Принятие

— Поднимайся, Эйден, нам пора… Эйден? Утром пилигрим чувствует себя разбитым. Будто не спал всю ночь или пережил очередное превращение. Ему трудно разлепить глаза и взглянуть на Хакона. В горле пересохло, невозможно издать какой-либо звук, кроме сдавленного хрипа. Мужчина заставляет его едва приподняться, отпаивает водой, часть которой выливается изо рта, стекая к подбородку тонкой струёй. — Глотай. Молодец. Становится легче. Эйден хотя бы может прокашляться. Открывает с трудом глаза, обнаруживая перед собой расплывающийся силуэт. Приходится снова лечь. — Лучше? — спрашивает Хакон. — Голова раскалывается… Что… Что со мной? Мужчина молчит. Лишь через несколько секунд ему удаётся ответить. — Тебе просто нужен отдых. Не переживай, скоро пройдёт. Для пилигрима эта неизвестность губительна. Ему без того плохо и страшно. — Хакон, пожалуйста… — Просто потерпи, — чуть громче произносит мужчина. Как только Эйден чувствует небольшой прилив сил, позволяющий шевелиться, резко подрывается с места, хватая Хакона за плечи. — Хватит! Скажи, что прои…. Пилигрим понимает, что произошло. Вернее, вспоминает урывками, увидев на шее мужчины следы собственных рук. Это случилось среди ночи, очередной припадок. Хакон попытался помочь, но Эйден схватил его за горло. Сжимал пальцы, пока сам не потерял сознание. Силы покидают парня так же быстро, как появились. Его подхватывают под спину, помогая опуститься на матрас. — Почему… Почему ты не сказал сразу? Я всё равно узнал бы… — буквально выдавливает из себя Эйден. — Тебе незачем об этом думать. Всё обошлось. — Я чуть не убил тебя… Ты обещал, что сможешь спастись, если я превращусь. Почему ты не ушёл?! Пилигрим не понимает, что чувствует сейчас. Его снова обманули? — Потому что переживал за тебя. Я обещал, что выживу и как видишь жив. — Ты меня обманул… Что случилось, если бы Эйден не остановился? Хакон не смог бы спастись, обращённый пилигрим куда сильнее. — Давай обсудим произошедшее чуть позже. Сначала прийди в себя. Мужчина просто ложится рядом, несмотря на то, что его хотят оттолкнуть. — Эйден, не отталкивай меня. Я хочу помочь, — тихо произносит Хакон. — Не злись. Пилигрим не злится. Скорее чувствует виноватым себя. Насколько сильно надо было сдавливать шею, чтобы оставить такие следы? Каково было тогда Хакону? Наверняка больно. Эйдену потребовалось немало времени, чтобы восстановить силы. Голова наконец перестала кружиться. На улице утро? День? Вечер?..Сегодня придётся остаться в убежище ещё на одну ночь. — Прости меня, — первое, что произносит парень после долгого молчания, не в силах даже взглянуть на мужчину. Перед глазами сразу же встаёт жуткая картина. В выражении лица Хакона в тот момент не было ни страха, ни боли. Скорее принятие. — За что простить? Это был не ты, Эйден. Мужчина приобнимает лежащего рядом пилигрима, ощущая, как тот отстраняется. — Я причинил тебе боль… — Вот это было больнее, — усмехнулся Хакон, оттягивая край одежды, указывая на следы от Лазаря. — Синяки пройдут со временем. Это так, баловство. Не вини себя. Пилигрим заставляет себя посмотреть на мужчину. Парень сейчас напоминает побитого щенка. Он не может больше оставаться сильным, встречать все трудности жизни и справляться с ними. Эйден всё ещё человек, у которого есть чувства, страхи, переживания. — Ты очень сильный, малыш. Мы обязательно доберёмся до океана, заживём счастливо, думай об этом. Иногда случаются трудности, но вместе мы сможем их преодолеть. Даже если ты решишь сдаться, я тебя не брошу, приду на помощь. — Сам-то веришь в свои слова?.. — с грустью в голосе спрашивает парень. Хакон хочет верить. Сердце неприятно сжимается. — Да, верю. И ты поверь. Всё ещё подрагивающими руками Эйден касается синяков на чужой шее. Так осторожно, будто снова извиняется. — Надеюсь, они действительно скоро пройдут, как ты говоришь… Мужчина берёт пилигрима за руку, переплетая пальцы. — Пройдут. Я могу поцеловать тебя? Парень теряется. Он это точно заслужил? Ответом служит неуверенный кивок, после которого следует поцелуй. Хакон никуда не торопится, нежно касается губ Эйдена, наблюдает за его реакцией. Кажется, пилигриму становится лучше, когда смещается фокус внимания. — Расслабься. Мы пробудем здесь ещё какое-то время. Можем уделить его друг другу, — шепчет мужчина в самые губы. — Тебе стоит отвлечься. Остаётся отвлечься самому. Не думать, что произойдёт дальше. Даже если Эйдена уже нельзя спасти, стоит подарить ему оставшиеся счастливые мгновения. Жить одним днём. Снова поцелуй, уже более несдержанный. Пилигрим разжимает губы, позволяя углубить его. Учащается сердцебиение, по всему телу разливается тепло. Несмотря на оставшуюся слабость, организм отзывается сразу же. У парня абсолютно нет опыта. Он не привык так подолгу целоваться, поэтому просто позволяет Хакону вести. Мужчина в свою очередь старается сделать всё, чтобы Эйдену было приятно. Пилигрим так забавно смущается, когда они разрывают поцелуй. Эйден не знает, куда себя деть, поэтому предпочитает уткнуться Хакону в плечо. — Ну ты чего? Неужели стесняешься? — Я?! Нет… Или да. Чёрт. Выгляжу, наверное, как придурок. Мужчина улыбается. Поведение парня заставляет его умиляться. — Не выглядишь. Ты ведь хочешь продолжить? Если некомфортно, можем попробовать в другой раз. Сказано не с целью раззадорить, а скорее с реальной заботой. — Хочу, но у меня не было опыта прежде. Немного волнительно, если честно, — шепчет Эйден, думая, что над ним могут посмеяться. — Постарайся слушать себя и своё тело. Если будет неприятно — просто скажи. Договорились? Парень кивает. Забота со стороны партнёра добавляет ему уверенности. — Можно поцеловать тебя в шею? Тебе не будет больно? — спрашивает пилигрим. — Можно. Не переживай, мне совсем не больно. Эйден неловко касается губами кожи, покрывает поцелуями шрам и синяки. От такого обыкновенного действия Хакон шумно выдыхает. Мужчина тянется к одежде пилигрима, помогает ему от неё избавиться. Это сложно, приходится повозиться. Благо, они оба набрались терпения. Те же манипуляции Эйден проводит с одеждой Хакона, путается в ремнях, жутко нервничает, но мужчина помогает ему, в четыре руки куда быстрее. По коже пробегают мурашки от прохладного воздуха, но теплота возбуждённых тел позволяет им находиться обнажёнными. Они оба покрыты шрамами: большими и не очень. Каждый хочет зацеловать повреждённые участки кожи с особым трепетом, бесконечно касаться, ласкать, гладить. Эйдена захлестнула волна ощущений. Слишком много, слишком жарко. Особенно когда Хакон обхватывает ладонью его член. Бёдра подрагивают от каждого плавного движения: вдоль по стволу, от основания к головке. Пилигрим не замечает, как мужчина заставляет его лечь на спину, а сам спускается ниже. Эйден приподнимается на локтях, от смущения чуть ли не провалиться сквозь землю хочется. Прикосновение влажного языка к головке, истекающей предэякулятом, вызывает сдавленный вздох. Стоит Хакону обхватить ствол губами, парень жалобно стонет, поджимает пальцы на ногах. Мужчина не думает останавливаться, постепенно вбирает всю длину, стараясь расслабить горло и иногда менять темп. Эйден тяжело дышит, прикрывает рот рукой, кусает себя за ладонь, лишь бы не выдать голоса. Его не хватает надолго. Сильнее прикусывая палец, пилигрим кончает. Поскуливания всё равно срываются с его уст. Это происходит несколько неожиданно для Хакона, тому даже пришлось сглотнуть. Отстранившись и прокашлявшись, мужчина возвращается на прежнее место. — Малыш, ты бы хоть предупредил, что собираешься кончить. — Я… — Всё нормально, не оправдывайся. Возбуждение Хакона никуда не пропало. Эйден не умеет отсасывать, а если сейчас попробует — то из этого ничего не выйдет. Начнёт давиться, кашлять, получит не самый лучший опыт. Тем не менее, ему хотелось сделать приятно партнёру. — Если хочешь, можешь подрочить мне, но я не настаиваю, — хрипло произносит Хакон, дыхание которого тоже порядком сбилось. — Хочу. Пилигрим ведёт себя более уверенно, обхватывает чужое возбуждение, меняет ритм движений, как это раньше делал Хакон. Мужчину заводят даже не сами прикосновения, а то, что это делает любимый человек. Пускай неумело, но с каким чувством… И в глаза заглядывает, ищет одобрения. Хакон не скупится на похвалу, зная, насколько важно для Эйдена сейчас слышать поддержку. Он становится открытым, зная, что делает всё правильно. Тяжёлое дыхание сменяется одним протяжным стоном. Мужчина кончает, пачкая руку пилигрима. У обоих есть силы, чтобы поцеловаться напоследок и лежать в обнимку. Вскоре придётся приводить себя в порядок, одеваться, чтобы не замёрзнуть… — Это было бесподобно, малыш, — улыбается Хакон. — Секс с парнем без опыта после… Сколько там у тебя было женщин? — Не важно. Для меня сейчас и после будешь важен только ты.