Алголагния

Тэхен поистине влюблён. Влюблён в свою новую жизнь, что наступила настолько неожиданно. Сказал бы ему кто-то пару месяцев назад, что скоро он будет наслаждаться временем в объятиях любимого парня, ни за что бы не поверил. Влюблён в самого Чонгука — прекрасного, доброго и отзывчивого. Человека, без которого не представляет утреннего пробуждения, последующего завтрака и целого дня непрекращающихся ласок. Влюблён в их с Чимином дружбу, в то время, что они проводят вместе, в их прогулки, ночёвки. Влюблён в «Грехопадение» и их музыку, что беспощадно въедается под кожу. Весь его мир перевернулся. Достиг точки невозврата, обрыва — один шаг и падение. Падение в объятия страсти, похоти и юношеской глупости. Подобное всегда манит, затягивает, словно водоворот, а следом топит. Тэхен уже утонул, окончательно и бесповоротно. Утонув в своей любви и обожании, вожделении и бесконечном восхищении. Потерялся, заблудился в этом настолько, что не замечает ничего, помимо переполняющих его чувств. Не замечает настолько, что случайно стукает локтем какую-то молодую девушку из толпы. Ударяется самым больным местом, вызывая электрический разряд по всему телу, и сразу же оборачивается, пытаясь найти потерпевшую и извиниться, но терпит поражение. Танцующие ребята неконтролируемым потоком выталкивают друг друга, дабы пробраться поближе к сцене. Никому нет дела до каких-то лёгких ушибов и тэхеновых извинений. Обидно. Оно и неудивительно. Каждая пятничная ночь проходит одинаково — выступления, крики, танцы, алкоголь. Кто-то толкается, кто-то смеётся почти без остановки, а кому-то хочется хотя бы кончиками пальцев дотронуться до главных звёзд этого клуба. Ким их понимает и не осуждает за подобные желания, ведь сам едва ли сможет оторвать взгляд от сильных рук Цина, держащих палочки, от вздымающейся груди, вспотевшей шеи, покусанных им же губ и сверкающих глаз, которые будто бы прикованы к нему. Тэхену кажется, что где бы он не оказался, в какой бы части зала не стоял и что бы не делал, Чонгук всегда будет смотреть только на него. Ким не может отказать себе в удовольствии поиграться со старшим — бегать от его глаз, пытаться устремить взгляд куда-угодно, только не на своего парня, и всеми силами выводить его из себя. Любит злить, доставать, доводить до грани. — Вау! — Кричит в микрофон Хоуп, сразу после конца песни. По залу проходится громкий звук хлопков и восхищённого ора. — Вы, блять, сумасшедшие! — Восторгается лидер, громко дыша в микрофон и подхватывая руками пластиковую бутылку воды, что стояла на краю сцены. Время концерта почти подошло к концу. Тэхен досконально заучил каждую из их программ, поэтому точно знает, что ребятам осталось сыграть всего две песни. Они уже заметно вымотались, устали, но все выглядят максимально довольными проделанной работой. Все, кроме Хосока. Тэхен выучил не только очередность песен, но и характер вокалиста группы. Одного короткого взгляда последнего хватает, чтобы понять, что ему опять что-то не понравилось, опять что-то было неидеальным. — Знаете, — хрипит Хосок в микрофон, — у меня сегодня хорошее настроение, и я очень хочу поднять его кому-то из вас. Он довольно ухмыляется, когда толпа вновь разрывается громким криком, от которого у Тэхена закладывает уши. Ким переводит взгляд на других участников группы и замечает недоумение на их лицах. Парни переглядываются между собой, жмут плечами и вопросительно вскидывают брови. Они не планировали это, Хосок опять что-то себе придумал. Он быстро пробегается взглядом по стоящим в первом ряду фанатам, пока не останавливает его на какой-то прыгающей девочке. — Ты. — Говорит Хоуп, указав пальцем на неё. — Поднимайся. Она сильно запищала, начав прыгать ещё выше и хватаясь за протянутую Хосоком ладонь. Парень крепче схватил руку, наклоняясь вперёд и следом таща её за собой на сцену. Это была невысокая, светловолосая девушка в облегающих белых штанах и голубой блузе без рукавов. Подвыпившая, весёлая, невероятно счастливая, что именно ей повезло сейчас стоять рядом с выступающей группой. Тэхен скользит по ней липким взглядом, невольно рассуждая, почему вокалист пригласил на сцену именно её. Да, она милая, но ничем не выделяется на фоне остальных. — Скажи, красавица, — улыбнулся Хосок, приобняв девушку за талию, — как тебя зовут? — Саён! — Высоко говорит девушка прямо в протянутый микрофон, после довольно хихикая и оглядываясь на остальных участников. Наверное, только шесть человек во всём помещении ощущали сильное напряжение от всей этой ситуации. Понимали, что лидер точно что-то задумал, что вот-вот что-то случится. Возможно, это от недоверия к вокалисту или от страха Тэхена перед ним. Возможно, что всю эту тревожную атмосферу он себе просто навязал. Но тогда почему Чимин тоже глядит на всё сжав зубы и играя жевалками? Почему Намджун с Чонгуком постоянно переглядываются, нервозно жуя губы? Почему Юнги словно парализовало, как только Хосок притронулся к ней? — Саён. — Повторяет лидер, растягивая слоги и словно пробуя имя на вкус. — Тебе понравилось сегодняшнее выступление? Девушка начинает активно кивать и кричит громкое «да», не дождавшись микрофона. Хоуп широко улыбается, прижимаясь ближе к ней и переводя взгляд за её спину. Он опоясывает талию рукой, держащей микрофон, а второй медленно ведёт от ключиц к шее и затылку. Девушка восхищённо выдыхает и прикрывает глаза, не сдерживая глупую пьяную улыбку. Она цепляется пальцами за края хосоковой футболки, облизывает губы в предвкушении и наслаждается криками толпы, сходящей с ума из-за открывшегося зрелища. Хосок действует на автомате — притягивает её голову к себе, несильно сжимая светлые волосы, и впивается в пухлые губы, ни на секунду не отрывая взгляда от Юнги, стоящего за спиной девушки. Водит глазами по его бледному лицу, по впавшим скулам, острым выпирающим костям и дрожащей нижней губе. Пока не останавливается на стеклянном взгляде старшего. Пустом, потерянном и ничего не выражающем. Смотрит долго, терзая чужие опухшие губы, словно получает удовольствия от страданий и приносимой им боли. Заслужено. Проносится в голове Юнги. Он смиренно смотрит на происходящее, игнорируя завывания зрителей и встревоженные взгляды Джуна и Гука. Стоит, терпит, принимает наказание. Не предпринимает никаких попыток отвернуться, закрыть глаза или уйти. Ведь прекрасно знает, что в таком случае ему будет значительно хуже. Хосок ещё милостив — просто целует незнакомку на глазах у человека, который любит его больше собственной жизни. Просто бьёт сердце, что и так разбито. Терзает душу, что и так истерзана в клочья. Слабое наказание за исполнение не тех нот во время выступления. Хосок отстраняется от Саён, сразу же выпуская её из объятий и делая короткий шаг в сторону. Себе не изменяет — всё так же всеми брезгует. До последнего не отводит взгляда от дрожащего старшего, оценивая результаты своих действий — разбитый, безвольный, неспособный на сопротивление и не имеющий влияния на собственную жизнь. Воспитанный, послушный, почти идеальный. Хватит с него. — Спасибо Вам за Вашу поддержку, — кричит в микрофон Хоуп, наконец-то отрывая глаза от Юнги. — Спасибо, что были сегодня с нами. Для Вас выступали «Грехопадение». Спокойной ночи! Тэхен вопросительно выламывает брови и озадаченно следит глазами за каждым вздохом лидера. Тэ ведь наверняка знает, что до конца программы парни должны были сыграть ещё две песни, но Хосок закончил выступление раньше, точно никого об этом не предупредив. Подтверждение своих догадок Ким находит в растерянных взглядах остальных ребят. — Что происходит? — Громко говорит парень на ухо Чимину, не отрываясь от разглядывания происходящего на сцене. — Без понятия. — Старший пожимает плечами и отрицательно качает головой, а после выплёвывает: — Один только хуй знает, что творится у него в голове. Пак складывает руки на груди, делая несколько шагов назад, подальше от орущей толпы. Тэхен продолжает смирно стоять на своём месте, пытаясь найти в двух Вселенных хоть какие-то ответы, но никак не может перехватить чонгуков взгляд, что словно намертво прилип к гитаристу группы. Тэ невольно уподобляется своему парню и начинает смотреть на Скорна, пытаясь найти причины столь повышенного внимания. Юнги кажется маленьким и неприметным, он бледен и полностью обездвижен, словно мраморная статуя. Его белое лицо усыпано одной лишь усталостью и безжизненностью, холодом и смертью, точно живой труп. Юнги не выглядел так раньше. Может, заболел? Тэхен не успевает зацепиться на эту мысль, вернув взгляд на выходящего из-за барабанной установки Цина. Перед глазами всё так же маячила светловолосая девушка, которая хотела сфотографироваться с каждым из парней и их инструментами, каждого обнять и пожать руку. В том числе и Чонгуку. Тэ соврёт, если скажет, что не возненавидел её после первого же прикосновения к барабанщику. Плотный ком собирался в горле только от взгляда на скользящие по крепкой шее подушечки пальцев, на их прижимающиеся тела и на улыбку Чона. Словно ему нравится обнимать незнакомку, трогать и гладить её. Человека, что не является Тэхеном. Необъяснимо сильная ревность бьёт по голове Кима, вынуждая его резко отвернуться от сцены и сделать несколько шагов в сторону. Он бесцельно разглядывает пол под ногами, не моргает, сильно кусает губы и болезненно сжимает кулаки, царапая ладони ногтями. Не хочет смотреть на это, не хочет ощущать эту давно позабытую боль и тревогу, разъедающий изнутри страх быть брошенным, оставленным. Страх, что от тебя отвернутся, не примут или найдут замену. Ким поворачивается обратно и вскидывает голову, глаза сразу же цепляются за славно беседующих парня и девушку. Она смеётся, прикрывает рот, а после мило складывает руки в замочек. Цин подмигивает ей, что-то увлечённо рассказывает, улыбается. Ведёт себя так, словно она особенная, неповторимая, любимая… Тэхен, поймав эту мысль, приходит в ярость. Прожигает в невинной девчушке дыры своими бешенными глазами и просто не может отделаться от пожирающего гнева. Озлоблен на неё, что посмела подойти, на Чонгука, который обманул, признавшись в любви, но больше всего на самого себя. Ведь как можно полюбить человека, которого не любят даже собственные родители? — Воу, — хмыкает Чимин, щёлкнув младшего по носу. — Ты чего такой напряжённый? — Что? — Непонятно зачем спрашивает Тэ, он ведь всё услышал. — Говорю, — громче продолжает парень, растягивая каждый слог, — чего такой напряжённый? Тэхен несколько секунд глупо смотрит на него, пытаясь собраться с мыслями, но у него всё никак не получается. Вся голова забита сплошной тревогой и страхами, недоверием и сочащейся через край раздражительностью. — Ничего. — Фыркает Ким, всем своим видом демонстрируя, что не собирается продолжать этот разговор. Благо, что Чимин слишком хорошо его знает, поэтому принимает самое разумное решение из всех возможных — отстать. Тэхен ему безмерно благодарен, ведь даже просто спокойно говорить даётся с большим трудом. Он словно пропадает в лабиринтах своей собственной головы, не способный самостоятельно выбраться, выпутаться из душащих объятий зависимости от конкретного человека. Ему сносит крышу, срывает все возможные тормоза. Глаза застилает тёмной плотной тканью, не пропуская и лучика светлого. Один лишь мрак, темень, злость. Он, как умалишённый, следит за каждым жестом, каждым вздохом молодой девушки. Не выпускает из внимания ни одно мимическое сокращение на лице, взмах руки или вздох. Запоминает, изучает, словно притаившийся хищник, преследующий беззащитную лань. — Я пойду в комнату, — быстро бросает Чимин, поправляя задравшуюся рубашку. Слабая, маленькая, абсолютно нелепая девчонка. Она даже не красивая, а самая обычная. Короткие ноги, странная причёска, дешёвая одежда. — Ты идешь? Жалость? Чонгуку жалко, что у неё не так много денег? А если… — Тэхен! — Кричит Чимин, тормоша друга за плечо. Ким вздрагивает, переводя нелепый взгляд на друга. Он всё ещё теряется в своих мыслях, всё ещё не может адекватно воспринимать происходящее. Ему больно, плохо, грустно. Тошно от самого себя, от разъедающих голову мыслей и чешущихся кулаков. — Я в туалет. — Кидает младший, разворачиваясь на пятках и широкими шагами преодолевая расстояние до уборных. Не слышит криков Чимина, громкая музыка заменяется сильным гудением в ушах, а все внутренности словно перемалываются через мясорубку. Он постепенно замедляется, останавливаясь около дверей с табличками «М» и «Ж», и начинает тяжело дышать. Закатывает глаза, быстро моргая и намереваясь таким образом избавиться от подступившей влаги. Облокачивается на стену, сильно давит на неё пальцами и сжимает их. Гонит от себя тревогу, жмурится, мотает головой, словно стряхивая с неё мысли. Хочет перестать думать и придумывать. Устал от себя же, от своего же недоверия и страха. Тэхен начинает дышать чаще, ему кажется, что воздуха просто перестаёт хватать. Он цепляет указательным пальцев ворот своей кофты и оттягивает его, давая больше свободного пространства шее. Это ли цена любви? Это ли то, что кроется за красивыми словами, ласковыми прикосновениями и обжигающей страстью? Убивающая зависимость, неконтролируемые эмоции, отсутствие кислорода. Верно, он ведь дышал Чонгуком. А без первого второй неизбежно погибнет. Тэ сползает по стенке на пол, сильнее оттягивая воротник и дыша ртом. Он сильнее зажмуривает глаза, тихо всхлипывает несколько раз и утыкается лбом в колени. Пытается успокоиться, начать ровно дышать и взять себя в руки. Гонит отвратительные мысли, едва ли справляется с собственными демонами и тараканами. Не сможет один, не выдержит, умрёт прямо здесь, около туалета в обоссанном клубе, задохнувшись от недостатка воздуха, его любимого воздуха. — Вам плохо? — Доносится сверху обеспокоенным высоким голосом. Тэ не обращает внимания, делает вид, что не заметил, что не слышит. Ему наплевать на окружающих, на их слова, показательную заботу и внимание. Тэхен уже давно не здесь — он затерялся в глубинах своей головы, своего личного дремучего леса. Мечется, бегает, прячется. Он опускает голову, сгибается пополам и начинает хныкать, изредка прерываясь на громкие всхлипы. — Эй! — Кричит девушка, хватая Тэхена за плечи и сильно тормоша. Не отстаёт, словно действительно волнуется. Что-то приговаривает, спрашивает, пытается заглянуть в глаза и пощупать пульс. Тянет на себя, пытается поднять и не перестаёт разговаривать, раздражая слух своим отвратным высоким голосом. Ким уверен, что слышал его раньше, что злит его каждого слово, исходящее из её рта, не просто так. Он медленно поднимает глаза, смаргивая образовавшуюся на ресницах влагу, и встречается взглядом со маленькой, коротконогой, светловолосой девушкой, что ещё несколько минут назад касалась его парня. — Вам нужна помощь? Может, мне принести воды? — Говорит Саён, грустно выламывая брови и отчаянно оглядываясь по сторонам. Вокруг никого нет. Время позднее — многие пьяные, накуренные или спят на маленьких диванчиках, а некоторые ушли, не дожидаясь конца концерта. Играет простенькая клубная мелодия, что только эхом отдаётся в коридорчик с дверями в туалет. Девушка, очевидно, пугается, чувствует растерянность и бессилие. Хочет помочь абсолютно незнакомому парню, который сидит скрученный и рыдающий. Невинна, нелепа, доверчива и глупа. — Нет, — хрипло отвечает Тэхен, не сводя с неё глаз. — Не уходи. — Мне что-то сделать? — Воодушевляется она, выдавливая нервную улыбку и наклоняясь ближе. И, получив в ответ мотание головой, продолжает: — Что-то случилось? Смотрит на неё и чуть-ли не ядом готов плеваться. Улыбчивая, добрая, интересующаяся состоянием какого-то мальчишки и не собирающаяся бросать кого-либо в беде. Таких любят, ценят, потому что они умеют дарить то же самое в ответ. Такие как она всегда будут получать больше, чем такие как Тэхен. Он другой — язвительный, грубый, наглый и совсем не способный лучезарно лыбиться и тратить время на кого попало. Её, наверное, многие любят. — Да. — Тянет Ким, дёрнув уголком губ. — Случилось. Саён грузно выдыхает и поджимает губы. Усаживается рядом с Тэ, опираясь спиной на стенку, и бесцельно глядит впереди себя, не обращая внимания на вытаращившегося на неё парня. — Мне жаль. — Говорит она, заправив выпавшую прядь за ухо. — Вам, наверное, очень хреново. — Тебе. — Что? — Спрашивает девушка, наконец-то столкнувшись с круглыми глазами напротив. — Обращайся на «ты». — Просит Ким, следом всхлипывая и протягивая руку. — Тэхен. — Саён. — Улыбается она, пожав руку в ответ. — Приятно познакомиться. — Да, — соглашается парень, отводя взгляд в противоположную сторону и разглядывая едва стоящих на ногах посетителей клуба, — мне тоже. Блондинка тихо хихикает, пытаясь высвободить свою руку из чужой крепкой хватки. Она несколько раз дёргает кистью, прокручивает пальцы и даже несильно трусит ладонью в разные стороны, но все попытки остаются неудачными. Тэхен начинает сильнее сжимать чужую руку, впиваясь короткими ногтями в нежную кожу и оставляя на ней следы. Девушка негромко прокашливается, намекая на болезненные ощущения, но её не слышат. Или не хотят слышать. — Ты права. — Начинает Ким, привлекая внимание Саён и вынуждая её прекратить попытки сопротивления. — Мне хреново. Очень. — Ты можешь мне рассказать? — Выдержав короткую паузу, спрашивает девушка. — Порой незнакомцам открыться проще. Тэхен хмыкает, поворачиваясь обратно и вновь впечатывая в неё свои стеклянные глаза. Он замечает, как по Саён мелкими табунами бегут мурашки. Возможно, она уже пожалела о своём решении помочь кому-то, сделать доброе дело незнакомому человеку, веря, что это оценят. Не зря ведь говорят, что благими намерениями вымощена дорога в ад. — Мне разбили сердце. — Театрально выдыхает парень, выламывая брови и выпячивая нижнюю губу. — Жестоко и без предупреждения. — Кто? — Хмурится Саён, отрывая спину от стены. Кто? Хороший вопрос, на который у Тэхена пока нет ответа. Сердце может разбить тот, кто способен подобраться к нему достаточно близко. Но если куда большую роль играет то, чем его разбивают? — Меня сейчас стошнит. — Говорит Тэ, прикрывая рот ладонью и отворачиваясь в сторону. — Блять! — Ругается блондинка, подскакивая на ноги и хватая Тэхена за локти. Она тянет его на себя, пытаясь поставить и отвести к ближайшему туалету. Хорошо, что они находятся буквально через стенку. Тэхен легко встаёт и движется следом за Саён, что резво толкает дверь в женский туалет и ведёт парня к первой же кабинке. Запихивает его туда и разворачивает лицом к унитазу, придерживая за спину. Тяжело выдыхает, радуясь, что успела, и новый друг не заблевал коридор, уборную и её в придачу. — Подожди меня там. — Просит Ким, указывая рукой на раковины. Девушка беззвучно соглашается, отпуская его и быстрыми шагами покидая кабинку, прикрыв за собой дверь. Тэхен прислушивается — тишина. Никто не разговаривает, не включает воду, не смывает унитаз. Слышен только топот Саён и дыхание Тэхена. Не прогадал — они здесь одни. Ким приоткрывает дверь, выглядывая наружу и выискивая блондинку глазами. Она стоит именно там, где указал Тэхен, со сложенными на груди руками и нервно стукает пяткой по полу. Хорошая, вежливая, добрая и совестливая. Сказали ждать — ждёт; сказали стоять — стоит. Удобная, послушная, верная, не перечащая и держащая своё слово. Идеальная, сука. Тэхен толкает дверь, в два коротких шага преодолевая расстояние между ними и, размахнувшись, бьёт её кулаком прямо в голову. Бьёт настолько сильно, насколько способен, вмещая в один удар всё своё отвращение к таким, как она. К милым, добрым, вежливым и удобным. К абсолютно не таким, как сам Тэхен. Он хватает её за волосы, начиная таскать по сторонам и не обращая никакого внимания на невнятные крики. Несколько раз пихает коленом куда-то в живот, следом толкая её на пол. Сердце будет цело, если сломать то, чем его собираются разбить. — Ты знаешь, к кому ты притронулась, шлюха? — Выплёвывает Тэхен, делая выпад в сторону девушки и замахиваясь для очередного удара. — Кому ты улыбалась, с кем разговаривала? Знаешь? Она громко всхлипывает, пытаясь отползти подальше от парня. Боится ответить, боится поднять голову, даже взглянуть на обидчика. Абсолютно беззащитна, бессильна, нелепа и так глупа. Хнычет, мычит, плачет, закрывая голову рукам и поджимая ноги. Такие как она всегда будут получать больше, чем такие как Тэхен — и это правило касается всего, не только приятного и хорошего. — Своими грязными руками ты коснулась моего. — Шипит Ким, сжимая в кулак чужие волосы и запрокидывая её голову. — А сейчас ловишь прилёты по голове. И ради чего? — Пусти. — Едва слышно хрипит Саён, после сразу громко всхлипывая. — Пожалуйста. — Пожалуйста? — Смеётся Тэ, грубо отбрасывая её голову и поднимаясь на ноги. — Даже сейчас вся такая вежливая. — С показательным отвращением проговаривает он. Вежливость, учтивость, покладистость, желание помогать бескорыстно приводят к тому, что ты лежишь избитая в обоссанном толчке. Если бы она прошла мимо, как точно сделал бы Тэхен, то этого всего не было бы. Тэхен ненавидит доброту в слабом её проявлении. Пора уже давным-давно понять, что благими намерениями… — Я не знала, ч-что Хоуп твой парень. — Начинает тараторить она, быстро вытирая лопнувшую губу. — О-он же сам меня поцеловал. — Причём здесь он?! — Сильнее злиться Ким, срываясь на крик. — Хоть отсоси ему, мне наплевать. — Н-но… — Слушай, — перебивает её парень, вновь падая на корточки и приближаясь к чужому лицу, — вали-ка ты нахуй отсюда. Саён замирает, смотря в полные злости и презрения глаза напротив. Дрожит всем телом, отстраняется, пытается отползти хоть на несколько сантиметром, дабы не чувствовать на своих щеках рванного горячего дыхания. Тэхен глядит на неё несколько коротких моментов, с каждой секундой ненавидя всё сильнее. За слабость, за глупость, за ебучую доброту. — Я неясно выразился? — Рычит парень, вновь хватая девушку за волосы и волоча её по полу. Она кричит, зовёт на помощь, умоляет оставить её в покое и клянется больше никогда не появляться в этом клубе. Не врёт, потому что боится. Тэхен точно знает, что в такие моменты не чувствуешь ничего, кроме заживо пожирающего страха. Он отпускает светлые пряди, стряхивая с пальцев оторвавшиеся волоски, и пинает её ногой в плечо, вновь валя на пол. Смотрит на результат своих действий и скрипит зубами, раздражаясь только от одного вида этой блондинистой головы. — У тебя есть две минуты. — Тихо говорит парень. — Две минуты, чтобы убраться отсюда. Слышишь?! Он кричит последнее слово, сильно топая ногой прямо рядом с девушкой. Саён съёживается от громкого звука, прикрывает себя руками, ожидая очередного удара, но Тэхен только глядит на неё пару коротких мгновений. Скользит бешенными глазами по тоненькой линии крови, окрашивающую подбородок и шею, по трясущимся рукам, грязным пальцам и мокрым от слёз щекам. Смотрит и даже не замечает, как сам начинает дрожать. В горле стаёт ком, по открытым участкам кожи словно проходится поток холодного ветра, вынуждая покрыться мурашками. Тэхен отворачивается, рвано выдыхая и дёргая головой, сжимает и разжимает кулаки, пытаясь разогнать застывшую кровь. — Время пошло. — Напоследок кидает он, быстро выбегая из женского туалета. Оглядывается по сторонам, убеждаясь, что никого рядом нет, и шустро шагает обратно в зал. Руки и ноги не перестают предательски дрожать, ладошки потеют, а в глазах немного плывёт. Испугался, перенервничал и абсолютно потерялся в происходящем. До сих пор в полной мере не может осознать, что сделал, да и не думает об этом вовсе. Гораздо больше его волнуют собственное головокружение и внезапно подкравшаяся тошнота. Ему нужна помощь и поддержка, ласка и забота самых близких и дорогих людей. А что нужно окружающим — не его забота. Он бегает взглядом по присутствующим, выискивая знакомые лица, но сталкивается только с пьяными мужчинами и девушками. Ускоряет шаг, проносясь через весь клуб, и забегает в дверь за сценой, вспомнив, что Чимин пошёл именно туда. Ещё в маленьком сером коридорчике Тэ засомневался в пригодности своей памяти, ведь из комнаты, специально выделенной для группы, не доносилось ни единого звука. Свет горел, но было абсолютно тихо, как будто там вовсе никого и нет. Тэхен прислонился ухом к щели, пытаясь уловить хоть какие-то признаки присутствия друзей. И, услышав чьё-то тихое копошение, решает открыть дверь и войти внутрь. На него, нарушившего тишину, сразу же устремляются все взгляды — напряжённые, поникшие, скучающие и напуганные. Тэхена очень удивляет, что здесь, в комнате, полной людей, все молчат. Обычно ребята всегда шумные, активные и невероятно разговорчивые. Обсуждают прошедший концерт, смеются с глупых шуток Чонгука и Юнги, пьют, курят, кушают пиццу и в целом хорошо проводят время. Но сейчас всё как-то иначе — тоскливо, скучно и пугающе. Возможно, это слегка пьяный и перенервничавший Тэхен гиперболизирует ситуацию, но зависший в воздухе накал ощущался слишком сильно. Парень молча проскальзывает к сидящему на раскладном стуле Чонгуку, хватая того за тёплую ладошку и сильно сжимая. Цин легко ему улыбается, опоясывая чужую талию свободной рукой и усаживая на свои колени. — Вот теперь, — прерывает молчание Гук, обращаясь к сидящему на диване Хосоку и делая акцент на последнем слове, — когда все в сборе, можешь говорить о чём-то там очень важном. Тэхен округляет глаза, невольно пересекаясь со скучающим и ничего не выражающим взглядом лидера, и следом сразу опускает голову вниз, искренне пугаясь прямого контакта с ним. Где-то в животе начинают порхать маленькие бабочки, беспокоя нервные окончания и пуская электрические разряды по всему телу. Приятно из-за отношения Чонгука, страшно из-за возможного отношения Хосока в будущем. И кто там знает, какое из этих чувств сильнее. — Разрешаешь? — Издевательски тянет Хоуп, притворно улыбнувшись. Он вытягивает руки, кладя их на спинку дивана и незаметно касаясь шеи сидящего рядом Юнги. Тот невольно дрожит, поджимает плечи и громко сглатывает, что не уходит от внимания всех присутствующих. Скорн сильно изменился — как будто погас. Раньше напоминал лучик ясного солнышка, когда смеялся, шутил, тащил всех танцевать и гулять по ночному городу. Сейчас же гитарист больше походит на пыль — незаметна под чужими ногами. Чимин, сидящий на ручке большого кресла и крепко обвивший руку Намджуна, грузно выдыхает и переводит напряжённый взгляд на лучшего друга, беззвучно сообщая, что сейчас точно случится нечто ужасное. — Разумеется. — Отвечает Чонгук, сильнее сжав руку на талии Тэхена. Напряжение ощущали все. Каждый, кроме только что зашедшего Тэ, был готов принять удар последствий этого разговора. Даже сгорбившийся Юнги, смотрящий на всё перепуганными глазами. — Ваша сегодняшняя игра не впечатлила, — спокойно начинает вокалист, оторвав взгляд от Цина. — У меня уши вяли от некоторых партий. — Что? — Хмыкает Гук, вскидывая бровь. — Может, тебе стоит слух проверить? Наша игра была хороша… — «Хороша» меня не устраивает. — Перебивает его Хосок, слегка подавшись вперёд. — Она должна быть идеальной, без единой ошибки. — Мы люди, — вклинивается Джун, привлекая к себе внимание, — а не машины. Хоуп медленно поворачивает на него голову, коротко смеясь. — Только ты, как абсолютно не умеющий держать себя в руках, мог такое сказать. Лидер смотрит в глаза бывшего лучшего друга, подмечая каждое мимическое сокращение на его лице. Знает досконально, способен предугадать любые действия, слова и поступки. Прекрасно понимает, куда нужно давить, чтобы было побольнее, чтобы сильнее вывести из себя, раздразнить и вынудить делать то, что нужно. Хосок всегда это умел, словно родился с бесценным талантом манипуляции. Это прослеживалось во всех сферах его деятельности — он управлял ликующей толпой, коллегами, друзьями и даже теми, кого любил. — Что ты сказал? — Злится Фолт, напрягаясь всем телом. Чимин, почувствовав чужую нервозность, только сильнее вцепляется в своего парня. Медленно гладит его плечо большим пальцем и тянет на себя, буквально вжимая басиста в кресло. Пак соврёт, если скажет, что спокоен и уверен в своей возможности справится со сложившейся ситуацией. Секрет, скрываемый Намджуном и раскрытый Юнги, только усугубил состояние Чимина. Он перечитал кучу статей, постов, перелазил кучу форумов для врачей-наркологов, но ничего полезного для себя не нашёл. Никогда ранее ему не приходилось сталкиваться с зависимым человеком, жить с ним, переживать за него. Парень чувствует ответственность и боится, что не сможет помочь, поддержать, а если нужно — защитить. — Видишь, — вздыхает Хоуп, помотав головой, — совсем не контролируешь свою агрессию. — Это ты говоришь? — Хмыкает Джун, вскидывая брови. — Не я же лезу на всех подряд с кулаками. — На долго ли? — Это ты мне скажи. — Стоп, — рявкает Цин, уже не имея сил слушать эти словесные перепалки. — Хосок, это всё, что ты хотел сказать? Что мы плохо играем? — Нет, не всё. — Говорит лидер, повернувшись в сторону барабанщика. — Ваша игра — лишь последствие другой, более важной проблемы. Повисает короткое молчание. Чонгук прожигает в вокалисте невидимые дыры, негласно прося его не совершать глупости. Каждый из участников группы знает Хосока не хуже, чем он их. То, как он старательно обходит тему, до последнего не озвучивая свои намерения, как он юлит, перекручивает понятия, действует всем присутствующим на нервы. Хосок — до абсурдного педантичный и аккуратный, никогда не делающий что-либо просто так, поэтому такие игры точно не сулят ничего хорошего. — Можно поконкретнее? — Просит Цин, нахмурившись и грузно выдохнув после. Хоуп коротко кивает, вновь опуская взгляд вниз, на свои колени. Через несколько секунд переводит его на дрожащего Юнги, ведёт по ничего не понимающему Тэхену, а следом и по слишком серьёзному Паку. Как будто приценивается, проверяет, все ли находятся в необходимом и удобном для него расположении духа. — Намджун, — начинает лидер, скользнув языком по сухим губам, — ты не думал прилечь в санаторий? Фолт резво поднимается с места, легко вырываясь из крепкой хватки своего парня, и приближается к вокалисту. Упирается руками в спинку дивана, по бокам от него, и чуть-ли не упирается носом в чужую щеку. — Этим уже никого не рассмешишь, Чон. — Шипит ему в лицо Фолт, не разрывая зрительного контакта. Атмосфера накалилась до предела. Чимин встаёт с ручки кресла и застывает, упираясь взглядом во всё ещё ничего не сказавшего Юнги. Вспоминает их разговор несколько дней назад, реакцию гитариста, его слова, жесты, выражение лица, внезапные изменения в чужом поведении, характере. И наконец-то к нему приходит осознание — пазл в его голове окончательно сложился. Сегодня ужасное действительно случится. — А никто и не шутит. — Говорит Хосок, так и не сдвинувшись с места. — Мне кажется, что тебе стоит немного отдохнуть от столь активной деятельности. — К чему ты клонишь? — Скрипя зубами произносит Цин, отрываясь от спинки своего раскладного стула и спуская Тэхена. Тишина после этого вопроса продлилась несколько секунд, но для каждого из парней она показалась бесконечной. Особенно для Чимина, уже догадавшегося о намерениях вокалиста. Мысли вертелись одна за другой, голова гудела, а Пак всё никак не мог взять себя в руки. Понимал, что ничего не сможет противопоставить, сказать или сделать. Он для этой группы ничего не значит — просто спит с одним из её участников. — К тому, что нашему басисту стоит взять перерыв. — Легко говорит лидер, оторвав взгляд от округлившихся глаз Фолта в сторону. — Отдохнуть от репетиций, выступлений. — Ты что, блять, несёшь?! — Кричит Чонгук, подрываясь со стула и в два коротких шага подходя к Хосоку вплотную. — Совсем ебанулся? Чимин пугается и дёргается из-за резкого выпада со стороны Цина. Бегает глазами по комнате, пытаясь придумать хоть что-то, что может спасти ситуацию. Цепляется подушечкам пальцев за край намджуновой футболки и, не ощутив сопротивления, слегка тянет на себя. К его огромному удивлению, парень легко поддаётся и отстраняется от вокалиста. Пак обвивает руками его талию, упираясь носом в лопатки, и медленно шагает назад, пытаясь отвести басиста подальше. Спрятать, защитить, укрыть. Намджун абсолютно не воспрепятствует, его как будто парализовало. Чимину страшно, неспокойно. Он чувствует себя настолько беспомощным и жалким. — Успокойся, — закатывает глаза Хосок, вставая с места и шагая в сторону маленького столика, на котором лежала пачка сигарет. — Я предлагаю это не из личной выгоды, а потому что это необходимо группе. — Ты себя вообще слышишь? — Рычит Гук, следуя за парнем до столика. — Он необходим группе, а не его отсутствие. — Я же не говорю, что он должен покинуть нас навсегда. — Хмыкает лидер, доставая сигарету и поджигая её. — Просто отдохнуть пару недель сами знаете где. — Ну ты и тварь. — Выплёвывает Цин, нервно усмехаясь. — Я не знал, что умение критически мыслить теперь так осуждается. — Вскидывает брови Хосок, отодвинувшись от барабанщика. — Сейчас не до твоих дурацких шуток. — Почему вы постоянно считаете, что я шучу? Я что, похож на клоуна? Споры, ругать, маты проходили словно мимо Чимина. Он, конечно, старался слушать и вникать, но куда больше его волновало чужое сильно бьющееся сердце. Намджун практически неощутимо дрожал, редко дышал и никак не двигался. Не может поверить в действительность происходящего, в то, что его правда хотят убрать, чтобы не мешал. Его словно откинуло на несколько лет назад, когда его жизнью распоряжались другие люди — родители, друзья, врачи. Никого не интересовало его мнение, никому не было дела до того, чего хочет он. А Джун, понимающий и принимающий свою ошибку, просто молча выполнял все указания. Если бы тогда друзья решили, что ему стоит уйти, то он бы ушёл. Если бы тогда родители сказали уехать из страны и всю оставшуюся жизнь провести под их присмотром — так бы и сделал. Чувствует душащую вину до сих пор. — Признай, что ты просто хочешь избавиться от него. — Не унимается Чонгук, словно прилипнув к Чону. — Почему ты так категоричен? — Фыркает лидер, закатывая глаза и делая шаг в сторону от назойливого парня. — Вы все считаете меня каким-то монстром, хотя я просто делаю то, что нужно. — Это не то, то нам нужно. Хосок громко вздыхает, туша сигарету в стеклянной пепельнице и оставляя там окурок. — Так мы ничего не решим. — Говорит лидер настолько тихо, чтобы мог услышать только Цин. — Гук, ты же видишь, что ему нужен отдых. Он становится агрессивным. — По чьей вине? Хоуп переводит на него потемневший взгляд, следом складывая руки на груди. Видно, что он сильно раздражается, когда на него перекладывают ответственность. — Это уже на всю жизнь. Вне зависимости от того, что я или кто-либо ещё делают. — Ровно произносит парень, хмуря брови. — Предлагаю голосование, это должно быть общее решение. — Ты с ума сошёл? — Возмущается барабанщик. — Какое к чёрту голосование? — Честное. Мы вчетвером примем это важное решение. — Тянет Хосок, неоднозначно смотря на Тэхена и Чимина, а после возвращая взгляд на Чонгука. — Мне кажется, что это справедливо. — Он вновь делает шаг от Цина, становясь так, чтобы видеть каждого из участников группы. — Кто считает, что и для группы, и для самого Намджуна будет лучше, если он некоторое время отдохнёт, поднимите руку. Вокалист вскидывает руку сразу, как заканчивает говорить. Смотрит строго на Цина, уверенный и непоколебимый. Тот же, в свою очередь, показательно складывает руки на груди и задирает голову. В один момент время словно остановилось, никто не дышал, ничего не говорил и не двигался. Чимин неотрывно смотрел на Юнги, умоляя всех возможных Богов, чтобы его предположения оказались ложными. Чтобы он ошибся, неправильно что-то понял, переоценил чувства гитариста. Прожигает дыры в чужой руке, мысленно просит его ни за что не поднимать её, не вестись на уговоры и манипуляции Хосока. — Ты… — Шокировано выдаёт Чонгук, округлив глаза. — Ты зачем руку поднял? Все переводят не менее удивлённые взгляды на парня, невысоко держащего руку в воздухе. Повисает слишком гнетущая тишина, слишком давящая и душащая. — Он прав. — Низко и тихо говорит один из участников группы, отрывая глаза от пола и переводя их на Цина. — Так правда будет лучше. — Не неси чушь, — шипит Гук, подходя к другу. — Никому от этого не будет лучше. — Это же всего на пару недель. Чимин отпускает своего парня, отходя на несколько шагов назад и не отрывая взгляда от Юнги. Удивлённого, растерянного и всё ещё сидящего с опущенными руками. — Джун, прекрати. — Просит барабанщик, схватив басиста за руку и насильно опустив её. — Даже не думай. — Мне это нужно. — Нет. — Злится Чонгук, хватая его за плечи и слегка тормоша. — Тебе нужно играть, отвлекаться, проводить время с близкими, помнишь? Мы же специально собрали группу для этого. Толку от неё без тебя? — Брось, Гук. — Улыбается парень, несильно пихнув друга и после приобнимая его за плечи. — Я же вернусь, сейчас это необходимо. — Понижает голос Джун, с силой надавив на его руку. Чонгук бегает глазами по его лицу, ища для себя хоть какие-то признаки того, что это целиком и полностью принятое Намджуном, а не навязанное Хосоком решение. Хочет верить другу, но боится. — Ты уверен? — Абсолютно. — Я же буду приходить каждый день, я тебя так достану, что ты уже не захочешь никакого отдыха. — Угрожает барабанщик, махая указательным пальцем перед чужим лицом. — Не сомневаюсь. — Смеётся Фолт. Атмосфера немного разряжается, позволяя присутствующим хотя бы начать свободно дышать. Даже зашуганный Юнги расслабляется, откидываясь на спинку дивана и большими глазами наблюдая за происходящим. Только Чимин всё так же стоит на своём месте, прокручивая в голове все сегодняшние разговоры и пытаясь уцепиться хоть за что-то, что прояснит ситуацию. Что именно парни подразумевают под отдыхом? О каком месте говорил Хосок? Зная истинную причину всего этого, в голову лезут самые неприятные предположения. — Ты в порядке? — Тихо спрашивает Чимин у своего парня, когда от него наконец-то отлип барабанщик. — Да. — Быстро отвечает Джун, мотнув головой и несильно дёргая ногой в стороны. — Просто вы так странно общались, и я подумал, что, может, что-то серьёзное… — Что? — Перебивает его басист, часто поморгав и затем вновь мотнув головой. — Извини, я устал. — Ничего. — На выдохе говорит Пак, легко улыбнувшись. — Я всё понимаю, сам ужасно перенервничал. Намджун благодарно кивает, поджав губы и делая несколько небольших шагов в сторону двери. — Ты куда? — Я отойду, — начинает басист, после выдерживая короткую паузу и щуря глаза, — в туалет. — Может мне с тобой пойти? — Спрашивает Чимин, идя следом за ним. — Ты неважно выглядишь. — Перестань. — Отмахивается парень, аккуратно подхватив маленькую кисть и сжав её. Он натянуто улыбается, протяжно поцеловав волнующегося Пака в висок. — Я быстро. Чимин нехотя соглашается, несколько раз кивая, и отпускает чужую руку. Он растеряно следит за Джуном, пока тот не скрывается за серой дверью, и даже после этого около минуты продолжает сверлить её взглядом. Вытирает слегка влажные ладошки о штаны, после складывая руки на груди, и, отойдя в сторону к маленькому столику, берёт чью-то пачку сигарет и зажигалку. — Я выйду покурю. — Говорит он вроде-как Тэхену, но слышат все. — Ты можешь курить здесь. — Напоминает ему пьющий пиво Хосок, даже не подняв взгляд на парня. — Я хочу на свежий воздух. Вокалист поднимает руки в сдающемся жесте, кивая. Чимин идёт к входу, по пути хватая свою куртку и надевая её. В зале клуба уже перестала играть музыка, а никого из клиентов практически не осталось. Кто-то из персонала мыл пол, кто-то протирал столики и собирал мусор. Пак пробегает мимо них, обходя уже помытый пол, и выходит на улицу. Морозный воздух сразу бьёт в лицо, отрезвляя после всех переживаний и пары выпитых коктейлей. Чимин коротко дрожит из-за внезапного холода, трясущимися руками открывает пачку, доставая одну сигарету, и сразу поджигает её. Вдыхает едкий дым и после облизывает пересохшие губы, наконец-то выдыхая с неким облегчением. Возможно, ему следует больше доверять своему парню. Намджун же взрослый мужчина, переборовший зависимость и абсолютно адекватно оценивающий своё состояние. Может, все их ссоры с Хосоком были не из-за гадкого характера последнего, а из-за банального желания помочь другу. Может, Чимин слишком переоценил свою догадливость. Может, просто слишком сильно себя накрутил. Всё ведь не так однозначно — Пак многого не знает о их жизни и взаимоотношениях. Ему следует меньше думать и, наверное, извиниться перед Юнги. Наверное. Он докуривает, туша сигарету о мусорный бак и выкидывая туда окурок. Прячет покрасневшие от холода руки в карманы и водит глазами по безлюдной улице. Такой вид успокаивает, а это ему сейчас очень необходимо. Парень рвано дышит, выпуская клубы пара изо рта, и переводит взгляд на парковку около клуба. Там всегда стоят машины всех участников группы, но сейчас там только три — белая Ауди Чонгука, чёрный внедорожник Хосока, на котором они приехали вместе с Юнги и… И пустое парковочное место.

***

Везение. Никак иначе назвать произошедшее с Юнги сегодняшней ночью не получится. Намджун, сам того не осознавая, чуть-ли не спас Мину жизнь, когда поднял свою руку, голосуя за собственное отстранение. Гитарист мысленно благодарит его уже несколько часов, искренне улыбаясь впервые за последние несколько дней. Счастлив, что не выглядел предателем в глазах других ребят, что смог ускользнуть от некой ответственности и при этом нельзя сказать, что он не выполнил просьбу Хосока, просто не успел. Сегодня они опять едут домой к младшему. Можно даже сказать, что они, фактически, уже живут вместе. Вокалист всё ещё ничего ему не сказал, молча ведя машину до своего жилого комплекса, молча поднимаясь на лифте и заходя в квартиру. — Сегодня всё прошло хорошо. — Тихо начинает Юнги, снимая свою куртку и разуваясь. Хосок ничего не ответил, в тишине раздеваясь и после шагая на кухню. Скорн в ту же секунду меняется в лице. Начинает переживать, что Чон остался чем-то недоволен и секундная радость вот-вот грозит оборваться. Глаза невольно начинают намокать, а руки дрожать. Он тихими шагами подкрадывается к парню со спины, оценивая настроение того, и больно закусывает нижнюю губу. — Ты злишься на меня? — Хрипит Мин, всеми силами сдерживая порыв всхлипнуть. — Хосок, я п-просто не успел поднять руку. Я правда хотел, но Намджун сделал это р-раньше, а я удивился и растерялся… — Тише. — Просит лидер, всё ещё стоя спиной и нажимая какие-то кнопки на духовке. — Ты голодный? Юнги замирает, смотря на чужой затылок и всё-таки шмыгая носом. — Нет. — Шепчет он, сжимая кулачки и больно впиваясь короткими ногтями в кожу. — Точно? Потому что я собираюсь запечь мясо с овощами. — Легко говорит парень, шагая к холодильнику. Гитарист хмурит брови, наблюдая за действиями парня. Ведёт себя так, словно вылез из самых красивых фантазий Юнги. — Ты не злишься? — На что мне злиться? — Искренне удивляется младший, доставая заранее замаринованное мясо и упаковку болгарского перца. — Ты всё сделал правильно. — Правда? — Радуется Мин, широко улыбаясь и вытирая влажные глаза изгибом кисти. — Конечно. — Мягко говорит Хосок, подойдя к парню. Он аккуратно обхватывает пальцами чужой подбородок, приподнимая голову и оставляя невесомый поцелуй на дрожащих губах. У Скорна сбивается дыхание, он начинает сильнее дрожать и чуть-ли не стонет в голос из-за удовлетворения происходящим. — Я рад, что ты выбрал мою сторону. Это очень важно для меня. — Шепчет парень, разорвав поцелуй и после прижавшись губами к уху старшего. — Я же люблю тебя. Знает досконально — куда нужно надавить, чтобы было побольнее, чтобы вынудить делать то, что нужно. Гитариста он знал лучше, чем кого-либо ещё в целом мире. Выучил, исследовал, провёл губами и кончиками пальцев по каждому миллиметру чужого тела. Сломал, а затем слепил его заново, идеальным для самого себя. Хосок был водой, а Юнги жаждой. Ирония в том, что вода жажду убивает.