Drowned

      Машина медленно подъехала к воротам. Дима, немедля, вышел из нее, чтобы открыть эти самые ворота, чтобы Кикир смог спокойно заехать и припарковаться на участке. Это он и сделал. Заглушив мотор, Анисимов хлопнул Пашу по ноге, улыбнувшись ему, после переводя взгляд на Юру, что уже открыл дверь и медленно вылезал. Вечеринин поспешил в дом, чтобы сообщить девочкам о том, что они приехали. В это время Музыченко, закурив сигарету, открыл багажник, доставая оттуда пакет, а после и второй, ставя их на землю, чтобы удобнее перехватить позже.       – Захватишь пакеты, хорошо? – с надеждой в глазах спросил Саша, поджимая губы. Он боялся, что эту идею Пашка пошлет, ведь сейчас там Юра, который его порядком раздражает. Но в ответ, на свое собственное удивление, увидел спокойное выражение лица, а после и даже какое-то подобие улыбки, даже не натянутой, и облегченно выдохнул. – Спасибо, Пашок.       Личадеев, закинув все еще сырую рубашку на плечо, вышел с машины, доставая из кармана очередную сигарету и закуривая ее, попутно обходя транспорт и Юру в несколько шагов. Схватив пакеты с земли, направился в дом. На скрипача он бросил короткий взгляд, но тот даже не взглянул на него, когда Личадеев был рядом. Паша, хмыкнув, поспешил укрыться в стенах уютного здания. Навстречу ему вышли девочки, которым он тут же улыбнулся, всеми силами стараясь не выронить сигарету, что он зажимал губами, ядовитый дым которой уже резал горло, словно ножом.       – Помочь? – обняв мужа, спросила Аня, приветливо улыбнувшись ему. Паша ее лишь обогнул, роняя с плеча рубашку и делая взмах головой, убирая упавшие с хвоста пряди назад. Однако, те тут же падали обратно, вызывая недовольное бухтение под нос и легкий смешок у девушки. Она, подняв с пола вещь, тут же догнала его, забирая сигарету и убирая волосы ему за уши, после, чувствуя, как его губы коснулись ее лба в коротком поцелуе. – Я так понимаю, моя помощь пока не нужна, да?       – Да, – выдохнув дым в сторону от нее, ответил Паша, кивнув, после относя пакеты на кухню. – Разве что можешь разобрать это все, если хочешь.       Он обернулся, чтобы посмотреть на нее, но не обнаружил там, где она должна была быть. Вышел с кухни, думая, что она осталась в коридоре, но тут же столкнулся с ней. Руки рефлекторно легли на ее плечи. Она шла с ванной комнаты, куда решила отнести несчастную рубашку в стирку сразу, чтобы потом не забыть. Зайдя вместе с Пашей обратно на кухню, она приоткрыла окно, впуская в небольшое помещение свежего разряженного после грозы воздуха. Анечка решает переспросить его, не услышав, что он говорил, когда она отходила.       – Что ты там говорил?       – Говорю, что если не трудно, можешь разобрать пакеты, – Личадеев бегло ощупал карманы джинс, проверяя на наличие телефона и всякой мелочи.       – Не хочу, но зная, как ты половину забудешь убрать в холодильник, лучше сама, – улыбнулась она в ответ, отдавая ему тлеющую сигарету, которую он тут же зажал между пальцами, поднося к губам и делая глубокую затяжку. Снова хмурые брови, напряженное, как выражение лица, так и тело. Аня принялась раскладывать содержимое пакетов по местам, иногда поглядывая на Пашу, что уже медленно переместился к окну, куда в открытую форточку выдыхал полупрозрачный дым. – Случилось что?       За окном же погода медленно прояснялась: ветром разгоняло мрачные тучи, солнце упорно пробивалось сквозь них. Еще недавно серое небо сейчас было розовато-желтым у горизонта, плавно переходя в более темные тона к зениту и противоположную сторону от уходящего солнца. Личадеев наблюдал, как облака постепенно растворялись, а одинокие птицы пересекали небо, исчезая где-то далеко. В очередной раз затянувшись, он выдохнул дым, прикрывая глаза.       – Нет, с чего ты взяла? – не сразу ответил он, поглощенный удивительным пейзажем снаружи. Медленно развернулся к ней, упираясь корпусом о подоконник, – все отлично, просто устал с дороги. Да и промок, как видишь.       Докурив, он тушит сигарету в пепельнице, после подходя к Ане и обнимая ее со спины за талию, прижимаясь, а лицом утыкаясь куда-то в макушку, вдыхая приятный аромат ванильного шампуня. Несколько секунд стоя вот так в тишине, Паша чуть покачивается из стороны в сторону. Наблюдает, как девушка продолжает разбирать пакет, как берет продукты своими тонкими, красивыми пальцами с аккуратным маникюром нежного розового цвета. Она ничего не говорит, просто наслаждается таким редким в последнее время моментом, пока где-то там, на улице и в прихожей, бегают остальные, суетясь над чем-то.       Когда все продукты были выгружены из пакетов, Аня развернулась в объятиях Паши, обнимая его за шею, несколько секунд, а после прижимаясь к его груди, прикрывая глаза, касаясь теплыми ладонями его немного холодной спины. Она отчетливо слышит, как у Паши равномерно бьется сердце, слышит его дыхание где-то над ухом; вместе с ним покачивается из стороны в сторону, вдыхая запах сигарет, что, наверное, уже въелся в самого Пашу. И не нужно никаких слов. Не то сейчас время.       Когда Паша унес пакеты, Юра не сразу, но перевел на него взгляд, смотря как-то тоскливо на его удаляющуюся высокую, немного сутулую фигуру. Выдохнув дым, Музыченко рефлекторно провел рукой по волосам, после чего закрыл багажник и пошел ко входу. Он видел, как Личадеев кратко чмокнул Аню, как они вместе скрылись в глубине дома, вероятно, уходя на кухню. Серговна же сразу подошла к Юре. Он не растерялся, доставая из пакета красивую коробочку. Улыбаясь своей самой теплой и искренней улыбкой, он обнял Анну за талию, в левой руке держа подарок, а правой отводя ее руку в сторону, словно сейчас они пустятся в пляс, как в старые добрые времена. Некоторое время они смотрели друг другу в глаза. Юра, ловким движением пальцев, вытащил украшение из коробочки, которая по случайности небрежно падает на землю, привлекая внимание девушки. Она разорвала зрительный контакт, опуская голову, чтобы посмотреть, что это было, но Музыченко, не растерявшись, заговорил:       – Ань, у меня есть подарок тебе.       – Ого, правда? – брюнетка сразу вернула на него взгляд, не веря глядя в глаза напротив, немного улыбаясь. – А есть повод?       – Для подарков тебе повод не нужен, – уверенно произнес Музыченко, целуя жену в губы нежно, прижимая к себе. Отстранившись, он рукой проводит по ее щеке, ощущая мягкую кожу под пальцами. Продолжает говорить спустя непродолжительную паузу,но уже немного тише, – пожалуйста, повернись ко мне спиной.       Когда Серговна развернулась, он осторожно убрал ее прекрасные локоны в сторону.Одел ей на шею украшение, поправляя скрипичный ключик, чтобы тот был спереди. Обняв жену, Музыченко улыбнулся попыткам Анны рассмотреть, что же у нее там такое. Она, поцеловав его, улыбнулась, обнимая крепко, пока легкий ветерок уже улучшившейся погоды плавно перебирал темные длинные волосы. Юре было достаточно ее улыбки, чтобы понять, что она в восторге от подарка. Как он и сказал, для таких маленьких приятностей и повод не нужен. Лишь бы его Аня всегда улыбалась и была счастлива, несмотря на то, что на самом деле происходит на душе Юры.       Дима и Саша, пока Музыченко и Личадеев были со своими женами, стояли под небольшим импровизированным навесом у входа в дом, слушая приятную тишину вокруг и вдыхая приятный запах, витающий в воздухе после дождя. Запах свежести, наверное, так бы они описали это, когда вокруг приятная прохлада, а носки кроссовок намокают, стоит сделать несколько шагов по намокшей траве. Приятное чувство.       Дима, наблюдая за Музыченко, невольно улыбнулся, хмыкая. Кикир повернулся к нему, вопросительно изгибая бровь.       – Мы как два одиноких пидора, – усмехнувшись, произнес Вечеринин, посмотрев на Анисимова, что расплылся в улыбке после его слов.       – Не забывай, что и у нас есть девушки, – напомнил Саша, кулаком его не сильно пихая в плечо, – так что мы не одиноки, Димон.       – На фоне этих двоих, мы как два одиноких пидора, – исправился барабанщик, отводя взгляд от кучерявого, вновь смотря на Юру с Анной. – Ну, правда же, сам посмотри. Пашок сейчас с Аней, и эти двое. Одни мы с тобой, как лохи стоим тут.       – Это можно исправить, – негромко произносит Кикир. Когда Дима оборачивается на него, кладет руку ему на затылок, притягивая к себе, лбом утыкаясь в его, вызывая очень растерянный взгляд напротив.       – Эй, вы, двое, – с улыбкой на лице окликнул их двоих Юра, заметив подозрительную активность на крыльце. Анна тоже посмотрела на них, ехидно играя бровями, когда Саша отпустил Вечеринина, сам расплываясь в невинной улыбке.       – Не принимай близко к сердцу, – бросил напоследок Анисимов, все же, едва ощутимо, на секунду касаясь губами щеки друга, вызывая заливистый смех Юры с того, как Дима отшатнулся в сторону. Кикир же, спустившись с крыльца, подошел к Юре, – говорил ей о планах?       – А, точно, – Музыченко, все еще обнимая жену за талию, посмотрел на нее, – поступило предложение посидеть сегодня, как вчера, попьем, перекусим, поиграем. Все как всегда. Что думаешь?       – Я не против, – произнесла она, убирая выбившуюся прядь за ухо, – Ане говорили?       – Ну, если Пашок додумался, то да, – пожав плечами, ответил Юра, вновь смотря на Сашу, – тогда будем все готовить?       – Да, давай, – парень кивнул, доставая из кармана джинс ключи от машины и нажимая на кнопку, закрывая ее, чтобы потом не забыть. Возвращаясь к крыльцу, подходит к Диме, что уже пришел в себя после выходки друга. – Я за Пашей, будем готовить все.       Вечеринин, кивнув, зашел в дом, чтобы взять ненужной макулатуры и зажигалку для костра. К счастью, гирлянды они не снимали, и их нужно было просто включить. Захватив какие-то газеты двухлетней давности с помятыми страницами и полу-выцветшим текстом, барабанщик, вынес это на улицу, уходя за дом. Юра же решил помочь ему и ушел в небольшой сарай, где хранились колотые бревна. Захватив немного поленьев, он притащил их Вечеринину, а тот установил их в небольшую пирамиду, внутри которой накидал старой газеты. Не сильные порывы ветра так и норовили сдуть бумагу, отчего Музыченко постоянно приходилось поправлять ее, пока Дима собирался поджигать эту конструкцию.       В этот раз развести огонь оказалось труднее из-за недавно прошедшего дождя, после которого все вокруг хорошо пропиталось влагой. Одна попытка за другой – ничего не выходит. Уже начиная порядком раздражаться, Дима откинул несчастную зажигалку в сторону, руками проводя по волосам. Музыченко, сидя рядом на корточках, обернулся, взглядом ища жену.       – Серговна, притащи, чем разжечь костер, – попросил Юра, щенячьими глазками глядя на нее, прекрасно зная, что она, вероятно, не откажет. И он оказался прав, ведь совсем скоро Анна принесла небольшую бутыль черного цвета с какими-то надписями и значками, что это огнеопасно. Поднявшись с колен, Юра поцеловал жену в щеку, забирая баночку, открывая и выливая содержимого на поленья, затем поднимая с травы зажигалку и протягивая ее Диме. – Твой выход, приятель.       Дима пальцем дергает металлическое колесико несколько раз. Стоит появиться огню, как он подносит его к деревяшкам. Постепенно, пламя разгоралось, поглощая в высоких температурах всю макулатуру, что постепенно чернела, превращаясь в пепел. Переглянувшись с довольным Юрой, он поднялся, убирая зажигалку в карман и осматриваясь.       – Надо бы, пока Кикир стулья таскать будет, включить тут все, раз с костром закончили, – предложил Дима, опуская взгляд на Музыченко. Он ковырял горящую бумагу найденной на земле веткой. Но стоило той загореться, как он тут же бросил ее в костер, выпрямляясь, кивая на слова Димы.       Разойдясь к деревьям, на которых были намотаны гирлянды, они довольно быстро подключили их, и все вокруг вновь залилось приятным теплым светом, заставляя на лицах появиться улыбкам. В момент, когда включились огни, на крыльце показались Кикир с Пашей. Они тащили стулья, а за ними неспешно шла Аня, укутанная в свое любимое теплое пончо. В руках Саши было две сидушки, а у Личадеева три. Правда, одну он по дороге потерял, не в силах тащить ее. Кажется, что парни наперегонки старались донести свою ношу, потому что их быстрая ходьба и странные переглядки друг с другом говорили сами за себя.       Установив эти четыре стула, Саша осмотрел висячие гирлянды, улыбнувшись, одобрительно кивнув Юре с Димой, мол, молодцы. Но в следующую секунду его и след простыл: побежал за Пашей, что уже быстрым шагом направлялся к дому. Анна, пока еще не все было готово к посиделкам, тоже ушла в дом, чтобы, как минимум, одеться теплее. Анечка же села к огню, уютнее кутаясь в накидку.       Вскоре из дома вновь вывалились Паша с Сашей, таща по одному стулу. По дороге Личадеев поднял и тот, что уронил за прошлый заход, уже победно улыбаясь, ведь у него на один стул больше, чем у Анисимова. Навстречу им шел Юра, который по какой-то причине тоже решил сходить в дом. Может, вынести инструменты. По крайней мере, такая мысль промелькнула в голове аккордеониста, когда их взгляды встретились.       Когда и эти оставшиеся стулья были поставлены,Паша победно посмотрел на друга, не убирая довольное выражение лица. Кикир повержено вздохнул, чуть отходя от стульев и поворачиваясь спиной к Паше, наклоняясь вперед. Второй же, сделав несколько шагов назад, малость разбежался, в три шага преодолевая расстояние между ними и ногой ударяя Анисимова по пятой точке. Тот рефлекторно подался вперед от толчка, хватаясь за ушибленное место, недовольно смотря на друга, что-то бухтя, но все-таки позволяя улыбке появиться на лице. Дима с Аней посмеялись с этой ситуации и с пониманием посмотрели на них, когда стукнувшись кулаками, приобняли друг друга в знак примирения. Правда, наивный Пашка, желая поскорее опуститься на ближайшую сидушку, повернулся к противнику спиной, получая и сам звонкий шлепок.       – А что, сегодня без музыки? – Кикир окинул присутствующих взглядом, изгибая бровь, – и без закусок? И без чего-нибудь крепкого?       – Точно, – спохватилась Аня, поднимаясь с нагретого места, – я принесу сейчас.       Паша пошел вместе с ней, чтобы взять инструменты и заодно позвать обоих Музыченко, которые будто и не собирались покидать стены дома, оставаясь наедине. В коридоре, кратко чмокнув Аню в щеку, Паша ушел на второй этаж, где покоились музыкальные инструменты, а девушка скрылась на кухне. Совсем скоро она вынесла оттуда на улицу некоторые закуски, по типу маринада для шашлыка, пачку маршмеллоу, каких-то салатов и колбас. Кикир же, что пошел за ними чуть позже, помог ей, взяв бутылки из импровизированного бара. Дима помог им разложить все на столе..       Прежде, чем брать хоть что-то из инструментов, Паша быстро переоделся, надевая домашние штаны любимого желтого цвета, а на тело светлую рубашку. Захватив одной рукой футляр со скрипкой и второй с гитарой, он спустился вниз, преодолевая коридор и выходя на воздух. Дотащив инструменты до ребят, оставил их у них, а сам решил вернуться за Юрой и Анной.       Быстро оказавшись на втором этаже, Паша прошел дальше по небольшому коридору, сворачивая в открытую дверь, где была комната Музыченко. Стучать он и не думал, ведь, если двери открыты, ничего страшного не будет. Уверенным шагом, коим он шел до, зайдя в комнату, он подал голос:       – Мы уже все подготовили, – однако прервался, поднимая взгляд и видя, как Юра, плавными движениями бедер вперед-назад, пританцовывает вокруг Серговны, руками обводя ее талию. Она же, в свое время, из-под полуприкрытых ресниц смотрела на него, улыбаясь так тепло, тоже двигаясь в синхрон с мужем. Аккордеонист, забыв напрочь, что хотел сказать, лишь бегло пробежал языком по губам, меняясь в лице и неосознанно, как-то раздраженно вздыхая. Супруги практически сразу обратили на Пашку внимание, а он, закатив глаза, поспешил выйти из комнаты, чувствуя, как злость и обида вновь его накрывают.       Даже не слушая, что ему вслед пытался сказать Юра, Паша спустился на первый этаж, хватая с кухни пачку сигарет и забрасывая ее в карман. Выйдя на воздух сразу направился к друзьям. Те сразу увидели, что что-то произошло, как минимум по тому, что все то хорошее настроение, что пришло так ненадолго к нему, улетучилось и он сидел хмурой тучей, подпирая голову рукой, склоняясь немного телом вперед, ближе к огню, смотря на языки пламени. Аня тут же подсела ближе к нему, обнимая, а он, без сопротивления, положил голову ей на плечо, прикрывая глаза.       Через несколько минут из дома вышли Анна с Юрой и довольно быстрым шагом оказались возле остальных, садясь на оставшиеся свободные места. К сожалению или к радости Паши, да и всех остальных, Музыченко сидел далеко от него. И Паша даже не посмотрел на него, когда тот уселся на скрипящий стул. В воздухе повисло напряженное молчание, прерываемое лишь тихим треском огня и одинокими редкими птицами в лесу и где-то над головой.