Genshin Impact (сборник драбблов ОЖП)

      Шершавая веревка прошлась между пальцами, и аль-Хайтам вздрогнул от прикосновения к обнаженной коже. Его даже не пришлось уговаривать — от одной мысли о подобных утехах его уже вело. Я прижала веревку к его груди, дернула на себя, а парень едва удержался на ногах — точнее, на коленях. Он запрокинул голову, глядя на меня из-под ресниц; я с трудом сдержала себя, чтобы не опуститься к нему на бедра прямо сейчас: его твердый член истекал смазкой и подергивался от пронизывающего возбуждения. Но сегодня у меня на него были другие планы.       Перекинув веревку через его плечи, я принялась затягивать узел потуже. Грубая поверхность врезалась в кожу, Хайтам шумно выдохнул. Такой послушный: руки у него покоятся за спиной, а сам он ведет себя подчеркнуто тихо — смиренно ожидает, когда настоящая игра наконец-то начнется. Редкое зрелище. Я обхватила его руками, оплетая накаченный торс новыми витками. Веревка скользнула по соскам, и аль-Хайтам ногтями заскреб по полу от переполняющих ощущений.       Они переполняли и меня. Я прижалась к мужской спине горячей щекой в попытке усмирить ускорившийся пульс. Парень часто дышал, его грудь вздымалась, а сердце колотилось так, что даже у меня в ушах шумело. Кончики пальцев повели дальше: еще один узел теперь красовался между лопатками. Воображение в густых красках рисовало полосы, которые останутся на его теле после, и от представления подобной картины желание вспыхивало в разы сильнее. Аль-Хайтам по-прежнему сидел не шелохнувшись, за подобное послушание мне хотелось наградить его самым ярким оргазмом, на который он только способен.       Оказавшись впереди, я запустила пальцы в пепельную макушку и сжала так сильно, что из его легких вырвался стон. Губы Хайтама влажно блеснули, я склонилась к его лицу, слизывая выступившую влагу кончиком языка. От него пахло чем-то сладким и пряным, и родной аромат сводил с ума еще сильнее. Я едва пересилила себя, чтобы оторваться от мягких губ и продолжить вязать узлы. Веревки тянулись по всему телу; они переползали с шеи на грудь, с груди на спину, со спины — на руки… Хайтам оказался практически обездвижен, когда я закончила, и от этого вида перехватило дыхание.       Он смотрит снизу вверх, на его щеках расцвел румянец, а член, прижатый к животу, уже не сочится — течет. Опустившись перед ним на пол, я оглядываю результаты своих стараний — они превосходят все ожидания: Хайтам тяжело дышит, почти заваливается на спину, а взгляд у него застывший, словно он совершенно не соображает — только чувствует, как ему хорошо.       Я приблизилась. Опустилась к соску, прихватив его зубами и наслаждаясь выдохом истинного удовольствия. Зализала укус, и Хайтам зашелся в стонах. Чувствительный. Я отстранилась.       — Ты знаешь, что я буду с тобой делать? — шепнула я у самого уха. Парня буквально передернуло.       — Да, — еле слышно произнес он.       Моя ладонь накрыла его шею. Глаза Хайтама широко распахнулись, когда я усилила хватку, перекрывая доступ к кислороду на пару мгновений.       — Да, госпожа, — исправился он и получил в награду мокрый, глубокий поцелуй.       Мы целовались долго, я практически перебралась к нему на колени, подгоняемая возбуждением, однако вовремя остановилась. Хайтам изнывал от желания, он был готов кончить лишь от ощущения веревок на своем теле: они сжимались так крепко, что причиняли боль, и оттого он испытывал наслаждение, с которым едва справлялся.       — Ты хочешь, чтобы я продолжила? — наконец, вопросила я; он откликнулся всем телом, придвигаясь ко мне ближе, чтобы касаться кожей.       Пальцы погрузились в прохладное масло, а комната — в полнейшую тишину. Кажется, даже дыхания не было слышно. Вязкая масса закапала с кончиков в блюдечко, и Хайтам смотрел на них с предвкушением во взгляде: он наблюдал, как я подсаживаюсь к нему вплотную, а пальцы, чуть задев мошонку, скользят дальше. Когда я прикоснулась к сжатому колечку мышц сфинктера, он подбросил бедра, сорвавшись на низкий, гортанный стон. Я припала к его шее, прикусила светлую тонкую кожу — прошлые засосы еще не растворились полностью, а новые уже вот-вот распустятся алыми бутонами.       Я мягко протолкнула указательный палец внутрь, всего на одну фалангу. Хайтам не расслаблялся достаточно, чтобы сделать это с легкостью; он рухнул головой мне на плечо, тяжело дыша. Но он согласился. Он просил, чтобы я это сделала. Мысль о том, что я буду обладать им так, как захочу, слишком сильно его завораживала. Как только он расслабился, я сумела проникнуть немного глубже: теперь в нем скрылся указательный палец почти на всю длину, а аль-Хайтам лишь выдохнул, падая на мою грудь.       — П… пожалуйста, глубже… — с усилием выдавил он, и я удовлетворила его желание.       Палец внутри скользил все свободнее — Хайтам теперь с готовностью принимал его в себя. Когда я посчитала, что он растянут достаточно, добавился второй.       — Мгм… — он издавал нечленораздельные звуки, и все же по лицу было очевидно: ему приятно.       — Хочешь больше? — спросила я, как только оба пальца скрылись внутри полностью.       Он не смог ответить, лишь кадык зашевелился, когда он сглотнул. Веревки натягивались на напряженных мускулах, оставляя красные следы на коже; ритмично двигая пальцами, я прильнула к груди и вобрала в рот затвердевший сосок. Тело подо мной задрожало, комнату разрезал стон наслаждения. Его движения были слишком ограничены веревками, и все-таки Хайтам целиком вовлекался в процесс: он пытался насаживаться самостоятельно, выгибался в спине так сильно, что даже мелкие нити в веревках трещали. Это доводило и меня почти до экстаза. Я чувствовала, как сокращаются мышцы таза, я была готова кончить только от вида любовника, получающего удовольствие от пальцев в своем анусе.       — Громче… громче для меня, любимый, — хрипела я над его ухом, и аль-Хайтам покорялся, он делал это громко, несдержанно, и стоны отталкивались эхом от голых стен спальни.       Вскоре к двум пальцам добавился третий. Я совсем не ожидала, что он растянется до такой степени, но два пальца проходили чересчур легко, а Хайтам буквально молил о том, чтобы я растянула его больше. Хлюпающие звуки от масла распаляли все сильнее, Хайтам практически срывался на крик и прогибался в позвоночнике настолько, что я боялась, он вот-вот сломается. Кончики пальцев нащупывали выступающий на стенке комочек, и, стоило мне его коснуться, парня импульсивно подбрасывало над полом, а голос звучал настолько оглушительно, что в ушах звенело.       Я придвинулась ближе. Ладонь легла на выпирающий кадык, чуть сжалась, ногти впились в кожу. Хайтам захрипел; его бедра пружинили, он изо всех сил старался насадиться сильнее, чтобы я оказалась в нем еще глубже, массируя изнутри до умопомрачения.       Я раздвигала пальцы, надавливая на гладкие стенки. Его член, зажатый между нашими животами, пульсировал. Хайтам собирался кончить, хотя по большому счету я к нему даже не притрагивалась.       — Еще… немного… — он почти хныкал, его тело реагировало дрожью, и я не могла отказать ему, когда он на грани — с запрокинутой головой, приоткрытыми губами и глазами, затуманенными желанием, он выглядел поистине горячо.       Я вцепилась рукой в узлы на его груди, веревки вдавились в спину — готова поспорить, это было больно, однако вена на члене забилась сильнее, он вскрикнул и… горячие капли окропили мой живот, пока я продолжала двигать пальцами, задевая простату.       Я кончила, едва соприкоснувшись клитором с его бедром. Я и не подозревала, что умею так, однако вид парня, сотрясающегося в оргазме, стал точкой невозврата. Аль-Хайтам глубоко дышал — держу пари, ему невероятно хотелось откинуться на пол всем телом, хоть и связанные руки не позволяли лишних рывков.       Капли пота стекали по шее на грудь. Пахло так сладко, что хотелось попробовать на вкус. Я покорилась охватившему желанию: провела языком от живота до шеи, скользнула по подбородку и в конце концов увлекла его в поцелуй — хотя со стороны могло бы показаться, что мы просто кусаем и вылизываем друг друга, совсем как животные, не ведающие ни любви, ни ласки. Пальцы вновь непроизвольно вцепились в шею, передавливая глотку. Мне слишком нравилось смотреть, как глаза у него закатываются, словно он готов потерять сознание.       Я очнулась, когда мы оба, изможденные, повалились на пол. Хайтам жадно хватал ртом воздух в попытке прийти в себя. Было удивительно, как столь объемные мускулы сопротивляются тонким переплетениям шероховатой веревки. Он сделался особенно чувствительным под ее воздействием.       — Как ты, милый? — тихо спросила я, отбрасывая непослушные пряди с лица, что прилипли ко лбу от испарины.       В бирюзовом взгляде все еще плещутся отголоски эйфории. Он с трудом сфокусировался на мне. Поначалу его выражение выглядело застывшей маской, но, как только моя ладонь осторожно легла на его щеку, ласково поглаживая, он смягчился: уголки губ чуть дрогнули.       — Я… хочу еще, — выдохнул он, и я, улыбнувшись, лишь подумала: он пожалеет, что попросил.