***
В заброшенном кабинете нумерологии стояла оглушительная тишина. Гермиона, закрыв глаза и скрестив ноги, сидела на полу среди кипы разбросанных книг и пергаментов. Она размышляла, индуцируя мелкие, разрозненные знания и воспоминания в общую картину. Точнее, пыталась собрать нечто цельное и определенное. Очередной сон, в котором Драко Малфой в образе Мистера Дарси признался ей в любви, на несколько дней выбил девушку из мнимого равновесия. В этот раз она впервые почувствовала, будто с ней говорил не картонный персонаж романа, а живой человек из плоти и крови. «Не можешь разобраться в том, что происходит – наблюдай, только так у тебя появится возможность взглянуть на полную картину», – пронесся в сознании голос отца откуда-то из детства, когда он во время их редких вылазок за город учил ее наблюдать за речной гладью реки и ловко подсекать рыбу, чтобы та не ускользнула. Вот уже несколько дней Гермиона наблюдала и тщательно все конспектировала. Она искала любую малейшую странность в поведении Малфоя — неоднозначную реплику или невербальный знак, что угодно. Но до сих пор ее цепкому уму практически не за что было зацепиться. Почти. «Мы дважды столкнулись взглядами на прошлом занятии по Защите от темных искусств, и мне показалось... Мне показалось, что он смотрел на меня чуть дольше обычного, а когда отвернулся, его губы дрогнули в улыбке. Красивой улыбке». «Черт, опять не то. Соберись, Гермиона!» Открыв глаза, она взглянула на раскрытый дневник с аккуратно выведенными записями, который покоился прямо перед ней. «Сновидение — это мышление без мысли, со своей иерархией, с личным и коллективным в нем. В Средневековье многие целители работали со сновидениями, поскольку они считались частью человека такой же, как и его органы и система, в которую он вписан. Однако, что есть человек, если не продолжение своих снов?» Риторический вопрос, который перестал беспокоить ведьму, как только она осознала феномен риторики, сокрытый в вопросе. «И еще раз: заколдованные сновидения случаются вне зависимости от того, взаимодействую я с книгой или нет. Они приходят не каждую ночь, иногда бывают перерывы в неделю или даже больше. Должна быть какая-то периодичность, но, судя по календарю, определенной последовательности нет. Или, вероятно, я что-то упускаю…» – Гермиона больно прикусила губу и запустила руку в копну кудрявых волос. «Нарратив романа изменчив, теперь я уверена в том, что могу видеть и говорить больше, чем положено сценарием книги. Интересно, насколько я могу отклониться от основного курса повествования? Раньше мне казалось, что сюжет снов находится вне моего контроля, но я ведь даже ни разу не пыталась пойти наперекор: сказать или сделать что-то не то. Убежать в конце концов. В следующий раз, а он, я уверена, наступит, надо это исправить», – волшебница сделала очередную пометку на полях дневника. Книгу, которая мрачной тенью лежала слева от Гермионы, не получалось уничтожить ни одним законным и известным ей способом. К тому же, где бы волшебница ее ни оставляла, роман каждый раз возвращался, будто был неразрывно связан с ней невидимой нитью. «Незримая связь… Должно быть, надпись связала меня с книгой до тех пор, пока магия артефакта не достигнет своей цели и не развеется». «У всех артефактов всегда есть определенная цель, будь то защитная или развлекательная, неважно. Самое главное – правильно ее определить», – в сознании девушки возникла слегка поблекшая картина: класс Защиты от темных искусств и Римус Люпин, который со свойственным ему спокойствием и терпением знакомил третьекурсников с простейшими заколдованными артефактами. Она слегка тряхнула головой, отогнав воспоминание, с недавних пор ставшее таким болезненным. Ей нужно было сосредоточиться на другом. «В чем заключается цель романа? Что именно должно произойти? Возможно, окончания повествования будет достаточно?» «А если нет? Я так и буду петлять по ночам в этом выдуманном мире – видеть одни и те же лица, слушать одни и те же реплики, пока не сойду с ума?» Гермиона встала и начала нервно ходить вдоль сводчатого окна из одного угла комнаты в другой, перекладывая волшебную палочку из руки в руку. «Есть несколько вариантов снятия чар с артефакта. Но вновь все упирается в то, что я никак не могу распознать, что за магия сокрыта внутри. Рано или поздно она должна была проявить себя. Защитные чары так не работают! По крайней мере, известные мне. И всей библиотеке Хогвартса. Но даже если кто-то намеренно скрыл магию артефакта, остается главный вопрос – для чего? Или от кого?» «Возможно, стоит начать с того, для кого был заколдован роман?» «Очевидно, что среднестатистический волшебник вряд ли обратит внимание на магловскую книгу, – Гермиона остановилась, с надеждой хватаясь за призрачную зацепку. – Только если он не из семьи маглов». «Вот оно! Это значительно сужает поиск…» «А если волшебник интересуется магловедением?» – прозвучал насмешливый внутренний голос. Он звучал каждый раз, когда волшебнице начинало казаться, что она что-то нащупала или наткнулась на несостыковку, и отбрасывал ее к началу поисков. «Мерлин, во всем этом нет совершенно никакого смысла!» «Смысл… – она раздраженно выдохнула. – Возможно, я ищу то, чего на самом деле нет». Юная ведьма еще несколько раз выругалась про себя, прежде чем подойти к старой меловой доске, на которой в хаотичном порядке были разбросаны слова, цифры, рисунки и некоторые руны уничтожающих заклятий. Одним взмахом палочки Гермиона стерла все, что некоторое время назад было выведено ее слегка дрожащей от напряжения рукой, и остановилась, всматриваясь в непроглядную темень доски. «Почему я решила, что написать его имя в странной книге это хорошая идея?» «Глупый, абсолютно идиотский поступок!» Секундная стрелка ее наручных часов сделала несколько оборотов вокруг своей оси. Выдох, застрявший глубоко в легких, раздался только тогда, когда в глазах начали плясать маленькие черные точки, не предвещавшие ничего хорошего. «Нужно начать сначала». Глубокий вдох. Спокойный выдох. «Итак, первое сновидение случилось…» Гермиона вновь и вновь плутала по кругу своих воспоминаний, повторяя хронологию событий, выискивая, в некотором исступлении, зацепки или закономерности, которые ранее могли от нее ускользнуть. Ей постоянно казалось, что она вот-вот приблизится к разгадке, стоит только попробовать еще раз посмотреть на события с другой стороны или иначе переставить руны в заклятии уничтожения… Но ничего не получалось. Ответы на вопросы постоянно утекали из ее рук, словно песок сквозь пальцы. Она так злилась на себя и на злосчастную книгу за то, что ей приходилось просиживать часы в заброшенном кабинете в поисках ответов, вместо того чтобы заниматься учебой или проводить время с друзьями, что пергаменты вокруг нее то и дело непроизвольно взрывались. «Надо напомнить профессору Грейвсу о списке дополнительной литературы по заколдованным артефактам, который он обещал составить почти неделю назад». Ее голова гудела от нескончаемого потока размышлений, но, казалось, как бы она ни старалась думать только о сухих фактах, не высказывая преждевременных предположений и не растрачивая время на бесплодные размышления, в ее голове теперь, помимо прочего, постоянно крутилась назойливая мысль – вдруг Малфой действительно видит те же сны, что и она? «Что, если признание принадлежало ему самому и не было обусловлено романом?» Щеки волшебницы предательски вспыхнули, как только ее разум споткнулся о его фамилию. «Даже если так, что дальше?» «Ничего». Гермиона не знала, что она должна была чувствовать к нему. Неприятие и смятение? Возможно, ведь Малфой был тем, кто третировал ее друзей и ее саму на протяжении всей учебы в Хогвартсе. Невежливый, заносчивый, самовлюбленный, трусливый… Бывший Пожиратель смерти. Именно ему Волдеморт поручил убить Дамблдора. Гермиона постоянно напоминала себе о том, чем занималась его семья во время войны и каких взглядов придерживается, вероятно, до сих пор. Она помнила, кем была его тетя и что она сделала. Мысль о том, что племянник Беллатрисы может быть симпатичен Гермионе, пусть и в вымышленном мире, должна претить, но... Но как бы ведьма ни старалась, все доводы ее разума стремительно тускнели в присутствии нескончаемого потока воспоминаний, в которых Малфою невероятно шли темно-синий бархатный фрак эпохи Регентства и высокие начищенные сапоги – они, словно назло, невероятно подчеркивали его выдающиеся икры. К тому же он отлично смотрелся верхом на лошади, будто был рожден для того, чтобы разъезжать на пегой по окрестностям Лонгборна и разбивать девичьи сердца. В ее сознании ненароком промелькнуло его разгоряченное лицо в момент признания: губы, тронутые легкой улыбкой – настоящей, а не той самодовольной ухмылкой, которая появляется каждый раз, когда он хочет произвести впечатление, и горящие глаза, в которых она видела свое изумленное отражение. Гермиона застыла на месте и затаила дыхание. Она вдруг поняла, что последние несколько дней практически постоянно думала о Малфое, а точнее, о Мистере Дарси в образе ее однокурсника. Это простое и в то же время ошеломительное открытие заставило ведьму осесть на парту, чтобы найти хоть какую-то точку опоры. «Это абсолютно невозможно. Мне не может нравиться Драко Малфой…» – прошептала Гермиона и нервно усмехнулась. «В последний раз на занятии по Зельеварению ты неотрывно пялилась на него десять минут. И продолжила бы делать это дальше, если бы Блейз Забини не повернулся в твою сторону», – вторил ее мыслям уже начавший раздражать внутренний голос. «Это ничего не значит!» Пока самая тонкая стрелка ее наручных часов едва тикала, мерно отсчитывая каждую секунду, Гермиона в недоумении всматривалась в свое отражение, которое с такой же растерянностью уставилось на нее из ближайшего окна. Где-то глубоко внутри поднималось то, что она так долго прятала и игнорировала, то, чего, как ей в последнее время казалось, у нее нет и быть не может, поскольку она этого совершенно не заслуживала. В ее груди расплетался клубок из разрозненных чувств: замешательства, стыда и чего-то еще, волшебница никак не могла до конца понять, чего именно. Она закрыла глаза. «Мне не…» Пульс ведьмы участился, казалось, она пыталась перекричать саму себя в бессмысленном споре, в котором заведомо проиграла. Гермионе потребовались несколько бесконечных минут и невероятное мужество для того, чтобы наконец признаться себе – ей нравился Драко Малфой. Именно тот Драко Малфой из заколдованных сновидений, который смотрел на нее с нескрываемым очарованием и восхищением, который без тени смущения хвалил ее несносную игру на фортепиано. Именно тот Драко, который в комнате, полной людей, замечал только ее. Тот Драко, который признался ей в своей склонности и готов был поступиться ради нее своей гордостью. Волшебница прикрыла рот рукой. От этих мыслей ей стало дурно, но не так, как это часто описывают в любовных романах, а по-настоящему: голова закружилась, а к горлу подкатил сегодняшний ужин. «Ну и вляпалась я…»***
— Это было опрометчиво, — произнес Гарри и открыл тяжелую деревянную дверь. Гарри и Рон, а следом за ними Джинни и Гермиона практически вывалились на улицу из паба «Кабанья голова». После того как друзья просидели там два часа кряду и обсудили практически все события прошедших двух недель, они решили не упускать хорошей погоды и прогуляться до подступа к Запретному лесу. — Они просто дурни, раз решили выпустить его в первом же тайме! — Рон активно жестикулировал руками, изображая загонщика в момент столкновения с бладжером. На улице было морозно, но сухо — большая редкость для ноября в Шотландии. На пожухлой траве и голых ветвях деревьев оседали первые крупицы инея, возвещающие о неминуемом приближении зимы. — Ууу, ты видел, как Томсон пропустил бросок у левого фланга? — Гарри усмехнулся и похлопал друга по плечу. Компания друзей мерно шагала вдоль главной улицы Хогсмида, по которой постоянно сновали студенты и учителя, выбравшиеся в выходной день отдохнуть подальше от стен замка. Большую часть вечера Рон пребывал в скверном расположении духа после сокрушительного проигрыша его любимой команды Пушки Педдл, на игре которой он был в эту пятницу. — Уотерс обвел его как ребенка! — Рон в раздражении пнул кучу увядших листьев, теперь больше походившую на навоз, и убрал руки в карманы новой кожаной куртки. — Поверить не могу, я ведь поспорил с Джорджем, что в этом году они прорвутся хотя бы в пятерку турнирной таблицы. — Зато как сыграл новый вратарь Паддлмир Юнайтед! Вот уж точно кому ловкости и скорости не занимать. Всего на пару секунд происходящее вокруг показалось Гермионе странным сновидением. Было непривычно снова гулять по улицам Хогсмида без страха, болтать о всякой чепухе и смеяться над глупыми шутками мальчишек. Как будто и не было никакой войны. Как будто они снова вернулись в беззаботное прошлое. Вспомнив о своем намерении, кудрявая волшебница аккуратно взяла Джинни под руку и слегка замедлилась, позволяя парням уйти далеко вперед. После того как громкие возгласы Гарри и Рона о результатах последнего в этом месяце матча Британской и Ирландской Лиги по игре в квиддич практически стихли, волшебница повернулась к подруге и еле слышно прошептала: «Мне нужно тебе кое-что рассказать». Джинни в изумлении уставилась на нее, но ничего не ответила, давая ведьме простор и время для высказывания. — Джинни, случилось непоправимое, — на лице Гермионы застыло выражение горького осознания, — это попросту невозможно, но… Нет, это ужасно. — Она закрыла лицо руками и замотала головой. — Мерлин, ты такая бледная, словно соплохвоста увидела. Что случилось? — Мне кажется, я… — Гермиона оторвала руки от лица и испуганно посмотрела на собеседницу. — Я влюбилась… За те несколько секунд, что они шли в тишине, на лице Джинни сменилась масса эмоций – от облегчения и веселья до лёгкого раздражения. — Ты издеваешься надо мною? Так можно и до приступа довести! Я уже невесть что подумала, а ты… — Это еще не все… Джинни собиралась что-то ответить, но все же замолчала и слегка нахмурилась. Гермиона всматривалась в свои ботинки, сминающие землю под ногами, словно искала у них поддержки. Ей отчего-то было стыдно смотреть подруге в лицо. Вскоре она перевела взгляд на циферблат своих наручных часов, наблюдая, как секундная стрелка мерно двигается по кругу, унося с собой целые минуты безмолвия. Волшебница набрала в легкие побольше воздуха и повернулась к подруге. — Кажется, я влюбилась в Драко Малфоя. Повисла долгая пауза. Рыжеволосая ведьма хватала ртом воздух в попытках выдавить из себя какие-то слова, но все они терялись на полпути к собеседнице. — Кажется? — наконец взяла себя в руки Уизли. — Гермиона, скажи, что ты пошутила… В ответ волшебница лишь покачала головой и, схватившись за конец своего вязаного шарфа, в исступлении стала дергать его в разные стороны. — Мерлин, дай мне сил! Как это произошло? — Джинни остановилась и взяла подругу за плечи. — Только не говори, что это из-за проклятого проекта по ЗоТИ. — Нет… то есть да… не совсем так. Гермиона шумно выдохнула и, не углубляясь в подробности, обрисовала ситуацию, в которую она попала по вине… Впрочем, ведьма уже не была уверена, кто в точности во всем этом виноват, книга или она сама. — То есть все это из-за дурацкой магловской книжки, с которой ты теперь постоянно таскаешься? — подытожила Джинни сбивчивый рассказ подруги. Собеседница кивнула и устремила свой взгляд к верхушкам приближающегося леса. Ей хотелось спрятаться в непроглядной тени деревьев от этого разговора и ото всех своих навязчивых мыслей, которые теперь постоянными спутниками следовали за ней по пятам. Она долго решалась на то, чтобы рассказать Джинни о том, что с ней происходит, и даже сейчас не была до конца уверена, что поступила правильно. — Поверить не могу, — прошептала Уизли. — Я… честно, я даже не знаю, что сказать. Именно такой реакции Гермиона боялась больше всего. Ей, вероятно, было бы проще, если подруга начала бы искрометно злиться, но ее тихое изумление и… разочарование ударили больнее всего. — Ерунда, чувства переменчивы, и, я уверена, эта влюбленность испарится так же быстро, как твой первый патронус, — Гермиона постаралась вложить в свои слова как можно больше иронии, но получилось не так убедительно, как ей хотелось. — Уж точно мой патронус продержался бы меньше этого разговора, — Джинни улыбнулась и покачала головой, — но если говорить о чувствах, то в этом плане ты самый постоянный человек, которого я когда-либо знала, — она запнулась и замолчала. — О чем ты? — Тебе нравился Рон на протяжении трех или четырех лет, — помедлив, ответила рыжеволосая ведьма. — Достаточно долгий срок. О, не делай такое лицо, мне кажется, все вокруг, за исключением тебя самой и Рональда, знали, что ты в него влюблена. «Рон». Почему Гермиона не подумала о нем раньше? Ни разу в своих размышлениях она не коснулась его и чувств, которые он, вероятно, все еще к ней испытывает. «Испытывает ли?» Ни она, ни он друг другу ничего не обещали. Но почему-то только от одной мысли, что он может узнать о ее переживаниях, ее тело сковывал спазм, а на душе становилось так гадко, будто она предала себя. — Самое пугающее, что мне потребовалось всего пара месяцев, чтобы влюбиться в вымышленного мужчину. И еще месяц, чтобы это осознать. — В вымышленного мужчину, написанного женщиной, насколько я поняла. Это многое меняет, — подбодрила подругу Уизли. — Я такая дура, Джин! — выдавила из себя Гермиона и положила голову на плечо собеседницы. — Вляпалась в эту историю… Как будто у меня и так мало проблем. — Мы обязательно что-нибудь придумаем. Ты обращалась с этим к МакГонагалл? — поймав слегка озадаченный взгляд Грейнджер, ведьма тут же добавила. — Ну я имею в виду с заколдованным артефактом, а не с признанием Малфою в любви, конечно же. — Нет, и не собираюсь. И не смотри на меня так! Об этом никто не должен знать, ты меня поняла? Даже Гарри и Рон. — Ладно, ладно. — Особенно Рон, — уточнила Гермиона и замолкла, когда поняла, что они практически догнали ребят, которые, переминаясь с ноги на ногу, ждали их недалеко от дорожной развилки. Кудрявая ведьма мельком взглянула на наручные часы и нахмурилась. К семи вечера ей нужно вернуться в замок. В прошлый вторник профессор Грейвс назначил ей долгожданную встречу, и она была уверена, что уже сегодня вечером сможет продолжить свое тайное расследование вместе с представленными преподавателем книгами. — Пообещай мне, что ни одной живой душе не расскажешь об этом, — прошептала Гермиона на ухо Джинни, когда они практически поравнялись с Гарри и Роном. — Значит, мертвой душе можно? — хихикнула девушка, но, заметив, что ее шутку не оценили, стерла улыбку и коротко кивнула. — Обещаю. — Спасибо. — Мы еще поговорим об этом, — одними губами произнесла гриффиндорка. — Ну что, поворачиваем обратно? Мы с Джинни перед ужином хотели зайти в кафе Мадам Паддифут. — Гарри улыбнулся и в очередной раз натянул на уши вечно съезжающую шапку. — Не хочешь еще немного прогуляться? — Рон многозначительно посмотрел на Гермиону, давая понять, кому предназначался вопрос. — О, я… — Гермиона, пойдешь с нами? Ты вроде хотела взять тот шоколадный бисквит, — выпалила Джинни, заметив, как растерялась подруга. — Я… да, спасибо. — Ну конечно! — Гарри бросил мимолетный проницательный взгляд на друга и схватил свою девушку под руку. — Совсем забыл, у нас с Джинни есть еще одно очень важное дело, — волшебник практически потащил ее в сторону Хогсмида. — Точно, нам определенно нужно сделать это вдвоем. — Какое дело? Ты ничего не говорил об этом. — Джинни таращилась на подругу в немой борьбе, но не сильно сопротивлялась усилиям Гарри. Гермиона в панике смотрела то на нее, то на Рона и никак не могла понять, что ей делать. Она не была готова сейчас оставаться с Уизли наедине. Что она ему скажет? И как будет смотреть в глаза? — Конечно, говорил, ты, видимо, опять меня не слушала, — натянуто рассмеялся парень и ускорил шаг. — Что значит опять? И хватит тянуть меня за локоть, — раздался возглас Джинни в отдалении. Гермиона слышала звонкий голос подруги еще несколько минут, пока он не растворился в вечерней тишине. — Вот мы и остались вдвоем, — осипшим голосом прогудел Рон, когда пара окончательно скрылась из виду. — Точно. Ведьма еще раз взглянула на часы – минутная стрелка вот-вот должна была догнать часовую. У нее оставалось не больше получаса до встречи с преподавателем. — Может быть, ты… — Прости, Рон, — перебила его девушка и еще раз демонстративно посмотрела на наручные часы, — я совсем потеряла счет времени, мне уже нужно идти. Она ухватилась за эту причину, как утопающий хватается за продрогший плот во время бури. Это казалось не таким гадким, ведь она не врала Рону. Просто не говорила всей правды. — Вечером выходного дня? Куда? — Профессор Грейвс обещал помочь мне с одним проектом по учебе, так что… — В выходной день? — в неверии повторил Уизли. — Да, Рон, в выходной день. Представь, люди учатся не только по будням, — раздраженно произнесла Гермиона, но тут же осеклась, поскольку понимала, что она злилась на себя, а не на него. — Точно, как я мог об этом забыть, — хмыкнул Рон и сложил руки на груди. — Скажи честно, ты меня избегаешь? Это было попаданием прямо в цель. Гермиона подняла на него озадаченный взгляд и задумалась: «Когда он стал таким проницательным?» Все их общение за последние несколько месяцев нельзя было назвать никак иначе, как избегание друг друга. И все же это ударило по больному незаживающему месту. Рон озвучил это вслух, а значит, это стало проблемой в их взаимоотношениях. Значит, он стал это замечать. — Я… Нет, конечно, — волшебница сжала пальцами переносицу, прикрыв глаза, и склонила голову набок. — Профессор Грейвс обещал помочь мне с дополнительной литературой для сдачи экзамена по ЗоТИ в следующем году. Я всерьез думаю о том, чтобы заняться магическими артефактами после выпуска. Она перестала понимать, где начинается и заканчивается эфемерная грань между правдой и ложью. Все чаще она ловила себя на мысли, что вынужденное столкновение с заколдованным романом представило артефакты хоть и в пугающем, но все же интригующем свете. Погружаясь все глубже в свое небольшое расследование, она заметила, что в действительности начала рассматривать заколдованные артефакты в качестве будущей специализации. — Ого, — Рон озадаченно потер затылок. — Ты ни разу не говорила об этом. — Да. Я все еще сомневаюсь, поэтому никому не рассказывала. — Мне казалось, ты планировала подаваться на стажировку в отдел магического правопорядка. Ну после того, как окончишь школу. — Не уверена, что это то, чего я действительно хочу. — Так значит, магические артефакты, — задумчиво произнес парень. — Возможно, — Гермиона выдохнула и посмотрела в сторону замка, в окнах которого уже загорался свет. — Чем ближе экзамены, тем сильнее я сомневаюсь в своем решении. — Если хочешь знать мое мнение, — Рон сказал это резко, не поднимая головы, но она заметила, как покраснели его щеки, явно не от морозного воздуха, — мне кажется, какую бы специализацию ты ни выбрала, у тебя все отлично получится. Просто не может по-другому. — Спасибо, — тихо произнесла девушка. — Это очень важные слова для меня. — Позволишь проводить тебя до школы? — Если ты этого хочешь. — А ты? Ты этого хочешь? Гермионе хотелось выкрикнуть ему ответ прямо в лицо, чтобы он наконец узнал, как ей на самом деле тяжело, как сложно вот так оставаться с ним наедине, поскольку теперь ей постоянно мерещилось, что она совершенно не имеет права испытывать то, что трепыхается в ее груди. Но спустя бесконечную минуту юная ведьма поняла, что так и не смогла проронить ни слова. Она отвернулась от волшебника, пряча свое лицо, на котором помимо ее желания появилось растерянное выражение. — Значит, все еще не знаешь, — она услышала, как сзади скрипнула кожа его куртки, а ботинки зашагали в противоположную от нее сторону. — Рон, послушай, — она развернулась и столкнулась взглядом с его напряженной спиной. — Я сейчас в крайне подвешенном состоянии. Чувствую, будто стою на перепутье и никак не могу решить, куда мне идти. От моего выбора зависит слишком многое, и у меня нет права на ошибку. Я знаю, что ты ждешь от меня какого-то ответа, но пока что я не имею ни малейшего понятия, что тебе сказать. Я до сих пор не могу определиться с будущей специализацией, к тому же этот проклятый… — она осеклась, чуть не сказав лишнего о своих странных чувствах. Неправильных чувствах. В глубине души ей было стыдно, что ее разум и сердце способны такое испытывать. Рон остановился, словно ужаленный, но так и не повернулся к ней лицом. — Гермиона, это всего лишь предложение проводить тебя до замка. Только и всего. Он простоял в нерешительности еще несколько секунд, но, не услышав ничего в ответ, направился в сторону Хогсмида. Она осталась у развилки одна. Почему-то их разговоры наедине в последнее время давались ей слишком тяжело. Вероятно, все дело в том, что Рон сильно изменился. Казалось, от того забавного и немного неуклюжего мальчишки из ее детства не осталось и следа. Неявные раньше, но теперь такие заметные перемены в его характере истошно кричали о том, что мир также изменился. Надломился. Кажется, она поняла только сейчас — как прежде уже не будет.