забывать друг друга пора нам

Даша стояла возле подъезда и пыталась выловить в темноте приближающуюся машину. Девушка куталась в тёплый платок, дрожащими пальцами пытаясь удержать его на плечах. Пчелкин позвонил с полчаса назад из телефона-автомата по дороге от Царевых. Из полутрезвой речи молодого человека Дарья различила лишь слова «Белый», «менты», «ранен». Подстреленного Сашу парни везли к Вершининой, были уверены: друга искать у девушки будут в последнюю очередь. Семейный врач, хороший знакомый покойного отца, уже ждал в квартире; в нем Дарья была уверена, как в самой себе. Она понимала: о том, что случилось пару часами ранее, не должна знать ни одна душа. «Линкольн» Космоса притормозил возле чёрного входа в дом. Парни выглядели неважно: не на шутку взбудораженные, с лихорадочно блестящими глазами. Бросив короткий взгляд на Холмогорова, Вершинина вообще удивилась, как они доехали до Москвы живыми. Не говоря ни слова, Филатов с Пчелкиным вытащили Сашу из машины и занесли в подъезд. Даша осталась с Космосом. — Что произошло? — Вопрос казался таким глупым, при условии, что счёт шёл на минуты. — Спецназ, — коротко пояснил парень. Девушка ахнула: значит, до Белова все-таки добрались. — Вы, четыре двадцатилетних идиота, головой вообще соображали? — возмутилась она. — Сашка в федеральном розыске, а они бухают непонятно где. — Не ори, башка трещит, — Холмогоров ухватился за переносицу, закрыв глаза. Вершинина злилась, это было видно невооружённым глазом; от неё за километр веяло раздражением. Молодые люди вернулись в квартиру. Хозяйка позвала врача и мрачно поинтересовалась: — Леонид Николаевич, что с ним? — Все более-менее в норме, если можно так сказать. Пуля задела ткани, но не жизненно важные органы, жить будет. Мой совет вам, Даша: отправьте его подальше на годик-другой. Юрий Ростиславович решил проблему, но Белову крайне нежелательно оставаться в Москве. — Я понимаю, — она кивнула, хотя на самом деле ничего не понимала. — У дедушки есть родственники за Уралом, отправим его туда. — Не с теми ты связалась, Даш, — укоризненно покачал головой мужчина. — Отец бы не одобрил. — Он больше всего хотел, чтобы я была счастлива, — девушка отвернулась, уставившись в стену. — А ты была? Вспомнилось лето восемьдесят седьмого. Вступительные экзамены занимали сто процентов Дашиного времени, мозги на фоне июльской жары плавились в два раза быстрее. Знакомый голос, донесшийся со стороны улицы, заставил взбодриться. Выйдя на балкон, она перегнулась через каменные перила и бросила взгляд вниз. Пчелкин стоял в начале аллеи, задрав голову кверху, а в его руках покоился огромный букет красных роз. Её любимых. Вроде незначительная деталь, а он запомнил. Вспомнился январь восемьдесят восьмого. Вершинина неудачно упала на коньках, и Пчелкин нес ее на руках до ближайшего травмпункта, вглядываясь в заплаканные глаза, которые от слез становились ярко-зелеными. Тогда он пообещал ей, что рядом с ним она больше никогда не будет плакать. Вспомнилась прошлая весна. Дарья задержалась в институте и возвращалась домой затемно. Решила сократить путь до подъезда через неосвещенную аллею, которую всегда старалась избегать, и нарвалась на местную гопоту. Острой на язык Даше избежать конфликта не удалось, но Витя внезапно оказался рядом, решив забежать к Вершининым на ужин. Он никогда не говорил ей «я люблю тебя». Он готов был отдать свою жизнь за неё, и это говорило больше, чем громкие слова. Да, только рядом с ним она чувствовала себя по-настоящему счастливой. — Была. Он изменил ей прошлой ночью. Вершинина поняла это сразу, как только парень вышел из машины. От Пчелкина исходил стойкий запах восточных духов, которые она не любила из-за терпкости, а на вороте белой футболки остался след от помады. Не удержался. Они и раньше скандалили. Оба были закоренелыми холериками, ругались бурно: с криками, биением посуды и хлопаньем дверьми. Пару раз соседи даже жаловались в милицию, но местный участковый против молодых людей мер никаких не принимал, понимал: поругаются — помирятся. И больше всего Даша боялась, что очередная ссора когда-то закончится изменой Пчелкина. Не потому что она ему не доверяла. Потому что Витя просто был… таким, какой есть. Леонид Михайлович уехал, парни, попрощавшись, тоже спустились на улицу. Виктора она нашла на кухне, он курил в открытую форточку. Дарья облокотилась о косяк и внимательно посмотрела на его профиль. — Что с Белым? — спросил Пчелкин, туша сигарету и тут же зажигая вторую. — Жить будет, — объявила девушка. — Ему нужно уехать на какое-то время. Я договорюсь. — Спасибо. Вершинина так и продолжила смотреть на него в упор. Виктор повернулся и спустя мгновение произнес: — Даш, я… Она нервно дернула рукой, прося замолчать. — Знаешь, я поняла, почему ты так и не ответил на мой вопрос, — Даша грустно усмехнулась, пытаясь унять дрожь. Пчелкин поднял на неё пустой взгляд, вопрошая. — Ты не хотел ничего обещать. — Это не так… — молодой человек попытался объясниться, но девушка его перебила: — Вить… не надо. Я давно все поняла, глупо было думать, что ты изменишься. Вершинина вышла на балкон, подставляя заплаканное лицо под тёплый летний ветер. Парень подойти к ней ближе, чем на пару метров, не решился. Позорно молчал. Да и что он мог сказать? Да, изменил. Да, по пьяни. Да, в тот момент, когда Даше больше всего нужна была поддержка. — Я облажался, — тихо проговорил он, — правда, Даш, я знаю, что я не достоин твоего прощения. — Протяни руку, — вдруг сказала она, повернувшись. Пчелкин просьбу исполнил, и через секунду на его ладони блеснуло кольцо. — Забирай и уходи. — Даш, — начал было Виктор, но Вершинина снова его оборвала: — Я останусь с Сашей. А ты уходи, я прошу тебя. Хлопнула дверь, разбив девичье сердце на тысячи мелких осколков.