То, что я заслуживаю

Наконец-то дойдя до берега, Майкл смог с облегчением выдохнуть и хотя бы немного отдохнуть, но и тут Джереми не давал ему покоя. Парень расхаживал по местности в поисках чего-то, что непременно бы его заинтересовало. Афтону все же удалось разубедить блондина в поисках приключений и посадить его рядом с собой. Фитцджеральд покорно, но не без тени некоторого разочарования сел рядом с Фритцем. Это было началом их отношений и, между тем, первых — в случае с Майком. Он чувствовал особого рода волнение, зарождающееся у него в груди при взгляде на Джера. Он, кажется, ощущает то же самое; парень понял это по трепету кончиков пальцев, которыми тот его касается. — Здесь очень красиво. Даже лучше, чем я представлял. — начал Смит как бы издалека. Молодой человек и в правду достаточно упоминал об этом захватывающем дух месте и сейчас наконец им обоим подвернулось время наведаться к берегу реки. — Я знаю, детка. Потому я тебя сюда и привел. В лучах медленно заходящего солнца Джереми казался ещё более светлым и, стоит заметить, солнце полностью отожествляло его лёгкую, добродушную натуру. Майклу нравилось временами разглядывать парня, но он только сейчас заметил небольшое количество едва заметных веснушек на его всегда улыбающемся свежем лице. Афтон бросил на возлюбленного многозначительный взгляд. Джереми тут же блеснул золотом своих слегка прищуренных в сторону солнечных лучей выразительных глаз и сладко потянулся. Молодой человек почти млел перед ним. Ему нравилось видеть Фитцджеральда таким. Он непринужденный, настоящий — такой, каким хочет быть. Это все больше и больше притягивало Майкла. Ладонь блондина медленно и ласково легла на руку Фритца. Послужила ли эта горячая весенняя обстановка причиной так робко засмущаться и, словом, расплыться в довольной улыбке, или тепло, которое разлилось по всему телу после этого незамысловатого прикосновения — Майк не знал, но его страшно потянуло на откровенности. Иногда парню по-настоящему казалось, что он готов вручить Джереми свое сердце. Единственное, в чем он нуждался — чтобы Фитцджеральд не выпускал его из своих пьянящих разум объятий. — Я люблю тебя, Джер. Сладость тихого, приглушенного тона брюнета заставила парня напротив встрепенуться. Молодой человек бодро взглянул на Фритца, будто только осознает им сказанное. По его немного встревоженному, смягчившемуся выражению можно было понять, что для него невероятно много значили эти слова. — Я тебя тоже очень люблю, — Джереми прижался к парню и на мгновение ещё раз на него взглянул. Он сумел разглядеть кое-что будто бы новое в его проницательных, сверкающих темной голубизной глазах. Это была чистого рода признательность. Едва уловимая, до боли тонкая и уязвимая признательность. Но Майк не пытался ее скрыть, скорее — напротив: эмоции на его остро очерченном лице выражали фантомную долю печали и, может быть, просьбы. Афтон знал, что Фитцджеральд увидит, обнаружит это, учитывая его особенную опрометчивость и умение точно угадывать. И Джереми в самом деле видел, что эти проникшие, уже засевшие в глубинах его сердца печальные голубые глаза говорили много и даже больше. Майкл тепло прикоснулся к шее парня, от чего Джеру показалось, будто внутри — в месте, куда дотронулся брюнет, резво вскипела горячая, пытливая кровь. Сине-голубой взор устремился куда-то вглубь, словно смотрел насквозь. Точно в уповании молодой человек двинулся на встречу к Джереми. Затем они в нерешительности едва соприкоснулись губами. Блондин отодвинулся, смотря почти вопрошающее, как бы спрашивая разрешения продолжить. Смит вновь прильнул к блондину, заключая в требовательном, уже более настойчивом поцелуе. В довершение он улыбнулся, но ужасно раскраснелся. Это было для Майкла ново и приятно, в особенности зная, что Джереми искренне разделял его желание. И ему больше ничего не требовалось, кроме этого разделенного желания.