Drowned

      Не успев зайти на территорию и прикрыть за собой скрипучую калитку, к ним сразу подошла Серговна, беглым взглядом осматривая парней и с некоторым недовольством глядя на мужа. В глазах читалось осуждение, что Юра уже был подвыпивший, хоть и не прям, что заметно. У Ани на это глаз, кажется. Иногда у Паши впечатление складывается, что она – тайный агент, который знает о Музыченко все, даже то, чего он и сам не знает. Но просто такая вот она женщина – эта Анна Серговна.       Пока она читала Юре нотации о том, что мог бы и не пить без них, Личадеев пошел к Ане и Диме, что были за домом, во дворе. Подойдя, приобнял жену, прижимая к себе за талию, целуя куда-то в висок. Девушка улыбнулась тепло ему, обвивая шею тонкими руками. Вечеринин тем временем бегал в поисках зажигалки или хотя бы спичек, чтобы, наконец, развести костер. Вокруг девочки поставили уже стулья с мягкими подстилками, Дима ранее вынес небольшой стол, где расположились бутылки с алкоголем и обычными напитками, вроде воды и лимонада, а также маринад в пластиковой банке, шампуры, маршмеллоу и прочее по мелочам. Довольно уютно.       – Можно еще зажечь фонарики, но их бы для начала повесить, – предложил барабанщик, когда все-таки нашел несчастные спички и смог развести огонь. Он сидел рядом с разгорающимся огнем на корточках, подставляя ладони, иногда дуя на угли, чтобы пламя быстрее распространялось, – Паш, не хочешь заняться?       – Ну если буду не один, то могу, – улыбнувшись, ответил Личадеев, отпуская Аню и подходя к другу, тоже садясь на корточки, смотря, как яркий огонек начинает разгораться. Несколько секунд думал, а после посмотрел на него, прямо в глаза, в который уже отражалось пламя, – ну так, поможешь?       – Без проблем, – пожав плечами, ответил Дима, кряхтя, выпрямляясь. Осмотревшись, прикидывая, каким образом лучше повесить украшение, посмотрел на Пашу, после жестом заставляя его следить за движением своей руки, – смотри. Мы можем взять ту длинную гирлянду, как в прошлом году, и в принципе, по метражу ее должно хватить, чтобы повесить здесь, – указал на дерево недалеко от костра, а после на еще одно, но чуть дальше, – и закрепить вон там. Если возьмем несколько, можем попытаться сделать что-то вроде треугольника, в центре которого мы и костер.       – Что ж так сложно, – пробубнил Паша, тоже вставая и направляясь к дому, чтобы найти злосчастную коробку со всем необходимым. Помнится, обычно они заморачивались с подобными штуками на новогодние праздники, а тут практически середина лета.       Вечеринин пошел за ним. На поиски ушло чуть больше времени, чем планировалось, но вскоре они вышли, таща большую картонную коробку, в несколько слоев скотча заклеенную по бокам. Казалось, будто она вот-вот развалится у них в руках. Подойдя к нужному месту, они поставили ее на землю. Личадеев сразу наклонился, чтобы достать гирлянду и прикинуть, хватит ли им длины. Вытащив запутанный полупрозрачный провод, усеянный пока еще потухшими лампочками, Паша принялся разматывать его, усевшись на свой стул со светло-голубой подстилкой. Рядом села Аня, укутанная в алое пончо, и тоже принялась помогать. Дима, быстро справившись со своей гирляндой, уже пошел наматывать на ствол дерева один конец.       Когда Личадеевы все распутали, Паша с Димой и уже с подошедшим Юрой довольно быстро повесили их, как и хотели. Стоило подключить, как лампочки засветились приятным теплым оранжевым светом, освещая лица присутствующих, а также небольшую территорию вокруг. Сразу атмосфера изменилась: стало как-то теплее, комфортнее. На лицах ребят были улыбки, все начали о чем-то весело болтать. Аня Музыченко, принялась делать шашлык, нанизав сырое мясо на шампуры и установив их над уже разгоревшимся костром. А пока оно готовилось, подсела к подруге, начиная что-то громко обсуждать. Кажется, это что-то было о неудачно сломанном сегодня ногте, когда она доставала свою сумку из трейлера и какой Юра козел, что не помог ей. Музыченко лишь с укором посматривал в их сторону, ведь Серговна сама отказалась, мол, она – сильная и независимая женщина и со всем справится сама.       Вечеринин налил всем по бокалу, раздавая. Все дружно чокнулись за успешное совместное будущее, за дальнейшие успехи в музыкальной сфере и так далее. Все тосты, в большинстве своем, говорил Юра, после чего чуть ли не сразу опрокидывал в себя все содержимое бокала или рюмки. Личадеев, улыбаясь, наблюдал за ним, иногда посмеиваясь над какими-то неловкими движениями или вовсе забытыми словами. Вскоре в ход пошел уже приготовленный шашлык. Сочное, ароматное мясо, которое, кажется, слишком быстро закончилось. Анна всегда вкусно готовила, хоть Юра и говорил, что до его мамы ей далеко.       Когда уже все были подвыпившие, Паша с горем пополам достал свой аккордеон из чехла, чуть не уронив его, пока надевал ремни на плечи. Решил разбавить обстановку, сыграть что-нибудь, чтобы и Юра подпел, и девочки потанцевали, и Вечеринин проснулся, а то в какой-то момент стал носом клевать, сложив руки на груди. Идея Личадеева скрасить посиделки музыкой понравилась Юре и тот, шатаясь, уковылял в дом, через несколько минут возвращаясь с гитарой и скрипкой. Поставив больший инструмент у стула Димы, вытащил свою скрипку, смычок и ярко-зеленый медиатор. Пашка сразу поднялся со своего места, подходя к другу, взглядом как бы спрашивая, что будут играть. Музыченко, словно прочитав его мысли, отложил смычок на стол, заваленный пустыми бутылками, начиная играть на скрипке, будто на гитаре. Брюнет сразу понял, что тот решил исполнить и быстро подхватил настроение. Russian Style – такая веселая, заводная песня, а главное под которую реально можно поорать, что так любили делать парни.       Вступив в нужный момент на аккордеоне, в привычной для себя манере, ногой стучал в такт, чтобы ненароком с пьяну-глазу случайно не ускорить игру и не усложнить исполнение Юре. Хотя, кажется, тот и сам время от времени ускорял ритм, забываясь в музыке. Довольно быстро сменил медиатор на смычок, уже им водя по струнам, зажимая инструмент между щекой и плечом. Паша, плавно двигая бедрами в ритм, чуть сгибая колени, иногда прогибаясь в спине, уверенно переставлял длинные пальцы по клавишам. Прикрывал глаза, прикусывал губы, начиная уже двигать головой, не боясь, что шляпа упадет на землю. На припеве они оба не жалели ни каких-то опьянено-томных взглядов, ни малейших прикосновений. Они словно на сцене сейчас, хоть зрители – члены их группы.       Юра совсем близко к Паше, опускает скрипку, потому что сейчас не ее время, и просто смотрит в светлые глаза Личадеева, что при теплом свете фонариков и огня казались серыми. Вроде и продолжает петь, пока парень уверенно играет на аккордеоне, не разрывая зрительного контакта. Обе Ани уже нашли, из каких подручных средств можно сделать и себе какие-то инструменты, а Дима просто в ритм стучал то по стульям, то по столику. Получился довольно неплохой ансамбль, как и обычно.       Личадеев все же делает взмах головой, потому как шляпа, незаметно для всех упавшая, уже не прятала его длинные, слегка взлохмаченные волосы, и те вновь падали на лицо, закрывая такой красивый вид. Паша закрывает глаза, делая медленный перекат головой, снова начиная двигать бедрами, немного приседая, делая движения вперед, плавно, медленно, завораживающе. Все его тело словно живет своей жизнью, пока руки заняты инструментом. Юра протягивает руку, пальцами зарываясь в темные волосы, чуть сжимая, притягивая к себе. Лоб в лоб. Вроде все веселье только началось, а Музыченко уже немного взмок. Пробегая юрким языком по приоткрытым губам, после расплываясь в улыбке, дразня, Паша ощущает, как хватка в волосах становится сильнее. Вдохи все глубже, расстояние между ними все меньше. Музыченко перемещает руку с макушки куда-то на челку, сжимая ее, убирая с лица, начиная головой Паши водить по кругу. А тот и не сопротивляется, продолжая плавно подтанцовывать, полностью отдаваясь махинациям Юры.       Одна песня за другой, голоса уже заметно охрипшие от пения, криков, смеха, выкуренных сигарет и в принципе вымотавшегося состояния. У Музыченко с Личадеевым, кажется, своя атмосфера. Воздух вокруг них так и норовит вспыхнуть огнем, пока разгоряченные тела танцуют друг для друга. Никакого стеснения, недомолвок, молчания. Майка Юры валяется уже где-то на земле, несколько раз затоптанная им же, в то время как рубашка Паши покоится на плечах его жены, что вместе с Анной весело отплясывают какое-то подобие танца, изредка подпевая мужьям.       Паша хочет прикоснуться к Музыченко, провести пальцами по его рукам, груди, торсу. Возможно, опуститься ниже, но не при их женах. Инструмент не дает ему исполнить желаемое. Поэтому он позволяет все Юре: легкими прикосновениями вызывая волну мурашек по телу, тот уже позади него, устраивает руки на его талии, прикладывая некое усилие, чтобы Паша подчинился и позволил управлять собой. Движения абсолютно синхронны, хриплый, низковатый голос с небольшой одышкой возле самого уха. Личадеев пьянеет от подобного, кажется, намного больше, чем от какого-то там сорока градусного джина. Запрокидывает голову, прикрывая глаза, и кладет ее ему на плечо, продолжая подпевать. Он уже точно не понимает, где его очередь петь, а где нет. Да и не так это важно сейчас. Важно то, что Личадеев готов поклясться что чувствует, как у Юры сердце готово вырваться из грудной клетки.       Музыченко прижимается со спины, носом буквально утыкаясь Паше в шею, видя, как выступает венка под кожей, как дергается вверх кадык, когда тот сглатывает подступившую слюну, ощущает, как он тяжело дышит, как под инструментом вздымается его грудь от каждого глубокого вдоха. Как тело едва заметно подрагивает от каждого прикосновения к горячей коже или взмокшим волосам. Сейчас такое время, когда есть только они, ничтожное расстояние между ними и то, в чем Паша так боится признаться и себе и Музыченко.       Вечеринин уже забил на импровизированную установку, достав телефон и снимая танцующих алкоголиков на камеру, каждое их движение, взгляд, касания. Будь он по парням, у него бы уже давно встал на подобное представление, на такую близость и повышающийся градус между ними. Отснятое он отправил Кикиру с припиской «Пока тусуешься не пойми где – пропускаешь всею гей тусовку)», довольно скоро получая ответное сообщение, довольно краткое: «Они скоро трахнут друг друга...». Усмехнувшись и мысленно согласившись с Сашей, убрал телефон, наливая себе в бокал еще виски и опрокидывая жидкость в себя почти залпом.       Ближе к четырем часам утра Юра с Пашей вымотались настолько, что стоило Музыченко отложить скрипку и сесть на стул – как он тут же провалился в царство снов. Личадеев снял аккордеон с плеч, убирая в чехол, а после выпрямляясь, выгибаясь в спине, рукой убирая волосы. Дыхание все еще было тяжелым, как после хорошего секса, да и настроение такое же, хоть и усталость все больше накрывала тело и разум. Подойдя к столу, взял последнюю бутылку, в которой что-то оставалось, и выпил содержимое, морщась, когда алкоголь обжег горло. Подойдя к уже спящей Ане, поправил на ней пончо, чтобы она не простыла. Серговна же хозяйничала в доме, а точнее готовила спальные места для всех. Анечку она решила не будить, чтобы девочка отдохнула.       Паша сел к Диме, кладя голову ему на плечо, закрывая глаза.       – Ну вы устроили, конечно, – усмехнулся Вечеринин, пихая аккордеониста в бок, слыша недовольное мычание в ответ. Потрепал Пашку по волосам, отдавая ему его шляпу, которую тот обронил еще в начале ночи, – Кикир сделал ставку, что скоро кто-то кого-то из вас да нагнет. Неожиданно, да, Паш-Милаш?       В обычной ситуации Личадеев возмутился бы на это прозвище, но сейчас он слишком устал для спора. Он выпрямился, съезжая на стуле на край, кладя голову на спинку, смотря в звездное небо, рассматривая огоньки. Долго думал, рисуя в голове неприличные картинки, как раздевает Юру, как тот снимает с него рубашку, как они целуются, подаются друг другу навстречу, чтобы насладиться, забрать как можно больше себе и никому более. Ни Анечкам, ни фанатам.       Выдыхая, Паша усмехается, переводя взгляд на Диму, что все это время не сводил с него глаз, ожидая ответа. Облизнув пересохшие губы, Паша лишь тихо проговорил с какой-то незаметной сразу тоской и досадой в голосе:       – Чувак, у нас есть жены. А он вряд ли бы стал изменять Серговне. Особенно со мной.