Чернильные разговоры

Говорят, что курение убивает. Все это знают, родители говорят об этом своим детям, приводя в пример того самого ребенка, живущего по соседству, который заболел раком легких, потому что выкуривал по несколько сигарет в день. Но почему-то никто не говорит о том, что этот ребенок чувствовал себя так, будто был никому не нужен. Он курил от безысходности, от того, что был не понят и никто даже не пытался понять его. Он курил, надеясь на внимание от родителей, которые должны были бы заметить его пагубную привычку и раз и навсегда отучить от нее. Курение убивает. Медленно, беспощадно, с каждой новой затяжкой утаскивает в ту самую пучину, из которой уже никогда не выбраться. Точно как и чувства. Безутешная, неразделенная любовь убивает не менее мучительно. Нет такого человека, который не валялся бы на полу от терзающей сердце боли, такой раздирающей каждую клеточку мозга, такой невыносимой и такой желанной. Боль спасает от чувств. Ты ощущаешь, как в груди все разваливается на кусочки, и больше не можешь сосредоточиться ни на чем другом, на какое-то время забывая о том, что вызвало эту боль. — Курение убивает, — вслух прочитала Рикки и, раздраженно фыркнув, смяла пустую упаковку от сигарет. Ночь уже давно вступила в свои права, на небосклоне вовсю светила огромная луна, смешивающая свое мерцание со звездами. Держа в руках свои черные кроссовки от Balenciaga, Рикки медленно вышагивала по опустевшим улицам Лондона прямо в носках, что еще полчаса назад были белоснежнее зубов звезд, блистающих на ковровых дорожках, и докуривала последнюю сигарету. Ей нравилось ощущать никотин в легких, нравилось чувствовать, как он смешивается с ее кровью. Выпуская дым, девушка представляла, как избавляется от всего ненужного, всего того, что доставляло ей непреодолимую боль, но как только легкая эйфория спадала с нее, все ненужные мысли возвращались обратно, словно брошенный ею бумеранг. Она думала о себе. Ей было 23, она была успешна и влиятельна для своих лет, имела собственную школу танцев и груз проблем. Школа с каждым днем требовала все больше и больше внимания, люди становились в очередь на месяцы вперед, лишь бы только после окончания у них самих или у их детей был диплом об окончании курса неповторимой Рикки Мур. Сама же девушка страдала от пугающей пустоты и частых невнятных голосов в ее голове, призывающих ее к максимально странным действиям. Именно поэтому она и шла по улице практически босиком. Лондонская погода всегда непредсказуема: даже если светит солнце, не стоит надеяться, что так будет весь день. И сейчас природа решила посмеяться над Рикки. Только она вышла на проспект, ведущий к ее дому, как начался противный мелкий дождик, который со временем превратился в настоящий ливень. Те немногие прохожие, что тоже были на улице, поспешили спрятаться от дождя, но только не Рикки. Раскинув руки в стороны и подставив лицо холодным каплям, девушка продолжала идти вперед, не заботясь о том, куда ступает, и через несколько секунд ее одежда, впрочем, как и она сама, были насквозь мокрыми. Зато мысли вроде как очистились. Или это была просто видимость, и стоит ей зайти домой и подставить лицо обжигающе горячим струям душа, как все они вернутся? Что ж, стоит проверить. *** Дорогой Роберт, Я пообещала себе больше тебе не писать, но почему-то сейчас сижу за кухонным столом, вымокшая до нитки, и строчу это письмо. Наверное, мне стоило бы снять с себя мокрую одежду, заварить себе горячий чай с лимоном и медом, улечься в теплую кровать и посмотреть какую-нибудь мелодраму с твоим участием. А утром выпить гору противовоспалительных препаратов, ведь от меня так многого ждут… Знаешь, Роберт, мне бы так хотелось хоть на секунду забыть о том, кто я такая. Все эти люди, которые каждый день приходят в мою студию, смотрят на меня такими глазами, будто только от меня зависит их будущее, их жизни и их судьбы, так осточертели, что у меня больше нет никаких сил терпеть их. Думаю, тебе это знакомо. Наутро все британские заголовки будут пестреть моими фотографиями и заголовками о том, что я снова выкинула очередную странность. Но я в этом не виновата. Все те голоса, что нашептывают мне, кем я должна быть на этой неделе, — вот, кто по-настоящему виноват. Наверное, мне стоило бы поменьше их слушать, но что уж теперь поделать. Я привыкла так жить, и без их назойливого шепота мне как-то уже не по себе. По пустой кухне эхом разнесся противный писк микроволновой печи. Рикки вздрогнула и выронила ручку из замерзших пальцев. Та покатилась по белоснежной столешнице и с глухим стуком упала на пол. Глубоко вздохнув и закрыв глаза, девушка про себя посчитала до 10, как учил ее мистер Кастен, чтобы успокоиться, и открыла глаза. Микроволновка продолжала противно пищать, заставляя нейроны в голове Рикки носиться с сумасшедшей скоростью. Взгляд ее зеленых глаз упал на исписанный ровным почерком лист. «Порви его», — послышался назойливый голос в голове. — Я не буду этого делать, — отмахнулась девушка и подошла ко все еще издающей раздражающие звуки технике. Тарелка, стоящая внутри разогрелась до такой температуры, что ее невозможно было взять в руки, и не подумавшая об этом Рикки, естественно, обожглась. — Да твою мать! — слишком громко крикнула она. «Я же говорил, что нужно порвать», — снова раздался тот странный голос. Рикки снова бросила взгляд на незаконченное ею письмо. Желание смять его и, не терзаясь муками совести, выкинуть в урну разгоралось все острее и острее, а все предложенные доктором Кастеном способы усмирения внутреннего гнева упорно игнорировались немного воспаленным сознанием Рикки. Очень медленно, будто лев, готовящийся напасть на свою жертву, она вернулась к столу, за которым сидела чуть раньше, и уселась на стул, не сводя пристального взгляда с несчастного листа бумаги. Последовать зову странного голоса ужасно хотелось, но случайно увиденное имя адресата заставило всю злость, огромным комом накатывающим на рассудок девушки, сойти на нет, словно растаявший на палящем солнце снежок. Покачав головой, Рикки поднялась из-за стола, который обошла вокруг, чтобы поднять упавшую ручку, и вернулась на место. Кончик ручки тут же оказался у нее во рту, когда девушка принялась обдумывать, что ей написать дальше. Только что ты спас меня от необдуманного поступка. Только вдумайся: я лишь бросила взгляд на твое имя, а оно уже оказало на меня такое огромное влияние. Интересно, что будет со мной, если я окажусь в опасной близости от самого Роберта Дауни младшего? Может, помутнение рассудка? Потеря сознание? Лишение дееспособности? Если бы мы только могли узнать…

Вечно твоя Рикки

Девушка постучала ручкой по столу и перевела взгляд на все еще открытую микроволновку. Тарелка с супом так и стояла внутри, но есть уже не хотелось. Глубоко и со свистом вздохнув, Рикки сгребла письмо и ручку в кучу и, специально шаркая ногами по полу, направилась в свою спальню, искренне веря, что сон способен решить все ее проблемы.