки ладонью. Обеспокоенная странным поведением, девушка подошла к нему и положила руку на плечо. Подняв красные от напряжения глаза, Пчелкин сообщил: — Автомобиль парней подорвался. Фил без сознания. Вершинина сильнее сцепила пальцы, пытаясь удержать равновесие. Она не могла поверить своему молодому человеку и от безысходности лишь открывала и закрывала рот. — Они подумают на меня. Конечно, я же отказался садиться в ту машину, — он осторожно притянул к себе девушку, заключая в объятия. Дарья сильнее прижалась к нему, вытирая выступившие слезы зелёным шарфом, крепко пахнущим мужским парфюмом. — Уезжай без меня, я решу все проблемы и сразу же прилечу. — Одна я никуда не поеду. — Ты меня не поняла? Это опасно, я могу потянуть тебя за собой. Я не хочу, чтобы ты пострадала. Вершинина вдруг отстранилась и уперла руки в бока. Она грозно посмотрела на Пчелкина, и, даже несмотря на сложившуюся ситуацию, ему стало смешно. — Я никуда не поеду, Виктор Павлович. Только я смогу донести до этих идиотов, что ты ни при чем. Я не позволю тебе разбираться с этим дерьмом в одиночку.***
Однако Пчелкин даже не выпустил её из машины. Более того, он выдернул ключи из замка зажигания прежде, чем Даша сумела что-либо сообразить. Она обессиленно стукнула кулаком по закрытому стеклу, но Витя прошептал одними лишь губами: «Для твоей же безопасности», — и скрылся за дверями городской больницы. Время, как густая карамель, тянулось мучительно долго. Вообразив себе всевозможные сценарии разговора Пчелкина с Беловым, Дарья изводила себя гнетущими мыслями. Она прекрасно знала, как Саша расправлялся с «кротами», и от одних только воспоминаний становилось дурно. Спустя пару часов автомобиль, сверкнув фарами, издал противный писк и открылся. Около иномарки материализовался Шмидт и, открыв дверцу, довольно грубо схватил девушку за предплечье. — Пчела требовал привести тебя, — прогнусавил он. — Вперёд. Вершинина промолчала, лишь скривилась от неприятной боли, вызываемой крепкой хваткой. Она попыталась стряхнуть мужскую руку, но Шмидт только сильнее вцепился в плечо, толкая её дальше. Виктор оказался в операционной палате. Заглянув туда, Даша ахнула. Витя лежал на соседней с Валерой кушетке, от него к руке Филатова тянулась тонкая трубка для переливания крови. Сам Пчелкин явно дремал, когда девушка тронула его за руку. Он поднял сонные глаза и молча отвернулся к Филу. — Почему ты? — прошептала она, и мужчина тут же дал ответы на все её последующие вопросы. — Они дали мне последний час. Я подумал, что это сможет искупить мою вину. — Но ты не виноват… — Даш, — он вздохнул и наконец перевёл взгляд на Дарью. Пустая, выцветшая синева смотрела на неё с отчаянием, — я разберусь сам. — Хочешь я поговорю с Беловым? Мы же все выходные провели у меня. Он оглядел её уставшее лицо, которое выражало такую вселенскую тревожность, что Витя сам захотел заплакать. Мужчина осторожно погладил ее запястье большим пальцем. — Я люблю тебя, — легко сорвалось с его губ, и Вершинина улыбнулась. — Прости меня, пожалуйста. Внезапно в палату ворвался Саша с Космосом. Холмогоров упал на колени рядом с кушеткой и, вложив в руки Виктора пистолет, прижал его к своему лбу. — Космос, убери ствол, он не знает! — преостерег Белов, но Кос лишь отчаянно закричал: — Прости, брат, прости, — Витя опешил, раскрыв рот, — стреляй! В этот раз «кротом» оказался Кордон.