Разноцветье

Вокруг темно. Сумрак густой и слоистый, будто несколько желейных пластов мглы сложили друг на друга. Пахнет сладко и химозно. К этому аромату, вонзающемуся в лёгкие, Дайс давно привык, но каждый вдох всё равно даётся тяжело, словно воздух приобрёл вес и теперь давит на каждую клеточку тела. До уха доносится мерное сопение. Спокойное и едва различимое в вакууме абсолютной тишины, повисшей в комнате. Вслушиваясь в дыхание Рамуды, Дайс всегда чувствует облегчение от осознания, что с его лидером всё в порядке. Он по-прежнему рядом и по-прежнему жив. Их нынешняя игра – гонка со временем, и у них, увы, ни одного козыря в рукаве. Кроме целеустремлённости, веры в свои силы и удачи. В общем-то, Арисугава и раньше только на это полагался. Всё случившееся с ними совсем недавно кажется дурным сном, но это самая настоящая, практически осязаемая реальность. Неправильная и жестокая, но именно такая, по законам мироздания, и оказывается действительностью, в которой остаётся только продолжать двигаться вперёд. Сознание будто бы балансирует на грани яви и сна, тело тяжёлое, а забыться не получается. Хочется закурить – эта мысль плавает где-то на подкорке мозга, но ни сил подняться, ни желания ненароком разбудить Рамуду нет. Его маленькая тёплая рука покоится на плече, будто Амемура, даже пока спит, не желает отпускать, цепляется за тех, к кому привязан. Наверное, это самое главное, что отличает его от пустышек со стеклянными глазами и кукольными лицами. Внешне такие же, как его Рамуда, вплоть до последнего волоска, но, в отличие от него, бесцветные и лишённые оригинальности, как наштампованные на копировальном аппарате чёрно-белые листы. И всё равно не оставляют Дайса в покое. Возможно, поэтому в последнее время ему плохо спится. Всегда ли рядом с ними был именно их Рамуда? Возможно ли, что когда-то Дайс и Гентаро беззаботно ели сладости в любимой кондитерской лидера с другим Амемурой и даже не заметили подмены? А вдруг однажды Дайс не сможет отличить того Рамуду, которого знал столько времени, от жалкого подобия? Он уверен в том, что, сблизившись настолько, насколько они позволили себе теперь, ни за что не ошибётся, но ему всё равно страшно. Убивать клонов, которые похожи на их Рамуду как две капли воды, тоже нелегко. Раз за разом наблюдаешь то, какой будет смерть лидера, когда настигнет его. Бледное и холодное, бездвижное тело на серой земле. Растрёпанные розовые пряди, кровь тонкой струйкой по подбородку, приоткрытые синеватые губы, изломанная поза. Как разбитая фарфоровая кукла, вот-вот пойдёт трещинами по гладкой коже. Дайс часто видит бездыханных клонов, когда закрывает глаза. Тот момент, когда он взглянул на них, забирая из карманов леденцы, остро отпечатался в памяти. Возможно, у него совсем немного едет крыша. – Дайсу?.. – сонный тихий голос доносится рядом с ухом, и от неожиданности Дайс вздрагивает. – Рамуда? Ты чего проснулся? – Ты слишком громко думаешь, – едва различимо улыбается в темноте лидер и сонно трёт глаза. Дайс хмыкает себе под нос, поворачивается набок и подтягивает одеяло, чтобы получше укрыть Рамуду. Тот придвигается ближе, утыкается носом в грудь и обнимает за талию. Так немного жарко, но Арисугава ничего не может поделать – его лидер слишком любит тактильность. – А ты почему не спишь? – вновь подаёт голос Амемура. – Да так, не спится… думаю обо всяком. – О том, что можешь меня не узнать? – Как ты?.. – Ты ведь всегда поймешь, какой я настоящий, а какой поддельный, правда, Дайсу? Отстранив голову, тот, кто был Рамудой мгновение назад, прижимающийся к нему всем своим маленьким телом, смотрит Дайсу в глаза и улыбается. Впрочем, это вряд ли можно назвать улыбкой. Пластиковые, тонкие губы тянутся в разные стороны будто кожа расходится на части как подарочная бумага. В глубине голубых зрачков плещется что-то жуткое и совсем нечеловеческое, они безжизненные, но опасные. Несмотря на плотное одеяло и цепкие объятия, по спине ползёт холодный пот. Существо, льнущее к телу игрока, вдруг начинает таять подобно мороженому, его резиновая кожа становится влажной и зыбкой, чудовищный оскал стекает вниз вместе с лицом. – Ты меня узнаешь, Дайсу? – Ответь, Дайсу… Кто-то ещё обнимает его с другой стороны. Ладони ползут по смуглой коже, и эти прикосновения, и ласковый шёпот на ухо могли бы быть нежными и даже приятными, если бы руки и голос принадлежали Амемуре, а не липкому ужасу, намертво приросшему к сознанию Дайса. Он замирает и закусывает губу, чтобы не издать напряжённого громкого вздоха, когда некто касается его шеи, стискивает пальцами грудь и скользит ниже. Клоны продолжают звать его по имени, и голосов в тёмной комнате становится всё больше, они шепчут наперебой, их вязкие мокрые прикосновения везде, они тянут куда-то вглубь своих холодных тел, будто вот-вот собираются поглотить полностью. «Дайсу, Дайсу, Дайсу, Дайсу…» – Дайсу! Он вздрагивает и резко распахивает глаза, весь в поту, с налипшими на горячий лоб волосами и сбитым дыханием. Уже светло, перед ним обеспокоенное лицо Рамуды, и на секунду Дайсу хочется отшатнуться, пока в голове не щёлкает, что это был сон, и сейчас он проснулся и видит своего настоящего Рамуду. У его Рамуды лицо не такое идеальное, как у клонов. Потому что на нём отражаются настоящие эмоции, это не глянцевые и приклеенные гримасы, а честные выражения, идущие прямо от способного чувствовать сердца. У самого Дайса сердце бьётся о рёбра обезумевшим диким зверем, а пальцы почти намертво стискивают край одеяла, но от осознания реальности ему становится намного легче. – Ты в порядке?.. Тебе снова кошмар приснился? – Рамуда ласково убирает разметавшуюся синюю челку с лица Дайса, тот громко сглатывает и делает глубокий вдох, отгоняя наваждение. – Всё окей. Щас… дай мне пару секунд. Перевалившись набок, Арисугава обнимает Рамуду и утыкается носом ему в грудь. Тёплый, реальный, пахнущий конфетами, сладким гелем для душа и немного табаком, въевшимся под кожу. На нём большая футболка, под которой прощупывается худое тело. Лидер не говорит ничего и аккуратно гладит ладошкой по синим спутавшимся волосам, перебирая пряди. В какой момент Дайс успел провалиться в сон? От того, насколько тонка грань между явью и порождениями собственного сознания, становится не по себе. Если Дайс даже не понимает, когда он спит, а когда бодрствует, как вообще он может доказать себе, что сейчас в самом деле не находится внутри очередного сна? – Рамуда? – М?.. – тот немного сонный, и его прикосновения ленивые, как и интонации чуть осипшего голоса. – Ущипни меня. – Что-о-о?.. Дайсу, ты ещё не проснулся, что ли? – он хихикает. – Вот это и хочу проверить, – отзывается Дайс, когда Рамуда осторожно отстраняет его от себя и сползает ниже по подушке на уровень чужого лица. – Ты странно ведёшь себя в последнее время. Даже страннее, чем всегда. Погладив рябую щёку, Амемура приближается и вместо того, чтобы выполнить просьбу Дайса, осторожно его целует. Губы тёплые и солоноватые, язык юркий, мягкий, дыхание чуть щекочет кожу. А вот неожиданный укус ощущается вполне настоящим. Рамуда игриво оттягивает нижнюю губу и слегка посасывает только что болезненно укушенное место, затем выпускает и чмокает напоследок. – Ну как? Спишь или всё-таки нет? – Похоже, что нет, – Дайс улыбается, облизнув губы после поцелуя, и перекатывается на спину, пока Рамуда седлает его бёдра. Его прикосновения всегда очень чувственные, ничего подобного ни в одном, даже самом сладком сне (не говоря уж о каком-нибудь противном кошмаре), Дайс не испытает. Под умелыми маленькими пальцами кожа мгновенно покрывается мурашками, а на местах поцелуев всё горит, будто только что выжженное клеймо. Низ живота наливается тяжестью практически сразу, а дыхание сбивается с привычного ритма. Настоящие горки по ощущениям от липкого ужаса до оглушающего удовольствия, и когда кровь в висках стучит от адреналина и наслаждения, всё-таки, намного приятнее, чем когда от страха, поэтому Дайс позволяет себе с головой окунуться в распаляющие утренние ласки. Вопреки досаждающим ему кошмарам, Арисугава по-прежнему любит ночи. Не каждая ночь предназначена для того, чтобы спать. Злачные казино в давно знакомых закоулках Шибуи продолжают манить, и Дайс предпочитает их вместо того, чтобы давать телу отдых. В разгар игры, когда ставки неумолимо растут пропорционально напряжению в воздухе, яркие огни и звуки наполняют голову благоговейным предчувствием исхода, а пальцы намертво впиваются в стиснутые разноцветные фишки, Дайс отдыхает душой. Игры не только наполняют его жизнь яркими эмоциями, но и позволяют забыться и перестать терзаться множеством страхов, что сейчас преследуют его команду день за днём. Пока они стоят на перепутье и не знают, куда следует двигаться, минуты развлечений кажутся раем. Возвращаясь зачастую под утро, Арисугава отключается настолько крепко, что мрачные видения уже не беспокоят его рассудок. Но всё-таки слишком часто сбегать от Рамуды раз за разом, когда ему особенно нужна поддержка рядом, по-ублюдски. Оставаясь с ним, Дайс старается не поддаваться тревожным мыслям и быть привычно открытым, немного наивным дурачком. Это та маска, которая в нём Рамуде всегда нравилась, и Арисугава знает это. Ситуация, в которой они оказались, угнетает каждого по-своему, и – как правильно говорил сам Рамуда – в такое время нужно поддерживать позитивный настрой. Даже если это обоим очевидное притворство, пока так легче, их устраивает. Это главная причина, почему Дайс совсем не хочет грузить Рамуду своим состоянием. Ему и так паршиво, что лидер вынужден видеть, как он резко просыпается посреди ночи, и переживать за чье-то ещё состояние, когда его собственная жизнь висит на волоске. Паршиво и то, что приходится делать из этого очередной секрет, которых между ними и так немало, несмотря на то, что они упорно идут к сближению последние месяцы существования команды. Амемура часто просит полежать с ним рядом, пока не уснёт, ему чудовищно важно ощущать свою нужность, то, что он больше не одинок. И вот Дайс снова поглаживает лидера, уложившего голову ему на грудь, по мягким волосам. Мерное дыхание и тепло хрупкого тела убаюкивают, глаза слипаются, но проваливаться в очередной кошмар совершенно не хочется. Арисугава и так слишком часто путает реальность с порождениями разыгравшегося воображения. Никогда раньше ему не было тяжело находиться рядом с человеком, с которым он действительно хотел оставаться. Не то чтобы таких людей в его жизни встречалось много, помимо Поссе. Серые бесконечные пустые коридоры, тонущие в полумраке повороты, ведущие в никуда. Дайс блуждает в них, потому что лучше двигаться хоть куда-то, чем стоять на месте. Возможно, у одного из этих змеистых коридоров есть какой-нибудь конец. Смутно Арисугава догадывается, что находится в здании Чуоку. Просто чувствует эту давящую атмосферу и лёгкий флёр духов, напоминающий ему о матери. К нему примешивается ещё один знакомый сладковатый запах – леденцы Рамуды. Где-то здесь лаборатория? Непроизвольно Дайс ускоряется, едва не бежит, хотя и не понимает, зачем – время здесь всё равно остановилось. Из-за ближайшего угла разливается розоватый блеклый свет, и когда взгляд Арисугавы сталкивается с его источником, на секунду у него щиплет глаза. Во множестве высоких вытянутых резервуаров, наполненных пузырящейся жидкостью, угадываются человеческие силуэты, к которым проведены трубки. Клоны, понимает он. К горлу подступает тошнота, Дайс морщится и оглядывается по сторонам. Уже завершённые экземпляры высовывают розовые головы из-за колб, вонзаясь в Арисугаву пустыми голубыми глазами, не выражающими никаких эмоций. Некоторые из клонов в длинных больничных сорочках, некоторые – обнажённые. Но все настолько одинаковые, будто запущенные на конвейер куклы. Впрочем, наверное, даже у кукол есть какие-то отличия. Эти Рамуды смотрят одинаково, двигаются одинаково, говорят одинаково. Обступают со всех сторон, зовут, спрашивают, кто они, и тянут худые белые руки. Такие же, как у лидера, только ледяные. Среди них точно нет того, который нужен. Дайс вдруг отчётливо понимает, что он должен найти здесь настоящего Рамуду. Своего. И как он раньше не понял, что тут делает? Его имя долетает со всех сторон высокими фальшивыми голосами, от него начинает звенеть в ушах, а от едкого запаха конфет – щекотать в носу. Находиться здесь дольше невыносимо, но и сдвинуться с места оказывается сложнее, чем кажется. Клоны цепляются за Дайса, тянут на себя и не отрывают глаз-стекляшек от его напряжённого лица. Мгновение спустя Арисугаве начинает чудиться, что в глубине их зрачков угадывается мольба о чём-то. У клонов, вроде как, не должно быть желаний, вот только их лица всё равно настолько похожи на лицо его Рамуды, что Дайс не может оставаться беспристрастным. Ему приходится стиснуть зубы и зажмуриться, чтобы заставить себя начать протискиваться через десятки фарфоровых подделок. Это всё ещё жутко до пробегающего вдоль позвоночника холода. Когда он открывает глаза, то обнаруживает себя на… смотровой площадке? Над ним простирается смолисто-чёрное небо с россыпью далёких искрящихся звёзд. Все клоны вдруг исчезли, а под ногами зеркально гладкий пол отражает бархат небосвода. Верх и низ смешиваются, нет горизонта, нет границ. Если бы не мелкие белые пылинки звёзд, кругом зияла бы абсолютная тёмная пустота. – Рамуда? Дайс поворачивает голову из стороны в сторону, пока не спотыкается взглядом о маленькую фигурку шагах в двадцати. Амемура сидит на полу и разглядывает отражение неба. Сделав несколько шагов к нему, Арисугава пробует позвать ещё раз, но лидер не реагирует. Тогда Дайс подходит совсем близко и касается плеча. Рамуда поднимает голову, поджав пухлые губы. Сейчас, такой маленький в этом огромном пустом пространстве, он отчего-то кажется Арисугаве до ужаса одиноким. Игрок присаживается на корточки и слегка улыбается. – Почему ты сидишь здесь? – Потому что нет смысла идти куда-то, когда вокруг одно и то же, Дайсу, – отвечает ему Рамуда низким, настоящим голосом. – А если мы пойдём вместе? – Куда? – Вперёд! – Дайс тянет губы в широкой кривой усмешке. Он отыскал Рамуду в одном из своих кошмаров, и ему не потребовалось ни единого усилия, чтобы распознать в нём своего лидера. У Дайса отличное чутьё, интуиция не подводила его раньше, не подведёт и впредь. Сколько бы кошмаров ему не приснилось. Рамуда колеблется пару минут и вкладывает руку в протянутую ему ладонь. Дайс просыпается. – Ты сегодня спокойно спал, – задумчиво произносит Рамуда, помешивая кофе. – Угу, – Дайс с лукавым прищуром смотрит на Амемуру, – думаю, меня перестанут мучить кошмары. – Как ты можешь знать это наверняка? Стра-а-анный, – хихикнув, лидер бесцеремонно усаживается на чужие коленки. – Ну, я кое-что осознал. – Правда? И что же это? – Моя удача всегда со мной, и я готов ей с тобой делиться. Рамуда устремляет озадаченный взгляд на Дайса, и тот легонько взъерошивает его волосы, и так похожие на птичье гнездо после сна. Сколько бы не существовало клонов, Рамуда всё-таки особенный. То, что Чуоку считают изъяном, делает его более человечным, чем те могут себе представить. Дайс готов бороться и готов привести Рамуду к вершине.