Там, где тихо шепчут ивы

Что для него значит Лю Минъянь? Лю Минъянь — самое дорогое, что на свете есть. Любимая младшая сестра, которую он поклялся защищать. Он все ещё помнит, как впервые взял на руки крошечный, тихо покряхтывающий сверток. — Это твоя сестра. — у отца голос холодный, не девочку он вовсе ждал, а еще одного наследника. — Сестра? — недоверчиво рассматривая спящее личико с длинными-длинными ресницами. — Да. * * * Она росла в меру шаловливым ребенком, а нежная красота, сводящая в будущем всех молодых господ с ума, была заметна уже сейчас. — Минъянь! Где ты? — если нянюшки заметят отсутствие молодой госпожи, будет плохо всем: и ему, и сестре, опять убежавшей без спроса. Цингэ вздохнул и направился по уже знакомой тропе, все время держа тренировочный меч наготове и зорко поглядывая по сторонам. Хоть лес и был зачищен несколько дней тому назад, следовало быть настороже. — Минъянь! — юноша позвал еще раз, но отклика не услышал. Волнение все усиливалось. Вдруг сзади зашуршали ветки кустов, раздвигаемые чьими-то руками. Лю Цингэ резко обернулся, опуская руку к мешочку на поясе, где у него хранились талисманы. — Брат! Старший брат, я здесь! — а вот и она, слава богам, нашлась. Облегчение накатило волной, сносящей все на своем пути. Девочка цепко схватила его за руку и повисла на ней, не желая отпускать. — Где ты была? — Лю Цингэ попытался задать вопрос строго, но когда сестра шаловливо улыбнулась, устремляя на него свой самый очаровательный взгляд из-под длинных шелковых ресниц, то голос юноши невольно смягчился. — В одном месте, — ответ был беззаботным, — Нянюшки опять мешали мне рисовать. — а, ну тогда все становилось более чем понятным. Женщины, бесконечно любящие молодую госпожу, все-таки иногда перегибали палку, чересчур опекая ее. Они шли обратно, уже не торопясь. Где-то в ветках деревьев перекликались птицы, и Лю Минъянь подпевала им, выводя звонким голосом простенькую песенку, которую сама же и сочиняла на ходу. Цингэ же на это лишь хмурил брови, сдерживая улыбку и желание начать петь вместе с сестрой. Пока в своей руке он держал ее маленькую ладошку, все вокруг не имело значения. * * * — Неужели ты помнишь? — спрашивает лорд пика Байчжань в одну из редких встреч. Узнав, что он вернулся с задания, Минъянь прислала письмо, что навестит его этим же вечером. Цингэ честно старался привести свое жилище в божеский, а главное — обжитый вид к ее приходу, но получилось у него это с трудом. — Конечно, помню, — Цингэ знает, что сестра улыбнулась, пусть под вуалью это и сложно заметить. — Нянюшки тогда так ругались, а старший брат меня защищал. Лю Минъянь сидит напротив него. Они уже давно не дети. Но вспоминать прошлое все равно приятно, особенно за чашечкой чая, заваренным ее умелыми руками. Она поменялась, это правда. Ушла детская шаловливость, уступив место присущей девушкам степенности и плавности, взгляд стал жестче, и Лю Минъянь уже не улыбалась так часто, как раньше, позволяя себе это только рядом с братом. Но глядя на нее, Лю Цингэ все ещё ощущал маленькую ладошку в руке и видел вместо прекрасной, как рассвет, барышни маленькую девочку, которой она была когда-то. — Ну как тот поклонник с пика Аньдин? Больше не приходил? Вместо ответа девушка тихо засмеялась. — Больше нет. Ты так напугал беднягу, что он теперь и носа на Сяньшу не кажет! — Вот и хорошо, — ворчливым тоном. — Не нашелся еще тот парень, который был бы достоин руки моей сестры. А если и найдётся, то сначала ему придётся сразиться со мной. Что для него значит Лю Минъянь? Она для Лю Цингэ дороже всех сокровищ мира.