Venti
21 марта 2022 г. в 20:29
Я очень сильно злилась на себя. По внутренним ощущениям, уже час. Или два. Или уже сутки. Может, даже всю жизнь. А еще я злилась на проклятый закатник, который за каким-то чертом понадобился мне с этого долбаного дерева. Все это время я свирепо сверлила его глазами, так и не решив, на кого злюсь сильнее.
Может, на свою ногу, которая застряла между камнями, невзирая на тщетные усилия вытащить ее хотя бы из ботинка. А еще на свою короткую руку, которая даже не дотянулась до этого дурацкого закатника.
Выходит, все без толку. Только зря потратила силы, чтобы залезть сюда, и зря застряла. Никаких плюсов в сложившейся ситуации.
«Хуже и быть не может» — подумала я между делом, и вселенная тут же заставила меня об этом пожалеть.
— Вау! Вот это зрелище, — тонкий голос пробегается по моему затылку мурашками. Усилием воли я заставляю себя не обернуться к его обладателю, чтобы не демонстрировать искривленную досадой физиономию.
Он обошел меня по кругу, разглядывая с неподдельным интересом, прежде чем сесть прямо передо мной, убедившись, что я до него не достану. Моя челюсть возмущенно съехала куда-то в сторону. Меня раздражало в нем все: эти огромные по-детски наивные глаза, голубоватые косички, шапочка с воткнутым сбоку цветком сесилии и даже несчастная лира, которая неизменно была при нем.
— Об этом нужно спеть, — весело провозгласил Венти, поудобнее устраиваясь на камне.
Я терпеливо наблюдала, как он подкручивает колки, настраивая струны, и проводит по ним пальцами, проверяя стройность звучания. Незамысловатая мелодия смешалась с легким ветром, Венти запел, придумывая на ходу какую-то бессмыслицу.
Спустя пару с трудом рифмующихся фраз я не выдержала.
— Как только выберусь — затолкаю эту лиру тебе в…
— Ну, ну, — мягко пропел бард, — побойся Архонта!
— Если бы Барбатос был здесь, он бы подвесил тебя к дереву за ноги.
Венти заливисто рассмеялся, запрокинув голову.
— Ты правда так думаешь? Что ж, в таком случае, хорошо, что его здесь нет.
Он заиграл дальше, как ни в чем не бывало, и желание запустить в него чем-нибудь разрасталось внутри меня с огромной скоростью. Ничего, кроме моего второго ботинка, для этой цели не подходило. Ботинок я пожалела. Пришлось терпеть.
— Ты сегодня поразительно молчалива, — нарочито приподнятым голосом отметил Венти, — знаешь, всего лишь нужно попросить меня тебе помочь.
Я вскинула голову, одарив парня презрительным взглядом. Просить его? Еще чего не хватало.
— Ну, как знаешь, — он пожал плечами и вновь взялся за инструмент. Я запротестовала:
— Ладно, ладно, стихоплет, помоги!
Венти демонстративно вздохнул и отвернулся. Внутри меня все заклокотало с удвоенной силой.
— Ну, чего ты от меня хочешь, зануда?! Мне тебе спеть? Станцевать? Мне больно, вытащи меня! — я театрально захныкала, дергая застрявшей лодыжкой. В ответ на это бард снова принялся перебирать струны.
— «Бездушная принцесса ядовитыми речами
Отчаянно скрывала свои давние печали,
Родную душу в ней признал холодный камень
И мертвой хваткой пригвоздил к себе тисками…»
— Венти, заткнись, — прорычала я, отчаянно пытаясь перекричать рождающуюся как на духу песню. Было даже обидно осознавать, что он выдает про меня такие строки, ни на секунду не задумываясь.
К моему удивлению, Венти остановился и окинул меня внимательным взглядом.
— Надо же. Я думал, ты и имени-то моего не знаешь.
— Не обольщайся. Для меня ты по-прежнему пьяница, попрошайка, стихоплет, зануда и маленький засранец, — я отвернулась, стараясь не показывать, что сочиненное бардом четверостишие меня задело за живое.
Но он это явно понял — этого и добивался.
— Знаешь, о помощи так не просят, — искренне радостный голос резал слух: ни одно из моих наименований его на самом деле не обижало. Я изо всех сил старалась изобрести новые варианты, чтобы уж точно не прогадать и ударить по больному, но в голову ничего не приходило. Уверена, что бы я ни придумала, бард слышал это по миллиону раз на дню от случайных прохожих.
— Почему ты просто не уйдешь отсюда? — голос дрогнул, с потрохами выдавая мои чувства.
— Я не мог просто пройти мимо и оставить тебя одну в беде.
Я посмотрела на него исподлобья, борясь с желанием снять все-таки несчастный ботинок и запустить прямо в его ехидное лицо.
— Издеваешься? — буркнула я, и Венти заулыбался, довольный собой:
— Ага, — кивнул он. — Но я бы не издевался, будь ты немного повежливее.
— Как я могу быть вежливее, когда ты не оставляешь меня в покое? — от переизбытка эмоций я замахала руками, и бард отодвинулся чуть подальше. — Куда бы я ни пошла, везде ты. Что бы у меня ни произошло, везде ты. Ты словно следуешь за мной по пятам и ищешь повода пристать!
Венти абсолютно невозмутимо выслушал мою гневную тираду. От едкой усмешки на его лице ничего не осталось. Он вдруг стал непривычно серьезным.
— Справедливости ради, ты всегда была недружелюбна. И если хочешь знать, я не считаю тебя бездушной, это метафора такая. А то, что я следую за тобой по пятам, совершенная неправда: тебе это кажется лишь оттого, что никто больше к тебе не подходит.
Теперь желание уйти отсюда как можно скорее перевесило абсолютно все, что находилось на противоположной чаше весов моего терпения. Я сжала руки в кулаки и медленно, чеканно проговорила:
— Венти, пожалуйста, помоги мне отсюда вылезти.
Без лишних вопросов он отложил лиру и подошел ко мне. Я внимательно следила за его движениями, опасаясь, что он выкинет что-нибудь неожиданное. Однако все, что он сделал — с невообразимой легкостью раздвинул камни, выпуская мою ногу из прощелины. Удивляться этому, впрочем, у меня не было ни времени, ни желания. Даже закатник уже стал не нужен: кажется, с этого самого дня я стану ненавидеть их до конца жизни.
Преисполненная достоинства, я вскочила было на ноги и намеревалась уйти с гордо поднятой головой, но не тут-то было: затекшая от долгой обездвиженности нога предательски подвернулась, и я неуклюже повалилась прямиком на барда. Поймал он меня с той же непринужденностью, с какой освободил меня — поразительно, учитывая его совсем не внушительные габариты.
— Ты в порядке? — поинтересовался он без единого намека на злорадство во взгляде. Опомнившись, я оттолкнула его от себя и уселась на камень, вытряхивая ногу из ботинка. Волосы осыпались на лицо, прикрывая розовеющие то ли от смущения, то ли от обиды щеки.
В лодыжку будто впивались сотни тонких игл. Я поморщилась. Венти вдруг сел рядом, уложил мою ногу к себе на колено и принялся растирать ее в ладонях. Я замерла, изумленно наблюдая за его действиями. Музыкальные пальцы пробегались по застывшим мышцам, массируя их и заставляя снова чувствовать и нормально функционировать. Неприятные ощущения отступали, а от мягких прикосновений хотелось замурлыкать. Давно я себя так не чувствовала. Признаваться в этом, конечно же, не хотелось.
— Ну все, хватит, — буркнула я, отбирая у Венти свою ногу. Он не возражал, но на этом не остановился, помогая натянуть на нее ботинок. — Чего тебе от меня нужно? — спросила я, когда с обуванием было покончено.
— О, колючая миледи, — он издал радостный смешок, — почему ты думаешь, что всем, кто с тобой заговаривает, что-то нужно?
Я не оценила его иронии.
— Нет, это тебе от всех что-то нужно. Ты же бард. Бродяга и плут.
Он замотал головой.
— Ох, урок ты все-таки не усвоила.
— Но это так! — взвилась я, испугавшись, что сейчас он снова затолкает мою щиколотку между камней. — Ты ведь играешь на улицах не бесплатно, ты просишь денег, еду или выпивку. Что тебе понадобилось от меня?
Он искренне, совершенно по-доброму улыбнулся мне, а затем вложил мне в руки свою лиру.
— Я называю ее Der Himmel, если хочешь знать. Небеса.
Я непонимающе уставилась на него, ожидая ответов.
— Если ты не заметила, я сочинил целую песню, сидя с тобой.
Я вскинула брови, и Венти нахмурился.
— Ну же, соображай! Я бард. Поэт и музыкант. Вот мой инструмент. Что еще мне нужно, чтобы быть творцом?
— Если ты сейчас назовешь меня своей музой, я ударю тебя лирой по голове.
Венти снова не обиделся.
— Ты покраснела, — констатировал он, склонив голову набок.
Всучив лиру ему в руки, я встала на ноги — на этот раз успешно — и поспешила прочь. Разумеется, Венти побежал за мной следом.
— Ну прости меня за то, что я наговорил. Если хочешь, я угощу тебя парочкой коктейлей в «Доле ангелов».
Из моей груди непроизвольно вырвалась саркастичная усмешка.
— В «Доле ангелов»? И у тебя есть на это деньги?
— Конечно, нет, — Венти, кажется, даже подпрыгнул на месте. Звонкий смех разлился по округе, рассыпаясь эхом у стен Мондштадта, — я же бард, откуда они у меня.