Болтушка

Обращайся с леди как с шлюхой, а с шлюхой — как с леди. Star Trek: Voyager

Тогда. Отпустить свои ожидания относительно Таркина было легко, но вот с Кренником так просто не получилось. Вероятно, около пятидесяти правила игры были несколько другими, нежели в игровом поле шестьдесят плюс, знакомом Изумруд. Место, в котором директор назначил встречу — «Чёрная роза» — оказалось танцевальным клубом, подходящим более для вечеринки в большой компании, нежели для встречи тет-а-тет. Впросак Эсме не попала исключительно потому, что заранее посмотрела про это заведение в голонете. И потому теперь Кренник снимал с её плеч длинный кожаный плащ, под которым оказалось ультракороткое чёрное платье, второй кожей облегающее фигурку девушки, как раз подходящее для этого места. Музыка оказалась неплохой: череда ритмичных, зажигательных мелодий и иногда, в качестве исключения, только подтверждающего правило, звучало какая-нибудь медленная композиция. Для немногих собравшихся здесь любителей пообниматься под музыку, ибо это было чем угодно, только не парным танцев в классическом варианте. Уж точно не бал в Императорском дворце, хотя публика довольно приличная. Много людей не в военной форме, но с узнаваемой военный выправкой, которую ни с чем невозможно перепутать. Так вот где отдыхают некоторые господа офицеры, в том числе и директор Кренник. Сам адмирал также выбрал гражданский костюм синего, кажущегося почти чёрным в приглушённом свете клуб, цвета. Он берёт её не под руку, но за руку, ведя за собой, по узким коридорам на второй этаж. Здесь музыка орёт не так громко, видимо, звук приглушает какое-то звукопоглощающее поле. Отдельные столики стоят достаточно далеко друг от друга, чтобы обеспечить некоторую приватность. — Что ты будешь пить? — спрашивает мужчина, сразу, без лишних изысков переходя на «ты». Весьма демократично, под стать царящей здесь атмосфере. — Красное вино, — отвечает она, даже не смотря меню. В хороших местах всегда есть красное вино. Но здесь этого напитка не оказывается, о чём сообщает сильно накрашенная, очень юная и очень мало одетая официантка. Изумруд непроизвольно кривит губы (что это за место такое паршивое, в котором нет красного вина?), краем глаза замечая самодовольную усмешку Кренника. — Тогда, — она пробегает взглядом по строкам меню, в котором нет решительно ничего приличного. Сплошные коктейли, а она терпеть не может все эти замысловатые смеси, предпочитая простую, элегантную классику. Но из того, что может хоть как-то претендовать на классику, есть только любимые Энрике ликёры. — Амаретто. И бутылочку минеральной воды без газа. Хоть это-то у вас здесь есть? — Амаретто и минеральная вода, — повторяет заказ официантка. Кренник добавляет к этому виски. Тоже весьма сдержанный вариант. — Тебе здесь не нравится, — произносит он, когда официантка уходит. — Несколько не то, чего можно было ожидать от господина директора, — дипломатично ответила она, аккуратно выбирая слова. Ища и не находя подходящий к нему ключик. Новое ощущение, которое ей не нравится. — Я люблю это место. Оно полно жизни. Вся эта бурлящая энергия вокруг, вся эта музыка. — Музыка, кстати, весьма и весьма неплоха. Заказанные напитки приносят на удивление быстро. Приятная неожиданность. Креннику — сразу бутылку, Ро — всего одну маленькую стопочку тёмно-красного, сладкого ликёра, которую она выпивает почти всю сразу. И бутылку минеральной воды. — Ещё? — спрашивает Кренник, и в голосе проскальзывает что-то похожее на насмешку. Хотя, казалось бы, повода особого и нет. — Ещё, — соглашается Изумруд. — Сразу две, раз тут такие маленькие порции. Мальчишеская усмешка резко контрастирует с изрезанным морщинами лицом. Но Изумруд всё равно нравится. Ещё парочка стопок амаретто. Получается слишком сладко, и она запивает водой. Кренник неспешно потягивает виски. Изумруд невольно задаётся вопросом, планирует ли директор опустошить всю бутылку здесь или потом просто заберёт с собой остатки. А если выпьет всю, то до какой кондиции алкогольного опьянения это его доведёт? — Любите танцевать, директор? — спрашивает она. То ли дело в музыке, грохочущей на первом этаже и только слабыми отголосками слышимой на втором. То ли дело в самом Креннике. Разговор не клеится, точнее директор не горит желанием беседовать, молчаливо наслаждаясь виски и рассматривая Изумруд не пристально, а как бы вскользь. О, он смотрит на неё, но решительно невозможно понять, о чём он думает в этот момент. О ней ли, разрабатывая коварный план затащить ей в постель (план не очень-то и нужен, ибо об этом определённо думает и сама девушка), или о чем-нибудь другом, возможно, даже о своём Проекте, как никогда близком к завершению сейчас. И как никогда ранее не висевшем на столь тонкой ниточке провала, как в последние месяцы. Как ни странно, и самой Изумруд не хочется болтать вопреки обыкновению. Она была бы рада сейчас даже громкой музыке, что позволила бы придвинуться ближе и говорить прямо в ухо директору. Впрочем, так делать можно и без повода. — Люблю, — отвечает он после небольшой паузы. — Но сегодня мне хочется посмотреть, как танцуешь ты, Эсме. Я вообще очень люблю наблюдать… Голубые глаза, пронзительно яркие. Чуть вьющиеся на концах волосы, серебристо-седые. И какой-то нереальный образ… невинности. Странное слово, и, кажется, несколько неуместным использовать его по отношению к Орсону Креннику. Но именно оно почему-то вертится в голове Изумруд. Невинный взгляд. Обман, конечно же. Иллюзия или даже какая-то природная магия. Отказать ему невозможно. Отрешённость, возвышенность — вот что подходит больше, но эти описательные характеристики появляются чуть позже, когда она уже танцует. Танцует для него, растворяясь в музыке, бесцеремонно пробираясь в самый центр, там, где её будет лучше видно. Хотя, казалось бы, лучше было и вовсе тогда остаться на втором этаже, ведь там было вполне достаточно много места. Но… она и сама толком не поняла, как оказалась внизу. «Там», только и сказал Кренник, и вот она уже спускается вниз, ступенька за ступенькой. Директору невозможно отказать. Он смотрит, наблюдает за ней, потягивая виски, глоток за глотком с небольшими перерывами. Музыка. Музыка течёт по венам. Ей нравится танцевать под эту динамичную мелодию и под следующую, очень похожую, но всё-таки другую. На некоторое время она забывает про Кренника, но потом вспоминает. В самом деле, ей не хватало этого свободного движения под зажигательные, незамысловатые мотивы. Это было приятно. Но всё-таки недостаточно. Она решила, что хватит наблюдений. Кроме того, ей стало жарко, захотелось выпить водички и немного… не остыть, но зажечь Орсона начинающим разгораться в ней самой пламенем. Поэтому Изумруд вернулась к Креннику. — Как, понравилось… наблюдать? Всё ещё не хотите присоединиться? — Пока нет, — сказал Кренник и тогда Изумруд села рядом с ним, прижавшись вплотную, хотя рядом было полно свободного места. Посягательство на нарушение личных границ было оставлено почти без внимания. Лишь выразительный взгляд ответом. Не поощрение, но и не неодобрение. Девушка оперлась локтем о стол, подперев подбородок ладонью, задумчиво глядя на профиль директора. Так близко и всё-таки так далеко. Погладила на пробу легонько носком туфли по брючине мужчины. Снова этот взгляд, не поддающейся расшифровке и лёгкая ухмылка на губах. Хороший знак? Он закуривает, Изумруд замечает на безымянном пальце адмирала массивный перстень, который, он, вероятно, носит исключительно вне службы, ибо под форменные перчатки такую вещь не наденешь: перчатка просто не налезет на украшение, а если даже и да, то будет немилосердно давить на палец. Ро как-то провела эксперимент, так что она знает наверняка. У него очень красивые руки. И ей так хочется коснуться их, поцеловать каждый пальчик, взять в рот. Переплести свои пальцы с его, без сомнения, горячими, чувственными, ловкими. Ощутить их нескромные ласки… Но пока пальцы директора заняты лишь сигаретой. Да и он сам, кажется, витает где-то в облаках. Она продолжает касаться его, сожалея, что нельзя сесть напротив и подняться ножкой выше колен. Можно, конечно, рискнуть и положить ему на пах свою ладонь, но она пока колеблется. Может, стоило и вправду заказать что-нибудь покрепче сладкого ликера? Или вон хлебнуть виски? Но вместо этого она задаёт ему вопрос, который не даёт ей покоя: — Мне вот интересно, в какую игру вы играете, директор Кренник? — Игру? — переспрашивает мужчина, поворачиваясь к ней. Обращая, наконец, на девушку всё своё внимание. — Ты ошибаешься, я не играю в игры. Игры — это для таких избалованных богатеньких девочек, как ты. В его голосе сквозит неприкрытый холод, неприязнь. — Этой игры я не знаю, — осторожно отвечает Изумруд. Это и вправду отличается от того, как с ней обращались мужчины, которые нравились ей. Пусть даже и не всегда ласково, но с огоньком. Без этих кубиков льда, плавившихся сейчас в стакане виски. — Расскажите правила? — Правила… в жизни их нет, — только и ответил на это мужчина. А затем добавил. Зло. Резко. Атакуя без предупреждения. — Я ненавижу таких, как ты: принцесс, привыкших, что любая их прихоть выполняется по щелчку пальцев. С купленными местами в жизни ещё до их рождения. Бездарности, которым всё преподносят всё на блюдечке, в то время, как истинные таланты вынуждены сами пробиваться по жизни. — Кренник, какая муха вас укусила? И причём тут я? Да, мне повезло родиться в богатой семье, но только потому, что мой отец подошёл ответственно к вопросу моего появления на свет. Я в этом не виновата. И потом, я ведь всё про себя знаю: болтушка и вертихвостка. И я не собираюсь покупать себе высокие должности или добиваться их через постель. — И что же вы собираетесь делать на службе Империи тогда? — Отслужить положенные пять лет в тихом тёплом местечке, а затем уйти в семейный бизнес за своим куском пирога. И потом, я не инженер, как вы, и поэтому на ваше место я уж точно не претендую. Он усмехнулся. В самом деле, не так уж безнадёжно глупа и высокомерна, как кажется на первый взгляд? — До моего места вам ещё расти и расти. Вряд ли когда-нибудь вообще дорастёте сами по себе. — Вы поняли, что я имела в виду, — она закатила глаза. — Но может быть, всё-таки сменим тему? — Мне нравится эта, — возразил директор. — Вы невыносимы Кренник. — Фоном прозвучала фраза из известной песни «почему ты не ведёшь себя как остальные мужчины?». — Вот-вот, почему, я вас спрашиваю? — Потому, что это я, такой, какой уж есть, — Кренник обворожительно улыбнулся и пожал плечами, снова возвращаясь к роли очаровательного мечтателя. — Тогда сделайте уже что-нибудь… или я пойду. — Иди. Невероятно! Просто невероятно. — Я останусь, но не из-за вас, мне просто нравится музыка, и я хочу танцевать, — заявила она, не собираясь сдаваться так легко. — Танцуй, если хочешь. Только это место может оказаться очень опасным для таких нежных созданий как ты, Изумруд. — Я могу о себе позаботиться, директор, — с ядовитой улыбкой на губах ответила она и пошла танцевать. Да что он о себе возомнил?! Напыщенный, самовлюблённый павлин! Ненавидит он принцесс… Сам неженка! Она танцевала ещё и ещё, пока не почувствовала, что начинает понемногу уставать. Ярость и злость немного рассеялись, и Изумруд была готова попробовать снова. Рядом с Кренником сидела ярко и совершенно безвкусно накрашенная длинноволосая блондинка, к тому же топлес. И против её общества Кренник вовсе не возражал, шепча на ушко какие-то глупые нежности. Изумруд совсем не элегантно, а очень даже по-простецки, уперла руки в бока и с явным неудовольствием смотрела на свою, кхм, соперницу. И используя иногда проскальзывающий в речи Кеннеди говор простого парня с нижних уровней, произнесла: — Я, конечно, дико извиняюсь, но это моё место, дамочка. — Сильно в этом сомневаюсь, — блондинка посмотрела на Изумруд, окинув ту с ног до головы презрительным взглядом. Кренник коротко усмехнулся, пропуская меж пальцев светлую длинную прядь волос. — Последнее тускенское предупреждение, — произнесла Изумруд. А затем со всего маху ударила соперницу в лицо, ломая ей нос. Брызнула кровь. Блондинка выругалась и со словами «ты мне за такое не платил!» вырвалась из объятий Кренника. Изумруд победно отряхнула руки, присела рядом с Кренником и хлебнула виски из его бокала, празднуя одержанную победу, выразительно посмотрела на директора. Ответить он что-либо не успел. К столику подошёл один из администраторов заведения, по внушительности и грозности своих габаритов не уступающий охранникам-вышибалам. — Я разберусь с этим, — коротко бросил Кренник. — Нет, нет, директор, я сама, — язвительные нотки отчетливо звучали в каждом слове. — Пожалуйста, — не стал настаивать он. — Извиняюсь за это недоразумение, и готова возместить порчу имущества, — с любезной улыбкой ответила Изумруд, протягивая руку, чтобы заплатить, используя отпечаток пальца. — Мы принимаем только наличные, леди, — произнёс администратор. — Только наличные? Серьёзно что ли? — она скривила недовольную гримасу, повернулась к директору. — Ладно, Кренник, вы заплатите. — Запишите на мой счёт, — произнёс Кренник, и это вполне удовлетворило администратора, исчезнувшего с горизонта. — У него ещё и счёт здесь есть… Ужас. Красного вина нет, оплата только наличными. Будто не Центр Империи, а какое-нибудь захолустье во Внешнем Кольце. О! Теперь он смотрел на неё, не отрываясь. И чему-то улыбался. Сейчас почему-то раздражая своей ухмылкой, которую ей вдруг захотелось стереть с его лица. Заехать кулаком, например, в эту наглую, самодовольную рожу. — Что такого смешного, Кренник? — спросила она, подозревая, что ответ ей не понравится. — Ты смешная, Изумруд. — Это все у вас так в столице шутят над неискушенными провинциалами? Жестокие люди… — Пойдем, отвезу тебя домой. — Да уж, пожалуйста. Он привлек её к себе, обнимая за плечи. Она строптиво дернулась, но затем перестала сопротивляться. Свободной рукой Кренник прихватил недопитую бутылку, по ходу действия отдавая ту одному из своих охранников, что незримой тенью следовал за боссом (без доспехов, по случаю, выхода Орсона в свет). — Нет, в самом деле, директор, у вас ужасный вкус… — говорила Изумруд уже в машине. — В следующий раз я выбираю. Как насчет «Рима»? «В следующий раз она выбирает… Как будто следующий раз предполагается». А потом прозвучало заветное, пленительное «Рим». Нет, даже не так, а «РИМ» — закрытый клуб, в котором собирались богатейшие и влиятельнейшие люди галактики. Клуб, членом короткого Кренник даже не мечтал стать, ибо куда реальнее возможность быть представленным Императору, чем хотя бы одним глазком подсмотреть за собранием членов римского клуба.  — В ресторане при клубе очередь на столики расписана на месяцы вперед. — В ресторане всегда найдётся свободный столик для члена клуба, но я больше думала о вечере в самом «Риме». — Но ты же… не член клуба, — медленно проговорил Кренник. — Или да? — Альсаканские Ро пожизненные члены клуба, мой милый директор. Каждый член семьи Ро, — она хищно улыбнулась. — Так что могу взять вас как-нибудь с собой в качестве гостя. Если вы не против такой роли, Орсон. «Орсон, ты идиот!», — самокритично прозвучал внутренний голос директора, отчитывая себя самого. Он так и не нашёл время, чтобы узнать о деятельности АльРо подробнее. Хотя следовало… Впрочем, ещё было совсем не поздно всё исправить. Не так уж и много было испорчено, судя по тому, что она планировала следующую встречу. Самодовольная испорченная девчонка. Развлечение на один вечер не более. По крайней мере, так ему казалось ещё вчера, да что там, ещё каких-то пару минут назад. *** Красное вино. — И как тебе больше нравится: нежно или несдержанно грубо? — спрашивает её директор, привлекая к себе. Меняя свои манеры согласно свежим разведданным, узрев на горизонте новые возможности в связи с близким знакомством с Изумруд Ро. — Я хочу Орсона Кренника настоящего, — отвечает она, запуская руки под ткань пиджака, расстегнув одну единственную пуговицу. — Весьма смелое желание, Эсме. Рискованное, — произносит мужчина, расстегивая молнию на платье девушки. — Кто не рискует, тот не пьёт красное вино, — сказала она, несколько перефразировав одно широко известное выражение. — Только не говори потом, что я тебя не предупреждал, — Кренник хищно улыбается. — Не буду, — обещает она. Мягкий, обходительный Кренник исчезает. И вместо него появляется вовсе не тот отрешённый мечтатель из бара, ненавидящий избалованных девушек из высшего общества. Появляется директор, отдающий приказы и ожидающий их немедленного исполнения. — На колени, — коротко бросает он, выпуская девушку из рук. И она делает то, что он не просит, но приказывает. Предварительно предусмотрительно бросив на пол, лежащую на диване мягкую подушку. Изумруд смотрит на мужчину сверху вниз. Жадно, с нетерпением ожидая дальнейших приказаний. Кладёт руки ему на колени, разводя ноги в стороны, придвигаясь ближе к адмиралу. Сначала её губы касаются пальцев мужчины, невольно желая, чтобы сейчас чёрные кожаные перчатки оказались волшебным образом на своём законном, предписанным Уставом, месте. Но их не нет. Факт, расстраивающий не сильно. Перчатки ещё будут… Предчувствие у неё такое, хорошее. Ремень, который она расстегивает. Молния, с которой она проделывает тот же самый манёвр. Нехитрая, простая последовательность верных движений. Одних и тех же каждый раз. Разгаданные тайны мироздания и маленькие секретики отдельных людей. Она делает то, что он хочет. Делает то, чего хочет она сама. Ей нравится стоять перед ним на коленях, нравится подчиняться Орсону Креннику в этой не очень-то удобной позе. Подушка под коленями помогает, но не очень, всё время норовясь вырваться на свободу, убежав-таки через парочку резких движений. Останутся синяки, но с этим она разберётся как-нибудь потом. Сейчас есть только приказ директора Кренника. Есть только его твёрдый член в её глотке, глубоко и нетерпеливо толкающийся внутрь. Сейчас есть только руки Орсона на её затылке, контролирующие ситуацию. Сейчас есть только нехватка воздуха. И эта ласковая грубость происходящего. Скользящие по стволу женские пальцы, виртуозно играющие на инструменте… Вкус спермы, которую она глотает, облизывая губы. Сигаретный дым. Красное вино. Ночь уже не юна и далеко не невинна. Но это только начало. Ночь не темна и не полна ужаса. Ночь полна приятного полумрака, в котором есть две смазанные тени, причудливо слитые в одну. А вместо ужаса лишь наслаждение и выпущенные на свободу желания. Порок, расцветающий пышным цветом в нескромной последовательности действий исключительно за закрытыми дверьми, без свидетелей. Одни маски сброшены, другие надеты. Он отдаёт ей приказы своим хриплым, прокуренным насквозь голосом, и она ему подчиняется. Он её господин, её хозяин, властный, сильный и требовательный, а она его «альсаканская сучка», похотливо раздвигающая перед ним свои стройные, длинные ноги, позволяя делать с собой всё, что ему заблагорассудится… В отличии от гранд-моффа адмирал не спрашивает её про завтрак, более того, пресекает попытку уйти, властно привлекая к себе и останавливая поток её слов про «я не остаюсь ночевать при первой встрече и тем более не остаюсь на завтрак» короткой и ёмкой угрозой: — Я не собираюсь кормить тебя утром, — шепчет он в женское ушко. — Утром я собираюсь тебя трахнуть ещё разок, моя сладкая. — Это в корне меняет дело, Орсон, — произносит она с улыбкой; запрокидывает голову назад и смеётся, довольная, счастливая. Пьяная, пьяная от его нескромных, требовательных ласк. *** И если той ночью Изумруд Ро была в подчинённой роли, то несколько дней спустя роль «сучки» досталась Орсону Креннику. По крайне мере, это, так или иначе, подразумевалось в том смысле, что прочие «гости» членов клуба «Рим» были все сплошь молодыми и очень-очень красивыми девушками и юношами, сопровождавшими своих покровителей, много старше себя. Они были парочкой наоборот: молодая и неприлично богатая Изумруд Ро в красном платье с длинным шлейфом под руку с седым адмиралом в белом парадном мундире. Госпожа Ро и её гость, так и оставшийся не представленным собравшейся здесь публике. Членов клуба здесь было не так уже и много, всего лишь с десяток персон, не считая сопровождающих их лиц, на большой зал, с некоторыми из которых Кренник был хотя и знаком лично, но между тем общался больше с их заместителями или личными помощниками, ибо большие боссы предпочитали вести свои дела именно так, через посредников в виде доверенных лиц. Появляясь на сцене в финальные моменты заключения сделок. Или, наоборот, в самом начале, когда проекты будущего сотрудничества обсуждались на самом верху при закрытых дверях в заоблачных высях кабинетов или вот иногда на таких дружеских встречах. К высшему обществу Креннику было не привыкать, но вот роль дорогой игрушки, выставленной напоказ — это было что-то новенькое. И не то чтобы неприятное, скорее несколько раздражающе-назойливое во всех этих взглядах, бросаемых в его сторону присутствующими. Однако же обворожительная улыбка не сходила с его губ, в его жизни были вещи куда более противные и унизительные, чем сегодняшний вечер. Изумруд сияла, наслаждаясь своей нехитрой игрой. Ну, ничего, ничего, пусть развлекается, позже они снова поменяются ролями. Среди прочих был здесь и Райт Сиенар — текущая цель Кренника. В распоряжении Кренника были значительные средства, Император не скупился на Проект, но всё же и здесь существовали свои пределы. Сумма, указанная Сиенаром в очередном контракте превосходила разумную цену в несколько раз и была более чем неадекватной. Никакие уговоры, даже угрозы в разговорах с уполномоченным представителем господина Сиенара не помогали, переговоры уже растянулись на месяцы. Добиться встречи с самим Райтом также не представлялось возможным. До этого момента. Изумруд не была лично знакома с присутствующими здесь боссами, но это нисколько не обескураживало Ро. Девушка из высшего общества она была здесь как дома, условно запросто, но оставаясь в рамках приличий, она подходила к каждому, завязывая знакомства, точнее возобновляя старые семейные связи. Роскошный ужин с несколькими переменами блюд, подаваемых обманчиво маленькими порциями, вполне мог составить конкуренцию меню Императора и даже, быть может, перещеголять его своей изысканностью и редкостью некоторых закусок. А после трапезы игра в замысловатую версию сабакка с очень большими ставками. Игра, к которой Изумруд решает присоединиться. — Вы позволите, господа? — спрашивает она. Сиенар, формальный хозяин сегодняшнего вечера, с некоторой долей сомнения смотрит на молоденькую женщину. Суммы прибыли АльРо весьма внушительны и никто не сомневается, что отец Ро может себе позволить ставки, принятые за их столом, но вопрос, как много средств в распоряжении Изумруд Ро, остаётся открытым. — У нас очень высокие ставки, госпожа Ро, — предупреждает Райт, встречаясь с ней взглядом. — Сто тысяч. — Пусть будет двести, — она улыбается, выдерживая взгляд мужчины. Щелкает пальцами, подзывая дроида-казначея. — Как пожелаете, — Райт возвращает улыбку. — Я тоже хочу сыграть, дамы и господа, — заявляет Кренник. Теперь он оказывается в центре всеобщего внимания, добавляя, что необходимыми личными средствами для игры он располагает. — Это хорошо, потому что я не собираюсь спонсировать вас в случае проигрыша, адмирал, — предупредила Изумруд, надеясь, что источники личных средств Кренника никак не связаны с его профессиональной деятельностью, иначе велика вероятность нарваться на неприятный разговор с полковником Юлареном. Или ещё хуже… — Это не потребуется, — ответил Кренник. Игра началась и продолжилась с переменным успехом для всех участников. Изумруд оказалась весьма осторожным игроком, предпочтя выйти из игры, оказавшись в плюсе на полмиллиона, теперь становясь исключительно зрителем. Директор играть продолжал, не намереваясь останавливаться на достигнутом, выиграв пару конов, и пару конов проиграв. Ставки становились всё выше и выше, дойдя, наконец, до той суммы, которую директор поставить оказался не в состоянии. Финансовые возможности его противников были поистине почти неисчерпаемы, в отличие от его собственных. — Как насчет того, чтобы сделать игру действительно интересной? — предложил Кренник, оставшись с Сиенаром один на один. — У вас закончились деньги, директор? — спросил Райт. В общем-то, угадав. — Да. Но ведь проблема не в этом. — А в чём же тогда? — В том, что проиграете вы или выиграете вы, сумма не имеет значения. Это всего лишь деньги. — Весьма смелое утверждение для человека, исчерпавшего свои денежные резервы, — заметил Сиенар. — Но для вас деньги не имеют значения. Почти. Райт задумался на пару мгновений. — И что же вы предлагаете в качестве ставки, адмирал? — То, что действительно представляет интерес для меня и для вас соответственно. Контракт по справедливой цене. — Справедливой, по-вашему, мнению, разумеется? — Разумеется. — Допустим, это интересно вам, но что такого можете предложить вы мне? — Я ставлю Изумруд. Ро рассмеялась, посчитав, что эта шутка. Грубая и несмешная, вполне в духе директора Кренника. Сиенар тоже коротко рассмеялся. — Вы, конечно же, шутите, — предположил Райт. — Нисколько, — ответил директор. — Кренник! — воскликнула Ро, но тут же поспешив замолчать после короткого «заткнись» адмирала, не удосужившегося даже посмотреть на неё. Иногда члены клуба делали подобного рода ставки, но на кону всякий раз оказывались естественно гости, и уж никак не хозяева. Это было, в самом деле, что-то новенькое, щекочущее нервы нарушением установленного миропорядка. — Так, что, принимаете ставку, Сиенар? — спросил Кренник, ибо пауза затянулась. — Контракт против общества Изумруд. Сутки безраздельного пользования, владения и распоряжения. — Удваиваю, — произнесла Изумруд, находя взгляд тёмно-синих глаза Сиенара весьма привлекательным, прежде чем Райт успел ответить что-либо. В любом случае лично она окажется в выигрыше, вне зависимости от того, кто из мужчин уведёт её с собой. Кренник выиграл, а Сиенару предстоял несколько неприятный разговор с Таркиным, который был в курсе того, как продвигается Проект. И маленькая задержка с заключением очередного контракта, если капнуть поглубже, была, несомненно, на руку гранд-моффу, не оставлявшему попыток забрать Проект в свои руки, сместив под тем или иным предлогом с руководящей должности директора Кренника. — Мне кажется, у нас с вами была некоторая договорённость, господин Сиенар, или я ошибаюсь? — с нескрываемым недовольством в голосе спросил губернатор, ошибаться Таркин не любил. — Я прекрасно помню об этом, господин Таркин, — в тон ему ответил собеседник. — Вы ошибаетесь, если думаете, что заключение контракта в том виде, какой мы имеет сейчас, устраивает меня. Совсем наоборот. — Так почему же тогда? — несколько недоумевая, спросил гранд-мофф. — Кренник, оказывается, прекрасный игрок в сабакк, губернатор. — И каким же образом вы пересеклись за карточным столом с директором? Уж не посещаете ли вы сомнительного рода заведения, в которых бывает Кренник? — Это Кренник оказался гостем в приличном заведении. — Неужели вы имеете в виду ваш элитный, якобы, клуб? — Он самый. — Понижаете стандарты? — Отнюдь. Просто у некоторых членов клуба, оказывается, весьма специфичные вкусы. — И кто же пригласил Кренника, позвольте узнать? — Изумруд Ро, АльРо. Таркин коротко усмехнулся, когда голограмма Сиенара исчезла. Её Королевское Величество явно хорошо позабавилась… Директор Кренник в качестве «гостя», мальчик по вызову — это как нельзя лучше подходило амбициозному выскочке. Это было почти весело, если не брать в расчёт очередную упущенную возможность забрать Проект себе. Ну да ладно. Он найдёт другой способ. А пока, быть может, будет весьма нелишним шепнуть парочку-другую ласковых слов на ушко Изумруд Ро… Или не стоит? *** Начальники делились на две категории: те, кто с самого начала решил поставить на место богатеньких отпрысков влиятельных семей, втаптывая их в грязь чёрными сапогами, как в прямом и переносном смысле и те, кто предпочитал иметь хорошие, почти даже дружеские отношения с золотой молодёжью под своим командованием. Старший офицер, которому подчинялась Изумруд Ро, служа Империи, относился ко второй категории, потому проблем по службе у неё не возникало. В частности, Ро с завидной регулярностью брала увольнительные, обычно накапливающиеся у простых смертных солдат и даже офицеров в большом количестве и весьма редко используемые без крайней на то необходимости. Они делали карьеру, Изумруд лишь изучала систему изнутри, чтобы затем вернуться в семейный бизнес. Неисправимый трудоголик Орсон Кренник всё же иногда позволял себе такую роскошь как отдых, тем более, что на Скарифе можно было вполне совместить приятное с полезным: погреться на солнышке и порыться в архиве. На горизонте не было никаких неприятностей, работы по Проекту шли согласно графику, едва ли не опережая его. И даже Гален вёл себя тихо, давно перестав ставить палки в колёса… И потому Кренник решил позволить себе маленькую передышку, всего-навсего несколько дней на белоснежном пляже в компании Изумруд Ро. Двое суток царила блаженная тишина, комлинк не раздавался тревожными трелями. Всё шло по плану. На третий день, правда, пришло сообщение с требованием директору явиться немедленно: что-то там опять случилось. Что-то, с чем разобраться мог только лично Орсон Кренник. — Просыпайся, — проговорил адмирал, спешно натягивая форму. — И собирайся, мы возвращаемся. Быстро. Изумруд лениво потянулась в кровати. Вставать решительно не хотелось, как и делать что-либо быстро. — Что случилось? — сонным голосом спросила женщина, так и не открыв глаза, натянув на себя обратно оделяло, которое Кренник секундой до этого бесцеремонно с неё стянул. — Меня срочно вызвали. — Тебя вызвали, меня — нет. У меня ещё целый день увольнительной, так что я остаюсь. Уговаривать её или поднимать силой он не стал. У него не было лишнего времени на подобные глупости. Директор покинул Скариф, нисколько не заботясь о том, как Ро доберётся до Корусканта, не сомневаясь, что проблем с возвращением у неё не возникнет. Изумруд намеревалась поспать ещё пару часиков, а когда, наконец, открыла глаза, то перед ней встал выбор, как развлечь себя в оставшееся время? Она вызвала голограммы местного начальства. Генерал Рамда совершенно не вдохновлял. А вот адмирал Горин — очень даже интересная персона…