Drowned

      – Репетируете? – приветливо улыбаясь спросил Кикир, окидывая парней взглядом. – Все в порядке? Выглядите напряженными.       – Юр, иди помоги, – попросила Серговна, перебивая Сашу. Уведя Юру за собой на улицу, она стала расспрашивать его о том, как все прошло, как много они сочинили и нормально ли все между ними.       Когда Музыченко скрылись, Анисимов подошел к Пашке, что уже уселся на табурет у пианино. Он уверенно, без всяких проблем, вскрывал новую пачку любимых сигарет, вытаскивая одну и зажимая губами. Через несколько секунд ее кончик уже был подожжен, а сам он сделал глубокую затяжку.       – Как все прошло? – когда Аня ушла к подруге, чтобы помочь, в помещении остались с ним лишь Саша и Дима.       – Да накидали тут партию аккордеона и пианино, – произнес Паша между затяжками, прекрасно понимая, что конкретно хотели знать парни. По крайней мере Саша. Личадеев опустил взгляд светлых глаз на клавиатуру, глядя куда-то сквозь нее, задумчиво затянулся, после чего произнес: – Он пытался заговорить о произошедшем. Но я пока еще не собрался с силами на этот разговор.       – Мы зашли когда, услышали, что ты орешь на него, – осторожно произнес Вечеринин, замечая, как хмыкает аккордеонист перед ним. – Получается, мы вовремя вернулись.       – Получается, – пожал плечами Пашка, поднимаясь со своего места. Ловко обогнув парней, он подлетел к вошедшей Анечке, обнимая ее и коротко целуя куда-то в лоб. – С возвращением. Помощь нужна? Давай помогу.       Он не дождался ее ответа, выхватывая из рук несколько сумок, наполненных различными тканями и безделушками для вышивания. Все-таки его жена та еще рукодельница и умница. Вкладывала душу в каждую свою работу. В этом Паша не сомневался.       Довольно быстро парень скрылся на втором этаже, оставляя сумки в комнате, предназначенной для них, Личадеевых. А потом вернулся к ним, чем удивил некоторых. Дима и Юра успели подумать, что он снова закроется от всех, но он пришел к ним в гостиную. Держался правда ближе к жене, практически не смотрел на Юру, но диалог и общее настроение поддерживал.       Когда парни вновь подняли тему музыки, Юра предложил Паше сыграть то, что им удалось сочинить за это время. Личадеев согласился, взял свой аккордеон, Юра свою скрипку, включили запись на компьютере, и понеслась. Остальные, сидящие в комнате, внимательно слушали, наблюдали за ними. Дима постукивал в такт ногой, стараясь ухватить ритм, размер. Ему хорошо это удавалось.       А потом настала партия пианино. И они играли вместе. Сидели плечом к плечу, пока их пальцы, словно живя своей жизнью, творили прекрасное. Такая чувственная, эмоциональная игра у каждого. Словно через мелодию они хотели поведать что-то свое, индивидуальное, что-то, что скрыто где-то там в душе от посторонних глаз. Что-то, что возможно они никогда не откроют.       – Это круто, – произнес Кикир, стоило игре закончиться. Он улыбнулся парням, что отставляли в сторону свои инструменты. – Останется Диме партию накидать и чем вам не демка.       – Пашка тут что-то примерное накидал, но не знаю, надо слушать, – Музыченко протянул Вечеринину исписанный нотами и бесконечными исправлениями лист. Помимо основных строк, были записаны обозначения барабанов. Дима разберется. – Предлагаю завтра прогнать с барабанами и басом.       – Кстати, можем и духовые тоже вписать, – улыбнулся Кикир, отрывая взгляд от листа в руках Димы. – Ближе к ночи Мустай привезет Вадима и Альтаира. Да и сам, вроде, планирует остаться.       – Это ж где они все спать собрались, мне интересно, – Юра изогнул бровь, задумываясь. – Комнаты все забиты, разве что та, где Пашка обосновался. И то, места там только Вадима уложить и все.       – Кого-то в гостиной можно оставить, – предложила Серговна, что все это время стояла у зеркала и приводила густые волосы в порядок. – Ну а третий… В фургоне пусть спит. Или на кресле. Анют, пойдем разберем вещи.       – Думаю, они найдут, где спать, если захотят, – произнес Паша, хватая с пианино оставленную пачку и уходя на улицу.       Вечер был особенно красив. Ветер стих, погода улучшилась, вокруг было тихо. Только птицы, как и ранее, щебетали где-то по округе. Солнце было еще высоко, а воздух пропитан сыростью. Прохлада окутывала тело, заставляя мурашки бегать по рукам.       Паша задумчиво сидел на крыльце, выкуривая сигарету. В голове он прогонял, как улучшить то, что они сочинили с Юрой. Возможно ли добавить было чего-то, чтобы все стало идеальным.       Постукивая ногой и негромко напевая под нос мелодию, созданную ранее, он смотрел вперед. Появилось желание, как и в первый день, взять аккордеон, бутылочку крепкого и уйти куда-нибудь в поле, где какой-нибудь Юра Музыченко не отвлечет от потока не самых хороших мыслей. Эта мысль заставляет его улыбнуться.       – Паш, – окликнул его знакомый голос из-за спины. Личадеев повернул голову, видя выглядывающего Кикира. – Можно?       – Да, конечно.       Паша подвинулся на ступеньке, уступая место кудрявому. Тот приземлился рядом, вытягивая длинные ноги вперед.       – Долго планируешь бегать от собственных чувств? – Анисимов слышит тихий смешок, а после сигаретный дым, выдыхаемый с губ друга.       – Не знаю, – честно ответил Паша. – Мне кажется, я не готов еще поговорить с ним об.. Этом. Но если говорить о той ссоре, о том, что он наговорил, что я послал его, я готов извиниться.       Саша перевел взгляд в небо, опираясь руками о собственные ноги.       – Вспоминая наш ночной разговор, то, что ты боишься, что это будет не взаимно, – начал Кикир спустя недолгую паузу. Паша уже докурил сигарету и просто сидел, смотря вперед. – Ты вообще помнишь, кто это все начал?       – В каком смысле? – Личадеев посмотрел на него, изогнув вопросительно бровь.       – Эти ваши поцелуи на сцене, танцы и прочее. Вспомни, Паш, а потом прогони еще раз наш разговор и подумай, может ли это быть взаимно. Давай, брат.       Анисимов хлопнул его по плечу, поднимаясь и тепло улыбаясь ему. Ему правда хотелось помочь, но все же парни должны были сами разобраться в том, что чувствуют друг к другу. Если Паша уже понимал, то Юра – фиг знает.       Саша вернулся в дом, оставляя Пашку наедине с собой, своими мыслями и размышлениями. Он надеялся, что Личадеев помнит тот самый день, когда парни, хоть и неосознанно, но признались друг другу. И Паша думает, копается в собственных мыслях. И вспоминает.       Он помнит какую-то неловкую усмешку на лице Юры, помнит как скрипач отпустил его руку и переместил ее на волосы, сжимая их, а потом… Поцелуй. Неуверенный такой, но в то же время довольно искренний.       Паша закапывается руками в собственные волосы и тяжело выдыхает, тихо матерясь.       Когда стрелка настенных часов перевалила за полночь, за окном показались огни фар, а потом послышались знакомые голоса. По двору стали слышны громкие разговоры и смех. Затем стук в дверь. Девочки открыли, впустили парней. Приветствовали друг друга, обнимались, задавали стандартные вопросы. Все как и всегда у нормальных людей.       – А где остальные, дрыхнут? – усмехнулся Мустаев, улыбаясь девочкам. – А то мы тут привезли немного выпить, посидеть можем у костра.       – Трое на заднем дворе тусуются, – ответила Серговна, взглядом указывая на заднюю дверь. – Паша наверху.       В этот момент лестница скрипнула и показался Пашка. Он бегло спустился по ступенькам, быстро оказываясь около Анечки и приветствуя друзей. Замечая в их руках пакеты с выпивкой, сжал губы в тонкую линию, немного напрягаясь. В голове картинками всплывала та самая ночь.       – Я отнесу тогда Юрке, – произнес Вадим, огибая Личадеевых и выходя на задний двор. Спустя мгновение оттуда послышались громкие голоса, мат и смех.       – Если сидеть собрались, то давай, Паш, поможешь вынести стулья и стол, – хлопнув раз в ладоши, произнесла Серговна, скрываясь на кухне.       Паша пошел следом за ней, хватая сложенные стулья у стены. Быстрым шагом оказался на улице, где небрежно расставил их у будущего кострища.       – На вас, – намекая на уже принесенную мебель, произнес Пашка. Вернувшись в дом, вынес следом оставшиеся стулья.       Кикир, решивший помочь ему, пошел за столом. Через несколько мгновений он вынес его вместе с Мустаевым. Выручил его в этом деле Мустаев.       Подготовка не заняла много времени. Вскоре все уже сидели вокруг костра с бокалами или рюмками в руках. Не сказать, что они хотели много пить, но так, расслабиться – почему нет. Паша, опрокидывая в себя стопку, думал, что они идут по тем же граблям, если еще и Юра выпьет. Музыченко не спешил пить крепкое, боясь последствий недалекого прошлого. Девочки пили немного, Кикир и Дима опрокинули по стопке, да остановились на этом.       – Что-то вы совсем не пьете, – подметил Рулев, что расслабленно развалился на своем стуле с бокалом в руках. – Рассказывайте, как у вас тут, нормально все?       – Практически, – Саша пожал плечами, беглым взглядяом окидывая Пашу и Юру, сидящих на большом расстоянии друг от друга. Да, напряжение определенно чувствовалось, так что не удивительно было, что Вадим решил спросить.       – Посрались что ли? – Мустаев, поддавшись корпусом ближе к огню, посмотрел на Юру. – Или че вы такие молчаливые все?       В этот момент Паша вытащил из заднего кармана сигарету и закурил. Не отрывая взгляда от огня, он делал медленные, но глубокие затяжки. Приезжие смотрели на него, словно ожидая, когда он заговорит. Но Паша молчал.       – Не знаю, что у вас тут произошло, но давайте расслабимся и отдохнем, поговорим, выпьем? – осторожно предложил Рулев, чувствуя напряжение все больше. Схватив первую попавшуюся бутылку какого-то дешевого алкоголя, он показал ее. – Кому налить?       Паша молча протянул свою рюмку, а стоило ей заполниться – тут же опрокинул в себя. Парни, не долго думая, последовали его примеру. Постепенно напряжение сходило на нет, а разговоры становились все расслабленнее и активнее. Каждый что-то рассказывал, чем-то делился, рассказывали анекдоты и шутки. И все больше и больше пили.       Время шло к двум часам ночи, уже принесли гитару, пели какие-то песни. Что-то из их творчества, что-то нет. В любом случае, это помогало поддерживать некую атмосферу спокойствия. Инструмент ходил по кругу: Кикир, Паша, Юра, Вадим – каждый играл то, что мог, что знал.       – Паш, тебе твой аккордеон притащить? – спросил Мустаев, собравшийся сходить в дом.       – Не надо, спасибо, – отозвался Личадеев, в этот момент наливая в рюмку крепкое. Данил просто закатил глаза, усмехнувшись, после скрываясь в доме.       К четырем часам утра, когда бутылки стояли пустыми, а некоторые уже ушли спать, у потухающего костра остались сидеть лишь Паша с Юрой, Кикир и Мустаев. Кажется, темы для разговоров исчерпали себя еще полчаса назад, поэтому они просто сидели, наслаждаясь остатками тепла от костра. Иногда кто-то что-то говорил, ему отвечали... И снова молчание.       – Я, наверное, пойду, – зевая, проговорил Мустаев, поднимаясь со стула. Сложив его, повесил за спинку на руку и двинулся к дому, пока вслед с ним прощались и желали спокойной ночи.       – Который час? – прилично выпивший Пашка едва ли не засыпал, практически лежа на этом небольшом стуле. Алкоголь помог ему расслабиться и они даже с Юрой сели вместе, разговаривая. – Скоро утро уже, да?       – Уже, – Анисимов улыбнулся, глядя на него. Телефон в его руке показывал 4:16 утра. – Скоро уже половина пятого будет. Спать собираетесь? Лично я бы уже пошел...       – Да я тоже, вырубаюсь уже, – согласился Юра, который сам уже засыпал. Выпил он не особо много, но достаточно, чтобы проблемы и ссора с Пашей отпустили его. Хотя бы на время.       – Я покурю и пойду, – в который раз за ночь Личадеев закуривает, закидывая голову на спинку стула и смотря в небо, по которому медленно плыли облака. Они явно никуда не торопились, время от времени меняли свою форму или вовсе исчезали, растворяясь в воздухе. Также, как и дым, срывающийся с губ Паши. – Спокойной ночи, парни.       – Да, я тоже, наверное, курну и пойдем тогда, – негромко отозвался Юра, вытаскивая сигарету и поджигая ее кончик любимой зажигалкой. Он бросил взгляд на Кикира, который уже собрал свой стул.       – Не убейте тут друг друга, – Саша улыбнулся им, после чего, махнув рукой, удалился неспешно в дом. Некоторое время в коридоре горел свет, а потом он погас.       Парни задумчиво курили, каждый думая о своем. В голове у Паши, казалось, было пусто, практически никакие мысли его не беспокоили, в то время как Музыченко, изредка бросая взгляд на почти спящего Пашку, думает, стоит ли им начать хоть какой-то разговор. Только, кажется, он собрался с мыслями, как его перебил Личадеев, выпрямившийся на своем стуле и склонившийся вперед, к огню.       – Юр, нам... Надо поговорить.