Май 1987
Ранние подъёмы означали для Вершининой начало плохого дня. Услышав резкую трель, она недовольно засопела, перевернувшись на другой бок, и уткнулась носом в подбородок Пчелкина. Парень, даже не шелохнувшись, тихо сопел, обвив рукой шею Даши. Звук повторился, казалось, с утроенной силой. Поздно осознав, что её разбудил не будильник, а входной звонок, девушка осторожно вылезла из постели, чтобы не разбудить Витю, и, накинув халат, вышла в коридор. Вершинина распахнула дверь: прислонившись к стене, на пороге стоял злой Холмогоров и лениво перекатывал во рту жвачку. — До тебя хрен дозвонишься. — Ты бы ещё раньше приперся, — парировала хозяйка. — Позови Пчелкина, — тон парня был стальным, но Даша даже не дрогнула. — Я знаю, он у тебя. — Зачем? Он спит ещё, я скажу, чтобы он тебе звякнул из дома, — Вершинина попыталась закрыть дверь, но Холмогоров вцепился в створку. — Дело серьёзное, с Сашей проблемы. — Какие у Белова могут быть проблемы, — девушка закатила глаза. — Я не буду его будить, сказала же… — Он в армию собрался. До тебя явно все новости доходят с опозданием. Дарья глупо вытаращила глаза на друга и медленно переспросила: — Куда собрался? — В армейку. — А… Афган же идёт, какая к черту армия? — Ну вот мы то же самое пытались ему объяснить, — Космос пожал плечами. — Слушай, может, ты с ним поговоришь? Ну, за нас, за Ленку там. Попробуешь ему объяснить, что в Афганистане делать нечего. — Шутишь? — девушка удивилась. — Если Сашка решил, его никакие уговоры не возьмут. Хоть ты будешь с ним объясняться, хоть я, хоть Лена. — Даш, ну, пожалуйста. На тебя последняя надежда, правда. Елисеева в истерике несколько дней уже, даже Фил не может слова подобрать. Я тебя умоляю, Вершинина… Дверь в спальню Дарьи открылась, и из комнаты выкатился Пчелкин, благо, хоть одетый. Он лениво потянулся и вдруг заметил гостя. — О, здорово, Кос, какими судьбами? Холмогоров был в замешательстве, удивление отразилось на его лице, и он даже не пытался его скрыть. — А вы что, — неуверенно протянул он, — того… ну, это… — Нет, — рявкнули они одновременно. Вершинина перевела гневный взгляд с одного парня на другого, закипая, и устало простонала: — Господи, дайте мне двадцать минут, я умоюсь хотя бы. Ждите в машине.***
Космос тормознул у дома Беловых, около которого Даша ещё из окна заметила и Валеру, и Ленку, и даже Тамару. Не хватало только Ланге для полного набора. Трое вышли из машины и подошли к подъезду. Друзья выглядели неважно: нервные, невыспавшиеся; Елисеева вообще тряслась так, словно на улице был январь. Вершинина оглядела друзей и молча шмыгнула внутрь. Путь до четырнадцатого этажа занял, казалось, целую вечность, но Дарья так и не смогла продумать сценарий разговора. Еще пару минут думала под дверью и, наконец, решилась позвонить. Белов открыл почти сразу же, трель не успела даже затихнуть. — Привет, Даш, — парень удивился, — что-то случилось? — Нет, почему? — она пыталась выглядеть непринужденно, но получалось неестественно. — Решила зайти на чай, мимо проезжала просто. — Ну, заходи, — Саша растерялся, но девушку все-таки пропустил в квартиру. Дарья сняла ветровку и медленно прошла на кухню. Хозяин поставил на плиту чайник и повернулся к гостье. — Как дела? На дополнительных тебя давно не вижу, — ничего умнее девушка, вероятно, придумать не смогла и тут же взъелась сама на себя. Так Белову вообще не составит труда догадаться, что Вершинина не чаи гонять пришла. Но парень то ли реально не понял, то ли делал вид, что принимает разговор за чистую монету. — Порядок, — пожал плечами он. — Да я решил забить на универ. Надоело по преподам мотаться. Не моё это. — Почему? — фальшиво удивилась Даша. — В армию пойду. Хоть польза будет от меня, не хочу пять лет сидеть на маминой шее. — С ума сошел, какая армия? Ты в курсе, что в мире творится? Белов снова пожал плечами и отвернулся к плите. Заварив чай, он поставил две кружки на стол и вытащил из холодильника половину домашнего торта: Сашина мама славилась волшебной выпечкой. — Куда ты хоть подался, на флот, как в детстве хотел? — осторожно спросила Вершинина, отпивая едва успевший остыть напиток. — Пограничником буду, — гордо заявил парень. — Поеду в Афган, буду Родину защищать. — Ты новости читаешь вообще? Наши парни сотнями гибнут, а если и возвращаются, то с ума сходят навсегда. Оно тебе надо? Брось эту затею, иди в Горный лучше. — Ты не понимаешь, Даш. Тебе сейчас скажи: забудь о МГИМО, иди в Бауманку. Ты мне что ответишь? «Дурак ты, Белов», — вот что. Это моё призвание, я нутром чувствую. — А я чувствую, что добром это не кончится. А что мама скажет, а Ленка? Ты о них подумал? Вернёшься в цинковом гробу, что мы делать будем? — Умеешь ты все в негатив вывернуть, — вздохнул он. — Все в порядке будет, я знаю. Я везучий. — Везучий он, — буркнула Вершинина. — И упертый. Как баран. Саш, у меня дед — ветеран войны. И он не понаслышке знает, что это ад на земле. Это не твои розовые мечты о подвигах. Это страшно и больно. Белов забрал пустые чашки и швырнул в раковину, едва не разбив. Даша втянула голову в плечи, готовясь к ору, но парень лишь прошипел: — Мне не пять лет уже, я сам могу принять любое решение. Оставьте меня в покое, пожалуйста. Пацаны тоже прохода не дают. Я знаю, что все делаю правильно.***
Проводы назначили на конец следующей недели на квартире у Даши. В субботу Вершинина прогуляла занятия, чтобы отдраить квартиру до блеска. Себе в помощники девушка взяла Пчелкина, доверив ему самое главное: забрать блюда на вечер от Дашиной бабушки. Парень с задачей справился прекрасно, и за полтора часа до прихода гостей уже был на Кудринской. Они не разговаривали с прошлых выходных. Дарья была как обычно в учёбе, в отличие от Вити, который пропадал бог знает где. Вершинина чувствовала неловкость: в общей сложности она динамила Пчелкина почти месяц. Тысячу раз продумав у себя в голове все возможные варианты их разговора, она пришла к выводу, что сегодняшний вечер должен окончательно разрешить непростую ситуацию, в которую девушка загнала их обоих. Белова вызвалась проводить чуть ли не половина параллели, но Вершинина сразу обозначила, что больше семи человек она не ждёт. Она тысячу раз прокляла Холмогорова, который всей школе растрезвонил о своих планах на выходные, но, благо, в субботу действительно пришли только те, кого звали. Посидели хорошо, но как-то скованно. По лицам друзей было видно, как они относятся ко сложившейся ситуации, но парни всеми силами старались не ляпнуть лишнего. Саша и Лена с Надей ушли раньше всех, за ними подтянулись и Валера с Тамарой. Выпившего вроде как обычно Космоса пришлось фактически нести на руках до такси, отчего он не на шутку разошёлся, но Витя решил инцидент полюбовно. Находиться в одном помещении с Пчелкиным стало невыносимо напряженно. Вершинина никогда не чувствовала себя настолько неуверенно и зажато: ее внутренности словно стянули железным прутом. Даша старательно складывала в коробку сервиз, пока Пчелкин мыл посуду, и думала, думала, думала. Несколько раз раскрывала рот, чтобы начать разговор, но так и не решилась. На помощь пришел сам Витя: закрыв кран, он подошел к девушке и, наклонив голову, проговорил: — Ты мне что-то сказать весь вечер хочешь. — Что? — Дарья дернулась, вынырнув из своих мыслей, и посмотрела на парня в упор. — У тебя надо спросить, что, — Виктор пожал плечами и достал пачку сигарет. Заглянул внутрь и досадно швырнул явно пустую коробочку в мусорку. — Брось, Даш, я не дурак, вижу твои вот эти взгляды двусмысленные, глаза отводишь постоянно. Если хочешь поговорить, давай, не стесняйся. — Мне неловко, — зажалась. — Месяц прошёл почти. — У каждого свои недостатки, — рассмеялся Пчелкин. — Ты просила не давить на тебя, я не трогал. Если ты готова, я выслушаю. О чем ты хотела поболтать? Вершинина последний раз собралась с мыслями и выпалила: — По поводу нашего, эм, поцелуя и разговора в подсобке, — Виктор молча кивнул, а она продолжила: — Вить, ты мне нравишься, правда. Очень нравишься, и мы знакомы давно… — Но?.. — Я знаю тебя и боюсь тебе доверять. Я боюсь влюбиться в тебя, а потом остаться одной. Прости. Парень нахмурился. Даша блуждала глазами по его лицу, пытаясь понять, о чем он думает, и вдруг прошептала: — Но я не могу больше видеть тебя с другими. Вершинина дрожала, но продолжала смотреть на него в упор. Пчелкин же понял её без дальнейших слов. Её ладони на его груди, пытались в последний раз его оттолкнуть, но чуть приоткрытый рот утверждал обратное. Он соскучился по её губам. По холодным пальцам, охватывающим шею. Витя снова чувствовал себя живым. Послышался звук разбитого стекла: Даша случайно столкнула любимую мамину чашку со стола. На Вершинину он подействовал отрезвляюще. — Вить, подожди, пожалуйста, — она разорвала поцелуй, но Пчелкин перешёл на шею, заставив её дрожать ещё больше. — Пчелкин, стой, что ты делаешь? — Пытаюсь заставить тебя замолчать, — беззаботно ответил он, прикусывая нежную кожу, тем самым вызывая тихий-тихий стон. — Заткнись, пожалуйста, ладно? Пальцы парня осторожно поддели край её платья, проверяя реакцию. Вершинина все ещё не могла расслабиться: вцепившись в мужскую ладонь, она сжала её, пытаясь убрать со своего колена. Пчелкин досадно заскулил, но все же прекратил. Прижавшись лбом к её лбу, он прошептал: — А что делаешь ты, мне непонятно. — Пытаюсь держать дистанцию, — тяжело проговорила Даша, все еще держа его руку. Виктор внезапно вырвался и отошёл на пару метров. Он облокотился о столешницу и, хитро прищурившись, посмотрел на девушку. Вершинина раскраснелась, волосы, ещё недавно аккуратно уложенные, растрепались, и она хаотично пыталась заправить их за уши, но непослушные пряди так и норовились выбиться. — Ты чего? — Держу дистанцию, — невинно пожал плечами. — Как ты и хотела. Пчелкин издевался. Дарья слишком долго его динамила, и, хотя признаться в этом было трудно, парня это задело. Девушка колебалась, но Витя ни в коем случае не хотел принуждать её к чему-либо. Первый раз в жизни он реально готов был ждать. Виктор взглянул на часы и сделал вид, что заспешил домой. Вершинина не сразу вышла проводить гостя: убирала осколки с пола. Послышалось шипение, и в коридор Даша вышла, прижимая к ладони кухонное полотенце. — Ты ведёшь себя как ребёнок, — неожиданно надулась девушка, наблюдая, как Пчелкин натягивает куртку. — Я не это имела в виду. Он не реагировал. В воздухе витало напряжение, словно Дарья вот-вот должна была взорваться. Парень повернулся и бросил взгляд на перемотанную руку. — Порезалась? — она кивнула. — Что же ты так неаккуратно? — Хватит! — вдруг выпалила Даша. — Прекрати издеваться надо мной! — По-моему, все наоборот. То подойди, то отойди. Определись, чего ты хочешь. Глаза в глаза. Разряд. — Тебя. Она почувствовала тупую боль в затылке: Пчелкин впечатал её в стену, нагло прижавшись к ней всем своим телом. Вершинина больше не сопротивлялась, чувствуя его касания на каждом участке обнаженной кожи. Даша попыталась отпустить ситуацию: в ее голове всегда было слишком много мыслей, не дававших ей наслаждаться моментом. Вжикнула молния платья, и черная ткань упала к девичьим ногам. Вершинина обняла себя за плечи, пытаясь укрыться от голодного взгляда Пчелкина, но он тут же переключился на ее нежную шею, чтобы не смущать. Виктор поднял девушку на руки, так чтобы она смогла обхватить его торс ногами, и, зайдя в спальню, осторожно опустил на холодную простынь. Луна слишком тускло освещала комнату, но даже в полумраке он понял, что Дарья все еще колеблется. Едва касаясь, Пчелкин провел кончиками пальцев по ее бедру, чувствуя мурашки, и наклонился над Дашей. Он пытался понять, о чем она думает в этот момент. — Вить, я… это в первый раз. Ее слова прозвучали оглушительным ревом в его голове. Витя ни разу не давал себе повода усомниться в порядочности Вершининой: она не была серой мышью, наоборот, Даша была объектом внимания многих парней, но всегда имела голову на плечах. Хотя девушка с «головой на плечах» вряд ли бы впервые доверилась именно Пчелкину. Он плохо помнил свой первый раз, оттого, наверное, предпочитал более опытных в постели девушек. Смущение и лишние разговоры слишком отвлекали его от самого процесса: Виктор считал секс искусством, которое очень легко разрушить неопытностью и девичьими слезами. Пчелкин видел, как дрожали ее ресницы и губы, но это не вызывало такого привычного отвращения. Даша выглядела невинно, но в то же время так прекрасно в лунном свете, все еще пытаясь сделать правильный выбор. В глубине души Витя понимал: то, что она связалась с ним, напрочь перечеркивает любой здравомыслящий поступок. Он сделает только так, как она попросит. Только то, что она позволит. — Я остановлюсь в любой момент. Доверься мне хотя бы сейчас. Витя оставил на ее губах такой чувственный и глубокий поцелуй, на который вообще был способен. Вершинина обняла его за шею, прижав к себе, и этот жест показался Пчелкину более интимным, чем все его самые пошлые фантазии вместе взятые. Даша была нежной — этот факт было очень приятно осознавать. Он развел ее колени, пристроившись между ног, и с губ девушки сорвался рваный выдох, когда парень толкнулся бедрами к ней. Даша вдруг сама потянулась к краю его футболки, потянув ее вверх, и прогнулась в спине, чтобы касаться грудью, обтянутой тонким кружевом, кожи Пчелкина. Им потребовалось меньше минуты, чтобы избавить друг друга от остатков одежды. Не хотелось медленно раздевать друг друга, потому что все эти чёртовы прелюдии вообще не были нужны: Витя видел, что Вершинина была готова. Она нетерпеливо ерзала под тяжестью веса, легко царапая мужские плечи. Пчелкин был осторожным, давая девушке привыкнуть к новым ощущениям. Он смотрел в полузакрытые глаза, на которых слегка проступили слезы, и двигался настолько плавно и медленно, насколько мог. Даша тяжело дышала ему в шею, изредка оставляя влажные поцелуи и впиваясь ногтями в спину, если чувствовала боль, и тихо-тихо шептала его имя. Через пару часов Пчелкин, не отрываясь, смотрел на обнимавшую подушку Вершинину и вдруг понял, что сошел с ума, потерявшись в водовороте сладкого запаха сирени. Он просто пропадет без нее.