Простые драбблы

Полина, придя домой, посмотрела в зеркало — она всё ещё ощущала на щеке прикосновение мишиных губ, но, конечно, внешне ничего не было видно. Полина переобулась в тапочки, оставила на кресле портфель и выглянула в окно. Миша в этот миг как раз проходил мимо и поднял голову. Она ответила на его улыбку и помахала на прощание. Полина поправила штору, а потом приложила ладонь к щеке. Кажется, поцеловать её он хотел по-настоящему, в губы, только в последнюю секунду то ли передумал, то ли не решился. Но правильно ли это вообще — с ним целоваться? Совсем недавно Миша был если не другом, то кем-то вроде. Да и Лёша… Пусть она ни на что не надеялась, но так стремительно менять одного парня на другого? Полина даже дедушке не сообщила о них с Мишей. После стольких рассказов о Лёше через день заявить, что встречается уже не с ним? Но тогда знание о мишкиных чувствах сильно вскружило ей голову, и как-то само собой получилось, что они стали ходить вместе. И хотя ей нравилось проводить с ним время, но в своих противоречивых чувствах она разобраться не успела — и к Мише, и к Лёше. От этого Полине было немного не по себе. Поэтому ей и не хотелось заходить так далеко, и её устраивало, что он пока не торопится.

***

С тех пор они успели сходить один раз в кино вместе с Цыбиным и Кариной, раза два посидели в кафе, гуляли почти каждый день. Миша был рядом, всегда поддерживал, но, похоже, тоже отложил на время попытки к дальнейшему сближению. Пока наконец не настал день, когда Полина сразу заявила, что будет готовиться к завтрашней контрольной по алгебре, а потому гулять не пойдёт. Миша внимательно на неё посмотрел, а потом спросил: — А если у меня? Предложение выглядело заманчиво, всё-таки он не зря выигрывал математические олимпиады уже не один год подряд. С другой стороны, Полина замечала, что всё чаще поддаётся на его уговоры, но мысль была и вправду хорошая, и она согласилась. Только получилось так, что Полина, сидя за столом, прилежно повторяла формулы и решала для тренировки задачи, а Мишу хватило от силы минут на пять. Потом он немного поиграл с Рессом, отвлёк её один раз чаем с бутербродами и её любимыми зефирками, а большую часть времени просто сидел в кресле и любовался ею. — Ну знаешь, как там говорится, — улыбнулся Миша, — бесконечно можно смотреть на три вещи… — Мог бы тоже готовиться, — с укором сказала Полина, которую это его любование сбивало куда больше любой болтовни. — К контроше по алгебре? И чё, я её не напишу? — развёл он руками. — Тогда объясни, что в этой задаче не так. Вроде правильно решено, а ответ странный. Миша подошёл и наклонился над её тетрадкой. — Вот, — сказал он и ткнул пальцем в предпоследнюю строчку. — Нафига ты тут складываешь, если минус? Полина поняла, в чём дело, и огорчилась: как можно было сделать такую глупую ошибку и даже не заметить? — Да ладно тебе расстраиваться, — попытался её утешить Миша и снова сел рядом с ней за столом. — Напишешь ты всё завтра. Она только сейчас заметила, что он сидит как-то слишком близко. Сердце забилось сильнее, Полина отвернулась, а потом и вовсе наклонилась, чтобы погладить проходящего мимо Ресса. Решающий миг, который она так хотела оттянуть, кажется, настал. И как она сразу не поняла, что в пустой квартире, наедине, обязательно может случиться что-то такое? И что же делать? «Нафига ты складываешь, когда у тебя тут минус», — вспомнилось вдруг Полине. Это ведь словно про неё сказано: Бурундукова точно нужно было вычесть из этого уравнения. Даже если иногда её и тянуло в его сторону. А Миша вызывал у неё много разных эмоций, которым пока ещё не было определения. Полина выпрямилась, повернулась к нему и встретила его влюблённый и пристальный взгляд. И не смогла отвести глаз. А через пару секунд потянулась Мише навстречу. Её веки, кажется, смежились сами, когда он коснулся её губ. Так бережно и нежно — как и во всем относился к ней. И Полина не могла не ответить. Время словно замерло. Из головы вылетело всё — сомнения, страх, неуверенность. Для Полины существовал только Миша. А после он прислонился лбом к её лбу, и она запоздало спросила: — Может, это неправильно, что мы… так рано? — Не-е-е, — протянул он, довольно улыбаясь, — это самая правильная вещь на свете. И Полина с ним согласилась.