Приезжая в Диканьку

Pov: Николай Пришедшая с Яковом Петровичем девушка, поразила меня своим умом и догадливостью. Похоже она была из хорошей семьи. По ее внешнему виду можно было сказать, что она тщательно следит за собой и своей внешностью. Также как и Яков Петрович. Волосы были аккуратно уложены. Про одежду я вообще молчу. Черное драповое пальто до колен ей было к лицу. Такого же цвета до блеска начищенные сапоги с небольшим каблуком делали ее чуть выше и стройнее. Коротко говоря, я думаю что мы сможем найти общий язык. После раскрытия преступления, я и Яким пошли выкупать мои книги. Оглядываясь по сторонам, мы дошли до книжной лавки. Зайдя туда, мы увидели продавца - молодого парня, который что-то увлеченно рассматривал на картонных карточках. Он увидев нас, вскочил и принялся выслушать наш заказ. - Ганс Кюхельгартен. Сочинения господина Алова имеются у вас? - спросил я. - Ээээээ.....Алов. После этих слов он посмотрел на стелаж и отодвинув стул начал вытаскивать книги. - 18 копеек - сказал он цену за одно сочинение. - 18 копеек за штуку? Пусть скидку делает. У Захарова за 16 брали. - сказал Яким, по совместительству слуга. - Яким, выйди. Кхм кхм. Продавец поднял голову и заинтересованно посмотрел на нас. - Я бы хотел купить все экземпляры этого сочинения. Яким на это лишь обречено вздохнул и покачал головой. - Ааааа....хех. Было видно, что парень в шоке. Наверное никто не покупал все экземпляры одной книги сразу. На прилавок он выставил стопку, завязанную веревкой. Оплатив покупку, я и Яким пошли сразу домой. Дома. Придя домой, я разложил все скупленные стопки книг в гостиной около камина. Взяв одну, я посмотрел на обложку и со злостью кинул ее в огонь. Со слезами на глазах, я смотрел как огонь поедает страницы моих долгих трудов. По полу были разбросаны листы вырванные из книг. Я швырнул еще одо сочинение в огонь. Тут зашел Яким с подносом в руках и поставив его на стол, сказал: - Сначала напечатаешь, чтобы свои деньги потратить. А потом выкупать, опять же за свои. Я его не слушал, взяв с поки камина бутылку вина и отпив прямо из горлышка, я равнодушно смотрел в огонь. А Яким продолжал: - А теперь жечь, между прочим ваша матушка устроила вас в 3 отделение. Вы вместо того чтобы служить, идиллии пишите, а потом ждете пока эти критики начнут вас ругать и плачете как баба. Сжигаете книги за ваши же деньги. У всех баре как баре, а у меня... Не успел он договорить, как я сказал ему: - Яким, я тебе крымским татарам продам. Они таким как ты язык отрезают,продам, а потом выкуплю, только уже без языка. Понял? - Мгм. Не получиться у вас меня обратно выкупить, потому что у вас денег не будет. Вы их все на свои книги потратите, Николай Васильевич. Он кивнул на стопки. Тут я решил ему припомнить свое обещание. - Яким, крымские татары. - протянул я. - Молчу, молчу. - сказал он и вышел. Как только он ушел я опять схватил несчастную книжку и кинул в горящий камин. Иногда прикладывался к бутылке. В огонь летело все больше книг. Я со злостью рвал страницы. Пил я наверное уже второй бутыль вина. Сколько бы я книг не сжигал, а казалось что стопки не кончаются. Я смотрел на все это со смесью злости, грусти, разочарования. Я думал что эти книги станут популярными. Я ходил с этими сочинениями к самому Александру Сергеевичу Пушкину. Но он меня не смог принять. Ну и слава Богу. Получить насмешку от лучшего писателя России мне не хотелось. От вина у меня начинала болеть голова. Я сел в кресло и схватился за голову. В ней начали появляться картинки: карета едущая в ночи, указательный знак с надписью " Полтава", "Миргород". Потом привиделась красивая кудрявая девушка, скачущая на белом коне по полю и наконец всадник на черном вороном коне с изогнутыми рогами из-за спины и с двумя мечами.