По тонкому льду

Они напоминают две планеты, каждая из которых обладает собственным притяжением. Они несутся друг на друга, рассекая космическое пространство, и чем меньше расстояние между ними, тем больше скорость сближения, тем сильнее взаимное тяготение, тем ближе столкновение, которое неизбежно разрушит их обоих. Девочка в розовом свитшоте и обтягивающих серых джинсах расчесывает длинные каштановые волосы. Она полна решимости бороться за чувства, которые совсем недавно казались ей абсолютно невозможными. Капля никотина убивает лошадь, а капля взаимности способна подарить человеку сокрушительную по своей силе надежду. Мужчина в синем внимательно рассматривает в зеркале тонкие лучистые морщинки в уголках глаз. «Не слишком ли ты стар для такой, как она?» — раз за разом он задает себе этот вопрос и не может найти однозначного ответа. Сомнения опутывают его в свои ядовитые сети, фактически лишая возможности мыслить трезво и, в конце концов, отнимая возможность выбирать. *** — Ну, это, конечно, не мой Мерседес… — как будто оправдываясь за что-то говорит Даниил, открывая перед Аней переднюю дверцу автомобиля. — Да, так себе машинка, — соглашается она, когда мужчина садится рядом на место водителя. — Я тебя избаловал, по-моему, — он возмущенно качает головой, вбивая адрес в навигатор, — А была такая хорошая девочка! — Что-то не нравится? — ее взгляд из-под темных ресниц, кокетливая улыбка…пронзительная искра, которая проходит через все тело электрическим разрядом. «Как в тебе что-то может не нравиться?» — вопрос застревает в горле нервным комком. Он еле сдерживается, чтобы не сорваться прямо сейчас: хочется смять эти тонкие губы поцелуем, заплестись ладонями в ее шелковистые волосы, перетащить ее к себе на колени, сжимать в объятиях, прошептать все чувства, которые давно разрывают его на куски. Но усилие воли — и наваждение проходит, и только по напряженным пальцам, которыми он заботливо поправляет выбившуюся на лицо прядь ее волос, можно заметить, что все его эмоции сейчас вытянулись в тугую струну. Она тоже под властью мгновения — Даниил понимает это по полураскрытым губам, по участившемуся и потяжелевшему дыханию, по тому, как девушка закрывает глаза и прижимается щекой к его руке. — Едем? — слегка охрипшим голосом спрашивает Даня, не решаясь убрать ладонь. Она молча кивает, все еще очарованная, застывшая. Для чувств, кажется, не существует времени и пространства — и момент, в который мелькнула призрачная надежда, что сейчас он наконец-то откроется, вырвется навстречу, ощущался для нее томительной вечностью. Дорога, уверенность, с которой он ведет машину — все это постепенно успокаивает, снимая напряжение, которое повисло между ними. И все равно говорить не хочется. Даниил краем глаза наблюдает за Аней — прислонившейся к окну и впитывающей глазами красоту вечернего города, сияющего огнями. Она чувствует его взгляд и ни капли не смущается, потому что так он смотрит всегда: на льду, во время прокатов, даже на разминке. Эта хрупкая тишина — самое личное, самое искреннее, что они могут подарить друг другу. Безмолвие наполняет, связывает их души очередной незримой нитью — и, оглянувшись на предыдущие узлы, можно увидеть причудливое переплетение волокон: пережитая вместе боль, радость победы, разделенная на двоих, горечь поражений, моменты счастья… Их трагедия масштабнее, чем кажется на первый взгляд: это не просто девичья влюбленность, не просто страсть тренера к внезапно повзрослевшей ученице. Они сплетены, повязаны, так крепко, что разрыв будет означать лишь одно: каждый из них лишится какой-то важной части своей души. *** Вечер почти летний: ясное небо, усыпанное звездами, теплый воздух, в котором все еще чувствуется запах скошенной травы. Только прохладный ветерок, изредка сдувающий листья со слегка пожелтевших деревьев, напоминает о приближающейся осени. Они остановились у озера, это импровизированный пикник на капоте машины: просто кофе, болтовня ни о чем под тихий плеск воды. Лучшего места не придумаешь — ни громкой музыки, ни любопытных глаз, ни страха, что кто-нибудь их узнает и сфотографирует. — Красиво здесь… — Аня очарована звездным небом: такого в Москве не увидишь, — Вы в созвездиях разбираетесь? — Нет, к сожалению. Хотя всегда хотел побольше об этом знать, — задумчиво отвечает Даниил. — Променяли бы карьеру хореографа на астрономию? — смеется девушка. — Ни за что, — улыбается он, ни капли не лукавя, — А ты бы чем хотела заняться? Потом… О «потом» они говорят редко: это значит не просто завершение ее карьеры, не просто взросление и выбор профессии. Лично для них — это разговор о том дне, когда прекратятся ежедневные встречи в Хрустальном, о неизбежной потере и расставании. — Не знаю, — она пытается придать себе беззаботный вид, но Даня все равно чувствует ее волнение. Тонкая морщинка между бровей, еле заметное напряжение в теле — он слишком хорошо ее изучил, чтобы не видеть этого. — Может, попробую тренировать, открою свою школу, — наконец, после долгих раздумий, отвечает Аня. — Как-то быстро ты от «попробую» перешла к открытию своей школы. — Думаете, у меня не получится? — она пытливо заглядывает ему в глаза, и Даниил тут же мысленно проклинает себя за острый язык. Привычным жестом взяв ее руки в свои, он смотрит на нее так же прямо и серьезно, как перед прокатом: — У тебя обязательно получится все, за что бы ты не взялась. Ты мне веришь?  — Верю. Спасибо, — Аня благодарно сжимает его руки. И тихо добавляет, — Если честно, я бы хотела работать с вами. «Не представляешь, как бы я этого хотел», — думает Даня. В голове тут же возникают приятные сердцу картинки: их встречи не прекращаются, а совместное творчество переходит в новую форму. Но отвечать ей так он себе запрещает: слишком эгоистично ограничивать ее этой идеей, привязывать к себе еще крепче, когда их отношения висят на волоске. — Ты и сама могла бы ставить потрясающие программы, — уверенно говорит он, отпуская ее руки, — У тебя прекрасное чувство музыки. — А кто меня этому научил? — она кладет голову ему на плечо, лукаво улыбаясь. — Этому нельзя научиться, Аня, — серьезно отвечает Даниил, тут же обнимая ее одной рукой и прижимая к себе, — Это врожденный дар, который либо есть, либо нет. Все, что я мог — это немного тебе помочь… Остальное — твой талант, характер, труд. Не позволяй никому это обесценивать. — Все равно, не могу представить свою жизнь без вас, без Хрустального, без соревнований, сборов… — грустно резюмирует Аня после недолгого молчания. — Ты не видела другой жизни, — мужчина нежно улыбается, перебирая ее волосы, — Может, она лучше? Но девушка уверенно возражает, словно думала об этом уже тысячу раз: — Лучшее — враг хорошего. И тут же поясняет свою мысль: — Мне хорошо. Там, где вы — всегда хорошо. *** Ночь настигает их неожиданным похолоданием и усилением ветра. — Замёрзла? Пойдём в машину? — Даня обеспокоенно проводит рукой по ее холодной щеке. — Не хочу, — упрямо хмурится девушка, — Давайте ещё немного постоим? Им обоим очень хочется еще немного побыть вдвоем. Еще несколько минут — там, где, кажется, время остановилось, давая им короткую передышку. Даниил вздыхает и снимает с себя толстовку: — Тогда держи. Вечно ты легко одеваешься, — добродушно ворчит он, оставаясь в одной футболке. Осенний воздух тут же проходится по коже ледяными мурашками. Он словно не замечает холода, с улыбкой наблюдая, как она путается в рукавах его кофты. — Да, в нее могло поместиться целых три тебя. — Зато тепло, — Аня надевает еще и капюшон, окончательно превращаясь в маленького гнома. — Что, ещё и обнять тебя? — смеясь, спрашивает Даниил, когда она демонстративно прижимается к нему спиной. Она только пожимает плечами и тянется к его стаканчику, отхлебывая оттуда давно остывший кофе и тут же морщась: — Фу, холодный. Даня качает головой, обнимая ее со спины за талию. — Обворовываешь со всех сторон! — возмущается он, не замечая, как она вся покрывается мурашками от его горячего дыхания на своей шее. — Что-то не нравится? — уже второй раз за вечер спрашивает девушка. — Да нет… — он улыбается, оставляя короткий поцелуй на ее виске, — Нравится. Все. *** — Ну, спокойной ночи? — Аня как-то подозрительно быстро пытается сбежать из коридора в свою комнату. Но Даниила не проведешь: — Кофту отдай, — напоминает он. — Я думала это подарок, — разочарованно протягивает девушка и тут же делает ему щенячьи глазки. — Черт с тобой, забирай, — он закатывает глаза, — Маленькая заноза. Не понимаю, правда, куда ты собралась в ней ходить. — Оставлю себе, как трофей. — Отличный трофей за восемьдесят тыщ деревянных, — смеется Даня, — Вы дорого мне обходитесь, Анна Станиславовна. — Не прибедняйтесь, Даниил Маркович, у вас этого добра половина гардероба, — в тон ему отвечает Аня. — Ой, не завидую я твоему будущему мужу. — Я вам тоже не завидую. — Чего? — Шутка. Спокойной ночи, Даниил Маркович, — она быстро скрывается в номере, пока мужчина пытается прийти в себя от ее последней выходки. Но едва переступив порог, Аня понимает, что очень глупо было заходить в помещение в этой злосчастной толстовке. На нее смотрят целых три пары удивленных глаз. Первым молчание нарушает Марк: — Опа, откуда такая счастливая?