Genshin Impact (сборник драбблов ОЖП)

      Сырой запах плесени и гнили заполнил ноздри в ту же секунду, как я вернулась в сознание. Поморщилась. Голова кружилась, веки, слишком тяжелые от слабости, отказывались подниматься — с минуту я смотрела в их черную, непроглядную пустоту. Попробовала шевельнуть рукой — что-то мрачно звякнуло. Рваный выдох вырвался из груди. Все тело казалось вялым, обмякшим, словно из него вынули внутренности и набили ватой. Воспоминания в голове спутались, смешались цветастыми красками и превратились в мутную кашу. Сейчас. Еще пару минут. Я все вспомню. Я встану.       Сколько это — пара минут? Я попыталась считать, однако сбивалась каждый раз, едва доходя до десяти. Время растягивалось бесконечной спиралью, неуловимо выскальзывало из мыслей. Теперь уже было непонятно, как долго я лежу с момента пробуждения. Может быть, прошли целые часы.       — Ну и ну. Это же настоящее произведение искусства, — холодный тон протекся по телу, вызывая мелкую дрожь в конечностях, — даже жаль портить такую красоту.       Голос приблизился. Кончики пальцев уткнулись в мой подбородок, приподнимая голову, и я наконец нашла в себе силы открыть глаза: мужчина в маске опустился передо мной на корточки. Светлые зеленоватые волосы осыпались на скулы, глаз его не было видно, но безумная улыбка говорила гораздо громче всего остального.       Я с трудом запрокинула голову, чтобы увидеть воочию кандалы на руках — толстые цепи шли прямо от стены, намертво приколоченные к ней гвоздями.       — Сладкая, твой вид ниже гораздо приятнее глазу, честно.       Как бы в подтверждение своих слов он пробежался кончиками пальцев от шеи до груди, царапнул обнаженные соски и, проскользив ниже, впился ногтями в оголенное бедро. Я попыталась вскрикнуть, но вышел лишь сдавленный хрип.       Мужчина, осклабившись, навис сверху — теперь наши лица разделяли считанные сантиметры. К затхлой вони подвала присоединился запах каких-то лекарств и формалина. Дышать от такой смеси ароматов легче отнюдь не стало: я постаралась отвернуться, и тут мой взгляд наткнулся на столик, беспорядочно осыпанный разными жуткими инструментами, склянками с разноцветными жидкостями и окропленный кровью. Я часто задышала, сердце гулко заметалось в грудной клетке; с широко распахнутыми от ужаса глазами я повернулась обратно к мужчине и открыла было рот, чтобы заговорить… но связки не слушались.       — Чшшш, — он приставил указательный палец к губам, — меня называют Иль Дотторе. Доктор. Жаль, что твоего имени я не знаю.       В его ладони блеснул скальпель. Обхватив мое лицо, он отвернул его в сторону и приложил холодный металл к щеке. Я ощутила, как теплые капли потекли из глаз — я и не заметила, что плачу.       — Прекрасно, — протянул Дотторе, — настолько прекрасно, что не хочется уродовать.       Он вдруг поднялся на ноги и отошел к столу. Я неотрывно наблюдала за каждым его движением: вот он покачал головой, оглядывая его поверхность, потом — бросил скальпель в кучку других медицинских приборов… Когда он развернулся и вновь направился ко мне, я затаила дыхание, словно надеясь от него спрятаться. Он снова сел рядом, вгляделся в мое лицо. Улыбнулся.       — Не переживай так сильно. Я не собираюсь ни к чему тебя принуждать.       Вновь наклонившись надо мной, он с каким-то извращенным удовлетворением облизнулся. Я смотрела на него в упор, стараясь не думать о том, что он делал на своем столе прежде, чем я очнулась.       — Ты доставила нам проблем, красавица, — шепнул он, касаясь теплым дыханием моей кожи, — и все-таки я могу дать тебе шанс и отпустить. Выбирай, чего ты хочешь.       Дотторе огладил мою щеку тыльной стороной ладони — она оказалась настолько ледяной, что я невольно вздрогнула. Затем опустился ниже, невесомо коснулся моих губ своими, задержался ненадолго, как будто ожидая чего-то. Не знаю, что вынудило меня приоткрыть рот, но именно это я и сделала: Дотторе воспринял это как призыв к поцелую, прижался к моим губам крепче, посасывая их и несильно прикусывая. На контрасте с рукой они были горячими. Я отвечала ему, поначалу неуверенно, но вскоре вошла во вкус. Страх перед ним почему-то отступал, и Дотторе оторвался от меня только тогда, когда я ощутила бурно разгорающееся между ног возбуждение.       — Я могу сделать тебя своим экспериментом, — его голос опустился до угрожающих низов, однако тут же приобрел прежние вкрадчивые нотки, когда он продолжил: — или можешь позволить мне поэкспериментировать с тобой по-другому. Как мужчина с женщиной.       Не знаю, сделал ли он что-то со мной, отчего я внезапно его захотела, или повлиял тот факт, что он в целом был неплох собой — если не принимать во внимание то, что его поведение, сумасшедшая улыбка и цепи на моих запястьях повергали в неподдельный трепет, — однако я всерьез подумывала позволить ему собой овладеть. Правда… боюсь, этот сексуальный опыт будет далек от всего, что я когда-либо испытывала в жизни.       Подкрепляя мои мысли, Дотторе отозвался:       — Не ожидай, впрочем, что я не буду с тобой груб. Но я постараюсь сдерживать свои порывы, если ты будешь хорошо себя вести, — он сбросил с себя рубашку, оголившись по пояс. Я судорожно глотнула воздух. — И, по крайней мере, в этом случае ты уйдешь отсюда живой и целой.       Он поцеловал меня снова, на этот раз жарче и глубже, проскользнув внутрь языком. Его торс прижался к моей груди, распаляя еще больше; непреодолимое желание притянуть его ближе завладело мной так сильно, что я дернула руками. Цепи загремели, натянулись, до боли вдавливаясь в тонкую кожу запястий; я простонала, обхватила его тело бедрами, сильнее привлекая к себе.       Он разорвал поцелуй и глухо рассмеялся.       — Полагаю, такая реакция означает, что ты выбираешь второй вариант. Умница, — он подался настречу, прижавшись ко мне твердеющей плотью, я несдержанно выдохнула. — Учти: без боли не обойдется. Но я обещаю, что и удовольствие ты получишь.       Он оставил слабый укус на подбородке и опустился вниз. Я проследила за ним взглядом: его лицо остановилось напротив моего паха. Раздвигая ноги шире, он напоследок похотливо ухмыльнулся, а я вдруг подумала, что мне, наверное, несказанно повезло, что вместо того, чтобы расчленить, он оттрахает меня с пристрастием.       Он слишком резко проник в меня пальцами, одновременно прижавшись губами к клитору. Я вскрикнула и выгнулась в спине от болезненных ощущений, пронзивших низ живота. Пальцы его свободной руки впились в бедро, а язык задвигался в таком темпе, что боль довольно скоро сменилась наслаждением. Он не замедлялся ни на секунду, влажные, чмокающие звуки носились эхом по комнате, а я кусала губы, вновь дергая цепи. С каждым моим новым стоном, всхлипом, вскриком он сжимал мою ногу крепче и вспарывал кожу ногтями. Теряясь в ощущениях, колеблющихся от режущих, колющих до разрывающе-приятных, разливающихся жаром, я вздрагивала все сильнее, а он даже не думал притормозить. Оргазм подступал стремительно, не оставляя ни мгновения на передышку, и я крупно задрожала, когда растрепанные нервы вспыхнули максимальным напряжением… Дотторе не остановился. Я извивалась так сильно, насколько мне только позволяла поза, отталкивала его ногами, рычала и истязала связки надсадными воплями, однако он продолжал вгонять пальцы внутрь в диком темпе и массировать донельзя раздраженный и чувствительный клитор.       Цепи натянулись до такой степени, что кожа на запястьях по-настоящему засаднила. От собственного пронзительного вопля зазвенело в ушах; зубы Дотторе сомкнулись на моем клиторе — не слишком сильно, но ощутимо, чтобы доставить предельно неприятные ощущения. Только после этого он отстранился. Все тело сводило мелкими судорогами, пульс разогнался так, что вот-вот лопнут артерии. Не дав мне толком перевести дух, Дотторе подошел со стороны и опустился на колени: напротив моего лица теперь оказалась его ширинка. Я бессильно подняла взгляд. Под его приподнятой маской с такого ракурса стало видно красноту глаз и брови, сведенные к переносице. Железная пряжка ремня громыхнула под моим ухом — твердый, сочащийся смазкой член коснулся губ.       Большой палец надавил на подбородок, я поддалась, покорно открывая рот. Сначала внутрь проскользнула мягкая головка, затем мужчина протолкнулся до самой глотки, и я с трудом подавила кашель.       — Глубже, — рыкнул он, продвигаясь дальше. Я непроизвольно отклонилась назад, и тогда он схватил меня за волосы на затылке. Желудок свело мерзким спазмом. Я зажмурилась, чувствуя, как брызнули слезы. Крепко удерживая, Дотторе принялся вбиваться в мой рот, самозабвенно вскинув голову и тяжело, хрипло дыша. Я замычала, изо всех сил стараясь сдержать рвотные позывы. Густая слюна, переполнившая рот, потекла наружу, свисая с губ тягучей нитью; я силилась поднять глаза, но, залитые слезами, они видели перед собой лишь смазанный силуэт. Я задыхалась и давилась, однако Дотторе и не думал прекращать. Крупная вена на его члене забилась, хватка на затылке окрепла. Горячая струя выплеснулась прямо на корень языка. Я задержала дыхание, и только когда влажный член выскользнул из моего рта, надрывно закашлялась, выплевывая вязкую, горькую массу на пол. В горле противно запершило.       — Ты думаешь, мы закончили? — он опять устроился между моих ног, мазнул головкой по половым губам. Я содрогнулась всем телом. Дотторе склонился к моему лицу и кончиком языка слизал остатки слюны, подсыхающей на подбородке. — Должен признать, ты замечательно держишься. Видимо, мне и правда придется тебя отпустить, — с притворным сожалением в голосе закончил он. Внезапно моя щека вспыхнула, в левом ухе задребезжало от звонкой пощечины. — Так что я еще немного поиграюсь, до того, как мы расстанемся.       Прежде чем я успела прийти в себя, он вошел одним уверенным движением на всю длину. Я жалобно всхлипнула; тогда он снова ударил меня по щеке. Моя собственная реакция меня пугала: вместо того, чтобы воспротивиться или переполниться отвращением ко всему происходящему, я стала подмахивать ему бедрами, а каждая новая пощечина раззадоривала сильнее, посылая по всему телу искры жгучего желания. Кожа на предплечьях лопнула от натяжения цепей, закровоточила, но мне было некогда обращать на это внимание. Мои колени прижались к животу так сильно, что я смогла ощутить его толчки внутри. Я полностью отдалась в распоряжение ситуации и самого Дотторе. В конечном счете стало даже неважно, действительно ли я уйду отсюда, или он солгал и все закончится на его столе под скальпелем.       Все, однако, закончилось на том же самом полу, когда, спустя долгие минуты, практически доведя меня — и самого себя — до изнеможения, Дотторе все-таки кончил. Он оперся руками о пол и тяжело задышал. Помещение погрузилось в почти полную тишину, если бы не наши шумные вздохи; я прикрыла глаза буквально на мгновение в попытке прийти в чувство. Над головой что-то щелкнуло. Еще раз. Кисти бессильно рухнули на ледяной пол, цепи на прощание лязгнули. Я подняла голову, пошевелила пальцами… Руки будто проткнуло мелкими иглами, еле-еле я совладала с ними и подтянула к себе, осматривая на предмет увечий: поцарапаны железом, но, вроде бы, не критично.       — Вставай, — раздался безразличный голос Дотторе, — задержишься тут — передумаю.       Я с усилием поднялась на ноги, покачнулась — но устояла. Все тело заныло.       — Держи, — он протянул мне влажную ткань, пропитанную каким-то раствором — видимо, чтобы промыть раны на запястьях. — Твоя одежда — в углу. Поторопись, потому что если ты будешь здесь, когда я вернусь, — считай, что ты выбрала это сама.       Не сказав больше ни слова, он нырнул за дверь, громко хлопнув напоследок.