Запечатление, как же ты не вовремя нагрянуло!

       Ла-Пуш встречает нас проливным дождём. А я уже отвыкла от этой дурацкой вечно дождливой погоды. В Неваде было сухо, тепло и солнечно, как раз то, что я люблю. Джимми и Тэрри сидят на заднем сиденье моей колымаги и всматриваются в неприветливый пейзаж за окном. — Мам, ты здесь раньше жила? — недоверчиво спрашивает Джимми. — Да, солнышко. — Я в сотый раз посмотрела в зеркало заднего вида — как там мой сын. Я ожидала новых вопросов, но Джимми больше ничего не спрашивал. Я нервничала. Как чувствует себя мама? Не сильно ли она заболела? Да и встреч со старыми знакомыми не избежать… На похоронах отца было мало людей — шёл сильный дождь. Только несколько маминых близких друзей и соседи. Джимми с собакой остались дома. Мама стояла тихо, безмолвно, и я уже запереживала — всё ли с ней в порядке, как вдруг она истошно завопила и упала на могилу отца, рыдая и колотя кулаками по земле, а потом и по мне, когда я бросилась её подымать… Моё горе тоже было огромным, как океан, омывающий наш Олимпийский полуостров, но, будь я на месте мамы, я бы тоже предпочла умереть. Но мне есть ради кого жить. Ну конечно, после пребывания под дождём я простудилась и вместо того, чтобы ухаживать за мамой, слегла в постель сама. Да, отвыкла я от этих ливней. Но привыкать к ним не собираюсь. Вот поправится мама немного, и я уговорю её уехать в Неваду с нами. Я верю, возня с Джимми ей понравится. Общение с детьми и животными всегда идут людям на пользу. А Джимми заскучал. Он привык целыми днями носиться по окрестностям, а здесь у него ни друзей, ни привычных развлечений, и погода такая, что приходится дома сидеть. Но он занял себя тем, что ухаживал за мной. С серьёзным видом трогал тёплой ладошкой мой лоб и забавно качал головой. Приносил мне травяные чаи, которые заваривала мама. Сидел на моей постели и читал мне по складам детские книжки. Показывал рисунки, которые успел нарисовать в то время, пока я спала. Или играл со мной в лото. А когда я по своему обыкновению спала, они с Тэрри в соседней комнате сидели тихо-тихо. Как мыши. Приехала за мамой поухаживать, называется. Я почувствовала себя лучше, когда через несколько дней погода наладилась и из-за туч выглянуло солнышко. Джимми радостно заявил, что наконец-то он пойдёт на разведку во-о-он в тот дремучий лес. В Неваде, где мы жили, лесов не было. — Джимми, может, не надо в лес? — попросила я. — Пойти с тобой? — Ты что! — возмутился он. — Я уже взрослый! Меня тут все мальчишки засмеют, когда увидят меня с мамой! Я пойду с Тэрри! Скрепя сердце, я согласилась. Только попросила далеко не заходить. Джимми умчался, а я принялась бродить по дому, в котором жила когда-то давно. Как будто в прошлой жизни. В которой у меня не было Джимми, а значит, не было ничего хорошего. Пока мама отдыхала на террасе в старом папином кресле-качалке, я вытирала пыль со старых полочек, вымыла пол, полила засохшие цветы. Нашла даже свои старые школьные фотографии. А вот та, на которой я с рожками, и Джаред Кэмерон рядом. Я здесь такая смешная, глупая, влюблённая. С улицы послышался лай и детские крики. Это Тэрри и Джимми. Я улыбнулась и тут же нахмурилась. Это не тот радостный лай, не те победные возгласы, которыми оглашаются окрестности, когда Джимми и Тэрри возвращаются с прогулки домой. Лай злобный и как будто испуганный, значит, возле дома не просто чужой, а представляющий опасность посторонний. Или несколько. Бросив альбом, я поспешила к открытому окну. — Тэрри! Фу! Я сказал! Фу! — кричал Джимми. Тэрри заскулил и спрятался за мамино кресло-качалку. У меня упало сердце. У дома стоят два высоких индейца спортивного телосложения. Оба коротко подстриженные и одетые в домашнее. Конечно, я не могла их не узнать. Это Лэйхот и Кэмерон. Они изменились: уже совсем не те долговязые подростки, какими я их помнила, а взрослые мужчины. Только у Лэйхота на плечах сидит маленькая девочка лет четырёх, очень хорошенькая, с кудрявыми волосами, и весело смеётся, стуча ножками, обутыми в красные лаковые туфельки, по папиной груди. Я догадалась, что это его дочь — они похожи как две капли воды. А Пол и Джаред пялятся на моего сына. — Джим Коннвеллер, приятно познакомиться, — важно говорит Джимми и протягивает руку Лэйхоту. Он всегда по-взрослому здоровается с мужчинами. — Пол Лэйхот, — отвечает ему Пол и жмёт руку. — А я с твоей мамой когда-то в одном классе учился. Девочка, сидящая у него на шее, восклицает звонким голоском: — А я Фиби! А это мой папа! — Привет, Фиби, — Джимми машет ей рукой, — а мой папа живёт очень далеко, его здесь нет, — и протягивает руку оторопевшему Джареду, — Джим Коннвеллер, очень приятно. Я не знаю, что ответил на это своему сыну Джаред, я покидаю свой наблюдательный пост у окна и выскакиваю на террасу. Уж лучше самой разрулить ситуацию, чем доверить это убитой горем маме. — Привет, Ким! — здоровается Лэйхот. Вот чёрт, конечно, он всё понял — это видно по его глазам. Джимми — вылитый Джаред, тут двух мнений быть не может. Если Пол с дочуркой похожи так сильно, как только могут быть похожи кровные родственники, то Джимми — просто копия Джареда. Это даже слепой увидит. Но я не жалею, что приехала сюда с сыном, я никогда не оставляла его дольше, чем на двенадцать часов. Не могу без него жить. — Привет, — отвечаю я и встречаюсь глазами с остолбеневшим Джаредом. А он мог бы и поздороваться, язык бы у него не отсох из-за этого. Но он меня просто парализует взглядом. Мне даже не по себе стало и мурашки пошли по коже. Если бы глаза могли метать молнии, он бы меня сейчас испепелил. Но значения его взгляда я понять не смогла: он просто вылупился на меня и всё. Я даже слов не нахожу, чтобы описать его взгляд. — А мы не знали, что у тебя сын, — наконец сказал Пол. — Это мой сын, — отвечаю я Полу, а на его друга не смотрю принципиально. — Ну да, у него же твоя фамилия, — говорит Лэйхот и ссаживает малышку на землю. — Фиби, солнышко, хочешь поиграть с Джимми? — Хочу! — Фиби отряхивает пышную юбочку и указывает пальчиком на Тэрри. — А он не кусается? — Он кусает только плохих, — сообщает ей Джимми. — Я хорошая, — констатирует факт девочка. — Значит, тебя не укусит. Можешь его погладить, — милостиво разрешает ей Джимми, и дети пытаются вытащить собаку из-под кресла-качалки. Мама присоединяется к их возне. Не пойму, отчего Тэрри так боится моих бывших одноклассников? — Ким, сколько ему? — кивает Пол. — Шесть через месяц исполнится. — Я краснею и недоумеваю, почему Джаред молчит, как будто воды в рот набрал, и не отрывает от меня своего странного взгляда. Если он не забыл, что мы с ним имели неосторожность переспать, то должен догадаться, что уже шесть лет как отец. Только вряд ли он этому будет рад. Да и я не хочу ничего менять. Мне без Джареда очень даже хорошо живётся. Вернее, жилось, пока я сюда не вернулась. — Ты не замужем? — продолжает спрашивать меня Пол. Прямо допрос мне устроил. — Нет, — отвечаю я. К чему врать? Не хочу подавать Джимми дурной пример. — И не была? — подозрительно спрашивает Пол. У меня лопается терпение. Я подхожу к ним ближе и стискиваю кулаки. — Нет, не была! Не замужем! И в будущем не собираюсь! И это мой ребёнок. Только мой! Ясно вам? — Ким! — Пол удивлённо поднимает ладони. — Ты чего? Я просто спросил. Извини, если что-то не так. Мы ведь не виделись столько лет, а тут ты приезжаешь, и не одна, а с ребёнком… — Он поперхнулся и обернулся на Джареда. — Эй, ты чего? Джаред! Я тоже поворачиваю своё красное от гнева лицо к безмолвному Кэмерону. Ну скажи хоть слово, истукан! Только и может, что взглядом молнии генерировать! Думает, испугаюсь. Ха! — Эй, Джаред! Ты это… — удивлённо говорит Пол. — Ну, раз мы уже всё выяснили, прошу покинуть мою территорию, — требую я, глядя снизу вверх на Джареда. Совершенно без страха. Без прежнего трепета. И, конечно, без намёка на другие чувства. — Ким, почему ты мне ничего не сказала? — тихо говорит Кэмерон. Неужели он соизволил заговорить? — О чём? — Я делаю красноречивый взгляд. — Нам с тобой совершенно не о чем разговаривать. — Тэрри! Тэрри! Лови! — раздаются весёлые голоса Джимми и Фиби уже из-за дома. Этим неугомонным детям удалось выманить собаку на лужайку за дом. — Э… я, пожалуй, пойду поговорю с миссис Коннвеллер, — пробормотал Пол и размашистым шагом направился к моей матери, сидящей в кресле и безучастно глядящей в сторону леса. Я уверена, она просто делает вид, что устала. Думает, я сама разберусь со своей жизнью. — Я должен был увидеть тебя раньше! Ну почему мы не увиделись с тобой ещё шесть лет тому назад?! — Джаред схватился руками за голову, будто случилась какая-то ужасная катастрофа. Просто конец света. Я закатила глаза. — Да какая разница! — чуть ли не кричу я. — Мы виделись с тобой тысячу раз! Каждый день сколько лет подряд! Что бы изменилось, скажи мне?! И даже разговаривали по телефону, когда я уехала!.. Целый один раз! — Ты не понимаешь! — застонал Джаред. — Я должен был увидеть тебя перед твоим отъездом. И ты бы тогда не уехала… Вот я стою и смотрю на него. Что я чувствую? Я сама удивляюсь себе. Я думала, будет больно, думала, будет бешено стучать сердце, я упаду в обморок или захочу убить этого Кэмерона. Но я не чувствую ничего, кроме разочарования. Из-за того, что он ведёт себя как идиот. Можно было просто нормально поговорить со мной! — Кажется, мы выяснили наши отношения ещё шесть лет назад, — прошипела я и снова возненавидела саму себя. Вечно я унижаюсь перед ним. Это какая-то дурная привычка. — Ким, — он попытался взять меня за руку, но я отскочила от него на шаг в сторону. — Прости меня. А Джимми… — Что Джимми?! Какое тебе до него дело?! — запыхтела я. — Он мой сын! Мой! Всё! Я тебя простила, если хочешь это услышать. Всё давно в прошлом, и нам не о чем с тобой разговаривать. Джаред скривился, как будто я ему сделала больно. Даже смешно. Когда это я могла ранить кого-то словами? Я развернулась и пошла по дорожке к дому. — Кими, постой! — Джаред схватил меня за руку. Мою вечно холодную руку обожгло от его прикосновения, будто кипятком. Я удивлённо обернулась к нему. Ну же? — Ким, скажи, — он замялся, — Джимми мой сын? Вот сейчас мне точно захотелось его убить. Нет, не расстрелять. Растерзать. Собственными руками с аккуратным розовым маникюром. И я даже крови его не испугаюсь. Я теперь смелая. — А ты разве не видишь?! Разве это не твоё отражение в зеркале?! Только на шестнадцать лет младше?! И не вздумай ничего говорить Джимми! Иначе я расскажу ему, что ты никогда не любил его мать! И что он — твоя самая глупая ошибка в жизни! — Я даже ткнула Джареда кулаком в грудь, а он… просто стоял и смотрел на меня как побитая собака. Но почему он так странно реагирует? Поди разбери этих… кто они там? Сектанты? Помешались на своей религии? Хочет замолить свои старые грехи? — Ким. — Что?! — А давай начнём всё сначала? Ты, я и Джимми? Я задохнулась от такой наглости. Вот это самонадеянность! Ха, а чего я хочу? Это же мужчины! Хотят — используют тебя, хотят — посылают к чёрту, говоря при этом, что мы сами, видите ли, умудрились подвернуться им под руку. А хотят — мило извиняются и искренне удивляются, почему им не вешаются на шею с изъявлениями благодарности! Это кто придумал «гениальную» фразу: «Женщина — друг человека?» Не Джаред ли Кэмерон? Ну, если не он, то кто-то ему подобный. — Вы опоздали со своим предложением, мистер Кэмерон, ровно на шесть лет! — Я погрозила ему кулаком. — Если я хоть ещё один-единственный раз увижу тебя рядом с моим ребёнком или в пяти метрах от моего дома, я вызову полицию! Я не шучу! Несколько дней, максимум неделя — и мы уедем отсюда! И уже точно навсегда! Я уже веду переговоры насчёт продажи этого дома. У Джареда вытянулось лицо и мелко задрожала нижняя губа. — Не уезжайте!.. Пожалуйста!.. Я тебя очень прошу!.. Теперь лицо вытянулось у меня. Даже я так не унижалась перед ним, когда он послал меня куда подальше после той ужасной ночи. — Я всё сказала. — И я развернулась, прошагала мимо Лэйхота, пытающегося вести светский разговор с моей мамой, и постаралась захлопнуть входную дверь как можно громче. Вот это встреча! Ожидала чего угодно, но только не этого! Я выглянула в окно, выходящее на лужайку за домом. Джимми и Фиби с криками гонялись друг за другом, и Тэрри, высунув язык, радостно прыгал вокруг них. Но когда Тэрри, поджав хвост, убежал за гараж, я нахмурилась. И не зря: к детям подошли Лэйхот и Кэмерон. Малышка Фиби подбежала к Полу, а Джаред какими-то странными глазами смотрел на моего Джимми. Да он вообще каким-то странным стал, прямо не узнаю его. Я заскрипела зубами. Джаред думает, я бросаюсь своими словами на ветер? Я высунулась в открытое окно и, достав из кармана джинсов мобильный телефон, замахала им в воздухе и стала кричать: — Кэмерон! Я предупреждала тебя! Видишь телефон? Я набираю номер полиции! — И я действительно застучала ногтем по сенсорному экрану. Правда, я не набирала заветный номер, а просто тыкала наобум, ожидая реакции несостоявшегося папаши. Видок у Джареда был ещё тот! Но наслаждалась я своей победой недолго. Разгневавшись, я не учла того, что всё это видел и слышал мой сын. Он подбежал к окну. — Мам, что случилось? Ты вызываешь полицию? Почему? — Иди домой, милый, — сказала я, — обедать пора давно. Джимми нахмурился — ну точно как Джаред — и, помахав на прощание Фиби, нехотя поднялся на крыльцо. Пол тоже подскочил к окну. Встревоженный, дальше некуда. Вот это я их напугала! Даже не верится. Ким Коннвеллер держит в страхе и оцепенении двух взрослых мужчин устрашающего телосложения! — Ким, не делай этого! Пожалуйста! — просит Лэйхот и хмурится. — Зачем ты так! Ты же многого не знаешь. Я спрятала телефон за спину и сделала злое лицо. — А ничего я знать не хочу! — И закрыла окно. Ну вот. Руки дрожат, сердце выпрыгивает из груди, в висках стучит, во рту пересохло. Не такая уж я и сильная, какой желала быть. После обеда мы с Джимми устроились рядышком на диване. — Мам, Фиби сказала, что в нашем лесу водятся огромные волки. Я хочу увидеть их. Я нахмурилась. Во-первых, мне не понравилось слово «нашем». В «нашем лесу». Мы только приехали, ещё толком не освоились, Джимми только первый раз вышел нормально погулять, а лес уже «наш»? И во-вторых, увидеть волков? Ну уж нет! Это опасно! — Джимми! Это опасно! — я так и сказала ему. Джимми недовольно на меня посмотрел. О, я узнаю этот взгляд — так смотрел на меня только Джаред Кэмерон много лет назад. Когда это мой малыш успел перенять столько привычек у своего непутёвого отца? Они же виделись минут пять от силы. Или это гены? — Если они Фиби не причинили вреда, то что они могут сделать такому большому мальчику как я? — ответил Джимми. — Мама, я смелый. Вот Тэрри боялся бегать по лесу, а я нет. Наш Тэрри даже дядю Джареда боится! Ты видела, как этот трусливый пёс убежал от них? Ха-ха-ха! А я их не боюсь нисколько. «Дядя Джаред». Мне стало грустно. Но всё-таки странно, почему Джимми так называет их. Обычно он обращается ко взрослым не иначе как «мистер» и «миссис». Может, не стоило вообще сюда привозить Джимми? Или я делаю большую ошибку, не выслушав Пола и Джареда? И не рассказав всей правды Джимми о его отце? Всё это так сложно!.. — Мам, когда я вырасту, тоже буду таким большим и сильным? Как дядя Пол и дядя Джаред? Ты видела, какие у них мускулы? — Джимми пытается заглянуть мне в глаза, а я прячу их. — Ну, мама!.. Джимми вздыхает и отворачивается в поисках чего-то интересного. Увидев лежащий на столе альбом с моими детскими и школьными фотографиями, который я рассматривала, пока не пришли Пол с Джаредом, Джимми вскочил с дивана и потянулся к нему. — Мам, дядя Пол говорил, вы учились в одном классе? Я хочу посмотреть на тебя маленькую! А ведь действительно, старых фотографий у меня в Неваде с собой не было. Бабушка моя по старинке считала, что каждая фотография забирает часть человеческой энергии, поэтому сама она не фотографировалась и недовольно ворчала, когда я фотографировала маленького Джимми. — Конечно, любимый, — грустно улыбнулась я. Пока что я для него самая красивая. Он слишком часто мне это говорит, мне даже порой становится неудобно. «Мамочка, ты лучше всех!», «Мамочка, ты у меня самая красивая!». Обнимает и целует меня. Но потом эти приступы нежности сменяются у него взросло-покровительственным отношением ко всему, даже ко мне. Но у него это так мило получается. Джимми с интересом перелистывает страницы фотоальбома. Смеётся, увидев, как меня маленькую неожиданно накрыло волной, и я беспомощно барахтаюсь в пене и хохочу. А вот я ем землянику, прямо в лесу, и снова хохочу. А на этой фотографии я катаюсь на велосипеде. Как это было давно… Меня всегда фотографировал мой папа. Нам с ним всегда было весело. И сейчас, когда он умер, хоть мы и виделись с ним очень редко в последние шесть лет, мне кажется, что вместе с ним ушла очень важная часть моей жизни, и от этого мне даже со временем не станет легче. А Джимми этого никогда не испытает и не поймёт, каково это — любить родного отца… — Мам, а давай пойдём купаться на пляж? Фиби говорит, там здорово. Я соглашаюсь. Неужели Джимми нравится здесь? В Неваде, где мы жили, не было такого природного разнообразия, только степь, а речка — всего лишь одна — в нескольких милях от нашего дома. Когда у меня был выходной, я на своём стареньком шевроле возила Джимми и Тэрри к реке или в парк в ближайшем городке. А вот Джимми переворачивает очередную страницу и видит меня — первоклассницу. Я стою в первом ряду с огромным букетом цветов в руках. — Мам, а где же дядя Пол и дядя Джаред? — спрашивает Джимми. Я сглатываю и тыкаю пальцем в худенького долговязого мальчишку, стоявшего в центре. — Это дядя Пол, а рядом… — А рядом с дядей Полом — я! — удивлённо восклицает Джимми и вопросительно смотрит на меня. Мне так хочется сказать: «Нет, милый, это всего лишь дядя Джаред», — но я не могу. Слёзы душат меня и я, как когда-то давно, реву взахлёб. Как рёва-корова — так называл меня когда-то «дядя Джаред». Но разве Джимми заслуживает того, чтобы я врала ему?