забывать друг друга пора нам

Организацию похорон и поминок взял на себя отец Космоса; Вершинина была не в силах даже встать с кровати, все это время её трепетно оберегал Пчелкин. В тот день они вернулись домой уже утром. По пути в Москву Даша не сказала ни слова, молча смотря в окно. Слез не осталось, она лишь изредка тихо всхлипывала и вздрагивала. Витя чувствовал свою беспомощность, и от этого ему становилось хреново. В «Праге» собралась, казалось, половина Москвы. Коллеги Владимира Алексеевича, подруги Аллы Михайловны, друзья семьи. Из тех, кого знал сам Виктор, здесь были только Беловы, Холмогоровы, Филатовы и Кузнецовы. Этого смазливого мальчика было сложно не заметить: весь вечер он крутился вокруг Даши, пытаясь хоть как-то её подбодрить. Вершинина реагировала сухо, больше для приличия, но Пчелкин видел, что даже эти протокольные фразы давались ей с большим трудом. Она куталась в огромную шаль, пытаясь скрыться от посторонних глаз. Принимала соболезнования, обнимала женщин в чёрных платьях и кивала мужчинам в дорогих костюмах. От Вершининой веяло звенящей пустотой. До самого позднего вечера в ресторане остались только Космос с отцом, её университетский дружок и сам Витя. Даша собирала охапки цветов в одну большую коробку, думая о том, что завтра нужно будет отвезти их на кладбище. Пчелкин зашёл с перекура как раз в тот момент, когда около девушки материализовался Кузнецов и заботливо обнимал её за плечи. Вне себя от ярости, да к тому же затуманенный несколькими стопками водки, он подошел к ним и медленно произнес: — Не хочу портить картину, но нам нужно домой, — он вдруг заметил как Вершинина прижала ладонь ко рту. — Что случилось? — Порезалась, — отстраненно ответила она. — Мы поедем, Паш? Завтра в десять я выйду. Молодые люди сели в такси, и Пчелкина словно прорвало: — Твой дружок совсем страх потерял. — Прекрати, — злиться не было никаких сил. Даша закрыла глаза, сжимая пальцами виски. — Я попросила, чтобы Паша завтра отвёз меня на могилу к родителям. — Меня в твоей жизни больше не существует? — Прекрати, — с напором повторила она. — Я не могу слушать твои концерты, не сегодня. Она даже не позволила себя проводить: вышла из машины, бросив напоследок тихое «спокойной ночи», и скрылась за тяжелыми дубовыми дверьми. Разъяренный и опустошенный, Витя отправился к себе.

***

Август подходил к концу, все меньше даря ощущение легкости. Воздух был липким и тягучим словно мед — это время года Пчелкин любил меньше всего. С началом сентября Вершинина и парни погрузятся в учебу, а родители вновь начнут капать на мозги так и никуда не поступившему сыну. Высшее образование, по правде, мало волновало Витю: они с Космосом неплохо продвинулись по мнимой карьерной лестнице, и надобности в дополнительных знаниях он не видел. Они не виделись почти три недели: Даша не брала трубки, не перезванивала и вообще исчезла из поля зрения. Пару раз Виктор заезжал на Кудринскую, но, упираясь в закрытую дверь, отправлялся караулить девушку у подъезда. Он уже подумывал наведаться и в Барвиху, но милая Дашина бабушка сообщила парню, что и на даче ее нет. Где днями пропадала Вершинина — знал только Бог. Была почти полночь, когда Пчелкин четвертый раз за пару недель позвонил в дверной звонок. На удивление за створкой послышались шаги, и через секунду на пороге появилась Даша. Выглядела она, конечно, значительно лучше, чем после похорон, но ее осунувшееся лицо и нездоровую бледность можно было заметить даже в полумраке. — Привет, — сказала она, скорее, вежливо, чем искренне. — Привет, — парень замялся, протягивая букет ее любимых роз. — Прости, что так поздно, я очень соскучился. — Я не сплю. Проходи, мы как раз чай пьем. Ответ на вопрос «кто это — мы?» нашелся в гостиной: за столом, полубоком ко входу, сидел Кузнецов, допивая чай из сервиза, чашку от которого Вершинина разбила пару лет назад. — Доброй ночи, Виктор, — Павел, похоже, даже улыбнулся, вставая и протягивая руку гостю. Витя, конечно, пожал ее, но не без отвращения. Плюхнувшись на стул напротив, он устремил взгляд прямо на Пашу. — Я думаю, мне стоит пойти. Спасибо за ужин. Парень поднялся и, обняв на прощание хозяйку, хлопнул дверью. Вершинина зашла обратно в комнату и начала осторожно составлять посуду на поднос. — Где ты была все это время? — Разбиралась с наследством и документами. — Я искал тебя по всей Москве, — недовольно поморщился Виктор. — Я жила у бабушки. Я знаю, что ты приезжал к ней, но я просила не говорить никому обо мне. Мне нужно было время и личное пространство. Она отнесла сервиз на кухню и тут же вернулась. Села за стол и начала поправлять и без того идеально лежащую скатерть. — Я в полной дыре, Вить. Все накопления родителей оказались в долларах, поменять их по закону может только отец. Никого не интересуют иные обстоятельства. Там приличная сумма, но что мне делать с ней — непонятно. Я остаюсь ни с чем, понимаешь? — Я смогу обеспечить нас обоих, — неожиданно твёрдо и уверенно произнес парень. — Тебе не нужно думать о деньгах, оставь все, как есть. — Ты серьёзно сейчас? — грустно и как-то больно усмехнулась она. — Забыл, чем вы с Космосом занимаетесь? Вас посадят не сегодня, так завтра! — Зато твой Кузнецов дрочит на учебники и счастлив. — Нет, только не это, — разочарованно протянула Вершинина. — Лучше молчи. — А что молчи? Мне надоело, что он постоянно крутится вокруг тебя, предлагает помощь, чаи гоняет в твоей же квартире! — Пчелкин заорал так, что, казалось, посуда зазвенела в серванте. — Может, потому что этого не делаешь ты? — Даша пыталась казаться спокойной, хотя нервные пальцы выдавали ее с головой. — Ты постоянно в своих делах, катаешься по городу с Космосом, не посвящаешь меня ни во что. Мы никуда не ходим, ты приезжаешь два раза в месяц, чтобы потрахаться. Это отчасти было правдой. С начала года деятельность парней набирала стремительные обороты, отчего Пчелкин практически не бывал дома. Но, по его мнению, это не являлось первопричиной всех проблем. — Ты сама тонешь в своей учебе, вспомни: в субботу я не могу, у меня пары до вечера; в пятницу не получится, у нас мероприятие. Ты не можешь упрекать меня в отсутствии свободного времени, если сама им не обладаешь. — Не переводи стрелки, мы говорим о тебе в первую очередь. Ты достал меня своей ревностью, я живу с тобой, как в клетке. Мне можно буквально ничего. — Этот урод как-то не вовремя оказался у меня на пути, уж прости. — Я знаю его почти пятнадцать лет! А ты не имеешь права так вести себя по отношению к Кузнецову! От его отца сейчас зависит моё будущее, больше мне некому помочь. — Не знал, что теперь нужно раздвигать ноги перед друзьями детства, чтобы получить должность секретарши. Только выпалив последнюю фразу, Пчелкин осознал, что ляпнул. Даша смотрела на него округлившимися глазами, в которых плескалось вселенское разочарование. — Какой же ты жалкий, — только и смогла проговорить она. — Уйди, я прошу тебя. — Если я сейчас уйду, я больше не вернусь. — Скатертью дорога, — зло усмехнулась девушка. Виктор медленно направился к выходу и, проходя мимо столика с вазой, куда Дарья часом ранее поставила принесенные им розы, схватил сосуд и швырнул в стену. Голубые осколки разлетелись по гостиной, едва не задев молодых людей; мокрые разводы покрыли обои, а лепестки кровавым дождём опустились на ковёр. — Она мне никогда не нравилась, — холодно произнесла Вершинина. — А теперь выметайся. Уже в такси Витя вспомнил, что Филатов позвал на царевскую дачу девочек-спортсменок, и попросил водителя развернуться в сторону области.