Genshin Impact (сборник драбблов ОЖП)

      Горячая вода приятно окутывала пересохшую от постоянного пребывания на море кожу. Бэй Доу дала нам целый выходной на Рито, так что моряки разбрелись по всему острову, а Кадзуха должен был вернуться на корабль только к завтрашнему дню. Я устало прикрыла глаза, вызывая в памяти образ парня. Спустя месяц — и даже больше — я жалела, что все-таки не отправилась с ним, однако я не привыкла спать на улице под открытым небом, да и капитанша четко дала понять, что я нужна ей в составе экипажа на это время. Всего лишь месяц… Я и не подозревала, что успею соскучиться по нему настолько сильно.       Он почти не разговаривал, когда оказался на «Алькоре» впервые. Все с интересом разглядывали его, стоило ему взяться кому-нибудь помогать на корабле, потому что это был буквально единственный способ узнать о нем хоть что-то. Довольно быстро выяснилось, что юноша обладает прекрасным чутьем, особенно когда дело касалось надвигающегося шторма или, напротив, штиля, а потому команде метеорологов — и мне в том числе — приходилось общаться с ним довольно тесно. Я не заметила, как наши рабочие разговоры плавно стали перетекать во что-то более легкое и отвлеченное, зато это не укрылось от внимания Бэй Доу, которая все чаще ставила нас парой на сменах.       Кто знает, может быть, не отпустить меня в Инадзуму с Кадзухой было частью ее плана? Хотя мы много времени проводили вместе, касались друг друга гораздо чаще, чем того требовала необходимость, а на ночных сменах могли украсть друг у друга поцелуй, в целом наши отношения развивались очень медленно. Дело было еще и в том, что у нас банально не получалось уединиться. Даже по ночам на палубе ошивалось много ребят: кто-то исполнял свои матросские обязанности, кто-то просто мучился бессонницей и шатался вокруг под предлогом созерцания морских просторов. Впрочем, никого из нас двоих это не смущало, до тех пор, пока нам не пришлось разлучиться на некоторое время. Как только указ Сакоку был отменен, у Кадзухи возникли дела, связанные с его кланом, но несмотря на появившуюся возможность свободно посещать Инадзуму, дальше острова Рито выбираться у нас попросту не было времени: слишком много работы нас ожидало в море и в Ли Юэ.       А это означало, что с Кадзухой мы не увидимся, пока он не разберется с остатками дел Каэдэхара.       Я глубоко вдохнула клубящийся от источника пар, придержав на голове сложенное полотенце. Сегодня здесь на удивление мало народу, и никто не тычется в бок от недостатка места. И все же я не могу проторчать тут целый день. Наспех обтерев полотенцем разгоряченную кожу, я вышла из онсэна. В голове крутилась дурацкая мысль: могу ли я сегодня добраться до Наруками и поискать Кадзуху там? Она сменилась более разумной: я понятия не имею, где именно его искать, да и ждать осталось всего ничего. Как бы то ни было, настроение разгуливать по Рито куда-то улетучилось. По дороге на пристань я заскочила к Рёко за закусками, чтобы не так скучно было коротать время в каюте.       На «Алькоре» меня встретили перешептываниями и плохо скрываемыми улыбками.       — Каюта старпома? Да ладно?       — Тише! Просили же никому не рассказывать!       Я нахмурилась, намереваясь подойти к кому-нибудь и выяснить, в чем дело, но меня опередила Фу Жун. Девушка подскочила ко мне, бесцеремонно приобняла за плечи и бодро заговорила:       — Капитан как раз искала тебя!       Я огляделась: Бэй Доу стояла на корме, рассматривая меня издалека. Неопределенное волнение зародилось в груди, заскребло по ребрам. Кадзуха вернулся раньше?       — Вы хотели меня видеть, капитан?       Бэй Доу улыбнулась, поигрывая в руках длинной блестящей трубкой — явно недавний подарок от Нин Гуан.       — Загляни к старпому, милая, — усмехнулась она, — и не возвращайся оттуда до самого утра.       Я обернулась. Матросы тут же кинулись врассыпную, будто только что не подслушивали нас с палубы. Их попытки притвориться непричастными выглядели поистине смехотворно: Хай Лун чуть не опрокинул на себя ведро с водой, второпях выуживая из него тряпку, Хуэй Син и Сюй Люши и вовсе столкнулись друг с другом.       — Весь экипаж уже в курсе, да? — я устало потерла лоб, и капитанша пожала плечами:       — Могу припугнуть их отрезанием языков, чтобы не было соблазна ими молоть.       Впрочем, меня не так уж сильно заботили пустые разговоры. Я проигнорировала предложение Бэй Доу: никому ничего отрезать она не станет, моряки опасались ее и без этого. С тревожно колотящимся сердцем я спустилась вниз и застыла у двери в каюту. Надо мной ведь не могли подшутить, правда?       Не удосужившись даже постучаться, я толкнула ее и тут же встретилась с оранжево-красным взглядом.       — Кадзуха! — он с готовностью распахнул объятия, и все равно оказался не готов к моему напору: мы вдвоем чуть не повалились прямо на дощатый пол. Парень рассмеялся, подталкивая меня назад и захлопывая дверь за моей спиной.       — Там уже собралась публика, верно?       — Неважно, — я мотнула головой, — поцелуй меня, пожалуйста.       Он повиновался, прижимаясь губами к моим, сладко и нежно, словно впервые пробуя на вкус, как пышный сахарный десерт. Я подалась ему навстречу, задевая губы языком и зубами, пальцами зарылась в белоснежные пряди на затылке и взъерошила собранный на боку хвост. Спина уткнулась в твердое дерево. Кадзуха сильными ладонями огладил зарождающуюся в теле дрожь, прижался сильнее, не давая отстраниться ни на сантиметр. Наконец-то одни, наконец-то без оглядок по сторонам в перерывах между короткими поцелуями на вороньем гнезде, где, казалось бы, было укромнее всего: слишком высоко для остроты чужого зрения. Наконец-то его тонкие, длинные пальцы исследуют оголенную кожу на животе, приподнимая легкую, не рабочую, одежду, ведут подушечками вверх, до ребер, оставляя полосы мурашек, пробегаются до самой груди и вдруг неуверенно останавливаются в ожидании разрешения.       — Ты позволишь? — он шепчет тихо, будто кто-то, кроме меня, мог услышать. Тихо, потому что больше никто слышать и не должен.       — Да, — шепчу в ответ, и его руки спускаются на бедра, поднимают над полом, а мне остается только расслабиться, пока меня несут в расправленную койку. Судя по запаху, Бэй Доу даже позаботилась о свежей постели. Щеки после онсэна у меня все еще пылали, и этот румянец вряд ли сойдет в присутствии Кадзухи. Еще не скоро.       Тусклый свет масляной лампы заливал лицо напротив, в грязно-желтом освещении парень казался еще ближе, еще красивее, еще желаннее. Вынужденная пауза вдруг заставила обоих засомневаться на мгновение.       — Как… дела с кланом? — смущенно поинтересовалась я, все еще удерживая Кадзуху за плечи, хотя падать было некуда: койка лежала на самом полу, а мы сидели на ней.       — Теперь я полностью свободен, — на лице у него красовалась улыбка искреннего облегчения.       Он взял меня за руку, придвигаясь ближе.       — Ты доверяешь мне?       Я подняла глаза. Кадзуха смотрел удивительно спокойно, ожидая от меня любого ответа. От его взгляда веяло теплом, чуткой нежностью и бесконечным чувством безопасности. Я доверяла всем, с кем провела столько лет в одной команде, но кто и заслуживал безоговорочного, безраздельного и безусловного доверия, так это лишь он. Никогда прежде в своей жизни я не была готова вверить человеку и свою душу, и свое тело, но сейчас это ощущалось как нечто само собой разумеющееся, как будто иначе быть не может. Только так.       Я сползла к нему на колени, обхватила руками скулы… Он смотрел снизу вверх, без капли растерянности или нерешительности во взгляде. Он хотел целовать, хотел касаться, быть близко настолько, насколько я готова ему позволить.       — Конечно. Разумеется, я доверяю тебе.       Никаких сомнений больше не было. Светлая макушка загородила бледные лучи, лицо Кадзухи обратилось в полумрак, укрывая меня темнотой от постороннего мира. Мягкая ткань легко соскользнула с моих плеч, открываясь жарким и влажным поцелуям. Раздеть Кадзуху оказалось сложнее: мешались ремни, завязки и много слоев разношерстной одежды. Он ласково перехватил мои руки и быстро избавился от всего, что стояло у нас на пути, и тогда я вновь припала к нему губами; багровая прядь, похожая на осенний кленовый лист, выглядывающий из-под белых локонов, осыпалась на мое лицо, обдавая его дымно-прохладным запахом. Этот запах хотелось вдохнуть поглубже в легкие, впитать в себя каждой клеточкой тела, чтобы никогда больше не забыть, врезать в собственную память так, чтобы ничего не посмело его украсть.       Чем горячее и пылче становились поцелуи, тем более тесной и жаркой казалась эта каюта. Кожа к коже, мы ласкали друг друга, теряясь и забываясь в ощущениях. Не верилось, что это наконец-то происходит, и не хотелось, чтобы это заканчивалось. Я упустила момент, когда чужие пальцы скользнули под плотную ткань белья, и очередной поцелуй запнулся о мой сдавленный стон.       — Ты очень вкусно пахнешь, — пробормотал Кадзуха, спускаясь носом к моей шее. Щеки вновь вспыхнули. Я старательно натирала распаренную после источников кожу маслами, готовясь к нашей встрече. Должно быть, сейчас она пахла особенно сильно, учитывая, что я планировала сохранить запах до завтрашнего дня.       Зубы ласково сомкнулись за ухом, кончик языка прошелся по месту укуса. По затылку пробежали мурашки, рассыпаясь приятной прохладой по всему телу. Кадзуха все делал неторопливо, зная, что до самого утра нас никто не потревожит — даже Чжун Цзо, которого капитан любезно выпнула на ночь из собственной койки. Я подставлялась под бархатные прикосновения, чувствуя, как нарастает дрожь внизу живота от тягучих ласк на влажном клиторе.       Не знаю, что ощущалось сильнее: физические касания или внутреннее восторженное наслаждение. Переизбыток чувств пугал. Я часто и тяжело задышала, почти рухнув на грудь Кадзухи.       — Кадзу… — я споткнулась на его имени, последний слог растворился на коже самурая.       — Да, милая? — Заботливый взгляд коснулся моих глаз, что-то в груди растеклось густым, вязким сиропом.       — Говори мне что-нибудь.       Сердце гулко стучало в грудной клетке. Тишина не давила, но делала все происходящее почти болезненно нестерпимым. Мелодичный голос Кадзухи отвлекал и позволял не выпадать из реальности, такой хрупкой и тонкой сейчас.       — Хорошо, — губы задели мочку уха. Я почувствовала, как его руки обхватили мои бедра, приподнимая, как пальцы подцепили влажную ткань белья и повели вниз. — Я буду аккуратен, обещаю.       Мысли упорно возвращаются к первой встрече, первым словам, улыбкам, поцелуям. Он находил, что сказать, хотя и не каждому из команды могла прийтись по душе поэтичность его речей. Он безошибочно вычислял, когда я хочу помолчать рядом с ним, хотя и его молчаливость любили далеко не все. Кадзуха ни разу не подводил меня, он и правда был аккуратным всегда и во всем.       Наши пальцы вновь переплелись, Кадзуха откинулся на спину, утягивая меня за собой из пучины раздумий. Я охнула, когда его твердая и горячая плоть коснулась моих влажных складок, медленно проникая внутрь.       — Ты очень красивая, — выдохнул Кадзуха, погружаясь глубже, и я зажмурилась от обилия ощущений, — я безумно скучал.       Он оказался полностью внутри, его пальцы крепче сжались на моих. Только чуть приоткрытый рот и еле заметный румянец на щеках высветили на его лице отпечаток удовольствия. Я непроизвольно сжалась, вынуждая его безмолвный выдох сорваться на тихий стон. Кадзуха запрокинул голову, я прильнула губами к выступившему на шее кадыку, выцеловывая дорожку вниз, к солоноватой от пота впадине между ключиц. Его запах стал терпким и даже горьковатым, прямо как кленовый сироп с древесным привкусом: я потянула носом, стараясь отпечатать в памяти еще и его, наслаивая на дымчато-пыльный аромат октябрьского листопада.       Толчки внутри тягуче медленные, размеренные, плавные; и хотя его хватка на моих ладонях становилась все сильнее, он удерживал себя от неуловимо накрывающего безумия. Не торопился. От напряжения лоб Кадзухи покрылся мелкой испариной, глаза закатывались, но он продолжал тихо, заплетающимся языком шептать нежности, лишенные смысла, просто потому что я попросила его говорить со мной.       Слабый огонь в лампе задрожал, по каюте загуляли тени. Я приблизилась к лицу Кадзухи, его затуманенный взгляд столкнулся с моим: сейчас парень казался невероятно уязвимым, и я была такой же — тлеющей, плавящейся от жаркой нежности. Наши губы сомкнулись, я целовала Кадзуху глубоко, влажно, переплетая языки… Он задвигался быстрее, мозолистые пальцы вдавились в поясницу, насаживая меня до упора. Два стона в поцелуе смешались в один. Он не выдерживал. Я тоже.       Он резко поднялся в порыве приближающейся разрядки, низ живота прошило колкими иглами, заставляя сжаться на нем и выгнуться в спине. Губы блуждали по моей груди, задевали твердые соски и торчащие ребра, чувствительную кожу легонько царапали зубы. Чувствовать его внутри себя было невыносимо приятно, и когда я думала об этом, все тело буквально немело от томительного блаженства. Я отчаянно двигалась навстречу, насколько хватало сил, а Кадзуха почти рычал, до болезненной красноты кусая губы.       — Давай, девочка, — его голос срывался на хрип, — ты такая горячая внутри, я уже…       Окончание фразы пронеслось мимо ушей. Перед глазами заплясали яркие круги; я, кажется, практически закричала, впиваясь ногтями в чужие плечи. Несколько рваных толчков — и Кадзуха кончает следом, выскользнув из меня и заливая живот спермой.       Я чувствую на коже горячую жидкость и не могу даже думать о том, что это произошло на чужой койке и на идеально выстиранных простынях. Я просто покорно укладываюсь на них спиной, когда Кадзуха легко подталкивает меня вперед и нависает сверху, нежно целуя. Как податливый от теплых прикосновений пластилин, мое тело с готовностью отвечает на все его действия. Прохладные капли падают с лица Кадзухи, смешиваясь с соленой влагой на моем теле — кажется, нам обоим придется еще разок прогуляться до источников…       — Ты в порядке? — мягкий голос вытягивает меня из задумчивости. Кадзуха снова вплетается в мои пальцы своими и выглядит озабоченным, когда вглядывается в мое лицо.       Я слабо кивнула и нашла в себе остатки сил, чтобы ответить:       — Да. Да, все хорошо.       Наблюдая, как догорают в лампе остатки масла, я пыталась прикинуть, который час. Время ускользнуло от меня с тех пор, как я вошла в эту каюту. Интересно, если уже ночь, получится незаметно улизнуть с корабля, чтобы окунуться в море?       Кадзуха запечатлел короткий поцелуй на плече, я расслабленно откинулась спиной на его грудь.       — Хочешь понырять с пристани?       Он удивленно уставился на меня, а я в ответ лишь пожала плечами.       — Звучит весело, — он усмехнулся. — Правда, мне бы не хотелось так растрачивать возможность провести время в уединении.       Что-то за дверью громыхнуло, послышался строгий голос Бэй Доу и быстрые удаляющиеся шаги нескольких пар ног. Я вздохнула, а Кадзуха тихо рассмеялся, притягивая меня в свои объятия.       — В уединении, говоришь?       — Это ожидаемо, — шепнул он мне на ухо. — Устала?       Пальцы мягко обводят пупок, не торопясь пробираются ниже. Лампа почти гаснет, погружая каюту во все больший полумрак.       — Я грязная и липкая, — хмыкнула я, постепенно сдаваясь прикосновениям. Член Кадзухи снова твердел и упирался мне в спину.       — Если ты не хочешь продолжения, просто скажи.       Он чуть отклонил меня вперед, губы прижались к коже между лопатками, и я не сдержала тихого стона от предвкушения.       — Продолжай.