» — Какая дорога правильная, отче? — спросил он наконец. — Как распознать ее среди других дорог? — Если движешься в том направлении, в котором твой страх растет, ты на правильном пути.» Милорад Павич. Последняя любовь в Константинополе
灯台守の夢 — Hirokazu Akiyama
Как только мы вошли в туннели, нам связали руки, а на головы надели мешки из очень плотной ткани. Утратив возможность видеть, я постаралась полностью обратиться в слух и внутреннее чутьё, что не раз помогало в таких ситуациях, что и вспоминать страшно. Но как правило, это всегда помогало мне выжить. Нас повели какими-то ходами, похожими на лабиринты. Меня удивило, как ренегаты прекрасно здесь ориентируются. А это могло значить только то, что они довольно часто использовали их для перемещений, и миротворцы были не в курсе этого. А теперь возникает вопрос: могли ли те, кто пропадал без вести, попасть в руки ренегатам? Если да, то жители Базара не могут быть в безопасности. Даже Лукас не сможет помочь им. Если дела обстоят именно так, как я думаю. Мне было неебически интересно, что эти выродки задумали? Ведь не просто так они изучали сеть туннелей. Наверняка многим из них не повезло, и твари, что обитают в этих туннелях, добрались до них. Но раз они так хорошо знают эти ходы, то, скорее всего, игра стоила свеч. Чёрт. Уильямс грёбаный ублюдок. Умно. Ничего не скажешь. Вслепую было крайне тяжело передвигаться. Я то и дело спотыкалась обо что-то, а порой под ногами слышался хруст человеческих костей, коих в этих местах было несметное множество. Во время начала эпидемии люди прятались в этих туннелях целыми семьями, но то, от чего они так старались спастись, всё же настигло их, забирая жизни и лишая шанса на будущее. Вирус не щадил никого. Умирали как молодые, так и старые. Как мужчины, так и женщины. Особенно много погибло в то время грудничков. Точнее, они просто не могли выжить самостоятельно без взрослых, или же становились пищей для заражённых. А обратившимся уже плевать, что перед ними мог быть их собственный ребёнок, которого они до этого момента холили и лелеяли. Не хотела бы я такой смерти себе и тем, кто мне дорог. Наверное, это больно… осознавать, что некогда любимый человек хочет убить тебя. Хоть и неосознанно. Вдалеке были слышны крики и рычания летунов, от чего сердце забилось чаще. Только этого не хватало. Но, с другой стороны, лучше помереть от летуна, чем от того, что с нами хотят сделать ренегаты. Быстрая и болезненная смерть явно лучше, чем долгая и мучительная. Особенно, если ты родилась женщиной. В лучшем случае, просто изнасилуют один или два ублюдка. В худшем, они будут насиловать по кругу до тех пор, пока твоё сердце не перестанет биться, а сознание реагировать на то, что они с тобой делают. К сожалению, в этих реалиях мира мы всего лишь пушечное мясо в руках тех, кто сильнее. И нужны мы исключительно до поры до времени, пока не израсходуем себя, а потом от нас избавляются, как от ненужной вещи. Культ потребления продолжает существовать и по сей день, даже в отношении людей. И это никогда не изменится. Даже, если люди примут путь Карла. Ничего не изменится. Стрекотание летуна стало чуть ближе, но он всё равно находился от нас достаточно далеко, чтобы учуять. Только если кто-то из этих ебанатов не начнёт слишком громко разговаривать. Мне лишь однажды удалось увидеть воочию летунов, и я до сих пор вижу их в ночных кошмарах. Раздвоенная челюсть и голодные, наполненные жаждой убийства глаза смотрят прямо в душу. Кажется, что сам Сатана решил взглянуть на тебя и забрать в свои объятия. Справиться с этими тварями почти невозможно, лишь УФ-лампы способны их отпугнуть. И то, при условии, что тварь одна. Никогда не видела ничего более ужасного и дикого, чем эти создания. Но в то же время их сила и скорость завораживают. Будоражат воображение, при этом заставляя прятаться в самые тёмные углы и молиться, чтобы эти твари не смогли тебя найти. Лишь немногие остались в живых после встречи с этими созданиями, и все как один говорят, что смотрели они в глаза самой смерти. В Старом Вилледоре тоже полно мест, где обитают летуны, но мы стараемся не ходить туда без крайней необходимости. Цена такой вылазки слишком высока, а люди с Базара не обладают таким оружием, которое могло бы совладать с летуном. Миротворцы хорошо позаботились о том, чтобы мы не подняли бунт, лишив нас почти всего. Эволюция превратила летунов в хищников, что находятся на верхушке пищевой цепи. А их броне можно только позавидовать. Ни одно оружие не способно её пробить и нанести хоть какой-то урон до того, как тебя сожрут. Помню, как старики рассказывали о попытке Ночных Бегунов захватить телебашню около десяти лет назад. Тогда те, кто слышал крики тех бедняг по рации, по сей день не могут спокойно спать. Просыпаются почти каждую ночь в холодном поту, пытаясь оттогнать от себя призраков прошлого, что погибли столь страшной смертью.薔薇の呪縛 — Mitsumune Shinkichi
Ренегаты тоже молчали, видимо, не желая привлекать внимание монстра, против которого у них нет шансов. Сеть туннелей метро огромна, и заблудиться в ней очень легко, а вот выбраться крайне сложно. Особенно если за тобой гонится летун. Раньше эти туннели соединяли весь город и шли до самого Сентрал Луп. Теперь же многие ветки обвалились, перекрывая ходы, что могли бы облегчить жизнь выжившим, половину из доступных контролируют миротворцы, а остальную половину, как я теперь понимаю, ренегаты. Кажется, Уильямс что-то задумал. И мне это совершенно не нравится. Нужно будет при первой же возможности предупредить Софи, иначе беды не миновать. Неизвестно, как долго мы шли, но, когда крики твари стихли, ренегаты начали переговариваться между собой вполголоса, видимо, ни во что нас не ставя или считая уже трупами. Второе, скорее всего. А, как известно, трупы не разговаривают. А если учесть тот факт, что ренегаты ведут нас в своё логово, то шансов выжить у нас не так-то много. Возможно, что мне и удалось бы уйти от этих уёбков, но бросить Натана и Стива я не могу. Я потом сама себе этого просто не прощу. Я слишком много прожила бок о бок с этими людьми, чтобы наплевать на их чувства и свалить, спасая собственную задницу. Пусть я лучше сдохну, чем стану предателем среди своих. — Как думаешь, Вальц хорошо заплатит за этих заморышей? — Услышав о том, что нас хотят продать какому-то Вальцу, Птичка захныкал. Он всегда был таким. Вечно прятался за мамину юбку, а та, смотря с любовью на сына, утешала его. Во время падения Веллидора и распространения эпидемии, эта сильная и прекрасная женщина потеряла своего горячо любимого мужа и годовалую дочь. В тот день у малышки был запланирован плановый осмотр, но они так и не доехали до больницы. В их машину на полной скорости въехала фура с уже обратившимся водителем. Прогремел взрыв. У них не было ни шанса на спасение. Когда она рассказывала об этом, то из её глаз текли слёзы, а всхлипы были похожи на вой раненного зверя, что потерял своего детёныша. Я до сих пор помню, как она с любовью вспоминала свою малышку. Ещё при рождении девочка чуть не умерла, запутавшись в пуповине. Но сумела выжить. Врачи вовремя среагировали и спасли Хоуп. Именно так Карла назвала свою дочь. Ещё она рассказывала, что первое слово Хоуп, было «папа». Малышка была сильно привязана к отцу. И Карла была искренне рада тому, что её любимый и частичка её души погибли вместе. Они вместе, там на небесах. И когда-нибудь она присоединится к ним. А сейчас у неё остался только Натан. И она сделает всё, чтобы он был в безопасности, и смог выжить. Как бы тяжело не было, она всегда заботилась о Птичке. Возможно, если бы мои родители были всё ещё живы, они любили бы меня так же сильно… Они погибли почти в самом начале, когда началась эвакуация местного населения в Нью-Йорке. До самого последнего вздоха мои родители помогали тем, кто нуждался в их помощи, борясь с инфекцией. А затем и они обратились, превращаясь в кровожадных и ужасных монстров, не знающих пощады. Жаль, что у меня не осталось никаких фотографий с ними. Я уже почти не помню их лиц. — Нет, прошу вас, только не Вальцу! Только не Вальцу! Он чудовище! — У парня началась самая настоящая истерика, а затем послышались звуки ударов, и Птичка тихо заскулил, сворачиваясь в клубок, но продолжая причитать, словно безумец: — Только не Вальцу! Только не Вальцу! Не знаю, что это за тип, но я никогда не видела, чтобы кого-то так боялись. И это мне совершенно не нравилось. Я понимала, что мы не в пятизвёздочный отель направляемся, но блять, если Натан так боится, то этот мужик наверняка конченный психопат, не знающий жалости и сострадания. Я хотела вмешаться, но понимала, что сейчас ничего не могу сделать. Я даже не вижу ничего в этом грёбаном мешке. Да и сделаю только хуже, если заступлюсь за него. Стычка с кастрированными псами Уильямса явно не пришлась самим ренегатам по вкусу, а это значит, они продолжат избивать Натана, чтобы поиздеваться надо мной. Я этого не хочу. Не могу допустить, чтобы из-за меня Птичка страдал ещё больше. Они могут делать со мной всё, что им угодно, мне плевать; но я не позволю калечить других. — Замолкни, сопляк. Иначе пойдёшь на корм летунам. — Этот голос точно принадлежал лейтенанту ренегатов. Только звучал так, будто этот верзила сам боялся столкнуться с ужасом этих мест. А если верить старожилам, то в тоннелях полно этих тварей, и у них прекрасный слух, а передвигаются они достаточно тихо, что делало их превосходными охотниками. До самого последнего момента жертва даже не знала, что она уже на крючке, и тварь просто играет с ней, наблюдая с расстояния. — Прайс, а ты не разговаривай при этих уёбках, иначе я и тебя Вальцу отдам. За компанию. Ты же сам прекрасно знаешь, что у него уже давным-давно нет средств для оплаты наших услуг, он обменивает это живое мясо на свои препараты, которые нам помогают. Лично меня это устраивает, а теперь пошли. Я не собираюсь торчать тут весь день. Хочу до наступления темноты покинуть это место и вернуться в крепость. Меня там ждёт Мэгги и её охуенно большие сиськи. И не только, видел бы ты, как восхитительно она сосёт! Всегда голодная до спермы, она глотает до последней капли, а потом вылизывает мой хер, будто это самый вкусный чупа-чупс в мире. — Голос лейтенанта ренегатов звучал мечтательно, словно он уже вовсю развлекается с этой Мэгги. От этих разговоров мне захотелось блевать. Всегда бесило, когда неотёсанные мужланы обсуждали своих сук. Хотя то, что этот Вальц обменивает странную хрень на людей, было уже интересно. Мне нужно будет придумать, как связаться с Софи, чтобы передать ей информацию о том, что эти пидорасы сидят на какой-то хуйне. Только для начала нужно узнать, что это за химоза, и что она даёт этим козлам. Сейчас это единственное, чем я могу помочь Базару. И я сделаю это, чего бы мне это не стоило. Тем более, если эти гандоны считают нас уже трупами, значит, наверняка скажут что-то ещё, что не предназначено для ушей живых. Долбоящеры конченные. Ничего. Я вам ещё покажу, где раки зимуют.Ghost Ship — BrunuhVille
Казалось, что время тянулось до бесконечности, пока мы не остановились, и я не услышала странный шорох. Потом подул сквозняк. Значит, мы уже почти на выходе. От этого ощущалось какое-то беспокойство и тревога перед тем, что нас ждёт. Я ещё никогда не заходила так далеко, а сейчас мы были почти в Сентрал-Луп. Меня охватывало волнение, но вместе с тем и чувство отчаяния. До того, как я стала жительницей Базара, скиталась по разным городам. И многие из них были разрушены, а по улицам бродили заражённые. С каждым годом поселений становилось всё меньше. И в таком большом, где живут люди, я окажусь впервые. Пилигримом я была не так долго. Всего-то лет пять или шесть. Мне больше пришёлся по вкусу оседлый образ жизни, нежели вечное скитание и попытки передать посылки тем, кого уже давно нет среди живых. Это слишком больно видеть. Слишком страшно. — Абель, свяжись с этим нариком, пусть подъезжает прямо ко входу в туннель. Я не хочу нарваться на миротворцев. Они нам спокойно пройти не дадут, тем более, с этими ушлёпками. Сам же знаешь, что Джек Мэтт точит зуб на Уильямса. Ему только дай повод, и проблем не избежать. А Вальцу очень не хочется потом разгребать это дерьмо, зная характер Джека. — Мне стало крайне любопытно узнать побольше об этом конфликте. Возможно, если я смогу докопаться до сути, а затем передать эту информацию Софи, то она сумеет ею правильно воспользоваться. Иногда информация очень дорого стоит, особенно, если никак не удаётся поймать врага за яйца. Послышались помехи, а затем раздался немного растерянный голос: — Я с-с-слушаю. Вы уже з-здесь? — Создавалось ощущение, что у парнишки нарушение речи, либо он запуган, что даже слова выговаривает с трудом. Хотя чему я удивляюсь. Ренегаты служат тому, кого называют Мясником. Не удивительно, что у них крыша едет. С таким-то начальством. — Слушай сюда, пиздюк. Ждём тебя через пять минут у входа из туннелей. Не успеешь вовремя, тебе пиздец. Оттрахаю тебя так, что неделю не сможешь на толчок сесть. А ну быстро тащи сюда свою жирную жопу, пока я добрый! — Судя по общению между этими двумя, можно было сделать вывод, что это почти аналог нашей Вероники… только более запуганный, и не особо умный. Раз пошёл работать на ренегатов. — Я п-п-понял! Уже еду! — Послышались снова помехи, а потом я почувствовала сильный толчок в спину, от которого едва устояла на ногах, но пошла дальше. Не самое лучшее время, чтобы показывать зубки. Чувство тревоги нарастало. Ощущение было такое, будто сейчас нас ведут на растерзание тигру. Только вот сделать ничего уже нельзя. Да я бы и не стала менять своего решения. Уж лучше я, чем Моника. Она слишком хорошая и чистая девушка, чтобы умирать вот так. Да и мать её этого не переживёт, зная, что в её дочери перед смертью побывало столько мужиков, что и не сосчитать. Пусть живёт и учится выживать. Уверена, она станет сильным бойцом, а я сделаю для этого всё, что от меня зависит. По крайней мере, попытаюсь. Из семьи у меня всё равно никого не осталось, так что терять мне нечего, а Барни с лихвой помянет мой труп, как и Софи. Эта парочка стала для меня по-настоящему близкой. Мне будет их не хватать; особенно наших ночных посиделок с бутылкой выдохшегося пива. Никогда не забуду тот момент, когда Барни в пьяном виде пытался станцевать стриптиз на спор. Мы тогда его еле сняли со столба. Приклеелся к нему намертво. И не скажешь, что в этом теле столько силы. Благо тогда Герман был рядом, и смог отодрать этого неугомонного, а затем отнести спать. Брыкающийся и матерящийся Барни при соприкосновении с подушкой почти моментально заснул. Никогда не забуду тот момент, когда он весь такой крутой лежал на кровати и посасывал палец. Боже, жаль, что у меня не было камеры. Всё бы отдала, чтобы запечатлеть такой шикарный момент. И ведь какой компромат пропал! Даже обидно стало, что это восьмое чудо света видела только я. Ну, и естественно, Софи. На глаза навернулись слезы и я была близка к тому, чтобы дать им волю, но смогла сдержать себя. Ради них я не имею права быть слабой. Мне любой ценой нужно узнать, что даёт этим мозгоёбам какой-то там Вальц, и кто он, собственно говоря, тоже. Если появится шанс, то мне нужно будет расспросить Натана о нём. Возможно, что это прояснит ситуацию.LUNA — Ken Arai
Не успели мы сделать ещё пару шагов, как послышалось до боли знакомое стрекотание. Эти сукины дети так громко разговаривали по рации, что одна из тварей услышала нас. Сердце пропустило удар. Мешок мешал ориентироваться в пространстве. И от этого чувство дикого страха переполняло меня настолько, что мне было плевать, куда бежать. Лишь бы бежать. Подальше от этой твари, что за секунды растерзает на части, а потом вгрызётся в плоть, забирая последние мгновения жизни, заполненные нестерпимой агонией, а угасающее сознание будет жалеть о том, что ты когда-то что-то не сделал, или кому-то что-то не сказал. Удар в спину, и я бегу со всех ног. Инстинкты взяли вверх. Впереди чувствуется дуновение ветра, где-то кричит ворона, а сзади рычит летун. Ещё мгновение, и я слышу до боли знакомый крик. Время словно бы остановилось. А вместе с ним и я. Тело отказывается двигаться, а до меня наконец доходит, что один из жителей базара, с которым я прожила бок о бок два года, сейчас находится в лапах чудовища, и доживает свои последние секунды. — Стив, нет! — Вырывается у меня. Мешок мешает ориентироваться в пространстве. Я ничем не могу помочь ему. Пытаюсь развязать верёвки, но они слишком тугие. Сама не справлюсь. И от этого чувствую себя крайне паршиво, ведь он там умирает! Чёрт! Чёрт! Чёрт! Его крик боли и отчаяния переполняет меня насквозь, заполняя каждую клеточку моего тела и поселяясь там навсегда. Становясь очередным ночным кошмаром. Крик Стива затихает также быстро, как и возникает. И я понимаю, что тварь вгрызлась ему прямо в горло. И для него всё уже кончено. В голове проносятся моменты связанные с этим прекрасным человеком, и я понимаю, что теряю контроль над собой. Сил сдерживать слёзы больше нет, и я даю им выход, не прекращая бежать от угрозы, что всё ещё не миновала. Резко во что-то врезаюсь, и паника охватывает меня, но со спины чувствую, как меня тянут на себя, и вот я бегу снова. И в следующую секунду слышу, как буквально совсем рядом тормозит машина. Буквально сделай к ней шаг, и уткнёшься в неё. Но для меня сейчас всё, словно в тумане. Я даже не могу точно сказать, не стою ли я там до сих пор, вслушиваясь в крики парня, что только что стал трапезой для чудовища. Сознание не сразу может среагировать на то, что это тот, кто должен был забрать нас и ренегатов. Чувствую, как меня толкают внутрь. Рядом падает кто-то ещё. Отчего-то понимаю, что это Птичка. Слышу, как он плачет. Он жив — и это главное. Я не могу потерять сейчас и его. Просто не выдержу этого. Ренегаты о чём-то кричат, но я не могу разобрать ни слова. Всё слышится и ощущается, словно бы через толщу воды. Адреналин приходит на смену страху, но слёзы всё никак не желают прекращаться. Хорошо, что на мне этот блядский мешок, и этой грёбаной слабости никто не видит. Ненавижу быть такой, но сейчас я ничего не могу с собой поделать. Мои чувства и эмоции, что я сдерживала годами, накрывают меня с головой, заполняя собой полностью. Сознание не выдерживает такой перегрузки и уплывает в пучины моего личного Ада, утаскивая меня за собой. Туда, где спрятано всё, что я так хотела забыть. Туда, где оживают мои призраки прошлого, которых я так и не смогла отпустить даже спустя столько лет.