***
Следующий день оказывается не лучше. Фридрих пытается поговорить с дочерью, но та либо сбегает от него, либо попросту игнорирует. Точно такая же участь достаётся и Эриусу Кингу. Особенно сильно герцога задевает тот факт, что принцесса предпочитает проводить время в компании его кучера Николаса, которого сам Кинг считает абсолютно бестолковой деревенщиной. После обеда, порядком устав от извечного герцогского брюзжания, Салиан покидает замок, и ноги сами несут его в сторону королевской конюшни. Он заносит кулак над входной дверью, чтобы постучать, но быстро передумывает, заметив небольшое оконце. То оказывается расположено чуть выше его собственного роста, поэтому Салиан подхватывает валяющееся на земле, пустое ведро и, перевернув вверх дном, встаёт на него ногами, чтобы дотянуться до окна.
Поначалу ему удаётся разглядеть только масляные разводы, да тонкий слой пыли на стекле. Он протирает его рукавом собственной шёлковой рубашки, и снова приглядывается. Джейсон обнаруживается возле одного из стойл. Он стоит в обнимку с беременной кобылой, и неторопливо гладит её по мощной шее, слегка покачиваясь из стороны в сторону, будто танцуя. У Салиана захватывает дыхание от увиденного. Он вплотную прижимается к грязному стеклу лицом, не желая упустить ни единого момента. Ведро под ногами опасно балансирует. Джейсон открывает рот и что-то говорит, а затем трётся своей щекой о мягкую гриву. Кобыла в ответ тихо фыркает, переступая с копыта на копыто. Салиан успевает задуматься о том, что нестерпимо хочет поменяться с ней местами, после чего ржавое ведро, наконец, подводит его, и он с грохотом валится на землю, поднимая шум на всю округу.
— Вот же срань. Граф, вы как, в порядке? — спрашивает выскочивший Джейсон, протягивая ему свою руку. Салиан тут же без раздумий хватается за неё, поднимаясь на ноги, и отвечая:
— М, да, вроде бы всё нормально.
— Что случилось?
— Я, эм... споткнулся об ведро, — лжёт он. Джейсон усмехается, качая головой.
— Вы прямо как Рошель. Она тоже никогда не смотрит себе под ноги, и постоянно обо что-нибудь спотыкается.
Салиан глядит на чужую улыбку, ощущая тепло где-то под рёбрами, и понимает, что он
конкретно попал до сих пор не отпустил тёплую ладонь Джейсона. Та лежит в его собственной, как влитая, и он сжимает её крепче. Джейсон никак это не комментирует, но смотрит на Салиана таким пронзительным взглядом, что сердце у того начинает колотиться, как сумасшедшее. Он нехотя отпускает руку Джейсона, и решает скрыть свою неловкость, спрашивая:
— Эм, чем ты занимался в конюшне, если не секрет.
— Успокаивал Корделию. Эта строптивая кобылка любимица короля. Со дня на день она должна первый раз родить, и это её пугает, — объясняет тот. — Хотите мне помочь?
— Что? О, нет, я, пожалуй, откажусь.
— Почему? Считаете это недостойным занятием для кого-то столь благородного, вроде вас?
— Нет, вовсе нет, Джейсон. Дело не в этом, — вздыхает Салиан. — Просто когда мне было двенадцать лет, отец привёз с базара нового коня. Он был такой длинноногий и красивый. Я был буквально очарован им, и решил подойти поближе, чтобы погладить. Конь этого явно не оценил, больно укусив меня за пальцы. С тех пор я... опасаюсь лошадей, и поэтому наслаждаюсь их величием и грацией с приличного расстояния.
— Лошади слишком прекрасны для того, чтобы любоваться ими издалека, — хмыкает Джейсон. — Идите за мной.
Салиан знает, что не сможет ему отказать. Сглотнув ком, вставший в горле, он заходит в конюшню. Почуяв незнакомца, Корделия, в отличие от остальных лошадей, начинает заметно нервничать и прясти ушами. Джейсон кладёт руки ей на морду, начиная медленно поглаживать и приговаривая:
— Тише, девочка, тише. Никто тебя не обидит. — Он смотрит на Салиана, и манит его к себе указательным пальцем. Тот, как заворожённый, шаг за шагом движется вперёд, подходя ближе. — Смелее, граф. Если что, я буду рядом.
Салиан кивает, доверяясь ему. Он встаёт возле Джейсона, чувствуя себя опьянённым, и невесомо проводит костяшками своих пальцев по вытянутой лошадиной морде. Корделия стоит ровно, не пытаясь ему ничего откусить, и милорд смелеет – поднимается выше, оглаживая лоснящуюся шкуру между ушей. Кобыла смотрит на него большими умными глазами, а потом тихо фырчит.
— Вы ей нравитесь, — говорит Джейсон.
— Передай ей, что она мне тоже нравится, — шутит Салиан. — Хорошая девочка, хорошая. Теперь я понимаю, почему ты решил стать конюхом.
— Ага. Я всегда любил лошадей, — отвечает Джейсон, хмуря брови. — До того, как король Фон Ган привёз меня сюда в тринадцать лет, я жил с матерью и младшей сестрой в небольшой деревне, названия которой не помню. В один прекрасный день туда пришли разбойники, и потребовали отдать им все ценности, которые у нас были. Естественно, местные жители отказались это делать, — вздыхает он. — Тогда эти разбойники сначала вырезали их одного за другим, а потом разграбили дома и сожгли их. Тогда я частенько пропадал в лесу, собирая ягоды, охотясь на белок, и карабкаясь по деревьям. Вот и, вернувшись под вечер домой, обнаружил, что дома, как и семьи, у меня теперь больше нет. Я безостановочно прорыдал над их трупами три дня, пока не услышал голоса. Думал, что это кто-то из выживших, выскочил на дорогу, не переставая жевать сопли, а это оказался король со своей свитой. Он заменил мне отца, которого у меня никогда не было, а Рошель погибшую сестру. Вот так я и обрёл свою новую семью.
— А что насчёт королевы? — спрашивает поражённый чужим рассказом Салиан. — Я о ней ни разу здесь не слышал. Она что, ушла из семьи?
— Нет. Насколько мне известно, мать Рошель погибла при родах, так что ни принцесса ни я её никогда не знали.
— О, вот как. Что ж, спасибо за откровенность. Это была очень... печальная история. То, что тебе пришлось пережить просто ужасно. Я даже боюсь представить, насколько это было тяжело. Ты... Ты невероятно, — подбирает нужное слово Салиан, — сильный человек, Джейсон.
— Да, наверное, — туманно отвечает тот. Салиан ощущает, как между ними повисает неловкость. Неуклюже похлопав Корделию по тёмному затылку, он решает уйти, чтобы не смущать Джейсона ещё больше, хоть ему и до зубовного скрежета хочется остаться рядом с ним.
