Простые драбблы

— Полюшка, ты бы с ним немного помячге, что ли. С Яковлевым то есть, — сказал дедушка, когда Полина провожала его вниз, отпросившись ненадолго с урока. — Ведь дружили столько, а тут… Полина неопределенно пожала плечами. Не то чтобы она не соглашалась с «помягче» — нет, она только радовалась, что дедушка так удачно выручил Мишку. А вот с «дружили» плохо складывалось в последнее время. Иногда Мишку заносило куда-то не туда, вот как вчера — дурацкие шутки про ее личную жизнь, да еще обиделся, что Полина не обрадовалась его возвращению. Мог бы и вовсе не пересаживаться — ему что, не нравилось сидеть с ней, раз сбежал при первой возможности? Но это все по сравнению со ссорой из-за дедушки казалось еще цветочками. Полина проводила дедушку до дверей и задумалась, что делать с Мишкой. Ей и вправду было не по себе из-за того, что дошло до попытки исключения из школы. Полине снова вспомнилось, как он стоял перед классом, виноватый и потерянный, хотя вовсе такого не заслуживал — а тот, кто заслужил, остался, как всегда, словно ни при чем. Легко было желать, чтобы Мишку с Цыбиным исключили, когда вчера она в панике ждала скорую помощь, когда страшилась потерять дедушку, когда вспоминала, как эти двое унизили его, пройдя по самым уязвимым местам. Легко было считать их бесчувственными циниками, слушая неискренние извинения, которые ничего не исправят. А уж от того, что они считали пострадавшими себя, Полина только сильнее разозлилась. Но после разговора у окна, она, кажется, совсем запуталась. Все восставало в ней против дедушкиных обидчиков, но, наверное, никто в классе не понимал ее так, как Мишка. И Полина вполне поверила, что он вчера и впрямь не хотел оскорбить — просто часто болтает невпопад, да и эти её с ним непонятные обиды… Ну что ей стоило ответить по-другому? Зачем она только сказала это последнее «Да»? Но она же не думала, что он и вправду уйдет. Хотя глупого упрямства у него хватало, но у Полины в голове не укладывалось, что так может быть. И даже когда прозвенел звонок на урок, а Мишка в классе не появился, у нее еще теплилась надежда, что его «Хорошо» ничего не значит. Полина со страхом смотрела на его сумку, лежащую на столе, и убеждала себя, что он просто со злости это сказал. Да и Цыбин, которого в классе тоже не было, вряд ли допустит подобное. Все надежды рухнули через две минуты, когда его привела Нина Андреевна. Наверное, Полине стоило вмешаться, но она побоялась сделать еще хуже. Да нет, она и сама толком не знала, почему словно приросла к стулу и не смогла выговорить ни слова. Мишка не должен был уходить. Не должен! И сейчас, вернувшись на урок русского, Полина просто села рядом, как ни в чем не бывало. Она собиралась хотя бы написать записку, но выведя на клочке бумаги: «Я вовсе не хотела бы, чтобы ты переходил в другую школу. Извини», поняла, что не сможет ему такое отдать, и скомкала. Ничего другого, впрочем, Полина не придумала, да и на перемене никакие слова почему-то не шли с языка. Сам Мишка тоже никак этой темы больше не касался. Он не пересаживался больше за другую парту, но Полина и в следующие дни чувствовала отчуждение между ними, словно его все еще что-то задевало. В качестве извинения она решила испечь ему печенье с орехами, но пакет с угощением несколько дней так и пролежал в ее рюкзаке. Почему-то Полина так и не смогла отдать его Мишке. Их обоих, пожалуй, выручало лишь то, что спектакль приближался, репетиции занимали едва ли не все свободное время, и некогда было обращать внимание на собственные проблемы.

***

После спектакля Полина остановила Мишку в коридоре. То, что он с успехом сыграл, никак не оправдывало в ее глазах безответственную выходку с виски. — Ничего лучше не придумал? — сердито высказала она. — Напиться прямо перед спектаклем. Нина Андреевна, к твоему сведению, обещала исключить из школы, если поймает… — А разве ты не этого хотела? — пробурчал Мишка, хмуро глядя исподлобья. Полина вздрогнула от этих слов, а потом помотала головой. — Не этого, — тихо сказала она. Он закусил губу, словно пожалел о сказанном. И почему у них все так сложно? Прекратится ли когда-нибудь эта череда из обид и недопониманий? И с каждым разом — все хуже и хуже. — На самом деле, ты классно сегодня придумала, — признал Мишка. Полина и сама не сказала бы, откуда в ней в ту минуту взялось столько смелости и решительности, чтобы спасти все. Но… Но оно того стоило. Она не смогла бы смириться с тем, что его выгонят. — Зря я что ли за тобой почти семь лет присматривала? — Ну, кто за кем присматривал, еще большой вопрос, — ответил он и усмехнулся — так привычно, как и раньше, до этой ссоры. — Ой-ой-ой, — она улыбнулась в ответ. Потом расстегнула рюкзак и достала пакет с печеньем, которое Мишка с довольным видом прижал к себе. А потом выразительно глянул на ее портфель. — Слушай, Полин, только не говори, что ты сейчас домой. Не-не-не, ты ж главная героиня этого праздника, так что ну хоть полчасика, — сказал он и потянул ее за руку в класс, где отмечали успешное завершение спектакля. И Полина пошла за ним.