Drowned

      Стоило песне закончиться, как в воздухе повисла неловкая тишина на несколько секунд, до тех пора, пока не заиграла следующая. Паша сразу же отвел взгляд, юрким языком пробегая по пересохшим губам. Юра несколько секунд медлил, смотря, как Личадеев распутывает белые провода наушников, длинными пальцами перебирая их, кажется, путая еще больше. Улыбается, усаживается удобнее, отводя взгляд в окно; одновременно с этим Паша распутал и сунул один в ухо. Анисимов был сосредоточен на дороге и даже не посмотрел на них.       – Как думаете, если я что-то куплю Серговне, я обрадую ее? –спустя некоторое время подал голос Юра, заставляя уже чуть задремавшего Пашу проснуться и посмотреть на себя, – ну типо, украшение какое, или, там... Букет...       Саша посмотрел в зеркальце на него, чуть щурясь, думая. Поджал губы, объезжая очередную яму на дороге, а после просто пожал плечами, отвечая:       – Думаю, ей будет приятно.       – Особенно, если давно не делал подарков, – потягиваясь, проговорил Дима, проснувшийся от их песнопений. Он несколько секунд смотрел куда-то на панель перед ним, а после развернулся корпусом, смотря на Музыченко. – В этом плане, может, ожерелье какое-то? Девочки любят такие неожиданные мелкие приятности со стороны их мужчины. А зная твою Анну, это точно беспроигрышный вариант. Кто знает, может и ночка хорошей будет, м?       Барабанщик как-то двусмысленно улыбнулся, чуть щурясь. В ответ Юра лишь усмехнулся, как-то неловко отмахиваясь, отвечая что-то вроде «ну кто знает, кто знает». Кикир же наблюдал за дорогой, время от времени смотря на Пашу, что снова подозрительно хмурил брови, как-то бегая взглядом, словно не зная, за что зацепиться. Его напрягало странное поведение Личадеева. Правда где-то глубоко в подсознании он догадывался о возможных причинах. Спросил бы прямо, будь они наедине. Но сейчас Вечеринин ведет активную беседу с Музыченко, не давая никакой возможности хоть как-то заговорить с Пашей, который уже отвернулся к окну, полностью погружаясь в мысли. И Анисимов, видя это, перебивает парней легким покашливанием, привлекая внимание. Оба сразу замолчали, смотря на него, а тот, в свою очередь, головой кивнул на ничего не слышащего аккордеониста.       – Ау, Пашок? – окликнул его Юра, поняв, что хотел Саша. Личадеев посмотрел на него, сразу и на остальных, окидывая вопросительным взглядом. – Ты в порядке? Сам не свой, неразговорчивый. Ну, точно с Аней поссорился…       – Юр, – сразу одернул его Дима, едва заметно качая головой из стороны в сторону. – Паш, что с тобой? Ты всегда можешь поделиться с нами всем, что тебя беспокоит, знаешь ведь. Мы всегда поможем, чем сможем. Да, парни? – получил одобрительный кивок от Саши и улыбнулся.       – Все в порядке, правда. Просто не выспался, – Паша, в подтверждение своих слов, зевнул, после неловко усмехнувшись. – Да и вы видели, что спал я, блять, на столе. Понятное дело, что я недовольный – моя спина нереально болит!       Парней рассмешил Паша своим недовольным голосом и хмурой физиономией. Настроение в машине поднялось, даже у самого Паши, что продолжал сидеть в своих любимых очках с янтарными стеклами, несмотря на темные низкие тучи снаружи. Дождь все не прекращался, и, кажется, становился все сильнее. Последние солнечные просветы исчезли, уступая место непогоде. Кикир сделал музыку громче, и так они ехали вплоть до ближайшего городка.       Доехали до пункта назначения. В небольшом городке, где было около трех тысяч человек жителей, по навигатору они доехали до небольшого торгового центра. Кикир припарковал машину. Хотел остановиться поближе ко входу, чтобы сильно мокнуть не пришлось, но он не один был из таких умных людей, и поэтому транспорт пришлось оставить где-то на окраине парковки. Из-за этого, выйдя с машины, парни устроили себе небольшую пробежку до главного входа в центр, где они смогли отдышаться. С местом им не повезло. И погодой тоже.       Собирались уже зайти в магазин, когда Анисимов неуверенно посмотрел на друзей. Те заметили перемену в его лице. Юра уже хотел спросить, что случилось, но Кикир опередил его:       – А кто-то помнит, закрыл ли я машину?       Они все переглянулись, пожимая плечами. Обреченно простонав, Саша все-таки решает добежать до автомобиля, чтобы проверить. Паша хотел отдать ему свою шляпу, чтобы, по его словам, эти милые кудри не пострадали, но Кикир вежливо отказался, убегая.       В ожидании Кикира, парни решают покурить. Отходят в сторону, где дым не дойдет до людей. Паша достает пачку, вынимает две сигареты, отдавая одну Юрцу. Был уверен, что он не откажется. И оказался прав. Музыченко, зажав сигарету губами, вынул из кармана белую зажигалку, изрисованную маркером, и поднес к кончику, второй рукой прикрывая огонек от ветра и дождя. Когда бумага загорелась, Юра затянулся, медленно и глубоко, после выдыхая дым. Паша некоторое время смотрел, вовсе позабыв о том, что надо бы и ему закурить. Смотрел. Нет, не так. Любовался. А опомнившись, взял его зажигалку, повторяя те же действия. Разве, что корпусом немного наклоняясь вперед – привычка. А после и вовсе опустился на корточки, снимая очки и пряча в карман. Школьная привычка. Вечеринин просто стоял рядом с ними, изредка обмениваясь какими-то фразами.       К моменту возвращения Анисимова, они уже докурили свои сигареты и просто стояли под навесом, ожидая его, разговаривая. Дима, какими-то наводящими фразами и вопросами, старался намекнуть обоим о том, о чем они, вероятно, не догадываются. Но Юра и Паша лишь смотрели на него, как на идиота, объясняющего стене, как правильно петь. Вечеринин уже не знал, какие слова подобрать, чтобы открыто им не наговорить что-то наподобие «вы, два слепых дебила, задрали не видеть очевидного перед носом!». Именно поэтому он очень обрадовался, когда вернулся Саша. Он тут же подскочил к нему, осматривая, присвистывая.       – Капец ты мокрый, брат, – произнес очевидное барабанщик, потрепав кучерявую голову и сразу поймав какой-то недовольный взгляд, заставляющий улыбнуться.       Не желая более мокнуть и мерзнуть, парни все-таки зашли в торговый центр. Сразу же они направились в продуктовый отдел, где брали все, согласно списку, что составила Серговна. Из-за того, что список был достаточно объемным, Юра был вынужден взять большую телегу, в корзину которой тут же залез Пашка, словно маленький ребенок. Из-за длинных ног, ему приходилось выгибать их во все стороны для удобства, а когда стали складывать продукты – пришлось вылезти, недовольно что-то бормоча под нос.       Нахватали съестного, немного бутылок с алкоголем, и пошли на кассу, где быстро со всем расплатились и, разбросав по пакетам, пошли ходить по магазинам. Дима зашел в небольшой музыкальный магазин, чтобы посмотреть, почем отдают нынче палочки. Анисимов зашел просто посмотреть ассортимент, который не казался ему прям интересным. Обычный магазинчик, витрина с всякими кабелями, медиаторами, палочками, несколько электронных пианино чуть поодаль, парочка одиноких гитар на стене и различные стулья и сидушки. Рядом со струнными висело несколько пластинок в картонных обложках, с названиями групп и самого альбома. В самом магазине играла приятная слуху музыка, не мешающая и не отвлекающая ни продавца, ни покупателя. Скудно, но уютно.       Пока Вечеринин и Кикир ходили внутри, Паша с Юрой остались снаружи с пакетами. Музыченко вслух негромко читал названия магазинов в поисках какого-то ювелирного, или же просто какого-то интересного, где можно было бы найти что-то для Анны. Иногда останавливал глаза на ярких вывесках, каких-то завлекаловках в виде скидок и прочем.       – Как думаешь, если ей купить букет красных роз и большого медведя, она обрадуется? – Юра посмотрел на Пашу, что практически сразу пожал плечами, – может тогда просто букет?       – Не знаю, тебе решать, – отмахнулся Личадеев, ставя пакеты на скамейку и садясь рядом с ними, подпирая голову руками, – она твоя жена, а не моя.       – Ну, я просто не могу выбрать, – выдохнул скрипач, окидывая Пашу взглядом, – а ты будешь Ане что-то покупать?       Получив в ответ безразличное «не знаю», Юра нахмурил брови, подходя и вставая перед ним. Личадеев сразу же посмотрел в ответ, сначала абсолютно спокойно, а после также сдвинув брови к переносице. Зрительный контакт, который, кажется, может закончиться не лучшим образом.       – Обычно, ты первее меня летел покупать своей что-то, лишь бы, как ты говорил, заставить ее улыбаться, – первым нарушил молчание Музыченко, замечая, как Паша поджал губы после его слов и напрягся всем телом. Решив узнать, что произошло, подумал, что стоит надавить, – неужели твои чувства к ней перегорели за столько лет? Или, может у тебя появился кто?       – Тебя ебет?       – Да, ебет, потому что я вижу тоску в ее глазах каждый раз, когда ты уходишь один куда-то, – Юру начинала бесить холодность Личадеева, но в то же время он боялся сказать лишнего. Его беспокоило, что подобное поведение сказывалось каждый раз на Анечке, хоть она и улыбалась дальше, – может, ты втюрился в кого-то? И теперь пиздострадаешь.       Паша, понимая, что его эта ситуация уже начинает порядком раздражать, отвел взгляд в сторону, языком пробегая по пересохшим губам. Его поразила настойчивость Юры, но и задела, ведь, видимо, тому все равно на чувства самого Паши. Лишь бы Аня не тосковала каждый раз, когда ее муж, захватив аккордеон и бутылку, уходил в закат, никому ничего не сказав.       После нескольких секунд раздумий, когда с музыкального магазина вышли Кикир с Димой, Паша, не видя их, поднялся со скамейки, делая шаг навстречу Юре, возвышаясь над ним. Смотря на него сверху вниз, задал ему вопрос:       – А если мой ответ будет «да», что тогда?       Анисимов с Вечерининым, увидев эту картину, поспешили к ним, тут же стараясь разбавить накалившуюся атмосферу какими-то отвлекающими разговорами. Юру отвлечь удается: он вновь вспоминает, что хотел сделать подарок Серговне, поэтому пошел в ближайший ювелирный. Дима следом. А Паша, хоть и пытался перед Сашей сделать вид, что все хорошо, не мог перестать недовольно хмуриться и без какого-то желания отвечать, если у него что-то спрашивали.       После расспроса о том, куда Паша хочет пойти, и не получив нормального ответа, Кикир решает предложить ему отнести пакеты в машину и уже там подождать парней. Аккордеонист соглашается и хватает пакеты, сразу направляясь к выходу. Анисимов берет у него два и устремляется за ним.       Дождь практически прекратился, поэтому они сумели дойти, почти не промокнув. Закинув продукты в багажник, парни расселись по своим местам. Личадеев, не закрывая дверь, придерживая ее ногой, закурил сигарету, затягиваясь и выдыхая едкий дым, думая о чем-то своем. Когда дождь окончательно прекратился, Анисимов вышел из машины, обходя и подходя к Паше, облокачиваясь рядом с ним и складывая руки на груди.       – Не подумай, что я напрашиваюсь на конфликт, или еще что, – осторожно начал он, краем глаза посматривая, как брюнет затягивается, закрывая глаза. Невольно вспоминаются слова Юры, как ему кажется, что Паша курит “по-особенному”. – Я просто беспокоюсь о том, что происходит между вами двумя. Ты сам не свой после моего приезда. Ты в порядке?       – Да, – Паша кивнул, снимая шляпу и откладывая ее на сиденье позади, после свободной рукой убирая мешающие волосы назад. Он встает с сиденья и закрывает дверь, облокотившись спиной о нее. – Я же говорил, что спина болит, и я не выспался.       – Тогда можно я задам вопрос? – Личадеев тут же посмотрел на него, изгибая бровь в немом вопросе, а после кивая. Кикир, поднимая взгляд в небо, делает вдох и, наконец, продолжает говорить. – Но скажу так... Ты всегда можешь делиться с нами всем, что тебя беспокоит, а не носить все в себе. Если это личное, можешь рассказать мне. Ты знаешь, я – могила.       – Ближе к делу, – проговорил Паша, затягиваясь. Он знал это. Всегда. Он просто не мог.       – У тебя есть что-то к Юре? – этот вопрос заставляет брюнета тихо усмехнуться, рвано выдыхая дым, а после поднося сигарету к губам вновь. Саша посмотрел на него, – и поэтому ты так раздражаешься, когда он говорит о Серговне? Как правильнее сказать.… Ревнуешь?       – Ты хочешь, чтобы я и с тобой собачиться начал? – на выдохе произнес парень, смотря куда-то в сторону входа в магазин, высматривая, не возвращаются ли Дима с Юрой. В его голосе не было никакой злости, раздражения или обиды. Спокойствие и даже какая-то усмешка. – Это не та тема, о которой я хочу вот так говорить. Не то настроение у меня сейчас.       – Просто, да или нет?       Паша облизнул губы, чувствуя на них горечь никотина, отчего вновь начал хмурить брови. Встал, бросая бычок на землю и носком туша его о мокрый асфальт. Поправил чуть помятую рубашку, вновь провел ладонью по волосам… Нервничает.       С неба вновь стали срываться холодные капли, разбиваясь об асфальт, крыши машин, стекая по стеклам. Очередная темная грозная туча стремительно приближалась к ним, постепенно усиливая осадки. Кикир, не надеясь уже получить ответа, пошел к своему месту, открывая дверь. Открыв дверь, Кикир на автомате поднимает взгляд на Пашу. Он смотрел в небо как-то задумчиво, а по его лицу стекали капли уже усилившегося дождя. Анисимов и сам уже успел порядком промокнуть, стоя у двери. Но он ждал. Почему-то его что-то останавливало.       Саша неотрывно смотрел на Пашу: почему-то сейчас Личадеев казался очень одиноким, брошенным, действительно запутавшимся в себе. Анисимову даже показалось, что по его лицу текут не капли дождя вовсе. Но он надеялся, что это не так, прекрасно зная его, понимая, что тот бы вряд ли когда-то показал слабину перед кем-то из друзей. Только наедине с собой, когда никто не видит, не слышит.       Дождь усиливается. Личадеев опускает голову, оборачивается, и смотрит прямо на Сашу, которому уже так хочется поскорее спрятаться от холодных капель в машине. Но Кикир видит, как Паша мнется несколько секунд, как бегают его глаза. Но через пару секунд делает глубокий вдох, расплывается в каком-то подобии улыбки, и выдает одними лишь губами:       – Да.