Drowned

      Всю ночь Юра спал плохо, постоянно просыпаясь от кошмаров или каких-то шорохов. В полшестого утра он поднялся с кровати тихо и вышел из комнаты, прикрывая дверь. В доме было тихо; в одной из комнат слышался храп кого-то из парней.       Спустившись по лестнице, Музыченко зашел на кухню неспешным шагом, однако заветную пачку не нашел, чему порядком удивился. Подумал, что мог оставить ее на улице и направился к выходу. Но дверь была приоткрыта, а из-за нее слышался разговор Кикира и.. Паши. Остановился у входа и стал вслушиваться в негромкие голоса парней.       – Ты же понимаешь, что вечно прячась в этой комнате, ты ни к чему не придешь? – спросил Кикир у Паши, что положил свою голову ему на колени. – Как минимум, вам нужно поговорить обо всем, обсудить, что да как.       – Я понимаю, но..       Паша сделал паузу, отворачивая голову в сторону.       – Что "но"? Боишься услышать, что твои чувства не взаимны?       Ответа не последовало, но по тому, что Саша продолжил говорить, Юра предположил, что Личадеев мог кивнуть или пожать плечами.       – Ну тут ты не прав, думаю, – Анисимов стал бережно перебирать пряди волос Паши. – То, как вы смотрите друг на друга, поддерживаете, разговариваете душевно, играете... Знаешь, мне кажется, что ты должен попытаться хотя бы простить его сейчас. Он с пьяну наговорил хуйни, а ты вскипел.       – Он просто взбесил меня.       Юра оперся о стену плечом, немного приоткрывая дверь, чтобы видеть их. Кикир сидел на лестнице спиной к двери, а лицо Паши было скрыто от глаз Музыченко. Про покурить Юра забыл уже благополучно.       – На самом деле, я правда боюсь услышать, что он пошлет меня, – спустя время вновь заговорил Паша, поднося новую сигарету к губам и затягиваясь. – Не спорю, что мы постоянно на концертах сосемся там, лапаем друг друга, но мне кажется, что он делает это не для меня и себя, а для толпы. Просто сервис…       – А, типо ты играешь, поешь и выступаешь для него, в то время как он отдается фанатам? – перефразировал его слова Саша, наблюдая за тем как рассеивается дым.       У Юры в груди что-то болезненно отозвалось, а в голове вспомнились моменты, когда Паша сам подходил к нему на сцене, закидывал руки на плечи, упирался ему в лоб и дышал так тяжело. Вспомнил их первый поцелуй.       Музыченко правда думал, что это просто игра.       Юра передумал выходить, оттолкнулся от стены и тихо пошел обратно в комнату. Сон отошел на второй план, в голове снова неприятные мысли. Поднялся по лестнице, дошел до комнаты на автомате и лег к Ане, обнимая ее, прижимаясь к ней со спины. Закрыл глаза, поцеловал куда-то в затылок, укрывшись с головой. Слышал как где-то через полчаса послышались шаги на лестнице, как прошел Кикир в свою комнату, как после него, тихо, прошел Паша до дальней комнаты. Закрылась дверь, щелчок замка и тишина, такая давящая и неприятная.       На утро, когда Юра проснулся, Серговны рядом не было. Голова неприятно болела, усталость была такая, словно Музыченко вовсе не спал всю ночь.       Он долго валялся, рассматривая потолок и слушая, как с кухни, еле различимо, доносятся голоса девочек. Они говорили не очень громко, отчего Юра сделал вывод, что многие еще спят.       Неохотно поднявшись с кровати, он бросил взгляд в окно, рассматривая небо, частично покрытое облаками. Солнце было высоко, как и обычно летом, но время от времени оно пряталось, позволяя тени укрыть землю на несколько минут. Птицы резвились в небе, кружась в причудливых танцах.       Наконец, оторвавшись от рассматривания природы, он вышел из комнаты, идя по скрипучему полу к лестнице. На выходе из комнаты он бросил взгляд на настенные часы, которые показывали полдесятого утра. Спустившись неспешно по привычному маршруту, дошел до кухни, где были Ани.       – Доброе утро, – проговорил он, проходя в помещение и садясь на стул.       – Доброе, дорогой, – Анна коротко чмокнула его в щеку, возвращаясь к столешнице и включая чайник, чтобы заварить мужу чаю, – как спалось?       – Херово, – отстраненно проговорил Юра, пальцем водя по столешнице. Его голову не покидали те слова Саши:       ...Ты играешь, поешь и выступаешь для него, в то время как он отдается фанатам…       Неужели Юра правда мог настолько быть слепым, чтобы не увидеть искренность в любом движении Паши, в каждом взгляде и слове. Пару раз мысленно стукнул себя по голове, обещая, что такого больше не повторится, и он обязательно поговорит с Пашей обо всем произошедшем.       Подумав, решил все-таки не рассказывать о том, что подслушал ночью. Он переживал за эмоциональное состояние Ани Личадеевой, зная, что она видит, как изменился Паша. Может даже догадывалась или знала из-за кого. И ему не очень хотелось говорить сейчас обо всем этом, когда между ним и Пашкой такие натянутые отношения.       За раздумьями, Юра не заметил даже, как его жена поставила перед ним кружку с чаем. Музыченко потянулся к сахарнице. Высыпав себе немного сахара, размешал, после поднося кружку и отпивая обжигающей жидкости. Мысли были далеко, поэтому в разговоры девочек он особо не вслушивался.       Через полчаса, когда кружка Юры была наполовину пуста, со стороны лестницы послышались шаги, а после и Кикир с еще более курчавыми волосами. Зашел на кухню, улыбнувшись всем. Юре пожал руку и сел напротив, окидывая взглядом. Облокотился спиной о спинку стула и спокойно начал беседу с девочками, спрашивая о планах, о том, что они готовят, как им спалось и так далее. Он умел поддерживать разговор и это всем очень нравилось. Он делал это легко и непринужденно, словно на его плечах сейчас не было того груза, в который его решил окунуть Личадеев в отчаянии.       – Честно, я бы по магазинам прошлась, – Аня заварила кофе Кикиру, отдавая кружку, а после переводя взгляд на Серговну. – У меня появилась идея на наряд, хочу начать делать.       – Звучит интересно, – Музыченко одобрительно улыбнулась, кивая, – тогда сегодня шоппингуем! Обязательно расскажешь, что придумала, моя хорошая.       – Вас подкинуть до города? – спросил Анисимов, отпивая немного из кружки, ставя ее на подстаканник, – мне не трудно.       – Да, было бы неплохо,– согласилась Аня. – А Дима поедет? Юра? Паша?       – Я не хочу,– отмахнулся Музыченко, беря кружку в руку и вновь припадая к ней губами, отпивая обжигающий горло и язык чай, – посижу, позаписываю скрипку.       – Ну, когда Димка проснется, я спрошу у него,– предложил Кикир,– а вот Паша..       Саша отвел взгляд немного в сторону, о чем-то задумываясь. Юра заметил это и напрягся, предполагая, что Анисимов вспомнил ночной разговор.       – Думаю, он не очень захочет переться куда-то, на самом деле.       – Я схожу узнаю, – Личадеева окинула всех взглядом, – он все равно уже не спит.       Получив одобрительный кивок от Саши и Анны, она вышла из кухни и пошла на второй этаж.       Оставшись на кухне втроем, между ними повисла тишина. Юра смотрел куда-то в стол, Кикир на Анну, а она, в свою очередь, переводила взгляд на каждого из них. Всем будто неосознанно хотелось услышать, что Паша скажет, но прекрасно понимали, что вряд ли будет слышно из кухни.       – Если он не поедет, то, Юр, прошу, пожалуйста, не перегрызите друг друга здесь, – попросила Анна, складывая руки на груди и ловя осуждающий взгляд мужа.       – Я понимаю, что я тот еще гандон, но, блять, я понимаю, что нам лучше не видеться сейчас. И, если вам так спокойнее будет, я могу закрыться в комнате и там репетировать.       – А разве не придется перетаскивать всю аппаратуру? – спросил Кикир, изогнув бровь.       – Ну, побегаю туда-сюда. Не умру.       – Брось, – выдохнул Саша, поворачивая голову к дверному проему, потому что услышал шаги на лестнице, – не заморачивайся так.       Буквально после его слов зашла Аня. Она выглядела немного расстроенной, покусывала нижнюю губу. Но все же зайдя в помещение, выдавила из себя какое-то подобие улыбки, негромко сообщая:       – Паша остается.